***
Кастиэль знал, что как только они выберутся из города, подальше от шума и суеты, где Наоми внимательно следила за каждым их шагом, все изменится. График теперь принадлежит им, пусть даже ненадолго, и они должны воспользоваться этим, пока могут. Кастиэлю также понятно, что его приоритеты не являются приоритетами Дина, поэтому, если во время ужина тот по-прежнему притихший и рассеянный, пока Кастиэль оглашает повестку дня на неделю, он не возражает. На самом деле он абсолютно готов к тому, что Дин проспит все следующее утро. Кастиэль встает на рассвете. Ведь существуют привычки, которые отказываются исчезать, и поэтому удивляется, когда, приступив ко второй порции блинов, видит неторопливо входящего в кухню Дина. Тот одет в халат, голые икры мелькают под подолом, но волосы зачесаны, лишая Кастиэля удовольствия лицезреть всклоченного со сна Дина. Вчера вечером они решили, что нет смысла пользоваться столовой — та чересчур официальна, а длинный стол слишком нелеп. На их собственной кухне есть совершенно пригодный для употребления стол, который прекрасно послужил им за ужином и, вероятно, подойдет для всего срока пребывания здесь. — Охренеть, как далеко топать от спальни до завтрака, — Дин опускается на стул напротив Кастиэля. — Я просто так, к слову. — В традиционных домах спальня членов королевской семьи соединена с небольшой комнатой для личной трапезы, — объясняет Кастиэль, — хотя, полагаю, это усложнило бы задачу слуг по доставке еды по стольким лестничным пролетам. Хорошо ли тебе спалось? Комната приемлема? — Да, — Дин смотрит на тарелку Кастиэля. — Майкл постарался на славу. — Я тебя разбудил? Это большой дом, я и не думал, что звук до тебя долетит. — Нет, просто... Ты же знаешь, каково это — спать в чужой постели. — Да, — Кастиэль наблюдает, как Дин встает и начинает шарить по кухне, обнаруживая в духовке бекон и сосиски, у плиты — яйца, а хлеб рядом с тостером. Дин, наполняя тарелку, торжественно кивает сам себе, очевидно, довольный тем, что еда соответствует его стандартам. Возможно, они просто не должны ничего делать в течение первой недели или около того. Дин может расслабиться и насладиться королевской роскошью, а Кастиэль поисследует окрестности. Он почти может представить это, как давно заслуженный отдых. Не то чтобы он когда-либо нуждался в отпуске в университете. — У меня есть мысль, — говорит Кастиэль. — Возможно, нам стоит расслабиться первые несколько дней. Нет нужды спешить. — Нет, давай сразу перейдем к делу, — Дин одобрительно хмыкает, откусывая свой бутерброд. — Я начинаю нервничать, когда мне нечего делать. — О, — удивленно произносит Кастиэль. — Ты уверен? — Да, лучше сосредоточиться на работе, верно? Как мне следует одеваться? Я точно не знал... — Дин немного застенчиво улыбается, и Кастиэль внезапно понимает, почему его волосы так аккуратно причесаны. — Ох, — Кастиэль не в силах подавить приступ смеха, и Дин настороженно смотрит на него. — Ну, здесь только ты и я. Сомневаюсь, что персоналу важно, как ты одеваешься, — он показывает на свою собственную одежду — свитер и брюки, — которые все еще пахнут его квартирой. — Это моя повседневная одежда. Дин поднимает бровь. — Ты так одеваешься для развлечения? — Это удобно, — защищается Кастиэль. — И если я не одеваюсь для собственного удобства, когда могу, то какой в этом смысл? — Вполне справедливо. — Не всем же дано быть такими красивыми, не прилагая при этом усилий, как тебе, — Кастиэль качает головой, держа в руках чашку с кофе, и потягивает теплую жидкость. Дин быстро моргает, глядя на свою тарелку с завтраком. — Кстати, у тебя не было возможности посмотреть — если интересно, на втором этаже расположен спортзал. Я сам не пробовал, но, кажется, инвентарь исправный. Дин рассеянно кивает, глядя на свой бутерброд. Он не хмурится, но Кастиэля все еще гложет чувство, будто он что-то упустил. Ему стоит быть внимательнее. — Итак, — говорит Дин. — Чем займемся сегодня?***
