*
Говорят, в семье не без урода, и таким в их пятёрке был Алекс. Не трудился запоминать имена пациентов и тех, кому залез под юбку. С лёгкостью присвоил себе славу Джорджа, разнёс венерическую болезнь и развесил откровенные фото Иззи по всей больнице. Глядя на него, никто не верил, что из этого парня выйдет что-то путное, и когда он завалил экзамен, никто и не удивился, будто бы иначе и быть не могло. Не отступила только Мер, уже тогда она вцепилась в него и пыталась помочь всеми силами. Мать её уже не узнавала, да и раньше теплоты в ней было мало, а все воспоминания об отце ограничивались тем, что он в детстве насыпал ей хлопья на завтрак. Дерек оказался женат. У неё остались только четверо друзей-интернов. Они стали её семьёй, и никого из них Грей не собиралась терять, даже Карева.*
Потом была Ребекка, которую он спас из-под обломков, и которая за месяцы лечения так привязалась к нему, что их отношения стали ближе, чем отношения пациентки и врача. Закончилось всё плачевно. На фоне травм у девушки пострадала психика, она придумала ребёнка, которого нет, писала в штаны и хваталась за нож. Карев до последнего был рядом. Мыл её в душе и пытался заботиться, как мог. Видя это, Мередит тогда впервые поняла, что не ошиблась в нём.*
Потом была Иззи и её болезнь. Их венчание едва ли не перед самой смертью. Джордж буквально передал Изабель в руки Алексу, самой держаться на ногах ей было уже трудно. А потом она почти умерла на его руках, остановилось сердце, а минуты реанимации показались вечностью. Но несмотря ни на что, Карев снова был рядом с ней до конца, и только после того, как её жизни уже ничего не угрожало, посмел сказать, что больше он этого не выдержит. Просто у каждого есть внутренний предел, даже у такого болвана, как Алекс. Он и так был достаточно «сломан», но пройдя всё до конца, выпустил её руку лишь тогда, когда она могла твёрдо стоять на ногах. А потом был роман с Лекси и окровавленный лифт. Он тогда был сильно ранен, потерял много крови, но выкарабкался. Он, как и сама Мер, редко когда сдавался.*
Те, кто плохо знали Карева, называли его "ископаемым", но после всего пережитого Мередит всех уверяла, что это не так. "Ископаемое" - очень умелое притворство, просто те, кому выпало тяжёлое детство, слишком тяжело доверяют людям, ей ли не знать. Но однажды Алекс подвёл и её саму, косвенно став виновником того, что опека забрала Золу. Кристина и Оуэн тогда сказали ему: — Ты только что предал самого славного человека в этой больнице. — Ей одной было не плевать на тебя, а ты сломал ей жизнь. Мер уже никогда не узнает, как сильно он мучился чувством вины, но уверена, что ему было так же паршиво, как и ей. На удивление, когда девочку всё же забрали, Мередит на ватных ногах, опустив голову, подошла именно к нему и шепнула: — Отвези меня домой. Алекс взял её за руку, приобнял за плечи, и они тихо побрели по полутёмному больничному коридору. Поломанные, но живые, а значит, остаётся надежда. Ведь день, когда никто не умер - хороший день.*
Потом было ещё много всего, авиакатастрофа и ампутация Аризоны... Она села в самолёт вместо него, а он отрезал ей ногу. И снова чувство вины, ведь Роббинс так много сделала для него, а он отплатил ей этим. Видно, он засранец по призванию и вынужден портить жизнь всем, кто ему дорог. Потом разногласия с мужем и отъезд Кристины... В тот вечер Карев пришёл к ней с бутылкой текилы и словами: — Янг оставила мне свои акции и тебя, так что, если тебе нужен… — Мой человек? — закончила фразу Мер и, не дав ему возразить, обняла. Не успела Мередит привыкнуть к отсутствию Кристины, как случилось главное потрясение в её жизни - умер Дерек. Она сбежала из города сразу после похорон. Волновались и сходили с ума все, и только Карев звонил каждый день, а то и по нескольку раз, не оставляя попыток её найти, и в конце концов ему это удалось. Ему позвонили из больницы, когда она рожала Элис, ибо его она указала как ближайшего человека, дав ему право в случае чего решить свою судьбу. Алекс возник на пороге палаты, едва она открыла глаза. — Я родила, — сообщила девушка. — Я знаю, — улыбнулся он. — Дерек умер, — она сказала это так, будто только теперь смогла осознать. — Я знаю. — Малышку зовут Эллис, ты её видел? — Она твоя копия…*
