господь говорит «да»

всякая божественная сущность имеющая власть и подпитываемая верой людей, пусть даже одного человека, не могла бы точно ответить на вопрос о главенстве и наличии единого бога во вселенной. в конце концов, было ясно, что в бескрайней вселенной бог был не один из-за разности культур не только разных планет, но и населения, живущего на нём. по крайне мере, это объясняло разнообразие пантеонов богов и вкладываемый смысл в каждого из них, потому что даже некие «божественные» сущности могли приравниваться по сути своей к богу, но меньшего масштаба. сквало подумал об этом ещё раз и перевернулся на другой бок, утыкаясь носом в чужую горячую спину. стоило бы подтянуться и можно было бы ткнуться тогда уже в горячую шею зверя, но не хотелось. сна не было. он погладил лениво чужой горячий живот, почувствовал, как тот во сне поджимает его и шумно выдыхает. сквало улыбнулся чему-то своему и прикрыл глаза. в комнате было темно из-за тяжёлых штор на окнах, что не позволяли пропустить первые слабые лучи солнца, что медленно рассеивали темноту ночи. хорошо было, спокойно. занзас размеренно дышал совсем рядом, а сквало ощущал это щекой, которой прижался к чужой спине. через время он и сам задышал в такт с занзасом. сквало задумался вновь, потому что делать всё равно было нечего. занзас спал, во сне сплетя пальцы на руках с его, которую он только что устроил на чужом животе. сквало сунул колено между чужих ног и почувствовал, как чужие ноги крепко его сжимают, грея. занзас был горячим. настолько горячим, что сквало даже сейчас не мёрз, и для этого было не обязательно быть подмятым под занзаса. на самом деле, все эти мысли приводили лишь к тому, что сквало знал и так. он потёрся носом вновь о горячую кожу, прильнул к ней губами и услышал, как зверь тихо выдохнул во сне, расслабляясь совсем. может, до этого ему снилось что-то крайне отвратительно дурное., а может, ничего ему не снилось. если бог — это сущность, то что делать с людьми-богами. которых возвели в пантеон другие люди? идолы, кумиры, те, кому приносят клятву и хранят. мысль оборвалась и взгляд застрял на чужом шраме. дальше шло лишь имя, но сквало не был уверен, что возвёл занзаса в пантеон богов. или же возвёл? было неясно. зверь завозился, отпустил чужую руку и повернулся, укладывая горячую ладонь на чужую спину и заставляя сквало уткнуться носом в безволосую грудь. волос на теле занзаса вообще было мало, и он думал, уж не из-за льда ли то, но спрашивать не решался. сквало прекрасно знал все шрамы и то, что поросль в паху неровная: там, где шрам, её вовсе не было. сам сквало был почти безволосый, а почему — чёрт знает, конечно. он шумно выдохнул и всё же подтянулся, позволяя горячей руке съехать на поясницу. ткнулся губами в губы, улыбнулся чему-то своему, вновь сплетаясь ногами и ткнулся носом в чужое плечо, убаюканный чужим запахом и присутствием рядом. хорошо было. спокойно. — спи, — тихо прохрипел занзас на возьню под своей рукой. он прижал сквало сильнее, потёрся щекой о чужой висок, царапая колючей неровной щетиной, зевнул, затихая вновь. сквало хотел спросить, но занзас навряд ли знал ответ на вопрос. или на вопросы. или на его безрассудный предутренний монолог, что ввинтился в его мозг и не отпускал, не давая больше заснуть. занзас заворчал, посмотрел на него сонно и рассеянно, как смотрит всегда, когда только продирает глаза. сквало погладил его по колючей щеке, прижался губами к губами, сминая и дыша в такт, позволил зверю пощупать свои рёбра, помять задницу, перетащить всего себя, разморенного и расслабленного, на себя. — занзас, — глухо позвал сквало, жмурясь, ощущая, как распирает изнутри невысказанным, болезненным, неправильным. спустя столько времени такое обычно не спрашивают. возможно, это худший вопрос в его жизни, самая неприятная точечная боль, выдранный с корнем заусенец, кошачья царапина, прыжок с обрыва без парашюта. это худшее разочарование в жизни занзаса, сквало уверен почти что настолько свято, как истинный католик свято уверен во втором пришествии христа. — кто ты для меня? занзас замирает, напрягается, смотрит и взгляд его становится осмысленнее. он запускает руку в волосы, массирует затылок, прижимает чужую морду в изгиб собственной шеи и молчит. сквало шумно втягивает носом воздух, словно насыщаясь. это лучше ответа. это правильней. это то, что нужно было ему. — занзас, — тихо зовёт сквало, после прихватывает кожу зубами. — заткнись, — глухо и хрипло звучит чужой голос, руки горячие, жгут и жалят, но не оставляют ничего, никаких отметен. сквало улыбается и знает ответ.