В течение дня Кастиэль обнаруживает, что Дин — способный студент. Кастиэль не знает, почему так удивлен, но так оно и есть, Дин не ноет и не ворчит, как перед свадьбой. Кастиэль полагает: разница в том, что дело уже сделано и Дин максимально вжился в свою новую роль. Кроме того, их «группа поддержки» больше не помыкает ими, и Дин знает, что нет смысла вымещать свою досаду на единственном человеке, который понимает его ситуацию не понаслышке. Но они не торопятся. После того, как Дин переодевается, они начинают еще один обход дома — на этот раз в ритме лекции, пускай профессор и замужем за своим единственным студентом. В каждом углу и каждой комнате дома есть что-то, полезное для обучения. Они изучают карты в приемной, Кастиэль показывает ему военные базы Королевства, графство Хортус, которое Майкл отдал Кастиэлю в качестве приданого, маршрут, по которому Кастиэль путешествовал с Анной, когда они покинули двор и двинулись навстречу приключениям. Они исследуют небольшую библиотеку, Кастиэль указывает на несколько классических произведений их известных писателей. Дин демонстрирует свои рудиментарные знания латыни и енохианского языка, и разделяет его строгие убеждения насчет пары томов беллетристики, которыми Рэйчел — или кто-то еще — решил заполнить полки. Они обедают в беседке в саду и общаются со своим поваром Элизабет, которая выходит обслужить их. Дин горячо хвалит ее кулинарные навыки. Они гуляют по длинной галерее, изучая висящие там портреты. Портрет Михаила — разумеется, самый большой — изображает короля, стоящего в центре, обрамленного образами замка Акридж, стены и грозы над бушующим морем. Дин и Кастиэль на мгновение замолкают, глядя на картину, потому что это действительно слишком для мгновенного осмысления. — Хороший подбородок, — наконец произносит Дин. — Разве это важно? — Не очень, но благодаря ему на ваши деньги приятно взглянуть. — Твое лицо лучше бы смотрелось на валюте, — говорит Кастиэль. — Что... не... нет, — в длинной галерее нет окон, но даже в тусклом свете старых ламп Кастиэль может разглядеть румянец, ползущий по шее Дина. — Ты говорил, где-то здесь твое семейное древо? — Ах, да, — под картиной есть маленький столик, в который встроен не сразу бросающийся в глаза ящик. Кастиэль открывает его — внутри набор тонких свечей. — Может это и клише, но Майклу нравится. — Изображение, — Дин наблюдает, как Кастиэль вставляет свечу в держатель. — Это свеча единорога? — Да, — Кастиэль щелкает большим пальцем по фитилю, и от его прикосновения вспыхивает пламя. Мягкий голубой свет заполняет галерею, освещая темно-красные обои длинных стен. Все портреты висят только на одной стороне галереи, и не зря. На другой — чистой — стене бумага мерцает и медленно вспыхивает серебряными линиями и буквами. — Чувак, — Дин медленно шагает вперед. — Прямо гребаный греческий пантеон. — Дин, — упрекает Кастиэль. Дело не в том, что его генеалогическое древо имеет огромное количество имен; а в том, что связи между его членами сложны. Практически все связаны друг с другом, иногда двумя или тремя линиями, и визуальный образ этого нанесли на стены длинной галереи. Кастиэль передает свечу Дину, и тот медленно поворачивает ее, наблюдая, как изгибаются ветви, открывая новые углы и связи. — Эй, а вот и ты, — у Дина зоркий глаз, он заметил имя Кастиэля на восточной ветке. Следуя за линией пальцем, он замирает, и вглядывается внимательнее, отследив петлю. — Погоди, ты связан с Майклом через обоих своих родителей? — Да. — У вас что, в Королевстве не хватает нормальных людей, раз вы женитесь друг на друге? — Не думай об этом как о родственном браке, — говорит Кастиэль. — Это способ держать своих врагов возле себя. — Вон оно как, — рот Дина приоткрывается, и он уже другим взглядом рассматривает это впечатляющее семейное древо. — Черт, сынок. — Таким образом, Корона гарантирует, что власть имущие делают все, чтобы Королевство продолжало работать по-старому. Каждый раз, когда кто-то близкий к трону женился на постороннем, все заканчивалось... Ну, есть очень веские причины, по которым мы известны своей ксенофобией. — И все же вот он ты, — смеется Дин, качая головой. — Вышел за такого придурка, как я. — Я женат на представителе благородного Дома, — твердо говорит Кастиэль. — В рамках соглашения, которое открыло новые торговые пути и договоренности между нашими странами, потому что — следуя тому же принципу, что и родственные браки — мы теперь семья. Теперь мы инвестируем в благополучие друг друга. — Могу тебе сказать, что с нашей стороны это выглядит совсем не так, — Дин придвигается ближе, обводя линии пальцем: — Речь идет о торговых путях и получении помощи в вытеснении рейдеров назад вдоль границы. Это просто деловое