Карев привёз её с детьми домой. Он помогал встать на ноги, как мог, делал для неё всё. Он прибежал на помощь, когда она была до полусмерти избита. Лежала обездвиженная, глухая и немая, словно голая. И видела их лица и Алекса тоже, он плакал над ней. Он плакал вместе с ней и позже, когда она лежала в гипсе, он приводил к ней детей и спал в её палате. Был рядом — всегда. Будто со временем они оказались сшиты крепкой хирургической нитью — не разорвать. И когда Алекс угодил за решётку, Мер ощутила это особенно сильно. Они все оставили её одну, начиная с матери, что потеряла её в парке. И какой бы сильной она ни была, этого она точно не переживёт. — Алекс, нас было пятеро. Теперь только мы. И нельзя, чтобы осталась только я! Меня все оставили, и за тебя я буду драться насмерть.*
Всё обошлось. Карев не в тюрьме, а рядом с ней поедает пиццу, и единственный вопрос, который теперь волновал Грей - как помирить его с Джо? Мер видела, что они любят друг друга, любят в духе стикеров, и, конечно, она хотела им счастья. — Завтра воскресенье, надо испечь вафли, — вдруг заговорил Алекс, нарушая тишину и рассеивая туман воспоминаний. — Да, может, позовём Джо? — Мер попыталась перевести разговор в нужное ей русло. — Кстати, — Карев достал из кармана коробочку. — Красивое, это для Уилсон? — Грей с улыбкой разглядывала тоненький ободок с изящным голубым камнем. — Нет, — быстро ответил Алекс и, пока Мер не успела опомниться, надел его ей на палец. Девушка отдёрнула руку, словно её обожгли. Мередит несколько минут ошалело смотрела на свой палец, будто её родной отрезали, а чужой пришили. — Карев, ты пьяный? — наконец выпалила она. — Или ты под кайфом, тебя Амелия на наркотики подсадила? — Амелия! — крикнула Мер спустя мгновение, и как только девушка возникла на лестнице, огорошила: — Он под кайфом, это ты, да? — Я не Дерек Шепард, — выпалил Карев, пока потоком глупостей безумные сестрёнки не запутали всё сильнее. — Я ни черта не Дерек. У меня нет его шикарной шевелюры, меня не зовут красавчиком, и я не рисую опухоли на стене. На удивление, Амелия с Мер его не перебивали, то ли были так шокированы, что утратили дар речи, то ли просто ждали, чем всё закончится. — Я помню наш разговор в день свадьбы Эми и Ханта, мы лежали на траве и говорили о том, что любовь бывает только одна, ты знаешь, она и вправду бывает только одна. Я не знаю, кто это был для меня, но для тебя, совершенно точно, это Дерек. И я даже готов ежедневно напоминать тебе о вас с Дереком, если ты всё же заболеешь, как и твоя мать. Слова становилось подбирать всё труднее. Такое чувство - бывает, сделать что-то важное в жизни нам не хватает то времени, то слов. — Я рядом со дня вашего знакомства, и знаю, что между вами всё было по-настоящему, — сейчас Алекс будто говорил для Амелии, а не для Мередит, — это была любовь, и она не повторится, мне не заменить тебе Дерека, — он повернулся к Эми, —а тебе мне не заменить брата, но... Когда я в очередной раз ссорился с Джо и кричал, что мне нужны дом, семья, дети, я вдруг понял, что всё это у меня уже есть. Дом, дети, семья и ты… Вы все моя семья. Карев ещё что-то говорил, а Мер затянуло в прошлое, туда, где Дерек ещё жив... Первая встреча в баре. Трейлер. Приезд Эдисон. Дом из свечей. Стикеры. Перестрелка, выкидыш, опухоль на стене. Сорванное исследование. Разбитый самолёт. Вашингтон, чужой женский голос в его телефоне. Зола, Бейли и шапочки с корабликами. Эта их жизнь временами невыносимо трудна, но, если бы ей предложили прожить её снова, она бы согласилась, не став ничего менять. И снова, и снова, целую вечность - но карусель кружит без остановок, Дерека нет, и их любовь больше не повторить. — Ты будешь моим папой? — вдруг послышался тонкий голосок Бейли, а в следующую секунду из-за дивана показалась белокурая голова. Девушки опешили, вопрос оказался очень болезненным. Бейли почти не помнил отца - когда его не стало, он был слишком мал. Мер и Эми, не зная, что ответить, молчали. Видимо, Алекс был прирождённым педиатром и на подсознательном уровне умел ладить с детьми. Он