Вырванные страницы

И она стоит такая волшебная и безумная. С блеском маниакальным скорее, чем влюблённым в глазах, но то мелочи, на которые никто не обращает внимания. Она стоит такая инфернально сексуальная в своём красном платье, и огонь лижет ей ступни лакированными туфлями. Огонь ласково обнимает её за плечи шёлковой тканью, пока девушка смеётся и улыбается. Тодороки не смотрит на неё, разумеется, но видит где-то на периферии. Химико склабится на колкую фразу в свой адрес и чья-то — испещрённая шрамами и ожогами, огрубевшая за время учёбы и повзрослевшая, такая знакомая Шото — рука крепко обнимает её за талию. Пробегается игриво и как-то изломано по чужим рёбрам, разглаживает красную плотную ткань платья. Тодороки видит где-то на периферии и не хочет смотреть. Он улыбается глуповато Урараке, когда та дёргает его за рукав. Одёргивает. Позволяет увести себя куда-то вглубь зала, где их уже давно заждались Иида и Киришима, где Каминари умудрился порвать пиджак взятый в аренду и теперь ноет Джиро о том, что этот мир чертовски несправедлив. Шото мысленно его поддерживает, но вслух ничего сказать не решается. Они, в общем-то, даже весело проводят время, вспоминая совместные школьные поездки и бесконечные злобные крики Бакуго. — Кстати, — Мина рассеянно оборачивается по сторонам, — А где Бакуго? Киришима смеётся немного нервно, говорит что-то о его работе, о командировках, о безусловно важных делах. О том, что Бакуго «в рот все эти их встречи одноклассников имел» он благоразумно умалчивает. О том, что он боится встретить тут Урараку — тоже. Последняя, в свою очередь, умоляюще сжимает руку Тодороки, смотрит на него своими глазами жалобно и разбито, и — Шото, конечно же, очень хороший друг, он не может оставить её здесь в момент, когда Ашидо так отчаянно пытается выяснить номер телефона Катсуки, чтобы тот обязательно и немедленно появился здесь — они уходят к столу с напитками. Кажется, никто этого даже не замечает. — Всё в порядке? Не то, чтобы Тодороки не знал ответа, но стоять в полной тишине ещё более неловко. Урарака почти вздрагивает, улыбается ему изломано и неуверенно:  — Конечно. Я даже рада, что он не пришёл. Она делает шаг назад, натыкается на кого-то плечом, тут же оборачиваясь, и бездумно извиняется. Жмурится в начале и только потом понимает в кого врезалась. Зелёные глаза смотрят на Тодороки виновато. — Всё нормально, Урарака, — Мидория улыбается ей по-доброму, и сердце Шото почему-то пропускает удар. Веснушки блёклыми пятнами всё так же остаются на лице. Его улыбка всё такая же мягкая и тёплая, как и раньше, и Тодороки безумно хочется сделать шаг вперёд, обнять его — крепко и яростно — уткнуться в тёмные волосы. И Тодороки безумно хочется снова и снова его целовать. — Кстати, познакомьтесь. Это Химико. Блондинка обворожительно улыбается, прижимается к Мидории ближе и его — испещрённая шрамами и ожогами — рука ласково и крепко обнимает ее за талию. Разглаживает красную, огненную ткань её платья. — Моя жена. Тодороки смотрит на них и не хочет видеть, но мир не рассыпается на части в его руках, сердце не останавливается и время всё так же бежит вперёд. Где-то на периферии открывается дверь — Урарака испуганно впивается в его руку.