Встать рядом

— Не хочешь сегодня пройтись? Погулять по лесу. Он очень красивый в это время, — спросила Госпожа Контельбах, когда я попыталась сбросить остатки сна во время завтрака, — не то чтобы я хотела тебя брать с собой, но одну я тебя тут не оставлю. — А зачем Вам в лес? Не то чтобы я не хотела гулять, просто решила докопаться, — ответила в том же тоне я. — Придем, увидишь. Только оденься потеплее, сегодня холодно, — женщина встала и ушла из обеденного зала. Я взяла первые попавшиеся свои штаны, толстовку и метнулась к выходу. Почему-то желание погулять меня захлестнуло. Раньше я об этом не думала, но я уже очень давно не выходила на улицу с целью «погулять». Тем более, тут и правда красивый лес… Когда я спустилась, Госпожа Контельбах только бросила оценивающий взгляд на мою одежду, недовольно хмыкнула, но открыла дверь пансиона и вышла, видимо полагая, что я пойду за ней. В общем-то, я так и сделала. Мы долго шли куда-то молча. Я плелась немного поодаль от преподавательницы, очень долго пытаясь высмотреть, что же в этой большой сумке у женщины, и зачем она с собой её взяла. Было и правда холодно. Я уже не знала, где мы находимся, потому что мы ушли вглубь леса в другую сторону от дороги. Я тут даже никогда не была. Я заметила белочку на дереве. Она аккуратно перепрыгивала с ветки на ветку, провожая нас, куда бы мы не шли. Очень любопытное хвостатое! Жалко только, что у меня в кармане случайным образом не оказалось каких-нибудь орехов. Хотя какая вероятность, что белочка спустилась бы и подошла бы так близко? — А куда мы идем? — наконец спросила я. — Придем — увидишь, — холодно повторила Госпожа Контельбах. Стало не по себе. Какая она всё-таки бывает странная и… Пугающая? Мы подошли к какому-то небольшому озеру. Тут было безумно красиво. Деревья покрыл иней, по бережку водоема трава тоже вся блистала. Женщина села на упавшее дерево, и положила сумку около себя, открывая ее. — Мы пришли? — спросила я, и в ответ она кивнула. Госпожа Контельбах наконец достала интересующее меня содержимое сумки. Альбом, краски и кисти… Вы серьезно? Она пришла рисовать… Я решила, что не сяду рядом с ней, поскольку это может ей помешать, она может этого не хотеть, да и настроение у неё сегодня какое-то… Походив туда-сюда, отпинав камушки и веточки, последив за белочкой я просто устало плюхнулась на землю. Скучно. Если бы я знала, отказалась бы. — А мы тут надолго? — пробубнила я. — Если ты очень хочешь, мы можем уйти прямо сейчас, — женщина обернулась, взглянув на меня. — А Вы не хотите ещё уйти? — и как Вы можете так долго сидеть тут… — Честно говоря, я хотела бы дорисовать, — её голос был будто бы виноватым, что ввело в смущение. Ей, видимо, совсем не хочется уходить. — Ладно, — посижу ещё. Пусть дорисует, не часто её увидишь так увлеченной чем-то. Я решила подойти к ней поближе, посмотреть, много ли она нарисовала и сделать из этого вывод, как долго ещё сидеть тут. И черт возьми… Какая же я слепая! Рассмотрев рисунок Госпожи Контельбах, я осознала, что абсолютно не смотрю по сторонам. Нет, конечно я видела, что тут красиво, что всё блестит под инеем… Но я видела гораздо меньше своей преподавательницы. А она видела всё: каждый узор инея, каждую замерзшую капельку на каждой засохшей траве, видела то, как рябит вода, какое расстояние от одной крохотной волны до другой. То, как ветер нагибает прибрежные кусты, то, что я не увидела на другой стороне озера — небольшую норку у дерева, в которой, видимо, спала лиса и виднелся лишь её крохотный носик. — Ого! — вырвалось у меня. — Что? — спросила Госпожа Контельбах, не отрываясь от своего занятия. — Как тут красиво! — Теперь, — она улыбнулась и закрыла альбом, — мы можем идти. Свою работу я тут закончила. — Что? — я абсолютно точно видела, что она сделала лишь набросок, и рисовать можно было бы ещё долго. О какой работе она говорит? — Пойдем.