предприятие. — Неужели между этим такая большая разница? Дин поворачивается, одаривая Кастиэля не слишком различимым в мерцающем голубом свете взглядом. — Должна быть... — начинает он и вдруг в ужасе отдергивает руку. — Кас, Кас, кажется, я что-то натворил. — Что? — Кастиэль смотрит на то место, к которому только что прикоснулся Дин. — Сомневаюсь, что ты мог испортить гобелен ногтем. — Просто проверь, ладно? Кастиэль поглаживает рукой бумагу, но, кажется, все в порядке, имя Уриэля, написанное совершенной каллиграфией, сплетено над веткой, которая ведет к Кастиэлю и Анне. Дин все еще ерзает, наблюдая за Кастиэлем с нервным ожиданием мальчика, застигнутого перед разбитым окном. Это так странно видеть, особенно когда Дин тычет в него пальцем и почти в панике говорит: — Чувак, скажи что-нибудь. — Дин, все в порядке, — отвечает Кастиэль. — Даже если бы ты его порвал, это легко исправить. Дин засовывает руки в карманы, все еще несчастный, несмотря на заверения Кастиэля. — Весь этот чертов дом, братан, говорю тебе. — Ты что, смущаешься? Из-за дома? Дин, я могу гарантировать тебе, что Майкл поставил на это место крест, ему все равно, что мы нарочно или случайно с ним сделаем. Откровенно говоря, я бы сказал, что он готов к худшему. Дин фыркает. — Должно быть, приятно, когда тебя так нагружают. — Смотри, — Кастиэль берет Дина за предплечье, мягко сжимая, чтобы тот перестал ерзать. Он показывает на семейное древо. — Это семья Майкла. Внутренняя борьба так же укоренилась в нашей истории, как и родственные браки. Вполне нормально, что замки, поместья и усадьбы переходят из рук в руки один, два, или три раза в поколение, когда власть меняется. Крайне мило с твоей стороны попытаться уважать эту собственность, но Майкл этого уважения не заслуживает. — Я думаю не о Майкле, — говорит Дин. — Я здесь гость, Кас. Может ты и привык к шикарным хоромам, но я — нет. Мне все равно, кто владелец. Это хорошее место, и здесь такая история... Я просто не хочу ничего ломать, лады? Кастиэль поймал себя на том, что улыбается. — Очень предусмотрительно с твоей стороны. — Заткнись, — бормочет Дин. — Знаешь, ты так шикарно выглядел в своей парадной форме, что я почти забыл — ты ведь совсем не такой, — Кастиэль качает головой, удивляясь самому себе. — Конечно, всякий раз, когда ты открываешь рот, я снова вспоминаю. — Что я никто? — Что ты — темная лошадка, с которой Майкл, вероятно, не знает, как справиться, и я благодарен за это. Дин замолкает, отворачиваясь, чтобы снова изучить семейное древо. Он всматривается в имя Кастиэля, буква «К» драматично извивается над остальными буквами. Рядом с ним наготове пустое место, еще не заполненное именем Дина. — Ну а ты, Дин? — говорит Кастиэль. — Как насчет твоей семьи? Дин пожимает плечами. — Ты же знаешь о моей семье. У нас определенно нет всего этого, — он машет на дерево, на этот раз осторожно, чтобы не коснуться бумаги. — То есть, Кэмпбеллы довольно эпичны, но мы с ними не близки. То же самое относится и к другим Винчестерам, не припомню, чтобы встречал их больше нескольких раз. — Значит, ваши ближайшие родичи... на островах? — Да, думаю, можно сказать и так. — Ну а ты? — А что я? — Дин, ухмыляясь, искоса смотрит на него. — Ты же знаешь, каковы охотники. Боюсь, все эти истории — правда. — Понятно... — Кастиэль замолкает, но Дин уже возвращается к изучению древа, хотя теперь держит руки за спиной. Он кивает, когда находит знакомые имена, и приходит в замешательство, обнаруживая некоторые из особо близкородственных браков. Кастиэль снова поражен тем, как сильно Дин старается. Ему это не нужно, и, видит Бог, Кастиэль знает множество людей, которые не стали бы беспокоиться, окажись они на его месте. Но Дин сосредоточен, понятлив и выкладывается на полную, и если бы Кастиэль знал какой-нибудь способ заставить его, по крайней мере, чувствовать себя здесь лучше и непринужденнее, то он немедленно им воспользовался бы. На самом деле, кое-что есть. — Давай прогуляемся, — говорит Кастиэль. Дин хмурится. — Что? — Съездим в город. Я никогда там не был, в отличие от тебя. Ты можешь показать его мне. — В город? — эхом откликается Дин. — Это... разве нам можно это сделать? — Да. Уголки рта Дина ползут вверх. — Кас, ты только что это придумал? — Нет, — отвечает он. — Да.***
