Страх и трепет основателя "Атлас"

Сердце сжалось в плотный комок. Боль. Её волны уходили по горлу через ротовую полость наружу беспощадным криком. Риз кричал, но лишь несколько секунд, пока руками не сжал челюсть. Напружив кадык, боль скопилась в горле еще более плотным комком. Подбородок сморщился и задрожал, на глазах появились слёзы. Через 3 секунды задрожали кисти рук — страх играл с ним, но Риз уже не понимал причину страха. Ему казалось, будто это просто страх — существующий сам по себе, который находится во всех других страхах: общих и локальных, общественных и индивидуальных. Этот страх отличался тем, что не имел причин, точнее, причиной этого страха был сам страх. Он есть потому, что есть всё остальное. И если обычно такой страх принимал разные формы, Ризу же посчастливилось встретиться с его истинным лицом концентрированного в шар куска льда. Холодно. Он сделал шаг, в ноге пробудилась кровь, а охватившая голень корка прочного льда рассыпалась на осколки. Острые иглы вонзились в ногу, и боль усилилась. Но это не было критично. Да и, если признаться, ему даже понравилась такая боль. Без фанатизма конечно, но радость от того, что он был жив (а он в этом сомневался) оказалась выше причины жизни. Что может доказать жизнь? Боль. Человек живет потому, что у него есть потребности, которые заставляют его жить. Он живет под строгими правилами природы, невыполнение которых предупреждается болью. Забавно. Риз сделал второй шаг, ощутил идентично вонзенные в голень иглы и расхохотался. Но раскрытый рот прорвал затор из боли в горле, вырываясь новой порцией крика. Повалившись на землю, парень понял, что находится в ледяной пустыне. Коснувшись пальцами ледяное поле, подушечки затвердели, узор покрылся инеем, и корка нового льда начала поглощать руки. Не надолго. Риз успел подняться и сделал несколько неуклюжих движений для зарядки — взмахнул ветряком руками, и побегал на месте. Как ни странно — помогло. Пришла пора понять — что это за место, и что он вообще здесь забыл. — Что это за место, и что я вообще здесь забыл? — Спросил он сначала негромко, боясь, что боль заново прорвется сквозь рот. Так и вышло, его слова смешались с воем, потому следующий раз он прокричал их сильнее, стараясь игнорировать немеющее нёбо и трескающиеся зубы. Несколько секунд молчания заставили его ощутить себя глупым. И это чувство было более неприятно чем вся та боль, которую он ощущал. Даже холод казался Ризу чем-то просто неприятным. — Ты маленький пугливый щенок, Риз. Трус, неуклюжий младенец, сопливое создание. — Еще более спокойным, и полностью безразличным голосом ответил некто. Его голос ветром донесся из темноты. Тьма окутывала Риза настолько плотно, что он мог видеть лёд только на пять метров перед собой. Но это ему казалось чем-то обычным. Он даже не подозревал, что находиться в сне, он отдался себе же. — Эм… нет. Я открыл Убежище! Спас целое население Гипериона от гнёта деспотов! Построил счастливую жизнь для жителей Пандоры. — Гордо ответил, хлопая себя по груди. Из неё посыпался лёд. — Ты всё сделал либо по случайности, либо при помощи других. В самые острые моменты тебя спасал призрак Джек, и твои друзья, которых ты испугался настолько, что убежал. А еще… ну ты знаешь, ты потерял Сашу! Увидел её нового парня, и даже не смог доказать, что ты — мужик. Эх… ты жалок, Риз. — Голос, не смотря на эмоциональный настрой речи, был еще более хладнокровен. И это смотрелось очень комично, но лишь несколько секунд, пока он не закончил. Острая боль появилась изнутри Риза, уже намного более сильная чем прежде. Он скрючился, обхватил себя руками и упал на лёд, медленно покрываясь льдом. Ему было трудно дышать, а мысли не могли сконцентрироваться ни на чем. Будто невидимая магическая сила дергала за ниточки его души, заставляя страдать. Уже было не так весело, и Риз ничего не мог с этим поделать. Он как щенок хлопал глазками и молил лишить его этой боли. Молитва была услышана, и терзание его нутра остановилось, он разбил лед и поднялся, обтряхивая остатки льда, и пытаясь зацепить