Aimer

      Ближе к вечеру неожиданно приезжает Юнги и заходит в дом, держа бутылку вина в руке. Они не виделись уже довольно долго по их меркам, успели соскучиться, да и новостей у обоих накопилось. Сокджин, видя на пороге лучшего друга, счастливо улыбается.       — Тэ дома?       — Отсыпается, — машет рукой в сторону второго этажа Сокджин. — В честь чего собираемся пить?       — А, это, — Юнги прокручивает в руке бутылку вина и идёт за Джином на кухню. — Разговор есть.       — Пугаешь меня. Что там за разговор такой, что нам нужна бутылка вина? — Сокджин тянется к шкафчику и достаёт из него пару бокалов на высоких ножках, пока альфа откупоривает бутылку.       — Расскажи сначала, как слетал? Намджун мне ничего не рассказал, отмахнулся и ушёл работать.       Юнги разливает вино по бокалам, Сокджин усаживается напротив него и подпирает подбородок руками. Он уже знает, что это Юнги сказал заранее Намджуну об этой поездке, чтобы тот успел и дела в Сеуле закончить, и билеты купить, чтобы отправиться за омегой. Юнги хочет помочь им обоим, и Сокджин не может его в этом винить. Несмотря на то, что во всей этой ситуации всегда был на стороне омеги, порой он разрывается между друзьями, ведь Намджун для него такой же лучший друг, как и Сокджин. На страдания этих двоих у Юнги уже нет сил смотреть. Намджун изводит себя переживаниями обо всех тех ошибках, что натворил, а Сокджин не может перестать мучиться от боли, что причинил ему муж. Оба одинокие, друг другом изведённые, но не способные друг другу помочь.       — Не знаю, Юнги. Всё так запутанно и сложно, что я не знаю, что мне делать. Что нам делать. У меня сердце болит о том, как он там живёт один, но и вернуть его домой я не могу. Как мы жить-то будем? По разным комнатам? Неловко встречаясь изредка за завтраками? Он делает все эти попытки снова сблизиться, смотрит этим своим взглядом и я умираю каждый раз... Что мне делать, Юнги? Я постоянно боюсь, что он дойдёт до того, что начнёт выпивать, а ты ведь знаешь, что ему нельзя, он потом не остановится... Он всегда говорил, что станет в точности, как его дед, если начнёт злоупотреблять алкоголем, поэтому мне страшно за него. Он ведь не выпивает, правда?..       Альфа молча кивает, делая несколько глотков из бокала. Он задумчиво трёт пальцами лоб и вздыхает. Юнги знает, что сейчас Намджун ни за что не станет делать что-то, что может опустить его в глазах Сокджина. Пока есть хоть какая-то надежда на воссоединение, Намджун будет из кожи вон лезть, а значит, Сокджину точно не нужно волноваться, что Намджун вдруг запьёт.       Сокджин просит совета, и хотел бы он помочь хоть чем-то, но от него, к сожалению, ничего не зависит. Все ведь понимают, что Сокджин и Намджун сами должны пройти через это, к чему-то прийти вместе, что-то решить.       — Я тут тебе не советчик, Джин. Только ты можешь решить, как тебе поступать. Может, тебе просто нужно больше времени, а может, нужен какой-то толчок. Я не знаю. Со своей-то жизнью разобраться не могу, а ты совета спрашиваешь, — усмехается Юнги.       — Выкладывай уже, что там у тебя. А то у меня-то изо дня в день проблема одна и та же, — Сокджин допивает первый бокал и Юнги подливает ему ещё.       — Не знаю даже, как рассказать тебе, — проводит Юнги ладонью по затылку, ероша свои волосы. — В общем, Тэхён познакомил меня с Чимином.       Юнги замолкает, делая паузу, и омега моментально меняется в лице. Они с Сокджином никогда особенно не говорили о Чимине, поэтому Юнги не знает, как Сокджин может отнестись к таким новостям. Одно понятно точно — Сокджину будет непросто, ведь ситуация, в которую он попадает, выходит запутанной и неоднозначной. Он должен бы ненавидеть омегу, к которому от него ушёл муж, но тогда ненавидеть он будет человека, который родил и воспитал прекрасного альфу для его сына. Сокджин вряд ли так сможет.       — Боже, только не говори, что этот омега и тебя поймал в свой капкан. Я думал, что у тебя, в отличии от моего мужа, есть голова на плечах.       — Нет, Джин, — морщится альфа и выдыхает. — Всё не так. Послушай... Чимин, он... он кузен моего Сонёна.       — Как это? — в удивлении приподнимает брови Джин. Это совсем не то, что он ожидал услышать от альфы.       — Вот так, — Юнги пожимает плечами и снова тянется к своему бокалу, в несколько больших глотков опустошая его. — Кажется, одной бутылкой мы не обойдёмся.       — В баре полно, — коротко бросает Джин. — Так, и что с этим Чимином? Когда ты узнал об этом? Как вообще так вышло? Я ничего не понимаю!       — Я узнал пару месяцев назад, уже после того, как Намджун ушёл от него. Он, ты знаешь, так сильно похож на Сонёна, и я как увидел его... Я думал, что придумываю себе это, но я спросил о нем у Чимина, показал фото, и вот... они, как выяснилось, родственники. Чимин вылитый Сонён, понимаешь? У меня мурашки по коже, когда я его вижу. Теперь я не могу ни о чем другом думать, Джин. Чимин у меня в голове круглосуточно. Я дня не могу прожить, чтобы не увидеть его. У меня голова разрывается. И сердце тоже. Я не должен... но я не могу.       Юнги обхватывает голову руками и кладёт локти на стол.       — Юнги... — вздыхает Сокджин и тянет к другу руку, беря его ладонь в свою. — Я ведь даже не могу представить, что ты чувствуешь сейчас, что чувствовал всю жизнь. Не могу представить что ты испытываешь, если он действительно так сильно похож на Сонёна. Если бы не стало Намджуна, я, наверное, умер бы в тот же миг. Поэтому, ты не можешь винить себя за то, что думаешь о ком-то, кто похож на Сонёна. Но что, если это вовсе не из-за него? Вдруг этот Чимин просто понравился тебе?       — Я тоже думал об этом, но у меня не получается разобраться в себе. Мне всё время кажется, будто я вижу повзрослевшего Сонёна, и мы с ним пара. Будто он мой, и я могу вот так приходить к нему на работу, будто это нормально. И ты знаешь, он словно тоже делает вид, что это нормально. Он всегда улыбается, варит мне этот крепкий чёрный кофе, зная, что другой я не пью. А я только больше запутываюсь. Мне хочется действовать, но я не знаю как. И не знаю, могу ли. Я так боюсь наделать ошибок.       — Послушай, Юнги. Я знаю, что это сложно, страшно, непонятно, но если так сильно заморачиваться, можно упустить что-то действительно важное. А если он то, что тебе нужно? Может, это судьба? Вдруг всё это было только для того, чтобы вы встретились?       — Джин, ты начитался романов, — отмахивается Юнги.       — Я их пишу, буквально.       — Да, точно, — альфа по-доброму усмехается. — Ты, должно быть, испытываешь неприязнь к Чимину. Я прав?       — Юнги, это совершенно не важно. Ты не виноват, что всё так получилось. Ты не должен отказываться от чего-то важного, боясь задеть мои чувства. Да, я не горю желанием видеть его, но однажды мне придётся. Это неизбежно вне зависимости от того, возникнет ли между вами что-либо. Возможно, однажды нам с ним придётся нянчить внуков, и куда я тогда денусь?       — Да, вероятность велика, — кивает Юнги.       — Поэтому, просто попробуй, если тебя так сильно тянет к нему. Поухаживай за ним, ну, кого я учу?       — Я даже не знаю, что должен делать. Я никогда не ухаживал за омегами, — бурчит альфа.       — Серьезно, Юнги? — смеётся Джин. — Да через твою постель половина шоубизнеса прошла!       — Ну уж прям, скажешь тоже. Это другое, Джин, я же сотню раз говорил тебе. За теми омегами не приходилось ухаживать. Снятый номер в отеле они воспринимали уже как ухаживание. Так что в этом я абсолютный профан. Как вообще ухаживают за омегами, которые нравятся?       — Не знаю, — жмёт плечами Сокджин. — Намджун просто отдавал мне всю клубнику из своего бенто и нёс до дома мой рюкзак с учебниками.       — Спасибо, Джин. Мне очень помогут методы семилетнего Намджуна, — вымученно вздыхает альфа. От разговора с Сокджином полегчало. Полегчало, но в себе он так и не разобрался, хоть и решительности в нем появилось чуточку больше.