Рэйчел не в восторге, но это ее работа — страдать всякий раз, когда у кого-то из них в голове появляется идея, не санкционированная Короной. Кастиэль и Дин находят ее в доме для персонала и передают свою просьбу, на что она вздыхает, проверяет свой органайзер, а затем неохотно говорит: — Можете поехать, но мы с Вирджилом отправимся с вами. — Зачем... — начинает Дин, но тут же захлопывает рот, когда Кастиэль кладет руку ему на плечо. — Можете наблюдать, — говорит Кастиэль Рэйчел, — но это все. — У нас будет сопровождающий? — возмущается Дин. — Серьезно? Вирджил, слушавший весь разговор с вежливого расстояния, подхватывает: — Телохранитель, господин. Дин ворчит, но это ворчание длится только до тех пор, пока он не обнаруживает, что Корона снабдила их личным транспортом, ожидающим в гараже. Когда Дин видит машину, он издает звук, похожий на хрип астматика на грани утопления, хотя на дилетантский взгляд Кастиэля это — всего лишь машина. — Что значит «просто машина»? — недоверчиво повторяет Дин. — Это «Фэллон» пятьдесят четвертого года, их таких выпустили всего дюжину, и вообще, откуда он у Майкла? Я думал, вам не нравятся наши вещи. — О нет, — возражает Кастиэль и через плечо Дина видит, как Вирджил слегка нахмурился, услышав замечание Дина о своем короле. — Думаю, ты поймешь, что Майкл высоко ценит изобретательность и инженерные таланты Республики, — затем не удержался и добавляет: — Это всего лишь машина, Дин. — Ага, а я просто симпатичный сукин сын. Садись, Кас. Я поведу. — Нет, господин, я должен отвезти вас, — возражает Вирджил. — В противном случае, это было бы неуместно. — Дин поведет, — твердо говорит Кастиэль. — Вирджил, ты сядешь сзади с Рэйчел. — Что? — Вирджил в поисках поддержки смотрит на Рэйчел, но та лишь равнодушно пожимает плечами. — Пожалуйста, отдай ключи Дину, — Кастиэль кивает, когда тот неохотно передает ключи, и Дин радостно вскрикивает. — Хорошо. Дин проходит мимо Кастиэля к водительской двери, по пути толкая Кастиэля в плечо и шепча: — Ну ты и сволочь, Кас. Может он и прав, но сволочной муж Дина успешно организовал для них поездку в город Илчестер. Рано или поздно им пришлось бы спуститься туда, чтобы появиться на публике, и это вполне может произойти раньше, а не позже. День выдался прекрасный, и небо чистое и голубое, когда они выезжают из гаража, оставляя дом позади. У Дина ужасная позиция для водителя — руки лежат на руле асимметрично, а плечо почти прижато к двери в какой-то позе «а-ля кинозвезда», по-видимому, естественной для него. Через открытые окна радостно дует ветер и наполняет машину ароматом сосен и листьев горного леса. Дин широко улыбается, значит, ему нравится. — Кас, ты водишь машину? — спрашивает он. — У меня есть права, — Кастиэль закрывает глаза и делает глубокий вдох. Ему почти кажется, что он вернулся в Королевство, хотя деревья здесь гуще и воздух влажнее. — Но я давно не ездил. У меня нет своего автомобиля. — А у меня... — Дин коротко качает головой, словно отвлекся, но это вряд ли, поскольку дорога свободна и ворота широко открыты, чтобы выпустить их с холма. — У меня «Импала» шестьдесят седьмого года, в Сент-Ливане. Меньше «Фэллона», но двигатель круче — ревет, как зверюга. — Звучит опасно. — Черт возьми, да, — смеется Дин. Здесь нет очевидной шутки, но Кастиэль тоже улыбается — волнение Дина заразительно. — Господи, какая милая машина, не надо держать ее взаперти. — Можешь брать ее, когда пожелаешь, — Кастиэль оглядывается на заднее сиденье, где Вирджил поджимает губы и старается не смотреть с осуждением, но Рэйчел согласно кивает. — Уверен, ты окажешь ей услугу. Дин не колеблется, когда они достигают первого перекрестка, по-видимому, он достаточно хорошо знаком с этой областью, и знает повороты, которые приведут их к цивилизации. Довольно скоро деревья уступают место открытым полям, усеянным редкими домами и сараями, а через несколько минут показывается сам город. — Эй, — взволнованно говорит Дин, — он все еще здесь! — ему не требуется много усилий, чтобы объяснить: несколько лет назад его отправил сюда Совет с одним из многочисленных поручений по поддержанию мира. Комментарии Дина — не столько естественный поток объяснений, сколько скачки от темы к теме, представляющей для него интерес — тут забавный указатель, там — переулок с памятной дракой в баре, в которую он однажды ввязался. Ему просто повезло, что Кастиэль поспевает за его