эти ниточки. Но их не оказалось. Риз теперь снова дрожал, его челюсть дрожала. Сам он стоял на месте, лишь иногда встряхивая пальцами ног чтобы не превратиться в статую. Его голова покорно вжалась в плечи. Руки приложенные по швам; ноздри раздутые как две черные дыры. Слёзы на щеках превратились в льдинки — не как на постерах, что рекламируют светлое будущее построенное Атласом. Риз шмыгнул носом, понимая, что голос прав, и впервые не нашел слов — даже чтобы ответить язвительно. Он лишь выдул беспощадную «э-э» и замолк, проникая в водоворот пробужденных гласом мыслей. Там летали все его сомнительные моменты жизни — огромный ураган, сносящий на своём пути всё хорошее: щенков, сердечки и каких-то фигур. В последних он пытался не видеть Сашу, но чем сильнее были эти попытки, тем ярче становился образ смуглой девушки. Она казалась ему злой и обиженной, от того и Риз становился злым и обиженным. Он побежал к ней, но ураган всё время оказывался быстрее — не честные условия. Риз понял, что легким путем свои проблемы не победить. Он поднял свой взор и упал на колени. Желание плакать, пугаться и трепетать достигло аварийной точки — всё нутро било в тревожный колокол, и соки его жалости накопились в глазах, чтобы вырваться гейзерами наружу. В дополнение к урагану он создал бы еще разрушительную силу — огромную толщу воды из собственной НЕкрутости, убивающую всё живое, а всё неживое прячущую в этой слабости и сопливости. Именно так он и представил это, в ужасе сдерживая пальцами веки, чтобы не воплотить божественное наказание в собственной голове. Но голос разбавил его попытки длинным механическим голосом. — ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА ХА… — Этот голос напомнил ему Грузчика, и он же появился среди фигур, убиваемый ураганом, хоть он его не увидел, а почувствовал. Стало еще хуже, а смех неизвестного — еще сильнее. Риз хныкнул, надул грудь и опустил голову, чтобы не видеть весь ужас. Гол продолжил. — Ты боишься принять самого себя, чтобы не убить воспоминания о Саше. Как это мило. Даже сейчас, на смертном одре, ты не хочешь принимать тот факт, что Саша любит другого парня. Саша и Жузеф не просто охотятся вместе. Они держаться за ручки. Они смотрят друг другу в глаза по целой минуте. Они обнимаются друг с другом. Они целуются, слышишь. Они… ну ты знаешь. Да-да, они и это делают! — Голос своим насмешливым, но в то же время безразличным голосом заставил его голову подняться. Глаза надулись в два больших шара, ему пришлось вытянуть полностью руки, чтобы удерживать веки закрытыми. Однако, он видел ураган, видел Сашу, Грузчика, а также еще одну Сашу — уже с длинными дредами, полностью голую и в объятии голого Жузефа. Отвратность этой скульптуры придал вид второго. Зубы Риза задрожали от ненависти к этому парню. Лицо затряслось, на лбу вспухла вена, а также раздулись виски. Все эти пузыри начали увеличиваться в размерах, и Риз осознал, что рано или поздно они взорвутся. Как же он посмотрит тогда в глаза всем своим друзьям — он умер от того, что разорвался от злости и слёз. Ужасная смерть. — А еще Грузчик ушел от тебя с Гортис. У него тоже есть девушка, с которой они тоже разные дела делают. Как роботы конечно. А всё что доступно тебе — это огромная армия шлюх, которые никогда и ни за что не полюбят тебя. Ты можешь соблазнять их, ты можешь подрывать их личность своей неотразимостью, ты можешь становиться для них объектом самой большой любви, но ты никогда и ни за что не будешь счастлив. Тебя уже давно не радуют деньги, верно? И не будут. Ты увидишь в них только боль и несчастье. Ты будешь терпеть страх и трепет просто открывая глаза по утрам. Признайся, Риззи, ты был героем только потому, что Саша тебя вдохновляла. А когда ты забыл про неё, источник счастья также исчез. Но ты молодец, протерпел 4 года. Но это был последний день терпения. После него всё будет заставлять тебя кричать от боли, потому что ты слабый. И глупый. Как щеночек, няв-няв. — Голос вырвался во всю, его безразличная интонация стала еще более безразличной, механический