Обычный Попаданец

Я очнулся. На первый взгляд, не шибко-то и большое достижение. На второй — мне очень повезло. Ведь мои воспоминания мне чётко говорят о том, что мной уже должен был закусить местный аналог оборотня, а моя душонка отправиться… куда там души отправляются после смерти. На перерождение, в рай или там ад. Но уж точно не в тёмные казематы непонятно где. С другой стороны, я жив. Пусть на мне кандалы, а сам я не могу пошевелиться, но я жив. А это значит, что меня кто-то спас. Да, да, я сейчас отыгрываю капитана Очевидность, но мне сейчас на такие мелочи глубоко по барабану. Как говорила мой преподаватель по физкультуре, «Практически любую проблему можно как-то решить. Единственная действительно нерешаемая проблема — это смерть». И сейчас я с ней полностью согласен. Аж на душе легче стало. Немного отойдя от эйфории, вызванной пониманием факта собственного выживания, я принял решение осмотреться и оценить обстановку. «Помещение», в котором я находился, воплощало в себе все стереотипы о тёмном, холодном карцере где-то в подземелье замка — четыре бетонные стены с внушающей уважение стальной дверью, в которой была небольшая прорезь, дававшая мне лишь необходимый минимум света, чтобы я не ослеп. По полу гулял ледяной сквозняк, а сам я висел на цепях, прикрученных к полу и потолку, словно на дыбе. Поёжившись от внезапно налетевшего ветерка, я отстранённо отметил, что мои неизвестные похитители раздели меня до нитки, не оставив мне даже трусов. На меня начала медленно накатывать паника, вызванная запоздалым осознанием: из всех возможных мест на Ремнанте я, скорее всего, умудрился загреметь в застенки террористической организации «Белый Клык». По крайней мере, я не представляю себе, чтобы полиция или Охотники держали пострадавшего от ран парня в кандалах. В больнице под неусыпным надзором правоохранительных органов — вполне возможно, но не в тёмном, сыром карцере непонятно где. Итак, что я помню по Белому Клыку? Террористы на расовой почве, состоят целиком и полностью из Фавнов — человекоподобной расы с животными чертами. Ненавидят людей, так как имеет место быть всеобщее притеснение Фавнов людьми, в особенности Праховой Компанией Шни, которая использует их как бесплатный каторжный труд на рудниках. Одна из четвёрки главных героинь оригинала, Блейк Белладонна, занимала не последнее место в иерархии организации до своего побега. Так можно сориентироваться во времени, ибо временных рамок канона я вообще не помню. А теперь встаёт вопрос — как жёстко меня будут пытать? Или прикончат сразу? Я покрылся ледяным потом. Нет, если уж не убили на месте, значит, им от меня что-то нужно. Но что? В размышлениях о своей дальнейшей судьбе я провисел где-то около двух часов, плюс-минус полчаса, успев продрогнуть до костей. Здесь понятие времени очень сильно размывается. А отвлек меня от самокопания звук открывающейся двери где-то в глубине коридора. Замерев, я начал вслушиваться. Неизвестный мне разумный тяжело прошествовал по коридору в направлении моего карцера. Звук его подошв ритмично отдавался у меня в голове набатом, мешая сосредоточиться. Значит, меня и по голове отоварили для профилактики, когда тащили сюда. Неприятно. Вот он (или она?) останавливаются прямо напротив моей двери. И тут я понимаю, что всё это время за ней был ещё один разумный, который сторожил мою дверь, так как они начали переговариваться. — Ну что там с этим отбросом? — спрашивает низкий, хрипловатый бас. Вероятно, это он и шёл по коридору. — А что ему сделается? — в ответ ему слышится другой голос. Этот повыше, да и не хрипит. Может, он моложе? — Висит на цепях, изредка позвякивает. — Ты его проверял? Может, он издох уже? Адам чётко сказал — он нужен живым, иначе наши головы будут красоваться на заборе. — Ну… — в голосе моего охранника проскользнула неуверенность. — Я пару раз заглядывал, он вроде дышит. А заходить я не хочу — мало ли, чем их там, шпиёнов, в Атласе пичкают. Может, он уже оклемался давно, и только и ждёт, чтобы сбежать? — Тупица! — отчётливый звук пощёчины. — Куда этот выродок сбежит, если тут половина личного состава Клыка в полной боевой? А он один. Я отчётливо передёрнулся, заставив цепи звякнуть. Неплохая перспективка — окончить свою жизнь в застенках Клыка. А уж то, что меня приняли за Атласского шпиона, вообще поражает воображение. Но додумать мне не дали — дверь резко открылась, заставив меня зажмуриться от яркого света. — Ну вот, Блад, а ты волновался! Жив твой шпиён, и даже в сознании, — облегчённо воскликнул мой охранник. — Отлично, тогда поможешь мне отвести его к Адаму, — отрезал басовитый. Видимо, не дождавшись ответа, он рявкнул, — Живо, твою мать за ногу! Меня в ускоренном темпе сняли с потолка и оперативно заковали в наручники. Успев привыкнуть к свету, я наконец смог рассмотреть своих тюремщиков. Один из них, обладатель баса, был натуральной горой мышц ростом под два метра. Он на самом деле был фавном, на что указывало наличие густой львиной гривы вместо волос и дополнительной пары кошачьих ушей, не предусмотренных человеческой