***
День выдался муторным, тяжёлым, длинным. Не заканчивался он почти двое суток. Пока шли спасательные работы и была возможность найти ещё хоть кто-то живым. Для меня он был таким. Для других, естественно, покороче, так как люди не железные, усталость валила с ног даже самых стойких, заставляя прерываться и идти на отдых, уступая своё место другим, тем кто урвал свои пару часиков сна несколько раньше. Мне же отсутствие сна и усталость были не страшны. Вот я и работал, словно машина. Но всё когда-то кончается. В том числе кончился и этот день. Я сидел на пороге уцелевшего здания и бездумно смотрел прямо перед собой, держа перепачканные руки на коленях так, чтобы лишний раз не пачкать и без того грязные и слегка потрёпанные штаны. — Вот, поешь немного, — по-английски сказала мне присевшая рядом женщина, протягивая какой-то вроде бы бутерброд, или как он тут называется? Сэндвич? — Благодарю тебя, — не стал отказываться я, аккуратно принимая еду так, чтобы касаться грязными руками только фольги, в которую этот бутерброд был завёрнут. Затем, развернул её и впился зубами в пищу. Было вкусно. Особенно после двух суток беспрерывной работы. — Я так и не спросила твоего имени, — тихо сказала женщина. — Все зовут меня Логин. — Рада знакомству. Я Нэлл, — сказала она. — Рад знакомству тоже, — прожевав кусок, ответил я. — Как там девочка? — Уснула. Дети не могут долго горевать и находиться в депрессии. Это против их природы. Новые эмоции и впечатления поступают каждую минуту, заставляют притупиться даже горечь такой утраты… — Там в машине… — Да. Там были её родители. Моя сестра с мужем. — Прости. Мне жаль. — Ты не виноват в их смерти, — пожала плечами женщина. Странный язык английский. Выражение соболезнования в нём звучит, словно извинение, словно признание своей вины в смерти того, по ком выражаешь эти соболезнования. От того и ответ такой. — Вы были близки с ней? — Естественно, мы же сёстры. — Вот как. Значит, тебе сейчас больнее, чем даже девочке. И труднее. Ведь придётся взвалить на свои плечи заботу о ней. — Лана, — сказала Нэлл. — Девочку зовут Лана. — Лана… — покатал на языке имя я. Что-то оно напоминало. — Я справлюсь. Ведь я уже взрослая. Психика устойчивая, сформировавшаяся. А вот Лана… такая травма… — Она же вроде не пострадала? — нахмурился я. — Психологическая травма — потеря сразу обоих родителей, — пояснила Нэлл. — Я в этом не специалист. Хотя… хоронить родителей, хоть и горько, но нормально. Каждого ожидает, кого раньше, кого позже. Хоронить детей — куда горше. Можешь поверить. — Ты хоронил? — тихо спросила женщина. — Нет. Откуда у меня дети? Я ведь молодой ещё совсем. Видел такое. Несколько раз. — Где же? — На войне, — кратко ответил я, не став углубляться в подробности. — Так ты военный? — уточнила Нэлл. — Нет. Просто судьба забрасывала… в «горячие точки». Вот и насмотрелся всякого, — помолчали. — Ты надолго в городе? — я немного удивленно на неё посмотрел. Бутерброд кстати уже кончился, оставив после себя только фольгу, которую я аккуратно теперь складывал. — Понимаешь, город у нас очень маленький. Все всех знают. А ты явно не местный. Вот я и спрашиваю. — Не знаю, Нэлл, — честно признался я. — У меня ни денег, ни документов, ни вещей. Путешествовал автостопом, боюсь, что проблемы будут с властями, если задержусь. — А куда пойдёшь? — Хм… не думал ещё. Честно говоря, не тянет меня куда-то идти, только выбора особого нет… — Я могу поговорить с шерифом, — задумчиво проговорила Нэлл. — Ты ведь не в розыске? Не беглый преступник? Не дезертир? — Нет, — с лёгкой улыбкой покачал головой я. — Как максимум, нелегальный эмигрант. — Ну, это не страшно, — улыбкой на улыбку ответила женщина. — В конце концов все американцы, кроме индейцев в какой-то степени «нелегалы». Нас ведь сюда никто не звал и виз не выписывал. — Хм. Далеко не все придерживаются подобного мнения. — Главное, что его придерживается наш шериф. — Да? Не знал. — А чем ты занимался раньше? До автостопа? — перевела тему она. — Много чем, — вопрос заставил задуматься. — Я — хороший плотник, столяр-краснодеревщик, резчик по дереву, неплохой каменщик, немножко программист и немножко медик, посредственный менеджер и музыкант. Отличный охотник и следопыт. — Как-то слишком уж разнообразно, — задумчиво произнесла она. — Тогда, просто: столяр и плотник, — ограничил список двумя позициями я. — Умелые крепкие руки городу сейчас будут нужны. Очень нужны. Отстраивать всё, что этот проклятый «дождь» порушил, — тяжело вздохнула уставшая за эти дни женщина. И физически уставшая, и морально. А ведь завтра ещё предстоят похороны. И хоронить будут многих. — Эти чертовы камни перепахали