голос еще более механическим. Ураган стал выше и беспощаднее, а пузыри глаз упали к земле, становясь уже больше самого Риза. Пузыри ненависти, те что на лбу и висках — были размером с двух тельцов. Риз задержал воздух в легких и попытался таким образом заткнуть себе уши. Он был уверен, что у него не выйдет, но у него вышло. Ушные раковины забились изнутри, и шум урагана исчез. Таким образом он закрыл и без того закрытые глаза, и всё исчезло. Лишь тяжесть пузырей заставила его опустить голову прямо к земле. Его колени снова онемели, и он понемногу терял ощущение собственного тела. Но и оно исчезло под сильным желанием. Риз пытался таким образом убрать все проблемы, но не смог — значит был какой-то механизм. Парень попытался отречься от всего и потерпел неудачу. Хоть он и не видел больше Сашу с Жузефом наяву, он видел их в своих мыслях. И там эта парочка казалась еще более живой, что ускоряло рост пузырей. Более того, когда он пытался не смотреть на них, то видел себя, жалко отворачивающего глаза. Вдруг, Саша остановила движения Жузефа. Отжала его пальцы от своей груди и замолкла. — О, посмотри, милый, это же Риз. Он плачет. Тебе его жаль? — Жузеф кивнул положительно. Он выглядел удивлённым (но не его достоинство). — А мне нет! Знаешь почему? Когда-то он любил меня, и я любила его. — Жузеф насупил брови, и Саша ударила его игриво щелбаном в лоб. — Я же сказала «когда-то»! Но Риз выбрал иной путь. Он посчитал, что счастливая жизнь добывается только с помощью денег. Но скажи, милый, разве счастливые люди рыдают как малые дети? — Жузеф покивал отрицательно, и Саша улыбнулась. — Верно. Эй, почему ты перестал плакать?! — Саша также насупилась, видя, как Риз снова поднял голову и повернулся в сторону девушки, обретая контроль над собой. Он не обращал внимание на то, что она голая и с парнем, но смело подошел к ней, смотря прямо в глаза. — Что значит «когда-то он любил меня»? Я и до сих пор люблю тебя. Ты вообще видела мой подарок тебе?! Да я стал поехавшим из-за тебя. Ч-что? Ты вообще себя слышишь? Ты… ты даже не понимаешь что я чувствую. У меня сердце разрывается от той ошибки. Но я не стал любить тебя меньше, а наоборот, моя… страсть усилилась. — Риз мысленно ограничил своей взгляд только Сашей, но Жузеф оказался сзади девушки, обхватывая её грудь и мешая ему избавиться от чернокожего. Пришлось смотреть на обоих. Саша, оскалив зубы, закатила глаза. — Нет не видела твой подарок, ты же убежал. И даже если твоя любовь настоящая, у меня есть Жуз, которого я люблю. Неужели ты хочешь вернуть всё назад, мм? — Она отдалась поцелую Жузефа, закрывая глаза и расплываясь в его теле. Риз не дернулся. Её вопрос поставил его в тяжелые условия. Казалось бы — ответ очевиден, но рот не спешил озвучивать его. Несколько секунд он стоял и наблюдал за этим бесплатным, но самым ужасным порно, пока не выдохнул тяжело. — Нет, не хочу. — Теперь и он, уподобившись механическому голосу, говорил без эмоций, хоть и с привкусом тяжелого удара прямо по животу — на всхлипе. — Что?! Ты… — Саша вырвалась из поцелуя парня и сделала дерзкий шаг в сторону Риза. Он перебил её. — Не хочу! Это странно, но как я уже сказал, моя страсть усилилась. — Он чувствовал непонятное. Что-то играло в его животе, и это впервые не болело. — Страсть? Мм, что-то не видно. — Девушка посмотрела вниз Риза и вскинула бровью. — Нет-нет, не просто сексуальное желание, хотя признаюсь, оно тоже есть. Это всё вместе, вся страсть, всё желание быть с тобой достигло во мне такой вершины, что боль от осознания невозможности достичь тебя заставила меня подняться на гору. Ты же знаешь где сейчас я настоящий? В сантиметре от смерти от кайфа. В любую секунду я могу умереть как какой-то уличный псих. И всё ради тебя. — Он улыбнулся, что-то непонятное в животе добралось ног, а также груди. — Я… я не понимаю. — Саша отмахнулась от руки Жузефа и грозно нависла над Ризом. Он смотрел ей в лицо и даже не хлопнул глазами. — Я чувствую себя таким живым только из-за любви к тебе. Если бы я не совершил ту ошибку тогда, в прошлом, то не