Всей правды лучше и не знать

      Весь день для Гарри проходил словно в тумане. А всю прошлую ночь он не мог уснуть. В конце концов, терпение кончилось и юноша решил немного побродить по Хогвартсу под мантией невидимкой. Голову, конечно, остудил, но помогло не сильно. Повезло, что самым первым предметом была История Магии, и он сумел немного поспать. А вот на остальных занятиях так лучше было не поступать. Гарри немного привык к подобному, ведь ему постоянно снились кошмары или мучила бессонница… Спокойствия сей факт не прибавлял…       Он как раз подходил к Большому залу, когда его окружили несколько ребят из разных факультетов. Во главе был, разумеется, ненавистный Малфой со своей шайкой. Драко начал что-то говорить, но смысл слов плавно ускользал от Гарри, настолько он устал.        — Что вам нужно? — спросил, наконец, Поттер, когда собрался с мыслями, оборвав чужую речь.        — Правды, Поттер. Правды, — с усмешкой ответил Малфой и начал медленно приближаться. — Почему сегодня без грязнокровки и предателя крови? Или они поняли, что ты окончательно сошёл с ума и стал им не нужен?       Подметил он верно — сейчас верных друзей рядом не было. Гермиона и Рон не так давно поссорились, но уже начали делать шаги к примирению, и Гарри пропустил их вперёд, чтобы не мешать. Сам Поттер собирался уже ответить, но его опередила приметившая необычную компанию проходящая мимо профессор МакГонагалл.        — Что здесь происходит? — привычно строгим тоном спросила она        — Ничего. — Быстро ответил Малфой, и уже тише добавил: — Тебе повезло, Поттер.       Гарри поспешил поскорее вырваться из окружения и вошёл в зал. За столом сидели уже, кажется, помирившиеся Рон и Гермиона. Юноша сел между ними, положил себе в тарелку картошки, слушая подругу, что опять говорила о подготовке к экзаменам…       Внезапно двери Большого зала распахнулись настежь. И нет, удивительно было не это, а то, что в открывшемся проёме обнаружилась настоящая толпа народа. Много было как знакомых, так и незнакомых волшебников. Больше всего выделялись четверо незнакомцев, стоящих посередине, но Гарри не успел толком их рассмотреть, так как сразу зацепился взглядом за тех, кто был ему очень дорог (его даже перестали интересовать неизвестные гости): Ремус Люпин и Сириус Блэк в своей анимагической форме. Те, как раз, осторожно проскользнули к нему.        — Позвольте мне представить наших дорогих гостей из прошлого… — Начал говорить Дамблдор, как только все устремили взгляды к нему и прибывшим волшебникам, столь неожиданно прервавшим обед        — Годрик Гриффиндор.       Вперёд шагнул мужчина с рыжими волосами, достающими до плеч. Его золотисто-карие глаза смотрели с неким вызовом, брошенным, скорее, любым бедам и трудностям. Он был высок и мускулист, а на загорелой коже его лица и рук виднелись небольшие шрамы. Мужчина был облачён в кожаные сапоги, добротные штаны неизвестного материала, простую белую рубашку, сделанную, впрочем, из, явно, качественной и дорогой ткани, и опоясанную широким поясом, а так же странного покроя мантию из кожи какого-то существа. Цвет был не совсем чёрный — отливал в какой-то багровый. Сама мантия напоминала плащ — до щиколоток, с узкими рукавами, несколькими ремешками и плотно обхватывающая фигуру владельца.        — Салазар Слизерин. — Слегка наклонил голову красивый зеленоглазый, черноволосый мужчина.       У него была более изящная аристократическая внешность (Малфои обзавидуются!), а волосы до лопаток собраны тёмно-зелёной лентой в низкий хвост. Его одежда довольно сильно отличалась от облачения его друга. Если сапоги Гриффиндора были даже на вид тяжёлые и пригодные для хождения и по болотам, и по горам, то сапоги брюнета были более лёгкие, пригодные, скорее, для долгого пути. Штаны тонкого хлопка тёмного цвета, рубашка чёрного шёлка иного покроя, нежели у того же Годрика, а сверху зелёная туника без рукавов, которую опоясывал ремень с небольшими нашитыми кармашками, покрытый странными чешуйками. Поверх туники была наброшена тёмная мантия без рукавов, тоже до щиколоток и расшитая какими-то рунами по краям.        — Ровена Равенкло. — Красивый реверанс сделала синеглазая брюнетка У неё была тонкая и изящная фигура, облачённая в бархатное тёмно-синее платье в пол, лишь немного украшенное строгой вышивкой. Рукава были немного расширены к запястьям, а ворот был почти под горло. Из-под подола выглядывали носки мягких туфель с твёрдой подошвой. Чёрная грива волос была забрана в высокую аккуратную причёску, в которой виднелись шпильки, украшенные крохотными алмазами и сапфирами. Кроме этих шпилек, украшений почти не было, лишь пара колец на тонких пальцах. Её черты лица были правильные, тонкие. Красота этой ведьмы была классической, однако сияющая в глазах мудрость не давала обмануться этой красотой.        — Хельга Хафлпафф. — Всем сразу улыбнулась красивая, чуть полная блондинка с небесно-голубыми глазами.       По сравнению с подругой она действительно была обладательницей несколько более пышных форм, однако это лишь придавало её образу изюминку. Её платье было более лёгкое, солнечного оттенка с разлетающейся юбкой, узкими рукавами до запястий и чуть более глубоким вырезом, нежели у Ровены. На её поясе были примерно такие же кармашки, как у Слизерина, но немного иного вида, а сам пояс представлял собой тонкий плетёный ремешок. На её плечах, в отличие от остальных, был накинут лёгкий плащ с капюшоном. Лёгкие, светлые кудри в небольшом беспорядке лежали на плечах и груди волшебницы, лишь на затылке было скреплено несколько передних прядей, открывая лицо с простыми, лёгкими чертами. В её глазах поселилось тепло.       Глядя на них становилось интересно, каким образом столь разные люди могут дружить? Или даже просто быть рядом, не ссорясь и не переубивав друг друга? Наверное дело было в общей цели: построить Хогвартс…       После представления на весь Большой зал опустилась мёртвая тишина. Впрочем, продлившаяся не слишком долго. Ибо уже через минуту Зал буквально взорвался. Все одновременно заговорили, из-за чего поднялся сильный шум и гам. Слишком много в один миг прилило чувств и эмоций, чтобы молчать. А с учётом того, что большая часть присутствующих состояла из детей и подростков…        — Тихо! — повысил голос Дамблдор. — Отвечая на незаданные вопросы, сразу скажу, что это — действительно Основатели, которые прибыли из далёкого прошлого. Вместе с ними появились книги о нашем прошлом, настоящем и будущем, из которых будет ясен ответ — зачем они оказались здесь. И, возможно, объяснение того, как им вернуться обратно… Это книги о Гарри Поттере. Мы бы хотели попросить у него разрешение их прочесть. Я надеюсь, он не будет против, если они будут читаться при всех. Всё же, судьбы слишком многих затрагиваются в них. Каждый из присутствующих имеет право услышать их.       Все взгляды тут же обратились на Поттера. Тот замер от неожиданности, но быстро опомнился.        — Я согласен, если это может помочь. — Немного помедлив, ответил Гарри. — Но в них будет говориться не только обо мне, но и о моих друзьях, возможно слишком подробно, и если они будут против…        — Мы согласны, если согласен Гарри! — одновременно сказали друзья, на что Гарри ответил им лёгкой благодарной улыбкой.        — Ну раз мы всё решили, давайте обедать. — Бодро хлопнул в ладони директор. — И да, на время прочтения книг все занятия отменяются.       Временно — пока был обед — все несколько притихли. Впрочем, все всё равно нет-нет, да вытягивали и выворачивали шеи, чтобы получше рассмотреть внезапно прибывших Основателей. А смотреть было на что.       Например, обычные факультетские чуть сместились в сторону, давая место для ещё одного стола — для преподавателей и гостей. За столом же во главе зала устроились Основатели.       После обеда, встал вопрос, кто первым будет читать. Ровена Равенкло дождалась, чтобы посуда исчезла со стола, после чего просто взяла в руки книгу.        — Приступим. — Произнесла она, открывая её в самом начале — «Гарри Поттер и Философский камень».       Гарри резко побледнел, вспомнив, что они тогда творили. Он кинул быстрый взгляд на Салазара Слизерина… Сразу вспомнился убитый василиск… Но ведь это была самооборона, верно? Оставалось надеяться, что никто не допустит массового уничтожения…       Гермиона, заметившая состояние друга, несильно и незаметно сжала его руку.       Глава первая. Мальчик, который выжил.        — …из ума, — Тихо пробормотал кто-то за слизеринским столом, однако его услышали Основатели, и им стало очень любопытно, что же такое произошло…       Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде.        — А маглы совсем не изменились. — Тихо заметил Салазар Слизерин, однако его услышали все. — И причём тут они?       Этот вопрос интересовал многих непосвящённых о том, с кем жил Гарри.        — В книгах это прояснится. — Также тихо сказал Дамблдор.       Мистер Дурсль возглавлял фирму под названием «Граннингс», которая специализировалась на производстве дрелей. Это был полный мужчина с очень пышными усами и очень короткой шеей. Что же касается миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при ее росте. Однако этот недостаток пришелся ей весьма кстати, поскольку большую часть времени миссис Дурсль следила за соседями и подслушивала их разговоры. А с такой шеей, как у нее, было очень удобно заглядывать за чужие заборы. У мистера и миссис Дурсль был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, он был самым чудесным ребёнком на свете.       Те, кто был знаком с Дурслями, согласно кивнули на описание. Оно было кратким и отражало основную суть этих людей. Те, кто был не знаком, немного скривились, представляя их или, возможно, сравнивая с кем-то из знакомых.       Семья Дурслей имела все, чего только можно пожелать. Но был у них и один секрет. Причём больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь о нем узнает.        — Интересно, какой? — не сдержался кто-то из учеников.        — Судя по описанию, они как минимум собираются захватить мир. — Неожиданно громко и в унисон сказали близнецы Уизли. — Или у них своя пыточная. А может они сбежавшие преступники? — начали они строить предположения, подхватывая мысли друг друга.       Их явно не смущали ни Основатели, ни министерство. Впрочем, после их слов напряжение, всё ещё витавшее в воздухе, почти исчезло. Некоторые слегка улыбнулись. Всё же Фред и Джордж всегда умели разрядить атмосферу, даже если это было несколько безрассудно.       Дурсли даже представить себе не могли, что с ними будет, если выплывет правда о Поттерах.        — А что с ними не так? — воскликнули особо нетерпеливые.        — Не будете так часто перебивать — быстрее узнаете. — Вкрадчиво заметил Салазар Слизерин.       От его тона всем стало очень неуютно, у кого-то даже волосы почти встали дыбом, настолько интонация внушала. Так что присутствующие безмолвно решили больше не отвлекать Ровену Равенкло от чтения.       Миссис Поттер приходилась миссис Дурсль родной сестрой, но они не виделись вот уже несколько лет. Миссис Дурсль даже делала вид, что у неё вовсе нет никакой сестры, потому что сестра и её никчёмный муж были полной противоположностью Дурслям.       После этих слов среди людей пронеслось лёгкое возмущение этими людьми, а Ремус Люпин и Сириус Блэк, лежащий в ногах Гарри, тихонько зарычали.       Дурсли содрогались при одной мысли о том, что скажут соседи, если на Тисовую улицу пожалуют Поттеры. Дурсли знали, что у Поттеров тоже есть маленький сын, но они никогда его не видели. И они категорически не хотели, чтобы их Дадли общался с ребёнком таких родителей.        — Они были героями! — громко и возмущённо выкрикнули Молли Уизли, Рубеус Хагрид и ещё несколько волшебников, в основном, из Ордена Феникса. Основатели ещё больше заинтересовались ситуацией в целом и историей Гарри Поттера в частности.       …Мистер Дурсль что-то напевал себе под нос, завязывая самый отвратительный из своих галстуков. А миссис Дурсль, с трудом усадив сопротивляющегося и орущего Дадли на высокий детский стульчик, со счастливой улыбкой пересказывала мужу последние сплетни. Никто из них не заметил, как за окном пролетела большая сова-неясыть. В половине девятого мистер Дурсль взял свой портфель, клюнул миссис Дурсль в щеку и попытался на прощанье поцеловать Дадли, но промахнулся, потому что Дадли впал в ярость, что с ним происходило довольно часто. Он раскачивался взад-вперёд на стульчике, ловко выуживал из тарелки кашу и заляпывал ею стены.  — Ух, ты моя крошка, — со смехом выдавил из себя мистер Дурсль, выходя из дома. Он сел в машину и выехал со двора.        — Машина?.. Что это такое? — от лица всей четвёрки спросила Ровена, поднимая ненадолго глаза от книги.        — Если совсем коротко, то машина — это магловский транспорт. — Быстрее всех ответила Гермиона.       В ответ ей благодарно кивнули и продолжили читать.       