мыслью. — Отсюда вы можете видеть крепость, — Дин дергает головой на восток, туда, где над крышами зданий, на переднем плане видны верхушки старого оборонительного сооружения. — Идеальный вид для наблюдения за морской линией во время сезона миграции кракена. — Должно быть, это было захватывающе, — говорит Кастиэль. — Не совсем. Предпочитаю твердую почву под ногами. Кастиэль вздрагивает от удивления. — Тебе пришлось плыть, чтобы добраться до кракена? Лично? — Я практичный парень, что тут скажешь? — похоже, это вопрос чести для Дина, который самоуверенно ухмыляется Кастиэлю. — Это лучше, чем торчать целый день в библиотеке. — Откуда мне знать, я слишком занят взрывами. Дин удивленно таращится на него. — Подожди, что? — Я — профессиональный алхимик, Дин, — Кастиэль закатывает глаза, увидев выражение его лица. — Как ты думаешь, кто создает заклинания и зелья, которые ты используешь в своей работе? — Хранители Знаний. — Всего лишь континентальное подразделение нашей Гильдии Алхимиков. Это практически одно и то же. — Ну, — бормочет Дин, — у нас более крутое название. — Нет, оно претенциозно и непонятно с какой стати гендерно специфично. — О боже, ты говоришь, как Сэм. — Это должно тебя беспокоить, поскольку ты все-таки женился на мне. Дин смотрит на него широко раскрытыми испуганными глазами, а потом разражается смехом. Кастиэль держится целых две секунды, а потом тоже смеется, хотя и не так громко и от души, как гогот, заполняющий их машину. Иногда идеи Кастиэля — очень хороши. — Эй, — говорит Дин, отсмеявшись. — Там готовят потрясающие чизбургеры. Пускай не в пятерке лучших, но чертовски близко. Кастиэль следует в направлении, указанном Дином, к ряду магазинов, которые, по-видимому, знаменуют центр города. Тем не менее, это тихая часть Илчестера, поскольку более оживленные порты и рыбные промыслы находятся дальше на восток, и это напоминает Кастиэлю его собственный тихий университетский городок. Никаких небоскребов и оживленных улиц, и будь все иначе, Кастиэль, возможно, даже решил бы приехать сюда ради собственного досуга. — Можешь остановиться и взять парочку, — говорит Кастиэль. — Я бы хотел попробовать. — Правда? — удивляется Дин, как будто Кастиэль собирается отказать ему в чем-то, от чего он весь светится. — Ладно, только дай мне найти место для парковки. — Можешь припарковаться на обочине, — Кастиэль оглядывается назад. — Рэйчел? — Да, вы можете парковаться в неположенном месте, — сухо отзывается та. — Я разберусь. Идите и покупайте свои... что бы там ни было. В это время дня здесь не слишком много людей, поэтому их роскошный автомобиль не привлекает немедленного внимания. В любом случае, это интересная контрольная проверка, и Рэйчел добровольно остается в машине, пока Вирджил следит за ними с корректного расстояния, когда они идут к ларьку с гамбургерами. За прилавком стоит молодая женщина, с другой стороны — молодой человек, готовящий заказы. Когда они приближаются, молодая женщина останавливается, и Кастиэль с удовольствием наблюдает, как Дин включает очарование — представляется и спрашивает о блюде дня. Это стихия Дина. Может и не совсем родной город, но достаточно близко — Илчестер был в руках Республики достаточно долго, чтобы следы Королевства, некогда владевшего им, были похоронены или закрашены. Кастиэль знает, что такое гамбургеры, но варианты и стили, перечисленные на доске за спиной их официантки, для него практически иностранный язык — и зачем так много различных видов кетчупа? — Я возьму специальное блюдо — все, что в нем есть, и побольше горчицы, — говорит Дин. — А он будет «Крутого Медвежонка» без солений. Стойте, Кас, ты любишь соленые огурцы? — Я не против. — Хорошо, зачеркните, пусть будут и соленья. — Купи что-нибудь для Вирджила и Рэйчел, — говорит Кастиэль. — Ладушки. Как только их заказы готовы, официантка приступает к работе, и Дин слегка подпрыгивает от нетерпения. Кастиэль вполне уверен, что Элизабет могла бы приготовить приличный бургер, если бы он попросил. Возможно, Дин слишком застенчив для просьбы, поэтому Кастиэль мысленно отмечает позаботиться об этом, когда они вернутся в дом. За спиной их официантки на них смотрит второй сотрудник. По сути, его лицо — воплощение контролируемой паники. Кастиэль вежливо улыбается и наклоняет голову. — Здесь раньше был газетный киоск, — рассеянно говорит