Жалкие Воспоминания

/Ты тот, кто знает меня с неловкой стороны, Только из-за тебя я могу улыбаться. Home/ Тэ: Привет... Мне кажется, что Чимин у твоего отца. А ещё мне кажется, что это последнее моё сообщение. Юнги, прошу, никому не верь! Теперь... Бантан больше нет. С этого момента каждый сам за себя. Сейчас я хочу одного... сделай Чимина счастливым... он многого натерпелся. Я устал смотреть на его фальшивую улыбку. Пока что ли. Сообщение отправлено Юнги, скоро всё встанет на свои места, хоть как прежде больше не будет и вроде бы пора уже вздохнуть полной грудью, удовольствоваться тем, что сделал, но что-то жмёт ещё, не даёт воздух пробраться в лёгкие, наполнить их полностью и позволить парню почувствовать облегчение. В голове Тэ крутилась ещё одна мысль, которую он хотел, как можно скорее, воплотить в жизнь. Тэхёна~а: Ведь ты всё знал, не так ли!? Это же ты подставил всех?! Положив руку на ручку двери, ведущей на крышу, Ким всё не решался сделать последний шаг. Всего-то приложить немного силы, но что-то мешало. С другой стороны, в той же позе стоял Чонгук, движемый какой-то невидимой силой, и не мог собраться, чтобы уйти наконец из ненавистного места. Они знают, что эта дверь приведёт их на финишную прямую. Ни один не открывал дверь, понимая, что скоро всему придёт конец. Но спустя время, вздохнув глубоко, Чонгук повернул ручку и увидел... лицо Тэхёна. То, чего и боялся, собственно. Какая ирония - от чего бежал, с тем и столкнулся лицом к лицу. Как жестоко, всё-таки. Жизнь... Оба тонули в тёмных глазах напротив, видя друг друга насквозь. Оба не имели эмоций, зная, что лгали друг другу с самого начала. Оба создали воображаемых персонажей, в которых до безумства влюбились. Тэхён, стоя в дверном проёме, смотрел на Чонгука. – Тэ..хён? – обрывисто, тихо, боязливо, чуть ли не шёпотом. Страший подошёл к Чону вплотную. – Скажи мне, пожалуйста, как ты собираешься меня убить? Мне просто интересно, что ты мне приготовил, – выдыхает в губы, кривя собственные, чуть дрожащие, в грустной ухмылке. Чонгук не мог говорить. – Ведь ты меня не любил? – Тэхён не поменял выражения лица. Лишь прищурил глаза еще сильнее. – Прости... – Чонгук опутил взгляд. Видно было, что у него на глазах накопились слёзы, которые он скрывал. Ему жаль? Возможно. Но Тэхён не верит. Больше не верит. – Чёрт! – Тэхён нервно посмеялся. – Я пытался полюбить тебя, но не смог. Ты, Тэ, не мой тип. Прости. Мне жаль. – Зачем тогда так страстно целовал? Зачем так нежно прикасался ко мне? Зачем спал со мной? Малышу секса захотелось? Почувствовать взрослую жизнь? Ну, чего молчишь?! – Тэхён схватил Чонгука за плечи и заставил посмотреть на него. – Ты не вызываешь у меня жалость. Я не из таких, сам знаешь. – Я думал, что так полюблю тебя, но с каждым твоим вдохом, каждым твоим поцелуем, каждым... твоим стоном... я не хотел! Меня родители приучили, что геи - это самые паршивые люди на земле. Сколько бы я не старался, я не мог перейти через себя. Каждый раз, когда я оставался один, я плакал... от того, что я не могу тебя вот так бросить, но и не могу быть с тобой. Я запутался... Тэхён прошёл мимо Чонгука, останавливаясь от него в нескольких шагах. У обоих не было мыслей о том, что дальше делать. Всё так запутано. Всё так паршиво. Блевать хочется. – Ну, так, что ты стоишь? Убивай меня, – Тэхён опустил взгляд на край крыши и нашёл верёвку. Он, взяв её одной рукой, а другой схватив Чонгука за руку, положил верёвку тому на ладонь. – Тебе же больно не будет. Ты потеряешь человека, к которому ничего не испытывал. Это легко. Давай. – Не говори так! – Гук поднял глаза, наполненные слезами, на Тэхёна. – А что?! Больно?! А мне не больно слышать, что человек трахал меня просто так?! – Да заткнись ты! – Чонгук схватил Тэхёна за руки, прижимая к себе так, что губы почти что касались чужих, дрожащих... Секунда, и они уже сливаются в нежном поцелуе, будто просящем прощения и в то же время высказывающем всю обиду и боль старшего. По щеке Кима покатилась слеза. Слеза, полная жгучей боли. Он не мог подумать, что Чонгук ничего не испытывает к нему. Человеку, который посвятил ему столько лет... столько ласки... Он отдал всего себя только ради того, чтобы Чонгук полюбил его, но Гук - кукловод, который использовал Тэ, как игрушку. Выстрел. Тело Чонгука становится безвольной куклой - ирония - он медленнее отвечает на поцелуй, и скоро Тэхён чувствует металлический вкус на языке. Ким отстраняется от младшего, широко распахнув глаза. – Чонгук?! Что...?! Чонгук падает на колени, руками схватившись за брюки Тэхёна и пачкая землю кровью, капающей изо рта. Обернувшись на дверной проём, Тэ видит Джина с пистолетом в руках. – Ты же совсем не сожалеешь об своих ошибках? – Тэхён злобно посмотрел на Джина. – Неа, я эгоист. Мне и ты, и Чонгук, и вся наша хреновая группа была безразлична. А хочешь ещё один секрет? – Тэхён сглотнул слюну. – Чонгук любил тебя. Это я его надоумил, что геи друг к другу не испытывают любви. Им просто нравится пачкать спермой чужой мужской анал. А он... поверил мне, – Джин рассмеялся. – Я не думал, что это будет так легко. Ведь я отомстил вам через друг друга, – Тэхён стоял в недоумении. – Когда я сбил Чонгука, тебе снились кошмары, ты стал последним из мемберов по успеваемости. Думаешь, я не видел порезы на твоих запястиях? Ты сильно привязался к Гуку. Пока ты страдал дома, он страдал в больнице. Пока Чимин лежит мёртвым, Юнги страдает также в больнице. – Хоть кто-нибудь будет счастливым из всех нас? – тихо сказал Тэ. – Даже сейчас. Я направил на тебя пистолет, но тебе всё равно. Ты держишь мёртвую руку. – А Намджун? – сказал Тэхён, смотря на Джина в упор. – Ну, что Намджун... Он давно об этом знал, поэтому лез ко мне. Я ему дал, но спустя время, он полюбил меня. Смешно, не так ли? Я стал давить на него, чтобы он избавлялся от вас, а он слушал меня, – довольная ухмылка трогает пухлые губы, а лицо, что когда-то казалось таким родным, любимым, перекосилось злостью и ненавистью к вышеупомянутым людям. – Ладно, хватит с нас болтовни. Пора, Тэ. – Слушай, я могу попросить хотя бы об одолжение? – Мм... смотря какое? – Дай мне пистолет, я сам. – С чего бы это? – Я сделаю так, чтобы на тебя вина не попала. Прошу, поверь мне. – Валяй. *** Юнги достаёт телефон и его внимание привлекает уведомление на телефоне. Мемберы уже давно ему не пишут, поэтому он удивляется, увидев сообщение от Тэ. Тэ: Привет... Мне кажется, что Чимин у твоего отца. А ещё мне кажется, что это последнее моё сообщение. Юнги, прошу, никому не верь! Теперь... Бантан больше нет. С этого момента каждый сам за себя. Сейчас я хочу одного... сделай Чимина счастливым... он много натерпелся. Я устал смотреть на его фальшивую улыбку. Пока что ли. – Этого быть не может... – потрясерие, неверие, шок. Юнги поднимает взгляд и несколько секунд не может понять, что к чему. Глубоко дышит через рот, пытаясь успокоиться и думать трезво. Ему не понятно: почему так больно? Из-за группы? Из-за Чимина? Или из-за "последнего сообщения Тэхёна"? Он убирает телефон в карман куртки и бежит уже в забытом направлении. Он бежит туда, где всё началось... Дорога сырая из-за только что закончившегося дождя. Юнги несколько раз наступает на лужи, лицом падает на грязную землю и окончательно пачкает больничную одежду. Но ничего уже не важно. Лишь бы успеть. Лишь бы не опоздать... Эта дорога - самое ужасное воспоминание. Он бежит в дом, где изнасиловали Чонгука; где засадил своего отца; где обещал не быть как отец, но всё же гены взяли своё. И вот он уже стоит на лестничной площадке жилого дома. По его телу проходит дрожь, и холодный ветер ещё больше усиливает чувство опасности. Юнги знает, что его отец не щадит никого. И сам того не желая, начинает придумывать, что с Чимином мог сделать его родитель, вызывая слёзы в уголках глаз. Но Юнги смелеет с помощь мысли, что всё могло обойтись... наверное. Он медленно проходит по коридору, осторожно заглядывая в комнаты. – Мама..? Холли..? Ч-чимин..? – голос Юнги задрожал. Дойдя до своей комнаты медленным шагом, Юнги схватился за дверную ручку. Все как раньше: заправленная кровать, на которой он заметил алый цвет в виде руки; пол с разводами такого же цвета, что и след на кровати; стена с узорами (скорее всего от ножа) на которой написано "Взглянув в шкаф, твои волоски жизни будут обрываться одна за другой". Юнги схватил дверцу шкафа, прикрыв глаза. Нараспашку открыв дверцу, он долго не решался взглянуть внутрь, а потом... пожалел. – Он не мог так поступить... Юнги открыл рот в немом крике. – Этого быть не может! Ты сволочь! Я знаю, что ты слышишь меня, уёбок! В шкафу, на вешалке, висело изуродованное тело его матери.