анатомией. Второй же был с меня ростом, но куда более атлетично сложенным. Он тоже принадлежал к роду кошачьих — там, где у человека находится копчик, у парня был длинный пятнистый хвост, и зрачки его были характерно вытянуты в высоту. Меня вывели из камеры и набросили на голову плотный холщовый мешок, видимо, для того, чтобы я не запомнил, где находится их база. Фавн-лев пристроился позади меня, контролируя каждый мой шаг и держа мои руки стальной хваткой, а гепард (или леопард?) шёл впереди, прокладывая дорогу. По пути я мог слышать едва различимые шепотки окружающих, из которых я вычленил одно — меня будет допрашивать сам Адам Таурус, глава местного отдела Клыка. Это одновременно и успокаивало — я всё ещё недалеко от Вейла, и пугало — Таурус по канону был тем ещё отморозком, не гнушавшимся ничем. Вскоре мои надсмотрщики меня привели и насильно усадили на стул, отстегнув наручники с левой руки и пристегнув их к упомянутому предмету мебели. Затем с меня грубо сдёрнули мешок, и моему взору предстала допросная. Я сидел в одиночестве перед довольно большим столом, на котором я с замиранием сердца увидел мой компьютер, учебники и методички (на русском, который здесь вряд ли знали) — в общем, всё, что могло вызвать хоть малейшие подозрения. Там же стояла, в лучших традициях фильмов, яркая лампа, светившая прямо мне в лицо и мешавшая рассмотреть тех, кто за столом сидел. Но мне не нужно было видеть каждую деталь, чтобы понять, что я в глубоком дерьме. Там сидел Таурус без своей вездесущей маски Белого Клыка, и взгляд его единственного здорового глаза не внушал мне надежды. Я передёрнулся, увидев на его левом глазу уродливый ожог в форме букв SDC. А по правую руку от него сидела девушка, в которой я сходу опознал известнейшую кошкодевочку всея Ремнанта — Блейк Белладонну. Вот её взгляд был хоть и холоден, но в нём читалось искреннее сожаление ко мне и моей дальнейшей судьбе. Типа «это отвратительно, но всё ради общего блага». Молчание прервал Таурус. — Вижу, ты меня узнал. Ну что ж, это сделает наш допрос куда более продуктивным. Задаю вопросы здесь я, ты же, тварь, на них отвечаешь. Или нет, если тебе не дороги твои конечности, — он прищурился. — Но в любом случае я узнаю от тебя всё, что нужно мне. Итак, что это такое? Он обвёл руками мои вещи, лежавшие на столе. Я промолчал, не в силах выдавить из себя ни слова. — Я ещё раз повторяю, что это такое? И не вздумай мне сказать, что это «просто книги». «Просто книги» не пишут на языке, который вводит в ступор даже самых знающих моих людей. А эта машина? Для чего она? Я снова вынужденно промолчал, чувствуя, как к горлу подкатывает противный комок. Таурус не выдержал и ударил кулаком по столу, а его правый глаз начал наливаться кровью. — Не выводи меня из себя, ублюдок! Пусть мне придётся нашинковать тебя на мелкие кусочки, но я выясню, что здесь делает сверхсекретный отдел разведки Атласа! На этих словах я недоумённо расширил глаза, но, видимо, моя мимика была им неправильно понята, потому что тот сразу ухмыльнулся, словно акула, учуявшая добычу. — Я так и знал. Я так и знал, что эти расисты запустили какую-то засекреченную операцию здесь, в Вейле. И если раньше у тебя были шансы уйти отсюда живым, то теперь они исчезли. Я понял, что та задница, которую я видел перед собой до этого, была всего лишь маленькой складочкой на ягодице той жопы, в которую я по незнанию угодил. …Пытал меня Таурус профессионально. Хотя не мне, дилетанту в вопросах выуживания информации насильственным путём, судить о профессионализме своего палача, сломал меня он уже после пятнадцати минут пыток. Начал он с малого — окунал голову в бочку с водой, и держал там до того момента, пока я не терял сознание от гипоксии. Затем возвращал меня обратно парой ощутимых пощёчин и принимался допрашивать. Если мои ответы его не удовлетворяли (а так оно и было, он не верил моим уверениям, что это просто учебники), он вгонял мне свой меч в ладонь, заставляя меня рвать свои голосовые связки от боли. Потом он перешёл к вырыванию ногтей. Сначала на левой руке, затем собирался на правой, но тут нас бесцеремонно прервали. — Адам! — в допросную вбежала Блейк, которая после начала пыток поспешно ушла куда-то за дверь. — Нас нашли, не знаю, как, но здесь четыре команды опытных Охотников с половиной контингента полиции Вейла! Адам дёрнул головой в неверии и посмотрел на полубессознательного меня. — Известно, почему они здесь? Блейк лишь покачала головой. — Понятно. Иди, Блейк, я закончу здесь и присоединюсь к вам. Она кинула на меня мимолётный взгляд. Затем она вздохнула, закрыла глаза и вышла из допросной-пыточной. А тем временем Адам достал свой меч-чокуто. — Не знаю, как эти твари нашли нашу базу, но ставлю сто льен, что всё это из-за тебя. Поэтому тащить тебя на новое место будет самоубийством, а значит, ты сдохнешь здесь. — с этими словами он взмахнул мечом и выбежал из пыточной. А мне лишь оставалось орать от боли, смотря на свою отрубленную по самую ключицу левую руку, которая медленно катилась по полу, изливая из себя мою кровь.