всю нашу маленькую деревню… — Маленькую деревню? — хмыкнул я. — Как-то не очень уважительно по отношению к городу. Не настолько он у вас и маленький… — Эм, ты не понял. «Маленькая деревня» — это название города. Смолвиль. — Эм… Смолвиль? — медленно повторил я за ней. — А девочку зовут Лана? — Да, Лана, — кивнула Нэлл. — Дочка моей сестры. Лана Лэнг… — Блядь, — тихо по-русски сказал я. То-то город мне показался таким знакомым. Да и метеориты эти — зелёного цвета… Первый раз я попадаю в известный мне мир. Вот ведь! Да ещё какой! Да ещё куда! Почитай в самый центр «радиоактивной свалки», где жители в следующие десять-одиннадцать лет чуть не поголовно превратятся в метеоритных фриков с поехавшей крышей и суперспособностями! Остаться здесь? Да однозначнейше да! Я хочу лично сам всё это увидеть… и спасти одну симпатичную девчушку. Грандиозно осложнив этим жизнь Супермэну.***
Первый месяц выдался хлопотным. Город спешно восстанавливался после постигшего его бедствия. Отстраивались дома, ремонтировались коммуникации, шло правительственное расследование. От представителей разнообразных служб было не протолкнуться. Чуть не каждый день подъезжали и уезжали микро и просто автобусы с деловитыми людьми. Какие-то были с символикой, а люди в форме, какие-то без, люди соответственно в штатском. Хотя… это я немного преувеличиваю, не так уж их на самом деле было и много. В первую неделю, конечно, поездили, а потом всё. Только люди Лайнола Лютера остались, что-то вынюхивая, прочёсывая поля, на которые их пускали, возили какие-то материалы на купленный недавно завод по производству удобрений… мутные типы, прямо сказать. Я же просто работал. Строительство — дело для меня привычное. Я умею и даже люблю им заниматься. Да и выходит это у меня вполне себе неплохо. А фронт работы был тот ещё. Первое время работали все сообща, соответственно о какой либо оплате речи не шло. Но к концу второй недели первоочередные объекты были закончены, пошли уже именно заказы. Местные, оценив по достоинству качество моей работы, стали приглашать меня уже для ремонта своих личных домов. Причём, даже не все из них пострадали именно от метеоритного дождя. В каких-то просто что-то задумали под общую волну починить, в каких-то что-то достроить… В общем начали появляться и деньги. Не сказать, что бы много, но уже что-то. Что я делал до этого? Где ночевал? У Нэлл. Она ведь осталась одна с племянницей на руках. С мужем, как я понял, она была в разводе уже давно. Настолько, что от него осталась только фамилия: Поттер. Забавная такая фамилия. Знакомая. Но никаких фотографий или личных, памятных вещей этого Мистера Поттера в доме не осталось. Да и сама Нэлл о нём вспоминать не хотела. Я спрашивал пару раз, но она отмолчалась. Вот женщина и предложила мне пожить какое-то время у них. Я согласился. Безо всякой задней мысли, просто пожить и помочь по хозяйству. Женщине одной ведь трудно успевать сразу везде. Девочка же… Лана… С ней было плохо. Первоначальный прогноз её тёти был слегка более оптимистичен, чем оказалось в реальной жизни. Нет, девочка не плакала, она кушала, когда её сажали за стол, отвечала, когда её спрашивали, делала то, что её просили, но… Она замкнулась в себе. Это было видно. И это очень сильно беспокоило её тётю. Вот только хоть как-то расшевелить девочку не получалось. Работа на стройке не ведётся в одиночку. И, когда все остальные, с кем вместе мы работали, уставали, работа прекращалась. У них силы кончались. У меня же — нет. Можно даже сказать, что они даже толком ещё и не начинались. Пусть уже и темнело, когда все расходились. Пусть. Но я прекрасно вижу в темноте. А сон… сон для меня разговор отдельный. Слишком много ужасов я видел в своей жизни, чтобы сны мои были легки и приятны. Кошмары продолжали приследовать меня, хоть я и немного свыкся с ними, сжился благодаря Ладоре. Теперь они приходили не каждую ночь. Иногда удавалось неплохо выспаться и совсем без них, но… Вот это «но». Всегда это «но». Из-за кошмаров, из-за возможности того, что они снова придут и будут меня мучить, наматывая душу на вилку, я не торопился в постель. Когда в доме все ложились и гасили свет, а я не мог заставить себя смежить веки, то вставал и шёл в зал старого кинотеатра, которым владела Нэлл. Кинотеатр в здании Тэлон. Собственно эти недели, пока шло активное строительство, мы втроём жили в нём, а не в доме семьи Лэнг, что соседствовал с домом Кентов. Я шёл в зал пустого и тёмного кинотеатра, закрытого уже с пару месяцев. Раздвигал по стенам стулья, расчищая его центр, и принимался за выполнение медленных ката и форм, которых знал довольно много. Выполнял я их не спеша, но