Страх и трепет основателя "Атлас"

Кто придумал назвать вершину Горной горой? — Да 90% так её и назвали бы… — произнес вслух Риз, осматриваясь. Ему пришлось скинуть пиджак, чтобы хоть как-то справляться с жарой. Ноги уже были ватные, и когда он обернулся, то в томном выдохе очертил границы домов Острой Лощины. .Он шел уже третий час, а ужасное прошлое всё не желало исчезать. Проклятье. Только одно унимало эту боль: если не смотреть назад, то можно некоторое время забыть о Воне, Фионе… Саше. Последняя, из-за жары (читай: из-за горячки) часто всплывала в сознании дымных умственных потоков. Вот только на этот раз она была не одна — удивительно. Её чернокожий любовник находился так близко, что даже концентрируя внимание на чертах лица Саши, он не мог удалить и его удлиненное лицо. Но и в этом был плюс — после трех часов он смирился, и научился просто не думать об этом. Весьма полезный навык для того, кто и правда далеко не в своем уме от всего этого. — Да и с чего я взял, что все будет как прежде?! — Пробурчал про себя. Местность вытягивалась всё под большим наклоном. Он поднимался на гору. Несколько секунд заботясь о том, чтобы ставить ноги в нужные позиции, абы песчаный кусок горы не обвалился, целую минуту он, тяжело дыша, осматривался. Острая Лощина была как на ладони, но даже она, со всей своей яркостью для раненного сердца Риза терялась среди пустынного антуража. Высокие красные каньоны змеями усыпали мягкие песчаные барханы. Кое-где места были покрыты зеленью — обманчивая надежда тем, кто надеется встретить оазис — это поля Психокактусов, который помогает умереть легко, безболезненно и очень ярко. Стерев рукавом рубахи пот со лба, Риз направился выше. — Черт… да она сама сказала «дела каждого оказались намного более важными, чем дружба». Дела каждого! Она ведь тоже забыла про нас… про меня. — Нашел приятное утешение. Переставляя чемодан с места на место, Риз понял — туфли для этой работы не очень подходят. По крайней мере, одной туфле такое обращение не сильно понравилось, и когда он взбирался на высокий камень, застрявшая в щели нога осталась в одном лишь носке. Как в старые добрые! Но когда он осилил камень, повалился на небольшое плато и посмотрел вниз. Головокружение охватило парня. Теперь очертания деревни исчезли в бегающих волнах. Смотреть вниз оказалось слишком страшно, и как это обычно бывает — он засомневался в своей затее. К счастью, Риз вовремя перевёл взгляд наверх, и перед ним раскрылось не менее прекрасный пейзаж. Остроконечная гора Горная гора имела на удивление много ровных граней, напоминая вычурный рисунок фантаста, создающего видеоигру. Даже оттенки вершины казались нарисованными: оранжевый контрастно переливался в тёмно-серые грани, а растущие высохшие кустарники имели идентичные очертания. Хотя, секрет кустарников он раскрыл уже давно — всё дело в солнечном свете. Если смотреть на растения, под яркими лучами, все они получали подобные границы. Но это лишь усиливало чувство, будто всё это игра. — Да она, черт подери, играет со мной! Конченная с… — Что-то сдержало голос Риза. Он поднялся и осмотрелся по сторонам. В периферии оказался какой-то предмет в движении, но теперь его не было. Насторожившись, он снова посмотрел вниз, снова потерпел поражение с головокружением, и закрыл глаза, поднимая их вверх. Небо было усеяно ракками, и эти хищные, набитые вещами птицы кружили вихрем вокруг горной вершины. Видимо, таинственный предмет оказался упавшим ракком. Риз очень надеялся на это. Движение продолжалось. Предстояло пересечь узкое ущелье под углом вверх. Для этого он вместился между двумя песчаными стенами, в одну упираясь спиной, а в другую — ногами. Положив чемодан на колени, он помогал себе руками, взбираясь мягкой породой в нужном направлении. Это изнурительное испытание, и помимо желания залить себя освежающей водой, он подумал о том, чтобы просто свалиться с горы вниз — это того не стоило. Выстоял. Нытье оказалось в нескольких метрах ниже Риза, сам он уселся на более широкую площадку, обошел кругом психокактус и коснулся его иголки. Красивая смерть… — Этот мудак Жузеф… нужно было убить его за дерзость. Тогда бы Саша… — Он упал на спину. Голова оказалась прямо возле иголок красного, цветущего синими цветами кактуса. Руки взъерожили волосы, а сам он захохотал. — Тогда бы Саша что? Что?! Отвечай! — Громогласно взревел, скаля зубы. — Была бы твоей?! — Жестокая правда сдавила пальцами его горло. Он посмотрел в сторону кактуса и приблизился к нему еще ближе. Достаточно было пробить кожу иголкой, чтобы трип начался. Незабываемое приключение в один конец. — Какой же ты ублюдок, Риз. Потерял всё, и хочешь потерять жизнь, потому что никто не играет по твоим правилам. Ты