ощущал бы того, что ощущаю сейчас. Знаешь, я не религиозный человек, кхм… точнее, я не верю в Бога также как и в богов, смекаешь? Однако, мне теперь кажется, что моя любовь к тебе перешла все человеческие рамки. Э-это сложно объяснить. Но моя любовь… не ты главный её объект. — Он развёл ладонями и вскинул плечами. Риз понимал, что его слова совсем не отражали то, что он чувствовал. Однако, он говорил из понимания, что говорит сам с собой, а не с Сашей. Просто, образ Саши принимал он сам, переодетый в Сашу. Будущее позволяет сделать это при помощи устройств для смены облика. И переодетый в Сашу Риз раскрыл пасть, он стал выше в три раза, и из его рта полились реки густой слюны, падая прямо на лицо «настоящему» Ризу. — Как это не я главный объект твоей любви? — Ну, ты… Саша пробуждает во мне страсть, однако, эта страсть направлена выше Саши. Она существует как бы вне этого мира. Словами это не объяснить, но я верю, что смогу сохранить любовь к ней и без неё же. И я верю, что она любит меня также сильно, а значит не буду страдать от этого. — На его лице созрела неловкая улыбка. Неловкая потому, что его, переодетого в Сашу целовал чернокожий мужчина. И он не мог заставить Жузефа сменить облик на Риза, значит он был настоящим. Но всё же улыбался, и эта улыбка поглотила его тело приятным теплом. Вместо холода повеяло приятное тепло. Риз, который снял с себя облик Саши выглядел еще более злым. Он стал здоровым, падая на колени, чтобы увидеть маленького настоящего Риза. Вместо рек слюны оказалось целое море оной — очень неприятное море. — Ты веришь в то, что она тебя любит? Она?! Которая целуется с Жузефом? Это же абсурдно. Это… — Настоящий Риз смахнул с лба пелену слюны и махнул гигантской копии рукой, заставляя его замолчать. — Что ты сказал? Абсурдно? — Гигант кивнул. — Да! Это абсурдно. Это именно то слово. Я верю в это силой абсурда, понимаешь? — Гигант кивнул, но отрицательно. — Конечно нет! Это могу понять только я. И я верю, что у нас всё будет хорошо. И может поведение нельзя назвать идеально моральным, я же убежал как трус, да и героем меня не назовешь, однако — это всё в прошлом. То есть, эх, я и так знаю, что буду счастливым с этой любовью. Ведь она пронизывает Сашу и устремляется куда-то значительно выше. И тот, кто сидит там — далеко за небесами, ну, за метафорическими, тот радуется, что я понял это. Хей, знаешь, возможно это Бог. Ладно, мне бы пора возвращаться. А ты беги домой, ну-ну, быстро! — Хлопнув в ладоши, гигантский Риз секунду был злым, еще секунду обиженным, а на следующую секунду покорно, на четвереньках ушел в темноту, заскулив под конец и исчезнув. Риз улыбчиво хлопнул себя по животу и осмотрелся. Выхода не было, но когда он поднял глаза, то увидел приятное сияние. Из него появилась рука, в сжав его тело — бросила на предыдущий уровень подсознания. Там, где он разрывался слезами и злостью, там где витал ураган. Шары трескали по швах, но когда Риз отпустил пальцы с век, вместо слёз из глаз подул воздух — сильный, но не настолько, чтобы выдуть глаза. Пузыри на лбе и висках начали становиться меньше как только он позволил легким снова работать — иногда забываешь дышать, когда тебе страшно. От этого выпущенного воздуха ураган обиженно исчез и бегающие внутри него воспоминания рассыпались огромным черным НИЧТО. Вот только Ризу не хотелось во всём этом разбираться сейчас, потому он снова посмотрел наверх, и хлопнул себя по животу. В мягком свету появилась рука и вновь перенесла его на следующий, последний уровень подсознания. Он оказался по шею закован во льду. Острые иглы упирались в подбородок, а механический голос продолжал смеяться. Его смех исчез как только ледяная тюрьма рассыпалась. — Что? Я же заставил тебя встретиться со своим жалким существованием. — Теперь в нём пробежали нотки обиженности. Риз хихикнул. — Я встретился, и они также обиделись на меня. Видимо, это не я жалкий. — Он осмотрелся, а под конец поднял глаза — света больше не было. — Не спеши. Я… я еще не договорил. — Сказал голос, и Риз спокойно кивнул. — Ты ведь