Охранник для дочери

После встречи с отцом Т/И стала сама не своя. Я пытался украдкой поинтересоваться, что между ними произошло, но она только огрызалась, в привычной для нее манере. А ещё она очень волновалась перед началом съёмок — так было всегда, с ее то характером. Накануне начала съёмок она будто и забыла о моем существовании. Сидела тихо в своем номере, через стенку до меня не доносилось ни звука, я же метался как тигр в клетке в своих четырех стенах, ловя себя на мысли, что лучше бы она высказывала мне свое недовольство, чем вот так. Ближе к полуночи я осмелился и тихо постучал в смежную дверь. Т/И долго не открывала, но затем я услышал шорох, а после — поворот ключа. — Тебе чего? — она уставилась в мое лицо, по слегка припухшим глазам я заметил, что она плакала. — Хотел спросить, все ли в порядке? Тебе ничего не нужно? — Мне нужно, чтобы меня оставили в покое, только и всего, — буркнула она и тут же захлопнула дверь перед моим носом. Я был опустошен. Меньше всего мне хотелось, чтобы она плакала. Пусть она и была той ещё занозой, которая никогда не думала о чувствах других людей, но мне было больно от того, что с ней творится что-то неладное, а ещё я был уверен, что меньше всего ей сейчас хочется быть одной. Поэтому, недолго думая, я постучал в смежную дверь снова, уже более настойчиво. Она открыла быстро, будто и не отходила от двери. — Что? — выпалила она снова, уже даже не пытаясь скрыть от меня своих влажных глаз. — Ты мне сейчас расскажешь, что случилось, — я настойчиво проник в полумрак ее роскошного люкса. — Я не уйду, пока ты на заверишь меня, что с тобой все в порядке! Я вальяжно уселся на диван посередине номера, не спуская с нее глаз. А Т/И медленно подошла к огромному окну, в то время как я с замиранием сердца наблюдал как развивается тонкая ткань ее халата во время лёгких кошачьих движений. Она отвернулась от меня, уставившись на ночной город. — Отец хочет, чтобы я вышла замуж за сына его партнёра. — Она сделала короткую паузу, шумно шмыгнув носом, — он решил, что это будет очень выгодная сделка, которая пойдет на пользу и мне, и ему. Ее слова поразили меня в самое сердце. Не то чтобы я имел на нее виды, я чётко знал свое место, но мое сердце разрывалось, стоило представить ее с другим. — И это он вывалил на меня именно сейчас, когда я должна работать над новым проектом, черт… Итак все из рук валится. Чувствую себя разобранной на куски. — Что ты ему сказала? — осторожно поинтересовался я. — Мы разругались в пух и прах, прямо на глазах у моего предполагаемого мужа и его отца. — Она нервно всхлипнула, и, кажется, грустно хихикнула, — я сказала им, чтобы они привыкли к этому, что в нашей семье всегда так, а потом забрала сумочку и ушла. — Тебе он нравится? Она колко взглянула на меня, услышав этот вопрос, хоть в комнате горел только лишь торшер у стены — я заметил, что ее щеки мокрые от слез. — Мне никто не нравится, ты же знаешь. Я не могу себе позволить влюбиться в кого-то, не хочу стать слабой и беззащитной от чувств, которые, скорее всего, никогда не найдут должного отклика в ком бы то ни было. Тем более, в мужчине. Вы все жуткие эгоисты. — Я бы не стал так… — И ты в том числе! — вдруг перебила она меня, повысив голос. — Ты меня не знаешь, начнем с этого. Да и не тебе сейчас рассуждать об эгоизме. Слова вырвались сами собой, о чем я, конечно, тут же пожалел. — Иди к черту, Карл, — выпалила она, вновь отворачиваясь от меня. — Т/И, прости… — С тобой невозможно разговаривать. Не могу вспомнить ни одного нашего разговора, чтобы мы не поругались. Я не хотел уходить от нее, не сегодня. Мое сердце разрывалось от сочувствия этой заблудившейся маленькой девочке. И