жалкий. — Произнесли его же уста, заставляя глаза закатиться к орбитам от пережатого горла. Удушение или кактус? Ноздри раздулись. Он метался мысленно со стороны в сторону. Губы на остатках воздуха повторяли. — Ублюдок, ублюдок, ублюдок…- Чертово колесо фортуны остановило адскую карусель. Хватка ослабла, а сам он вовремя оттолкнулся к краю скалы — отбившийся от стаи ракк пикировал прямо на кактус. Растение распяло животное, и то начало дергаться в судорогах. Клюв твари раскрылся, и трубчатый язык вывалился наружу. Казалось, вот-вот ракк скажет что-нибудь. Но эта тряска не продлилась долго. Крылья сложились гармошкой в плотные кожаные слои, и ракк умер, точно мученик вися на кактусе. — Ты просто жалок. Ты сам всё потерял. Наивный, верил, что твоё желание спасти мир истинное? Оно было таким только благодаря ей. Она вела тебя к спасению. А ты бросил её. Оставил за пределами своего королевства из денег. И вместо блага осталось лишь чертово дерьмо скага. Ты вонючий мешок с дерьмом скага, Риз. — Поймав себя на забавной метафоре, он отнюдь не улыбался. Уголки рта упали вниз, а нижняя губа подрагивала. Нужно было выбирать удушение. Оставалось всего несколько секунд. Но даже Риз не мог дать себе второй шанс на самоубийство. По крайней мере, не здесь, и не такими способами. Где-то в тёмном переулке потухшей души он услышал визжащее желание продолжить путь. Путь Заратустры должен быть легок, и Риз убедил себя, что это Горная гора его испытывает. Предстоял самый легкий отрезок пути. Естественный серпантин будто выточили специально для таких как он. По нему было легко взбираться, хоть и пришлось обойти гору на 90 градусов. Зато когда он повернул голову, то более не увидел Острую Лощину, и вся тревога исчезла. Он положил свой чемодан на землю и сел на него, скидывая рубаху. Насквозь промокшая, она белым флагом улетела вниз. Оставалось совсем немного, и он даже поверил, что сумеет дойти туда живым. Какая прекрасная нота. Вдохнув побольше едкого воздуха, Риз прищурил глаза, смотря на стаю ракков. — Ты же спрыгнешь, я прав? Доберешься вершины и свалишься вниз. Укатишься прямо к подножью. И, о я уверен, ты будешь мечтать, чтобы тебя первая нашла Саша, а не скаги. Ты хочешь показать ей, что она сделала. Она убила тебя… — Риз улыбнулся. Сказанные им слова казались каким-то спектаклем. Последнюю фразу он вообще произнес с наигранно-злым голосом. А еще большим удивлением ему показалось то, что когда он смотрел вниз, то впервые не ощутил страха. Видно привык, что в таком месте как Горная гора всегда есть возможность свалиться, потому незачем для страха смотреть вниз. Он сохранялся всё время его воздвижения. И этот ужас больше не летал вокруг его тела холодным воздухом, не проносился дрожью в руках и отвисшей челюсти, а засел внутри, концентрируясь в плотный ледяной шар, который теперь причастен к каждому действию покоренного. Но сейчас страх не проявлялся, и ответом на свой мрачный вопрос Риз хмыкнул, доходя конца наклонного холма. Последний отрезок движения, как на зло — выглядел самым ужасным. Острые песчаные клыки требовали, чтобы по ним взбирались. А у парня не было ни страховки, ни умений. И даже так он подошел к скале, нащупал пальцами нужную трещину и подбросил тело вверх, ухватываясь босой ногой в волнистый рельеф «зубов». Кисти задрожали, но не от страха, а через нагрузку. Да и вторую руку ему некуда было забросить. А мысль о том, чтобы выбросить чемодан — жгла его праведным огнем. Нет, он решил спуститься, но лишь для того, чтобы привязать чемодан к своему поясу. И новая попытка взобраться оказалась уже смелее. Он прыгнул и ловко зацедил пальцами в подходящие щели. Тело повисло в воздухе. Дыхание участилось. Ноги нашли опору, и он смог переставить механическую руку вверх. Сжимая прочные части, тело с легкостью повисло на этой руке, и Риз вскинул бровью. — И я всё это время носил в этой руке чемодан? Нужно не забывать, что она значительно сильнее моей настоящей руки. — Снова хмыкнув на конец, пальцы вновь вгрызлись в трещину, и ноги зафиксировали тело на скале. Когда он перевел вес на левую руку, то не ощутил привычной боли. Видимо, если бы он помнил силу своей механической конечности, то лишился бы множество неприятных моментов. И в тот миг, когда он только поверил в свою легкую победу, острая боль пронзила пальцы ведущей левой руки. Инстинктивно он вырвал из трещину руку, и стиснутый искусственной рукой камешек раздробился на пыль — тело повалилось обратно на наклонный холм, а тело начало рваться прямо вниз, сминая собой все болезненные препятствия. — А-ха! Наконец-то. Даже не добрался вершины. Какой ты молодец. — Выбрасывал громко, когда в тряске он ударялся спиной, вообще имея возможность