Утро ознаменовалось сразу двумя событиями. Первое — здесь на самом деле водятся медведи ростом под три метра. Ах да, ещё они покрыты костяной бронёй и очень злы на меня после того, как я выколол одному из их сородичей глаз. Второе — я наконец-то понял, в какой заднице я оказался.
Спишем моё непонимание ситуации в первый день на эйфорию и адреналин. Итак, добро пожаловать на Ремнант, искренне враждебный к людям мир, который на 90% населён существами Гримм. Эти существа суть ходячие НЕХ, чья единственная цель — уничтожить человечество. Последнее активно сопротивляется такому повороту событий, но не очень-то успешно, и за пару тысячелетий борьбы от людей остались лишь четыре крупных города да куча разрозненных деревень. Города — последний бастион людей, и, если хотя бы один из них падёт, людям придётся ой как несладко.
По географии — я умудрился залететь в Лес Вечной Осени. Из названия ясно, что деревья и трава здесь круглый год имеют красную окраску, похожую на таковую у обычных деревьев в период листопада осенью. Лес этот лежит к северу от одного из двух городов на этом континенте, Вейла, столицы одноимённого государства, и занимает около половины площади этого самого государства. Учитывая, что я вообще понятия не имею, где именно меня выкинуло, это не очень-то утешительно. Местная фауна представлена вышеупомянутыми бронированными медведями — Урсами, двуногими волками-переростками — Беовульфами и рапирными осами. Да, да, так эти насекомые и зовутся. Жало длиной в человеческую руку, добрый метр в длину. Слава местным богам, у них нет брони, в отличие от волков и медведей. Изредка встречаются кабаны-камикадзе — Борбатаски и вороны размером с небольшой самолёт, стреляющие перьями из крыльев — Неверморы.
Сейчас меня на дереве держат трое Урс, голодными взглядами отслеживающих каждое моё движение. Отмахаться от них я не смогу, задерут быстрее чем я успею сказать «мама». Бегают тоже на удивление шустро. И всё бы ничего, отсиделся бы на дереве, да проблема в том, что чем дольше я здесь сижу, тем выше вероятность, что на огонёк заглянет кто похуже. Ну там, не знаю, Урса Мажор, который почти в два раза крупнее этих ребят. А это уже шесть метров росту, сшибет меня с ветки как спелое яблочко. Я представил себе мысленно эту сцену и передёрнулся, а на моё лицо против воли наползла гримаса отвращения.
Единственная моя надежда — это на то, что меня вот прямо сейчас найдёт какой-нибудь сердобольный Охотник, который перебьёт Гримм и возьмёт меня в свои ученики. Потом мы с ним объединимся в пару и пойдём причинять добро и наносить справедливость этим поганым Гримм…
Хм, ну с ученичеством я перегнул, но вот от сердобольного Охотника бы не отказался. Моё копьё здесь не котируется, тут нужно что потяжелее.
И, словно бы его призвало слово «потяжелее», из рощи с удивительной для такой туши грацией вываливается… Урса. Мажор, судя по росту и броне. Ох я тупой чурбан, забыл, что этим тварям страх и отчаяние что сладкий нектар — готовы жрать тоннами, сволочи. Мажор повёл носом из стороны в сторону, тихонько порыкивая, и спустя пять-десять секунд направился к моему дереву. Причём заложил он при этом таку-ую синусоиду, что у меня от недоумения задёргался глаз. Я знавал ребят, которые были на такое способны. В подпитии. Бухие в хлам. Но чтобы Урса, и бухой? Я что-то забываю, что-то важное, и моя чуйка вопит, что это что-то мне жизнь спасёт.
Огибая своих сородичей так умело, как может только пьяница с многолетним стажем, он подошёл к дереву, где мне удалось рассмотреть его поближе. Обычно широко открытые красные глаза были сощурены до узеньких щёлочек, сквозь которые проникало дай бог процентов пять света. Нос его был опухшим, отчего тот смешно дёргался каждый раз, когда медведь принюхивался, а на шкуре были потёки чёрной, как смоль, жижи. «Не кровь», я отстранённо отметил. Значит, раны его собственные. Кто же его покоцал-то так?
Меж тем Урса вскинул лапу и точным, почти хирургическим движением вогнал один из своих тридцатисантиметровых когтей прямо в дерево, отчего-то вздрогнуло. Я непонимающе наблюдал. Коготь вышел из ствола, словно горячий нож из масла, а через две-три секунды из образовавшегося отверстия потекла… смола. Густая, бордовая, словно кровь. Мажор тут же начал слизывать смолу, а на его морде начало появляться блаженное выражение наркомана, дорвавшегося до дозы.
Мелкие Урсы последовали его примеру, и вскоре смолу медведи лакали уже в четыре глотки. Я тоже воткнул копьё в ствол и слизнул пару капель смолы с ножа. Хм-м, сладкая, но не приторная, чуть горчит, но в общем и целом очень и очень напоминает мёд. Я еле удержался от смеха. Медведи неправильные, пчёлы тоже, а теперь ещё и мёд неправильный. Галлюциногенный медок.
Через час все медведи лежали на земле, сопя и урча. Меня же штырило, как будто я снова на первой своей попойке. И это от пары капель, а в оригинале Нора вылакала целую пятилитровую банку. Неудивительно, что она была такой… такой.