жалок, помнишь? Испугался Саши, не смог дать отпор Жузефу. — Да-да, и остальное. Я прощаю себя. Но все эти моменты, а также страх важны мне. Только они делают меня живым. Если я не боюсь что-то потерять, значит мне нечего сохранять и любить. Если я не трепещу, зная, что моё действие рискованно настолько, что я могу потерять всё, не получая ничего — мне нечего желать. — Риз оказался настолько живым, что подвёл брови к середине лба, а когда говорил, то делал самые весенние жесты руками, чуть ли не танцуя. Голос задрожал в обрывчатых буквах. — Я… я тебе важен? — Он стал тоньше и живее. — Стой, а ты кто? Ты страх что ли? Ну да, важен, я ведь сказал. — Риз улыбнулся по-доброму. — Хорошо… это хорошо, правда. Но блин, что же ты будешь делать? — Ну, возвращаясь на пост Атласа я не докажу любовь к Саше. Все подарки — это всего лишь напоминание того, что я её бросил. — Голос кивнул, хоть Риз этого не увидел. — Но я пожертвую этим. — Риз не вздрогнул, хоть ощутил смелость своих слов. Он решил отказаться от своей славы и богатства, про что он мечтал всю жизнь, ради чего он совершил сколько убийств, ради чего он вообще спустился на эту планету. Потому голос снова кивнул. — Я отрекусь от славы и богатства, и найду способ доказать свою любовь к Саше. Об этом буду знать только я, но я верю силой Абсурда, что и она ощутит мою любовь. Надеюсь, — он выдохнул, скидывая последнюю каменную пыль с плеч, — что это ощущение укрепит её любовь к Жузефу. Я не хочу мешать им, но верю, что получу ответную любовь. — Голос вскинул бровью, и Риз ощутил этот жест. — Ну… это такой парадокс, который появляется если говорить словами. Но ты ведь чувствуешь о чем я? — Голос закивал отрицательно головой. — Уф… перестань быть просто голосом и обрети обратно мою душу. — Голос весело закивал головой и лёд под ногами Риза задвигался. Он начал скользить по его поверхности пока не потерял её полностью. Лёд исчез из-под его ног, парень оказался в свободном падении. И когда падение довело тело к земле, глаза раскрылись. — Мнеф. — Выбросил напоследок, дергаясь чуть вперёд, но вовремя останавливаясь. Он всё еще находился в гнезде, но Ракк больше не стоял с раскрытыми крыльями. Он лежал за пределами гнезда, дергаясь в страшных судорогах. Вывалившийся язык заставлял животное кашлять. А свёрнутые рулонами крылья покрылись венами. На улице уже был вечер, и солнце более не убивало его тело. Но сердце Риза все равно ударилось об что-то острое — сожаление. Он встал на ноги, хрустнув коленями, и перешагнул через каменные бортики, нависая над животным. Оно подвело голову и глаз-бусинка посмотрел на лицо Риза. Из клюва издался неприятный кашель, смешанный с птичьим криком. Риз повёл головой и бросился к пиджаку, где лежал последний инжектор. — Сейчас я тебя вы… — забегав хаотично руками, он понял, что снял пиджак. Тот потерялся где-то у подножья горы. Риз запаниковал. Его глаза округлились, а сердце забилось еще быстрее. Ракк умирал. Возможно в последние секунды он снял свой пояс и вынул чемоданчик. Пальцы сжали кнопку и тот раскрылся. ПП оказался в боевой готовности, жидкость в магазине всхлипнула. Ракк в предсмертном движении замолчал и смиренно посмотрел на своего маленького человечика. Риз передвинул пальцы к второму дулу и зажал курок, закрывая на миг глаза. Сердцебиение животного остановились, оружие вновь оказалось закрыто в чемодане. — Я тебя обязательно спасу, отвезу к лучшему доктору! — Раз осторожно приблизился к Ракку и начал выдергивать его иголки. Он не убил его, но выпустил парализующий дротик, на некоторое время останавливая все жизненные процессы. Риз верил, что это спасет его, и после сеанса саморефлексии, эта абсурдная вера казалась ему чем-то единственно правильным. Когда на теле Ракка остались лишь дырочки от пуль, он взял животное на руки и повесил его на груди как дитя, подхватывая перевязанной наискось рубахой. Наступила пора спускаться с Горной горы. Она выполнила свой долг, подарив ему желанное Просвещение. Теперь он жаждал спасти это животное, а потом доказать свою любовь к Саше.