Дин. — О, таксофон. — Да, я знаю, что такое таксофон, — отвечает Кастиэль. — Я имею в виду... — Дин виновато кашляет и шепчет: — Насколько плохой была бы идея воспользовался им прямо сейчас? Ты знаешь, что в доме я не нашел ни одного телефона? — О, — удивленно произносит Кастиэль. — Думаю, это часть изоляции нашего традиционного медового месяца. Теоретически мы должны, не отвлекаясь, использовать это время, чтобы узнать друг друга. Хочешь, я спрошу у Рэйчел? Где-то должен быть телефон. — Нет, я не хочу создавать проблем. — Не глупи, — настаивает Кастиэль. — Ты не должен быть ограничен нашими традициями. Я поговорю с Рэйчел. — Здорово. Спасибо, Кас, — Дин засовывает большие пальцы за пояс и медленно поворачивается, осматривая улицу. Достаточно легко определить точный момент, когда Дин замечает горстку людей на противоположной стороне дороги, которые пытаются сделать вид, будто они просто бродят вокруг. — Э-э. Кастиэль прислоняется к плечу Дина — достаточно близко, чтобы прошептать: — Ты только что участвовал в свадьбе знаменитостей. — Конечно, — отвечает Дин, — но на мне обычная одежда. И на тебе. Как они узнали? — Твое лицо нелегко забыть. — Что, — Дин пытается найти подходящую реплику, открывая и закрывая рот, пока что-то не ловит его взгляд, и он с облегчением не отворачивается, отвлекаясь. Из-за угла кабинки выглядывает ребенок — кажется, девчушка, — и смотрит на них снизу вверх. Кастиэль предпочел бы улыбнуться и двинуться дальше, но Дин — не Кастиэль. — Мэм, я закончу через секунду, и придет ваша очередь. Ребенок что-то говорит, слишком тихо, чтобы Кастиэль мог разобрать. Дин немного наклоняется. — Простите, не расслышал, — она повторяет, и Дин вздрагивает, а потом хихикает. — Что она сказала? — интересуется Кастиэль. Дин что-то говорит девочке, ожидая, пока та кивнет, а потом поворачивается к Кастиэлю. — Она сказала, что хочет когда-нибудь найти своего собственного принца. Девчушке явно не больше шести лет. — Принцев переоценивают, — говорит Кастиэль. Дин цыкает на него и хлопает по руке. — Кас хочет сказать, что принцы бывают в самых разных упаковках, и иногда это совсем не то, что ты думаешь. Тебе стоит смотреть внимательно. Это понятно, детка? Она кивает, а затем ускользает, и бежит вверх по дороге к слегка испуганному взрослому. Дин машет им рукой, и Кастиэль тоже улыбается — не стоит нервировать людей своим присутствием. — Хватит делать такое лицо, Кас, — предупреждает Дин. — Малышка просто хотела поздороваться. — Мне неудобно общаться с детьми. — Дети — просто маленькие люди. — Ты исходишь из того, что мне комфортно с людьми. Дин фыркает. — Ты меня подловил, — он оживляется, когда официантка подходит с готовым заказом, упакованным в здоровенный бумажный пакет. По-видимому, она также в курсе ситуации, если судить по деревянной улыбке, исказившей ее черты. — Ваш заказ, — говорит она. Затем пристально смотрит на них и делает реверанс. — Ваша Светлость. — Эй, ничего подобного, — возражает Дин. — Спасибо за быстрое обслуживание, — мягко говорит Кастиэль, передавая деньги. — Пожалуйста, сдачу оставьте себе. Дин берет их пакеты, ждет, пока они отойдут на приличное расстояние от ларька, а потом шепчет Касу: — И что, теперь всегда будет так? Как я смогу что-то сделать, когда вернусь на работу? — Это новизна, — объясняет Кастиэль. — Новизна проходит. Кроме того, думаю, нервничают они из-за меня. В конце концов, ты один из них. — Еще одна причина, чтобы ты откусил большой кусок от своего бургера у всех на виду, — Дин опускает руку в пакет, вытаскивая один из огромных завернутых гамбургеров и кладет в руки Кастиэля. — Вот. Наслаждайся. Теперь ты один из нас, поздравляю. — Поедание гамбургера делает меня одним из вас? — Не подвергай сомнению наши пути, — говорит Дин. — Ешь. Кастиэль драматично вздыхает, но открывает упаковку и приступает к раннему ужину.***