Тем не менее, я слез с дерева, не забыв прихватить чемодан, и прошёл мимо спящих медведей-пьяниц глубже в лес. Стоило продолжить мой поход до Вейла, если я хочу выжить. А учитывая, что сия смола привлекает тех самых рапирных ос, удочки мне сматывать рекомендовалось как можно скорее.
К полудню мне пришлось остановиться — я был вымотан, пот с меня тёк ручьями, а желудок настойчиво пел рулады. Тратить драгоценные запасы провианта из чемодана мне ой как не хотелось, но так как за всё время здесь я не увидел сколь-нибудь подходящей пищи, у меня попросту не было выбора. С трудом вскрыв банку тушёнки и отрезав себе пару кусочков хлеба, я быстро умял свой импровизированный обед и запил водой, которая, к счастью, ещё была годна к употреблению.
Оценив запасы еды и воды, я горько хмыкнул — даже при жёсткой экономии без пищи я останусь где-то через неделю, а без воды — через полторы. Вроде бы немаленький срок, но я не мог сказать, как быстро мне удастся дойти до Вейла на своих двоих. Может быть, я всего в часе пути, а может и месяца не хватить. Географию Ремнанта я знал крайне поверхностно, и то забыл больше половины, поэтому надеяться на скорое спасение мне не стоит.
Передохнув и позволив съеденному ранее немного улечься в желудке, я продолжил свой путь по лесу, используя копьё как импровизированный посох. Уже несколько раз за сегодня он спасал меня от позорного падения, когда я не замечал под ногами корней или глубоких ямок, да и спокойнее мне было с хоть каким-то оружием. На крайний случай, продам свою жизнь подороже, прихватив с собой парочку местных чудовищ.
Рельеф леса с каждым часом пути становился всё каменистее, тут и там можно было видеть холмы и обрывы, возвышающиеся над остальным ландшафтом. Деревья же наоборот, становились всё реже и реже, появлялись целые просеки и полянки, на которых можно было увидеть пеньки от срубленных (или спиленных) кем-то деревьев. Я обрадовался этому факту — ведь просто так, из-под земли, пни не появляются, а значит, я уже близко к какому-нибудь человеческому селению. На один из таких пеньков я и присел отдохнуть ненадолго. «Этот марш-бросок через весь лес довольно утомителен», я отстранённо подумал, запрокинув голову и начав созерцать сравнительно безоблачное, если не считать парочки странной формы облаков где-то вдалеке, небо. У меня было время немного поразмышлять о своей ситуации.
Итак, что мы имеем в сухом остатке? Я попал. Попал так капитально, если представить себе, что я нахожусь в мире, полном оживших гротескных монстров, жаждущих отведать человечинки. Попал вдвойне, так как с этими монстрами способны более-менее результативно сражаться только две силы: Охотники и армия, причём первые крошат монстров в капусту куда более эффективно. Их для этого и тренируют, в конце концов.
Я же не отношусь ни к тем, ни к другим, оружие у меня — чистый каменный век, не хватает только набедренной повязки и соответствующих звуков, чтобы с чистой совестью отнести меня к неандертальцам. Есть ещё парочка важных моментов, правда, но отложу их решение на потом. Сейчас меня волнует во-о-он та троица Беовульфов, что с мерзким оскалом вразвалочку вышли на поляну.
***
Если бы в данный момент кто-то видел бы эту сцену со стороны, то им бы осталось лишь посочувствовать неудачливому молодому человеку, умудрившемуся забрести в чащу Леса Вечной Осени без Ауры и оружия, да ещё и на территорию местного лагеря террористов — Белого Клыка. А если бы несуществующий наблюдатель пригляделся повнимательнее, то понял бы, что парню явно не светит дожить до вечера, ведь пусть даже Беовульфов было всего трое, один из них был Альфой, матёрым и опытным подвидом.
***
Вот уж не повезло, так не повезло. Меня берут в клещи три Беовульфа, а один, центральный, явно Альфа, исходя из бронирования и почти вдвое большего роста. И хотя он сам вступать в бой не спешит, молодняк тем временем таким терпением не отличается. Копьё в моих руках зажато до противного хруста в пальцах, по лицу текут холодные капли адреналинового пота. Кто из них бросится на меня первым, тот, что слева, или же справа?
Оказалось — оба сразу. Я едва успеваю среагировать и делаю два больших, неуклюжих шага назад, отмахиваясь от Гримм копьём. Они приземляются, уходят от просвистевшего над их мордами лезвия и снова прыгают, но в этот раз один из них прыгнул чуть раньше. Валюсь на землю, перекатываюсь в сторону и по наитию выбрасываю вверх руку с копьём.
Нож на конце с противным чавканьем входит в податливую плоть лапы монстра, тот обиженно воет и пытается задеть меня другой лапой. И, к сожалению, у него это получается. Отстранённо чувствую, как моё правое предплечье вспарывает острый коготь волка, и сквозь рану вижу ошмётки мышц и сосудов. Моя кровь смешивается с чёрным ихором Гримм. Меняю хват на древке копья, моя правая рука теперь больше обуза, нежели подспорье. Чудом задеваю кончиком лезвия по морде напавшего на меня Беовульфа, он истошно воет. Мне невообразимо больно — я раньше не получал таких травм. Зрение начинает туманиться, и я просто начинаю кружиться с копьём в тщетных попытках задеть хоть одного волка.
Внезапно мою спину обжигает невыносимой болью, я падаю на живот и чувствую на своей шее чьи-то зубы. Последнее, что я помню, перед тем, как отключиться, был выстрел, и мысль «пусть меня съедят быстро, не хочу мучиться».