вот сейчас, в тот момент, когда она позволила себе быть слабой, будучи загнанной в тиски влиятельным отцом, я взял и нагрубил ей. Я бесшумно поднялся с дивана и подошёл к ней, все также стоявшей у окна. На ее волосах отражались вспышки неоновых реклам за окном, на мгновение я завис, будучи поглощён этим зрелищем, а потом снова произнес: — Пожалуйста, прости за неосторожные слова. Она повернулась ко мне, а я, увидев ее заплаканное лицо так близко, сделал, наверное то, что инстинктивно сделал бы любой мужчина в подобной ситуации — крепко прижал ее к себе. Поначалу Т/И напряглась, но спустя несколько секунд я почувствовал, как ее хрупкое тело обмякло, а безвольные плети рук обвили меня, а следом крепко сжали. Я уткнулся носом в ее волосы, моя голова тут же закружилась от невероятного аромата, я будто опьянел, с трудом понимая, где нахожусь, все что я мог — лишь вдыхать запах ее волос и ощущать то тепло, которое от нее исходило и согревало меня. — Не уходи, — вдруг пробубнила она в мою грудь. — Не хочу оставаться сегодня одна. Сказав это, она взглянула в мои глаза и устало улыбнулась. Я посмотрел на ее губы, которые ещё никогда не видел так близко, я не ведал, что творю и в тот момент, не задумываясь о последствиях, вдруг поцеловал ее. Ощутив ее вкус, будто придя от него в себя, я отстранился, по спине пробежал холодок. Я ждал чего угодно — что она меня оттолкнет, начнет кричать и чего доброго вызовет полицию, но меньше всего я ожидал того, что она привлечет меня к себе и наши губы сольются в более страстном и разнузданном поцелуе. А потом она принялась стягивать с меня пиджак и нетерпеливо бороться с маленькими пуговицами на моей рубашке. Я попытался ей помочь, но был настолько опьянён безумным желанием, что руки не слушались. Она хихикала, наблюдая как неуклюже я пытаюсь совладать с этой дурацкой рубашкой, а когда наконец-то я освободился, ее губы припали к моей груди. — Черт… — вырвалось у меня полушепотом-полурыком. — Что мы делаем?! Я не ведал, кому я задаю этот вопрос, мои руки сами собой, инстинктивно раздевали Т/И. В сторону улетел лёгкий шелковый халатик, за ним — такая же невесомая сорочка. Увидев ее обнаженной — я чуть не рухнул в обморок. Она улыбнулась и сделала шаг назад, чтобы я мог полюбоваться ею. Сказать, что она была произведением искусства — ничего не сказать. Я понимал, что это не приведет ни к чему хорошему, но я все равно подхватил на руки ее хрупкое разгоряченное тело и понес в огромную постель. Мы угомонились где-то через час. Наши вдохи и выдохи успокоились, мы лежали обнаженные на ее огромной постели. Ее голова покоилась на моей груди, а маленькие пальчики неустанно скользили по моему животу, груди, бёдрам. — Тебе надо поспать, Т/И, — прошептал я, легко касаясь губами ее душистых волос на макушке. Она ничего не ответила, лишь подняла голову и прильнула к моим губам. Отвечая на ее поцелуй, я что есть силы старался отогнать мысли о том, что я теперь чертовски виноват в том, что сейчас произошло, я казнил себя за то, что не сдержался и допустил это. Что я теперь скажу Джону?! Как все теперь будет дальше и будет ли?! — О чем думаешь? — спросила она, разорвав поцелуй. Ее глаза смотрели с некой опаской, кажется, в них уже зарождалось разочарование от того, что она сейчас может услышать. — Прости что втянул тебя в это. — Не втянул бы, если бы я сама не захотела, — она порочно улыбнулась, а я подумал — наверняка какая-то из ее актерских штучек. — Твой отец убьет меня, если узнает. — Да, — согласилась она, — но ведь это того стоит. А потом я вновь поплыл, отодвигая все доводы рассудка на второй план, по мере того, как ее губы, язык скользили вниз по моему торсу…