***

      Следующим вечером Юнги сидит в своём автомобиле, припарковавшись возле пекарни, и смотрит на лежащий на соседнем сидении букет цветов. Интересно, насколько далеко его пошлёт Чимин вместе с этими цветами? Но ничего лучше Юнги за последние сутки не придумал, а Сокджин ничем ему не помог. Был, конечно, вариант рассказать Намджуну и спросить у него совета, но тот снова был не в духе и весь день носился по офису словно фурия. Даже на обед Юнги не позвал.       Ладно, Намджуну он потом скажет. Всё равно пока особенно и рассказывать-то нечего, кроме родственной связи Чимина и Сонёна.       Стоит только стрелкам на часах подобраться к десяти, пекарню покидает последний посетитель и Чимин переворачивает табличку. Минут через двадцать из кофейни выходит и сам Чимин. Бросив ещё один неуверенный взгляд на букет, Юнги выходит из машины и направляется омеге навстречу.       — Чимин!       — Юнги? Привет, — растягивает губы в улыбке омега.       — Привет, — Юнги подходит ближе и коротко обнимает его, вдохнув тёплый уже привычный аромат. — Ты домой?       — Да, домой. А ты что тут делаешь?       — Приехал, чтобы увидеть тебя, — честно отвечает альфа и неловко улыбается одними уголками губ. — Можно отвезти тебя до дома?       — Конечно, — соглашается омега, но слегка округляет глаза в удивлении.       Юнги улыбается шире, когда Чимин даёт согласие и следует за ним к машине. Открыв переднюю дверь, он приглашает омегу сесть, и Чимин мешкает, увидев букет цветов на сиденьи.       — Юнги, тут...       — Это тебе, — смущенно быстро проговаривает альфа. Он вообще когда-нибудь дарил цветы омегам? Да никогда! Разве что папе, Сокджину и Тэхёну на дни рождения. Но это ведь не считается.       Чимин смущён не меньше Юнги, и чувствует себя точно так же глупо, когда берет букет в руки и усаживается. Юнги садится за руль, наблюдая, как Чимин утыкается в бутоны носом и втягивает тонкий аромат. На губах омеги играет улыбка, которую он пытается от альфы спрятать, но тот всё равно её замечает.       — Это глупо, да? — спрашивает Юнги.       — Вовсе нет, — качает головой омега, сталкиваясь с Юнги взглядами.       Чимин не знает, что с ним происходит, но впервые за много лет он чувствует бабочки в животе. Да, те самые пресловутые бабочки, о которых говорят подростки, о которых пишут в книжках и о которых поют песни. Ему и раньше дарили цветы, часто, он получал самые красивые букеты, но никогда они не вызывали у него столько трепета и волнения. У Чимина слегка подрагивают пальцы, которыми он придерживает цветы, а сердце в груди устроило свистопляску под внимательным взглядом альфы.       — Я совершено не умею ухаживать за омегами, не суди меня строго. Хотел сделать что-нибудь приятное.       — Так, значит... ты ухаживаешь за мной?.. — с придыханием спрашивает Чимин, чуть сильнее сжимая крепкие стебли.       Мысль о том, что Юнги оказывает ему внимание, будоражит. В нем просыпаются все те чувства, которые, он думал, никогда больше не возникнут. В то же время, Чимину страшно. Его пугают вовсе не чувства, которые вызывает в нем альфа, хоть они и непривычные, неожиданные, совершенно сумасшедшие. Чимин боится, что Юнги видит в нём Сонёна.       — Я хотел бы. Если ты не против, — прикусывает губу Юнги, в ожидании ответа.       Чимин молчит, разглядывая букет в своих руках, аромат которого понемногу рассеивается по салону автомобиля, разбавляя смесь их запахов и немного запаха кожи и табака. Чимину страшно сделать неправильный выбор и ошибиться, разочароваться в отношениях, в альфах, в чувствах. Внутри него такое чувство, будто он идёт на огромный риск, но и упустить что-то важное не хочет. Он хочет попробовать с Юнги. Впервые за много лет у него есть ощущение, что из этого может выгореть что-то хорошее. В конце концов, он ведь тоже заслуживает шанса на личное счастье? Как бы он ни был счастлив за своего бывшего мужа, Хосока, который теперь в счастливом браке и растит ещё двух малышей, на Чимина иногда, особенно в периоды перед течкой, накатывает тоска о том, что он свою личную жизнь так больше и не устроил. Может, жизнь даёт ему тот самый шанс? Может, судьба их с Юнги не случайно столкнула?       — Я не против, — Чимин отвечает негромко, словно момент спугнуть боится.       Он не станет спрашивать, кто он для Юнги, видит ли он в нем его, а не Сонёна. Чимин ничего не хочет знать сегодня об этом. Он решает отпустить, и пусть всё идёт своим чередом. Если у них не получится... что же, он встанет, отряхнется, и пойдёт дальше. Если же это действительно судьба, то Чимин подарит Юнги всю любовь, какую альфа заслужил за все те страдания, что подкинула ему жизнь.