сосредоточенно, стараясь прогнать движениями все мысли из своей головы. Вкладываясь в каждый блок, в каждый удар, в каждый шаг. Вот, застыв в позе «всадника» с одной рукой вытянутой в ударе в сторону, а другой, поднятой вертикально вверх с раскрытой ладонью, отставленной параллельно полу, я открыл глаза. И увидел маленькую девочку, что сидела на стульчике, прижимая к себе плюшевую игрушку. Она молчала. И я молчал. Прерываться вообще-то при выполнении форм нельзя. И раньше я всегда следовал этому правилу. Даже, один раз горел в драконьем пламени из-за этого, но не остановился. Здесь же огнедышащего дракона не было. Была маленькая молчащая девочка. Видимо это страшнее дракона. Я замер. Потом опустил руки. — Кошмары? — тихо спросил я. Девочка кивнула и покрепче прижала к тощей груди игрушку. — У меня тоже, — моё честное признание сопроводилось тяжёлым вздохом. — А у тебя что? Что снится тебе? — спросила девочка. Этот вопрос был неожиданным. Не думал, что она вообще ответит. — Люди… много людей. И они… умирают. — Твои папа и мама? — Нет, — помотал головой я. — Слава Творцу, мои мама и папа живы. Только они далеко. Очень-очень далеко отсюда. Я вижу… других людей. — Ты знал их? — Кого-то знал. Кого-то нет. Они снятся мне, потому, что я видел, как они …умирали. — Как мои мама и папа? — Д-да, — с новым тяжёлым вздохом ответил я маленькой девочке, сидящей на стуле в тёмном зале старого кинотеатра. — А мои мама и папа тебе тоже снятся? — Да. Иногда, — и в этом ответе я не соврал, ведь тот взрыв машины мне тоже снился. — Мама… папа… я скучаю по ним. Мне плохо без них, — по маленьким щёчкам прокатились две слезинки, оставив мокрые дорожки. — Я знаю только один способ избавиться от боли, — мой взгляд вильнул в сторону. Детские слёзы — это не то, что хочется видеть. Это то, что выворачивает наизнанку душу. — Совсем? — шмыгнула носом девочка. — Нет, — не стал врать я. — Только на время. Притупить чувства. — Какой способ? — спросила она. — Устать. Вымотаться. Загнать себя физическими нагрузками. Перебить боль душевную болью в перегруженных мышцах. — Это правда помогает? — Попробуй, — пожал плечами я. — Что ты теряешь? — А что нужно делать? — доверчиво спросила Лана. — Попробуй просто повторять за мной, — предложил я и встал нормально. А потом начал делать обычную разминку, самые простые упражнения, то, что ребёнок сможет без труда запомнить и воспроизвести. Брать будем не сложностью, а количеством. Дети… их выносливость феноменальна. Нормальный взрослый человек, попытавшись повторить все движения за ребёнком хотя бы в течении часа, свалится от усталости. Даже, если этот нормальный взрослый будет профессиональным спортсменом, привыкшим к изнурительным тренировкам. Мой авторитет спасало только то, что я человек не нормальный. Моя выносливость бесконечна. Такое уж свойство организма. Так что Лана устала первой. Устала и уснула. Мне даже пришлось нести её на руках в её комнату. За всем этим из темного угла зала наблюдала Нэлл. Девочка естественно её не заметила, а вот я… Странно было бы мне её не заметить, ведь мои глаза видят в ночи ни чуть не хуже, чем в яркий солнечный день. — Ты раньше работал с детьми? — спросила Нэлл, когда я вышел из комнаты девочки, тихонечко притворив за собой дверь. — Нет, — честно признался я. — На самом деле понятия не имею, как правильно с ними работать. — Тогда, почему?.. — Просто был честен с ней. — Так тебя мучают кошмары? — взгляд женщины неуловимо изменился. Я кивнул. — И о чём они? — О людях, что я не спас. Не смог спасти. О тех ужасах, что довелось пережить мне, но не удалось пережить им. — Ты так молод. Как же так вышло? — Как я успел? — усмешка вышла совсем не весёлой. — Судьба наверное. Жизнь закидывала в очень… неприятные места. — На войну? — И на войну тоже. — Понятно, — кивнула каким-то своим мыслям женщина и повернулась уходить. Затем остановилась и оглянулась. — Ты бы не мог продолжить… быть с Ланой честным? Тренировать её. Ей, кажется, это помогает. — Постараюсь, — пожал плечами я. — А как это называется? — попыталась изобразить одно из моих движений руками Нэлл. — Ну, то, что ты показывал до того, как пришла Лана? — Эм… — такой вопрос заставил меня серьёзно задуматься, ведь я уже сам потерял счёт стилям, которыми владею. — Пусть будет «Кунг-фу». Это понятие будет ближе всего. — Так ту плиту, привалившую Фрэда, ты разбил при помощи этого «Кунг-фу»? — улыбнулась Нэлл. Я только виновато пожал плечами. — А Лана так тоже сможет? — Будет зависеть только от её старания и упорства… — Хорошей ночи, Логин, — сказала хозяйка дома. — Хорошей ночи, Нэлл, — чуть поклонился ей я по привычке. Женщина кивнула в ответ и ушла.***