единственный не растерялся. Парень взял малыша на руки и произнёс то, что в первые секунды повергло в шок: — Нет. Твой папа Дерек Шепард, и он очень любит тебя, — Карев усадил малыша на колени. — Ты родился в ночь страшной грозы, с первой минуты твой папа держал тебя на руках, а ты спал. Твой папа вылечил Золу. Он очень любил и любит тебя, Эллис и Зо. Он смотрит на вас, плачет, если плачете вы, и радуется вместе с вами. Я не смогу быть вашим папой, у вас уже есть папа, но я думаю, вам не помешает близкий человек. В комнате повисло молчание, лишь слышны были женские всхлипы, они обе плакали, и Амелия, и Мер. Каждая о своём. О своём любимом муже и брате. — Я рождён приносить близким людям несчастья, — снова заговорил Карев, — Аризоне я отрезал ногу, а все мои девушки либо сходили с ума, либо смертельно заболевали, а с тобой уже столько всего произошло, что, может, мои чары и не подействуют... — он взял Мер за руку. — Знаешь, — немного успокоившись, заговорила Мер, — я ненормальная мать, я не пеку капкейки в виде миньонов и шью только людей, а не карнавальные костюмы. Я сломленная, травмированная и чокнутая. В нашей семье нормальным родителем был Дерек... — она замолчала на мгновение, — А если ты тоже сломленный и чокнутый, кто воспитает из детей нормальных людей? — На меня не смотрите, — голос подала Амелия, — я алкоголичка. — У нас Пирс адекватная, — подвёл итог Карев, и всхлипы сменились смехом.*
Стандартные свадьбы в этой больнице явно были не в моде. Одни расписались на стикерах, другие поженились у Мер дома, третьих женила Миранда Бейли, а ещё одни сбежали и поженились тайно. Вот и теперь - паром, плывущий по заливу, он в костюме, она в милом синем платье, волосы то и дело треплет ветром, нарядные дети и Роббинс в роли судьи и священника одновременно. — Мередит Грей, — заговорила женщина, — согласна ли ты взять в мужья Алекса, обещаешь ли быть с ним в радости и в горе? — Да, — ответила Грей, успев подумать о том, что когда-то была подружкой невесты и слышала, как почти те же вопросы священник задавал Иззи. Да, чёрт побери. Её мать была права. С карусели не сойти. — Алекс Карев, — начала Аризона, — согласен ли ты взять в жёны Мередит Грей? — Согласен, — ответил молодой человек. — Обещаешь ли ты… Роббинс не договорила фразу, Алекс неожиданно для всех её перебил: — Обещаю… Я обещаю даже не Богу, а человеку на небесах, который, возможно, нас слышит. У кого-то из присутствующих перехватило дыхание, а у кого-то едва ли не выпрыгнуло сердце от того, что он сказал дальше: — Я обещаю Дереку Шепарду. Человеку, история настоящей любви которого останется в памяти каждого из нас навсегда, и однажды мы расскажем её детям. Я обещаю Дереку Шепарду заботиться о той, кого он любил до самой смерти. Следить, чтобы она не совала руки туда, где лежит бомба. Следить, чтобы она не тонула, не предлагала себя застрелить и не летала в хлипких самолётиках. Не путала исследований и не закладывала страховку дочки. Я обещаю её сберечь. Отныне и во веки веков. Ветер, прилетевший с залива, трепал волосы и осушал слёзы присутствующих, а плакали, кажется, все. Даже Аризона из-за потока слёз не сразу смогла продолжить. — Властью, данной мне интернетом, я объявляю вас мужем и женой. Ура!!! Целуйтесь!!! Они целовались, а Амелия, укутанная в плед, сильнее прижалась к Ханту и смотрела на них, улыбаясь. Долгое время они не могли наладить отношений и стать близкими людьми, обвиняя друг друга в том, что Эми не тот Шепард, а Мер не оставила ей попытки спасти брата. Так бывает. Когда мы теряем того, кого больше жизни любили, внутри образовывается чёрная дыра. Её нельзя тампонировать или зашить. Она всасывает в себя жизнь. Белое обращается чёрным, близкие превращаются во врагов. Но теперь Эми была за неё спокойна и рада. Хотя совсем недавно ей казалось, что новый брак жены брата она расценит как предательство, но потом поняла, что глупо требовать от неё того, чего не хотел бы сам Дерек. Он не хотел бы, чтобы она осталась одна. Целуя Алекса в первый раз за много лет дружбы, целуя, как мужчину, Мередит думала о том, что Дерек любил паромы, а ещё он любил её и, может быть, сейчас он за неё рад…