Вырванные страницы

Жаркое июльское солнце медленно перекатывается за горизонт, обдавая детишек, играющих на площадке, рыжими лучами. Урарака громко смеётся, когда один из них на всей скорости врезается в Бакуго и сбивает его с ног. Рожок с пломбиром подпрыгивает, исполняя в воздухе невероятный кульбит, и Очако ставит ему «одиннадцать из десяти» за артистичность. Мальчик извиняется спешно, поднимается и тут же уносится за своей компанией, пока Катсуки, поражённый такой наглостью, так и остаётся сидеть на асфальте и пялится на пустую руку. Чёрт бы побрал тут их всех. Урарака продолжает смеяться, когда он поднимается на ноги, тихо проклиная этот день, немного тише, потому что мамочки с колясками начинают недовольно поглядывать на неё. Им по двадцать, они молодые и счастливые. Когда Катсуки устаёт быть посмешищем для своей — «вау, вы что серьёзно» Каминари делает лицо вселенского удивления, Джиро тычет его локтём в бок и поздравляет их — девушки, он набрасывается на неё с щекоткой. Второе мороженое растекается по асфальту недалеко от пломбира, пока Очако пытается оттолкнуть от себя безусловного злого, опасного и невероятно жуткого Бакуго. Он подхватывает Урараку на руки, кружится с ней, смеётся как главный злодей в мультике о супергероях, любит её до безумного сильно. Урарака цепляется руками за его плечи и — «Катсуки! Катсуки! Мы же сейчас упадём!» — ей кажется, что она самая счастливая на свете. У неё ребра болят и щёки от постоянного смеха, от разрывающих и пресловутых бабочек внутри. Губы огнём горят, когда Бакуго прижимает её к какой-то стене, где их никто не увидит, и целует, целует, целует её жадно, по-звериному. Он обнимает её за талию так крепко, что рёбра трещат, но Урараке настолько мало. Ей всего Бакуго до безумия мало. Они выходят из-за угла немного растрёпанные, но счастливые, держатся за руки, когда Урарака показывает на ещё один фургончик с мороженным. Бакуго что-то ворчит о том, да сколько же в тебя влезает или так вот почему ты у меня такая круглолицая. Очако беспощадно лупит его в бочину и тащит за собой. Последние солнечные лучи путаются у неё в волосах и Бакуго не знает за что ему так повезло. Он сжимает крепко её руку, будто боится потерять своё драгоценное сокровище и думает, что не выживет, если она решит когда-нибудь уйти. Он бы убил за неё и умер. Глаза у Бакуго свирепые, когда Урарака тянется к нему, когда она нежно касается губами его щеки и весело смеётся, будто и не замечая. Катсуки выдыхает, расслабляется весь, отдаёт деньги мороженщику, который разве что не побелел от страха, когда увидел лицо покупателя. Последние солнечные лучи путаются у неё в волосах, пальцы Бакуго путаются у неё в волосах, его сердце, кажется, тонет в ней. Урарака смеётся, когда Катсуки поднимает её на руки. Им по двадцать, они молодые и, кажется, самые счастливые на этом свете.