Гамбургеры были ужасной идеей. Еще хуже была картошка фри, которую Дин заказал в качестве гарнира: «Ты должен попробовать картошку фри, чтобы запить ее, Кас» — так что ко времени окончания поездки и возвращения в дом Кастиэль находится на грани того, что Дин радостно определяет, как «пищевая кома». — Вот что происходит, когда не меняешь свою диету, — говорит Дин, направляя Кастиэля в дом и отмахиваясь от Вирджила и Рэйчел, которые возвращаются в свои комнаты. Вирджил даже не притронулся к гамбургеру, однако Рэйчел храбро прикончила свой и признала, что было неплохо. — Тебя уносит. — Это бессмысленно, — протестует Кастиэль, снимая куртку и передавая ее Дину, чтобы тот повесил его. — Порция ведь даже не была большой. — Не была большой... — присвистнул Дин. — Мама будет рада пригласить тебя на День Благодарения. Ты уничтожил эту штуку как чемпион. Слова звучат, как похвала, поэтому Кастиэль вежливо отвечает: — Спасибо. Каким-то образом они оказываются в телевизионном зале, где Кастиэль садится на диван и впадает в смутную отрешенность, замечая краем сознания, как Дин ходит по комнате, открывая шкафы и разговаривая сам с собой, пока громко не восклицает: «Ага!», и затем экран телевизора оживает. — Кас, смотри, — Дин машет чем-то перед его лицом. — Нашел на полке. У кого-то здесь должно быть чувство юмора. Это видеозаписи, кажется фильмы, некоторые даже выглядят знакомыми. Дин выложил несколько кассет на стол, и Кастиэль в конце концов признает их общность: это исторические фильмы, многие из которых — кричащие, чрезмерно драматические постановки, и по крайней мере один из них, насколько ему известно, запрещен в Королевстве. — Это кажется зловещим, — говорит Кастиэль. Дин вставляет одну из кассет в проигрыватель, а затем практически плюхается на диван, заставляя Кастиэля подпрыгивать, когда подушки сдвигаются. — Мы должны идти в ногу, да? Как насчет фильма в день? Я многому научусь за короткое время. — Сомневаюсь, что эти «хроники» точны. — Но именно для этого ты здесь. Скажешь мне, когда они облажаются. Я начну с этого фильма про Рафаэля. Эй, напомни мне попросить Рэйчел купить нам попкорн, ладно? — Какой это Рафаэль? — спрашивает Кастиэль. — Первый, второй или третий? — Не знаю, чувак, я просто работаю на пульте. Есть менее продуктивные способы завершить день, это точно. Кастиэлю нравится диван, еда, которую он съел, тепло, исходящее от Дина со стороны дивана. Кажется, уместно закончить все фильмом, имеющим отношение к их интересам, даже если Кастиэль едва может держать глаза открытыми. — Это должно быть так странно для тебя, — говорит Дин. — Твоя семейная история тоже экранизирована? — Ты же понимаешь, что сейчас они, наверное, снимают фильм о нас. Дин давится. — О, нет. В ходе просмотра фильма Кастиэль то отключается, то вновь просыпается, но в конечном итоге понимает, что это рассказ о короле Рафаэле II, чья эпоха была около двухсот с лишним лет назад во время второго расширения Королевства. Дин не кажется любителем таких хроник, но, похоже, он искренне увлечен, иногда смеется или стонет, или комментирует глупость того, что происходит на экране. Порой Кастиэль даже может обратить внимание на то, что там происходит, указывая на раздражающие недочеты или удивительную точность в том, как разворачивается история. — Значит, ты не ее потомок? — интересуется Дин. — М-м, нет, — отвечает Кастиэль, подавляя зевок. — Ни я, ни Майкл не принадлежим к ее роду. Мы происходим от ее младшего брата. — Герцога? Того жуткого усача? Кастиэль прижимает подушку к груди, веки тяжелеют. — Да. — Значит, не повезло. — Это всего лишь кино. Слушай, они даже Тулбот показали неправильно. Он никогда не был крепостью, это — город. У них даже нет башни, в которой я родился, а она была возведена в начале, — может, Кастиэлю стоит на этом закончить? Он может заснуть в любой момент, и его спина возненавидит его за это, каким бы удобным ни был диван. — Кас, — тихо говорит Дин. — Ты родился в тюрьме? — М-м-м, нет, все не так просто. Моя мать находилась под домашним арестом, когда я родился. Будучи двоюродной сестрой короля, она была обеспечена всеми удобствами и атрибутами, подобающими ее рангу, поэтому жила в королевских апартаментах. — Да, королевских апартаментах в тюрьме. Кастиэль откидывает голову на спинку дивана, отворачивается и сонно моргает, глядя на Дина. Между ними не так много пространства, и даже в тусклом свете Кастиэль может сказать — Дин снова потрясен, и он не может понять, почему. Можно подумать, Дин постоянно забывает, насколько они разные, пережили разные обстоятельства и им было позволено принимать разные вещи как должное. Не то чтобы Кастиэль много знал о том, что пережил Дин. Он не хочет грустить, поэтому подавлял это чувство весь день, но прямо сейчас, в непринужденной интимности телевизионного