раскрыть рот и услышать самого себя. Свалиться с холма значило оказаться у подножья. Насколько скорой эта смерть может быть — он не знал. Но та боль, которая парализовала всё его тело уже навеивала острое желание перемотать момент боли, и полного унижения. Не вышло. Под собственный хохот он раскрыл глаза и не увидел Горной горы. Только несколько километров вниз, и скрытые в тумане очертания скал. Последние не приближались, а наоборот, всё сильнее покрывались туманом. — Рай… — выдохнул Риз, пока парализованное тело не остыло после неприятной тряски. Всё взорвалось от боли, и следующее слово из его уст превратилось в хриплое дыхание. Теперь он отчетливо чувствовал как нечто пыталось сорвать чемодан на его спине. Повернув голову, Риз заметил ракка. Не гордая птица беспорядочно махала крыльями, едва удерживаясь в воздухе. К верхушке Горной горы оставалось совсем немного, и судя по визжащему настроению летающей, она пыталась оказаться там. На удивление, Риз не испугался, а даже обрадовался. Ведь ему также нужно было оказаться там. Он лишь посмеялся хрипом над собой, а также над те, с какой легкостью он «похоронил» себя, поверив в рай. У Жизни еще было невыполненные с Ризом дела. И последний был не против. Спустя несколько минут безобразного махания крыльями вершина оказалась в трех метрах под висящим парнем. Он увидел приятную картину — сотни мягких гнёзд, выложенных то ли соломой, то ли ветками. — Спускайся! — Крикнул своей гордой птице, и в ответ услышал негордый визг. Хватка когтей ракка ослабла, и тело оказалось в свободном полёте — очень неприятном. Риз повалился прямо в гнездо. Сразу же он дорисовал картину: гнездо было выложено камнями, укрытыми ветками. Ударившись лбом, бровь покрылась трещиной, и из неё прыснул багрянец. Риз захохотал, перекатываясь на спину, и закидывая на борт гнезда голову, смотря в небеса. Солнце оказалось настолько близко, что он чувствовал его ненависть к жителям Пандоры. Лучи здесь превращались в оружие медленного и очень неприятного уничтожения. Даже пот более не успевал появляться, испаряясь мгновенно. Но ракк спас его положение и здесь. Он приземлился рядом в одиноком гнезде и раскрыл крылья. Риз сначала прищурился, выставил перед лицом руки, но острый клюв «мамочки» нашел щель в этой безобразной защите. Холодный трубчатый язык пробежался лицом Риза, всё сильнее заставляя его задуматься над смыслом жизни. Даже хищная тварь, убивающая всё и вся — оставила его в покое. Риз взглянул наверх, зрительно обошел солнце и уткнулся в больше ничего. По телу пробежала волна вдохновения, потому он расхохотался, не противясь «любови» ракка. Животное, настороженно выслушав этот смех, начало клекотать подобные звуки. — Удивительно. — Опустив, наконец, взгляд на своего спасителя, глаза Риза снова округлились, становясь стеклянными. Ракк оказался тем самым, что умер от распятия на психокактусе. Он увидел сотни торчащих из его тела иголок, а также кровь, вспухшую возле этих ранок. Всё находилось на таком близком расстоянии от Риза, что животному достаточно было приблизиться на сантиметр, абы покончить с его жизнью. Все знают, что в каждой иголке жидкости такое количество, что даже если срезать сам кактус, его можно использовать несколько лет. Вот только Ракк не спешил обнимать в смертельном жесте спасенного человека. Он просто стоял, раскрывая крылья, и собственной тенью укрывая его лицо. — Ладно, дружище, ты же под кайфом? — Риз положил руки на бортики гнезда, и попытался подняться, но ракк испуганно завертела головой и покрывало крыльев чуть сомкнулось. Больше шанса увернуться от иголок у Риза не будет. — Ты ведь должен был умереть. В тебе смертельная доза. — Уже с меньшей радостью произнес, продолжая сидеть в тени. Ракк не прокомментировал это, видимо, ему было неприятно говорить о собственной смерти. — Ладно, извини, друг. — Риз сказал это спустя час молчаливого выжидания. Животное не двигалось всё это время, и Ризу пришлось научиться также сидеть смирно. Когда он камней его тело онемело, он больше не ощущал ничего. Осталось лишь закрыть глаза, как Риза охватил легкий полусон. Он поглотил парня с такой силой, что минуту Риз не дышал. Это состояние гарантировало, что его голова не повалиться на усыпанную иголками грудь ракка, а самому ему не придется терпеть часы в ожидании изменения сложившейся ситуации. Сон был приятнее, потому что в нём веяло прохладой, и Риз мог творить что угодно. Он всегда так верил в это, что и правда научился управлять некоторыми из своих снов — не без помощи науки и веществ конечно. Но тут он ошибся. Это был иной сон, и Риз в нём выступал больной жертвой — брошенный под божественный трибунал червяк, обвиненный ледяным концентратом страха.