***

      Юнги долго ломает голову, куда пригласить Чимина, когда омега смущенно соглашается на свидание. Несколько дней в голове он перебирает варианты. Рассказав, наконец, обо всём Намджуну, Юнги спрашивает совета у него, но друг только пожимает плечами, банально предлагая хороший ресторан. Мин даже злится немного, что у Намджуна совершенно нет фантазии. Всё это не то. Ресторан — не оригинально, кино — ещё хуже, они же не подростки. Выбор осложняется еще и тем, что у Чимина на этой неделе не слишком много времени, потому что у Джинёна экзамены в университете, а у Чонгука скоро соревнования по борьбе, и омега снова тащит кофейню на себе. Чимин предложил увидеться вечером, после закрытия кофейни, и Юнги ума не приложит, где можно провести первое свидание в такой поздний час.       Забирая Чимина с работы, у Юнги ладони потеют от волнения. Чимин выглядит прекрасно, когда выходит из кофейни в тоненькой светлой блузе с объемными рукавами, струящимися по рукам. Юнги с трудом взгляд отводит, чтобы выбраться из машины и встретить омегу. Чимин взволнован и смущён не меньше. Они оба чувствуют себя школьниками, несмотря на то, что у обоих приличное количество опыта за спиной. Оба в общении с противоположным полом не новички, только вот Юнги никогда раньше не искал серьёзных отношений, а Чимин никогда не был так влюблён, не считая своего истинного, но это было словно в другой жизни.       В машине они едут негромко переговариваясь на отвлеченные темы, Чимин даже не замечает, как Юнги паркует автомобиль, и смотрит в окно, когда альфа глушит двигатель.       — Это планетарий? — удивляется Чимин. Почему-то он думал, что Юнги предпочтёт для свидания что-то более классическое и консервативное, вроде того же ресторана. Но никак он не ожидал, что они окажутся у планетария.       Юнги кивает. Мысль устроить свидание в планетарии пришла к нему спонтанно, когда на днях на их канал заглянул его старый приятель, директор этого самого планетария. Таким образом у Юнги появился доступ к нему на одну ночь.       — Я подумал, что ты будешь слишком уставшим после работы, для того, чтобы идти в какое-то людное или шумное место, — говорит Юнги, ведя Чимина за руку к футуристичному зданию, в котором расположен планетарий, а у Чимина в этот момент от тёплых чувств к альфе вселенные взрываются. Ещё никто не заботился о нём вплоть до таких мелочей.       Внутри Юнги уверенным шагом ведёт его по коридорам, словно был здесь уже неоднократно. Он сжимает в своей ладони пальцы Чимина, крепко, но с такой нежностью, что омега понимает — ни за что об этом вечере не пожалеет, чем бы всё ни закончилось.       Юнги приводит их в огромный синий зал, в котором приятный для глаз полумрак, а поток усыпан звёздами и планетами, такими реалистичными, словно можно рукой потрогать. Чимин ахает от восторга, оказываясь под звёздным небом. Юнги всё ещё держит его ладонь, и тянет чуть вперёд, заставляя следовать за ним. В самом центре огромного зала прямо на полу расстелены мягкие маты, кресла-мешки и разбросаны подушки. Горят несколько свечек, чуть подсвечивая небольшой низкий столик, на котором бутылка вина стоит и немного лёгких закусок.       — Юнги, это лучшее, что только можно пожелать после рабочего дня, — улыбается Чимин.       Они располагаются среди подушек, попивая вино и бесконечно наслаждаясь друг другом, словно знакомы тысячи лет, словно это свидание никакое не первое. Чимин купается во внимании альфы, который настолько чуток и отзывчив, что кажется, будто это выдумка и он сошёл с книжных страниц, словно его не существует. Юнги, глядя на счастливо омегу чувствует, как им заполняется огромная дыра в груди. Там больше не пусто. Там меньше болит.       Они теряют счёт времени, медленно распивая вино, тихо разговаривая, смеясь иногда, не отрывая друг от друга взглядов, не расцепляя пальцев рук. Время близится к раннему утру, они лежат на подушках, совсем близко, почти соприкасаясь носами, и не могут друг другом надышаться.       — С тобой рядом так хорошо, — шепчет Юнги в самые губы омеги.       Чимин смотрит в его глаза так внимательно, словно ищет в них ответы на вопросы. Всё ещё боится то хрупкое, что возникло между ними, но тонет в этом без остатка. Главные вопросы не слетают с языка, остаются камнем лежать в груди, но Чимин отметает их, не позволяет им испортить момент. Он выяснит всё позже, когда-нибудь потом, они с Юнги обязательно поговорят о них, о Сонёне, но только не сейчас. Сейчас есть только двое, и Чимин всё бы отдал, лишь бы этот момент был бесконечен.       Юнги придвигается чуть ближе, скользит нежным взглядом по лицу, и решается. Касается невесомо губами, на пробу, пропуская сердцем очередной удар, после чего оно начинает биться чаще. Чимин прикрывает глаза, одурманенный уютной близостью, вином и счастьем, и пропадает в поцелуе. Он поклясться может — никто и никогда не целовал его с такой любовью. Никому так сильно не хотел он принадлежать.       А Юнги и не представлял, что поцелуй — это что-то нежное и невинное, что-то о любви, а не о сексе. Что-то, что оседает в груди чем-то потрясающе невероятным.