зала, он поражается тому, как мало знает о Дине, как редко тот делился информацией о своей жизни. Не похоже, что он имеет право требовать от Дина рассказать ему хотя бы половину того, чем сам Кастиэль свободно с ним делится, но он хочет — жаждет этого — и понятия не имеет, как выразить эту жажду, не заставляя Дина закрыться или сбежать. — Значит, твою маму казнили после твоего рождения? Кастиэль кивает. — А отец погиб в битве при Бриджмене, за несколько месяцев до этого. — То есть ты никогда не знал своих родителей? — Дин, ничего страшного. Я не скучаю по тому, чего не знаю, — Кастиэль зевает. — Моя сестра, возможно, помнит их, но она не слишком много говорила об этом — думаю, этот период слишком болезненный для нее. Мне повезло, что она была в моей жизни. — Твоя сестра, Анна? — спрашивает Дин. — А где она сейчас? — Наверное, где-то здесь. Она покинула государство Майкла несколько лет назад, но мы до сих пор иногда переписываемся. — Иисусе. — Хороший он писатель. Мне нравится его книга. — Это не смешно, Кас. Если бы Кастиэль был более бодр, он, возможно, смог бы расшифровать мрачный взгляд, которым Дин смотрит на него. Снова ведется еще один разговор поверх того, что вслух, и Кастиэль ощущает тепло, не имеющее ничего общего с откровенно коварной местной горчицей Илчестера. Этот диван хорош, и момент хорош, и то, что Дин смотрит на Кастиэля, словно он важен, тоже хорошо. Чувственная память решает поднять голову, напоминая ему, что Дин также очень приятно пахнет, и было бы неплохо, если бы Кастиэль мог добавить это ко многим другим приятным вещам, которые принес им этот вечер. — Ты настроен очень серьезно, — замечает Кастиэль. — Эй, не меняй тему. — Мне нравится это в тебе, — Кастиэль наклоняется, позволяя силе тяжести сделать большую часть работы, приближая их плечи достаточно, чтобы коснуться. Дин хмурится, и хотя Кастиэлю не всегда это нравится, его лицо так интересно меняется, становясь вблизи еще интереснее. Можно ли чувствовать себя как на иголках, находясь в чьем-то присутствии? Вероятно, возможно, поскольку Кастиэль чувствует это сейчас, приближаясь, и старательно наблюдая за тем, как движется бровь Дина и меняется его рот, который настолько интересен, что Кастиэль должен взять и поцеловать его. Дин резко отшатывается, широко раскрыв глаза. — Э-эй. Кастиэль замирает, внезапно проснувшись. Жар заливает лицо, когда до него доходит, что он сделал, что предполагал, и о чем забыл. — Прости, — выпаливает Кастиэль, резко садясь. — Я не... я бы никогда не воспользовался тобой, Дин. — Чувак, да все нормально, — вечер испорчен, Дин неловко кашляет и пытается незаметно отодвинуться от него. Кастиэль — дурак. — Ты устал, я понимаю. — Я бы никогда не позволил себе вольностей с тобой, — настаивает Кастиэль. — Я плохо соображал. — Конечно, да, эй, кажется, тут сейчас интересный момент, — Дин больше не смотрит на него, слишком занятый возней с пультом. Это был такой хороший день. Кастиэль не понимал, насколько ему было хорошо, пока он не взял и не испортил все. Теперь от усталости не осталось и следа, руки слишком холодные, а живот неприятно скрутило. О чем он только думал? — Кас, все в порядке, — повторяет Дин, на этот раз мягче. — Как насчет того, чтобы забыть об этом, а? — Хорошая идея, — говорит Кастиэль. — Я согласен, спасибо. — Здорово. Разве что забыть о произошедшем пять минут назад легко лишь в теории, если только нет в запасе какой-нибудь способности перемещаться во времени — навык, находящийся за пределами даже Кастиэля. Шум телевизора помогает, но ненамного — тикают секунды с минутами, и он почти воочию видит свой шанс спасти ситуацию, уползая куда подальше с глаз долой. — Я устал, — объявляет Кастиэль. — Пожалуй, пойду спать. — Ты уверен? Думаю, что кому-то здесь скоро надерут задницу. — Я вполне уверен, что знаю, чем все закончится, — Кастиэль медленно встает. — Ты справишься тут один? — Да, тогда увидимся завтра. — Спокойной ночи, Дин. — Спокойной ночи, Кас. Кастиэль пытается хотя бы порадоваться тому, что, выходя из комнаты, он не спотыкается. Все не так уж плохо, говорит он себе. Все еще можно спасти, Дин, кажется, достаточно зрел, чтобы простить нарушение границ и двигаться дальше. Тем не менее, Кастиэль ждет, пока не окажется в уединении своих покоев, а потом падает лицом вниз на кровать и разочарованно стонет.