На углу улицы мистер Дурсль заметил, что происходит что-то странное, — на тротуаре стояла кошка и внимательно изучала лежащую перед ней карту. В первую секунду мистер Дурсль даже не понял, что именно он увидел, но затем, уже миновав кошку, затормозил и резко оглянулся. На углу Тисовой улицы действительно стояла полосатая кошка, но никакой карты видно не было.  — И привидится же такое! — буркнул мистер Дурсль. Наверное, во всем были виноваты мрачное утро и тусклый свет фонаря… …Но когда он подъехал к Лондону, заполнившие его голову дрели вылетели оттуда в мгновение ока, потому что, попав в обычную утреннюю автомобильную пробку и от нечего делать глядя по сторонам, мистер Дурсль заметил, что на улицах появилось множество очень странно одетых людей. Людей в мантиях. Мистер Дурсль не переносил людей в нелепой одежде, да взять хотя бы нынешнюю молодёжь, которая расхаживает черт знает в чем! И вот теперь эти, нарядившиеся по какой-то дурацкой моде.       Несколько волшебников из министерства стали догадываться, что это был за день. О да, действительно, в то время (не только этот день) слишком многие закрыли глаза на Статут Секретности, а бедным работникам государственных структур пришлось разбираться с последствиями подобного легкомыслия…       Кабинет мистера Дурсля находился на девятом этаже, где он всегда сидел спиной к окну и не видел происходящего на улице. Но находившиеся на улице люди видели сов, стремительно пролетающих мимо них одна за другой, и широко раскрывали рты от удивления и показывали на них пальцами. Большинство этих людей в жизни своей не видели ни единой совы, даже в ночное время.       Младшекурсники, выросшие в магическом мире, были искренне удивлены тем, что магглы не используют сов в качестве питомцев и для передачи писем, но они решили благоразумно не отвлекать никого от прочтения.       …Мистер Дурсль уже забыл о людях в мантиях и не вспоминал о них, пока не столкнулся с группкой странных типов неподалёку от булочной. Он не мог понять, почему при одном только взгляде на них ему становилось не по себе. Эти типы тоже оживлённо перешёптывались, и он не заметил у них в руках ни одной кружки для сбора пожертвований. Выйдя из булочной с пакетом, в котором лежал большой пончик, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо этих странных личностей, и в этот момент он абсолютно случайно услышал: —… да, совершенно верно, это Поттеры, именно так мне рассказывали… —… да, их сын, Гарри…        — А можно пропустить всё это и сразу начать с того, что именно случилось? — не удержал нетерпение Гриффиндор.        — Нельзя. — Строго одёрнула его Ровена. — Иначе, мы потеряем целостность картины и упустим некоторые важные детали. Я прекрасно понимаю, что тебе любопытно, впрочем, как и остальным, однако попрошу всех набраться терпения. Я уверена, что мы скоро узнаем в чём дело, всё же книга не такая уж и большая. Хоть их и семь, но прочитаем мы их быстро. Я продолжу.       Мистер Дурсль замер. У него перехватило дыхание. Он ощутил, как на него накатывает волна страха. Он оглянулся на шептавшихся типов, словно хотел сказать им что-то, но потом передумал. Мистер Дурсль метнулся через дорогу, поспешно поднялся в офис, рявкнул секретарше, чтобы его не беспокоили, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно на рычаг. Затем он начал поглаживать усы, думая о том, что… Нет, конечно, это была глупость. Поттер — не такая уж редкая фамилия.        — В мире магглов фамилия «Поттер» действительно встречается не так уж и редко. Но среди волшебников остался один, последний из некогда сильного и многочисленного рода. — Разъяснила Амелия Боунс, которую большинство заметило только сейчас.       Впрочем, с таким количеством пришедших, это было и не удивительно — не заметить кого-то сразу.       Некоторые, в том числе и Основатели, Орден Феникса и ребята из ОД, посмотрели на Гарри с сочувствием. А он сам немного побледнел и крепко сжал кулаки, невидяще глядя куда-то в сторону. Рон и Гермиона осторожно положили руки ему на плечи, в знак поддержки. Гарри, конечно же, знал, что у него из родственников самые ближайшие — Дурсли, но тот факт, что он последний из Поттеров, неожиданно сильно резанул по сердцу.       …После похода за пончиком мистеру Дурслю было куда сложнее сосредоточиться на дрелях. Когда в пять часов вечера он покидал здание фирмы, он был настолько взволнован, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.  — Извините, — пробурчал он        — Не знал, что он знает это слово! — не удержал удивлённого замечания Гарри.        — Любой человек знает это слово. — Зло прошипел Северус Снейп.       Он весьма разозлился из-за слов, сказанных Дурслем на счёт Лили, и ждал любого повода выпустить свою злость. Желательно на привычный объект — Поттера.        — Однако я бы совершенно не удивился, узнав, что у вас, Поттер, в лексиконе нет этого слова. Высокомерие и слава… — Однако, его обличительную речь остановило покашливание Дамблдора.       Многие удивились такой открытой ненависти учителя к ученику. И стало ещё любопытнее.       Мистеру Дурслю понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что старичок был одет в фиолетовую мантию. Кстати, старикашка нисколько не огорчился тому, что его едва не сбили с ног. Напротив, он широко улыбнулся и произнёс писклявым голосом, заставившим прохожих обернуться:  — Не извиняйтесь, мой дорогой господин, даже если бы вы меня уронили, сегодня меня бы это совсем не огорчило. Ликуйте, потому что Вы-Знаете-Кто наконец исчез! Даже такие маглы, как вы, должны устроить праздник в этот самый счастливый день!        — Неужели волшебники совсем перестали скрываться? Кто этот Вы-Знаете-Кто? — мгновенно начал задавать вопросы Годрик.        — В тот день подобное поведение можно понять. Я думаю, всё объяснится в книгах. — Ответил Дамблдор.       …Что бы там ни означало это слово, мистер Дурсль был потрясён. И когда ему наконец удалось сдвинуться с места, он быстрым шагом пошёл к машине, надеясь, что все происходящее сегодня — не более чем плод его воображения. Хотя мистер Дурсль крайне отрицательно относился к воображению и его плодам.        — Какая у него скучная и неинтересная жизнь. — Почти пропели хором Джордж и Фред.       …Затем, собравшись с духом, он вошёл в дом, внушая себе при этом, что ему ни в коем случае не следует ни о чем рассказывать жене.        — Пф, подкаблучник…       …Когда миссис Дурсль уложила Дадли в кроватку, мистер Дурсль поцеловал его, пожелал спокойной ночи и пошёл в гостиную включить телевизор. По одному из каналов как раз заканчивались вечерние новости. «И в завершение нашего выпуска о странном поведении сов по всей Англии. Хотя совы обычно охотятся ночью и практически никогда не показываются днём, сегодня поступали сотни сообщений от людей, которые с самого рассвета в разных точках страны видели беспорядочно летающих сов. Специалисты не могут объяснить, почему совы решили изменить свой распорядок дня. — Тут диктор позволил себе ухмыльнуться. — Очень загадочно. А теперь я передаю слово Джиму МакГаффину с его прогнозом погоды. Как ты думаешь, Джим, не будет ли сегодня вечером новых дождей из сов?» «Не знаю, Тед. — На экране появился метеоролог. — Однако сегодня не только совы вели себя необычно. Наши зрители из таких отдалённых уголков Англии, как Кент, Йоркшир и Данди, звонили мне, чтобы сообщить, что вместо дождя, который я пообещал вчера вечером, у них был настоящий звездопад! Возможно, кто-то устраивал фейерверки по случаю приближающегося праздника. Хотя до праздника еще целая неделя. А что касается погоды — сегодняшний вечер обещает быть дождливым…» Мистер Дурсль застыл в своём кресле. Падающие звезды, совы средь бела дня, странные люди в мантиях. И еще непонятное перешёптывание по поводу этих Поттеров…       К этому моменту уже все, кроме Основателей, поняли, что это был за день. Некоторые даже почувствовали вину, так как именно они и устроили тот «звездопад». А некоторые припомнили, что творили сами и тихо порадовались, что этого никто не вспомнил…       Как он и ожидал, миссис Дурсль изобразила удивление, а потом на ее лице появилась злость. Все-таки обычно они делали вид, что у нее нет никакой сестры. Так что подобная реакция на вопрос мистера Дурсля была вполне объяснима.        — Необъяснимо, она — её сестра! — возмутилась Хельга Хафлпафф. … — Не напомнишь мне, как его зовут? Гарольд, кажется?  — Гарри. На мой взгляд, мерзкое, простонародное имя.       По залу прошёлся рокот возмущения. Даже кто-то из Слизерина тихо сказал, что лучше «Гарри», чем «Дадли». И, вообще, Гарри — нормальное имя. Впрочем это всё же услышали. Остальные были согласны, хотя и удивлены, что это сказал кто-то из зелёного факультета.       … Но как только миссис Дурсль ушла в ванную, мистер Дурсль открыл окно и выглянул в сад. Кошка все еще сидела на заборе и смотрела на улицу, словно кого-то ждала. Мистер Дурсль спросил себя, не привиделось ли ему все то, с чем он столкнулся сегодня? И если нет, то неужели все это связано с Поттерами? Если это так… и если выяснится, что они, Дурсли, имеют отношение к этим Поттерам… Нет, мистер Дурсль не вынес бы этого.        — Вынес. — Усмехнулся краешком губ Гарри.       Дурсли легли в постель. Миссис Дурсль быстро заснула, а мистер Дурсль лежал без сна, вспоминая все, что видел и слышал в этот день. И самая последняя мысль, посетившая его перед тем, как он уснул, была очень приятной: даже если Поттеры на самом деле связаны со всем случившимся сегодня, им совершенно ни к чему появляться на Тисовой улице. К тому же Поттеры прекрасно знали, как он и Петунья к ним относятся… Так что мистер Дурсль сказал себе, что ни он, ни Петунья ни в коем случае не позволят втянуть себя в творящиеся вокруг странности.        — Позволят… — Всё так же тихо и с долей ехидства продолжил Гарри.       Впрочем, его никто не услышал, кроме друзей… и Того, кто всё слышит и замечает. Ведь у Него весьма хороший слух. И зрение. Совсем не такое как у всех.       … Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемнёнными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней мере раза два. Звали этого человека Альбус Дамблдор.       Все невольно перевели взгляды на указанного человека и начали сравнивать внешность Альбуса Дамблдора, описанную в книге, с тем что видели перед собой сейчас. И все единодушно согласились, что похож.        — А что Вы там делали?        — У меня были там дела.       Казалось, Альбус Дамблдор абсолютно не понимает, что появился на улице, где ему не рады — не рады всему, связанному с ним, начиная от его имени и заканчивая ботинками.        — Чем ботинки-то не угодили? — несколько обиженно пробормотал риторический вопрос Дамблдор.       … — Странно видеть вас здесь, профессор МакГонагалл. Он улыбнулся и повернулся к полосатой кошке, но та уже исчезла. Вместо неё на заборе сидела довольно сурового вида женщина в очках, форма которых была до странности похожа на отметины вокруг кошачьих глаз. Женщина тоже была в мантии, только в изумрудной. Ее черные волосы были собраны в тугой узел на затылке. И сразу было заметно, что вид у неё раздражённый…       Минерва МакГонагалл немного покраснела, явно смущаясь из-за внимания, которое на неё обратили. Но она старалась всё же сохранить строгое выражение лица, что ей не слишком удавалось.        — Как вы меня узнали? — спросила она.  — Мой дорогой профессор, я в жизни не видел кошки, которая сидела бы столь неподвижно.  — Станешь тут неподвижной — целый день просидеть на кирпичной стене, — парировала профессор МакГонагалл.        — Целый день? Не каждый так может. — С уважением заметил Годрик Гриффиндор.       У профессора МакГонагалл после этих слов маска спокойствия и строгости окончательно треснула, на что Годрик лишь хмыкнул.       А те, кто знали профессора МакГонагалл, смотрели на эту сцену, просто не веря своим глазам.       …Она резко кивнула головой в сторону тёмного окна, за которым находилась гостиная Дурслей. — Я слышала. Стаи сов… падающие звезды… Что ж, они ведь не полные идиоты. Они просто обязаны были что-то заметить. Подумать только — звездопад в Кенте! Не сомневаюсь, что это дело рук Дедалуса Дингла. Он никогда не отличался особым умом.        — Хоть кто-то это понимает! — проворчали и завздыхали министерские, ликвидировавшие последствия необдуманных действий волшебников в тот день в частности и период вообще.       Всё же праздник у некоторых (почти у всех) длился довольно долго, и гуляли маги со вкусом.        — Не стоит их обвинять, — мягко ответил Дамблдор. — За последние одиннадцать лет у нас было слишком мало поводов для веселья.        — Одиннадцать? — удивились уже Основатели, переглянувшись. — Теперь понятно, почему некоторые потеряли голову. — Продолжил Годрик. — Но что происходило эти одиннадцать лет? Почему поводов для веселья было мало? И кем был тот, чьему исчезновению все так радовались?        — Наверное всё будет в книгах. — В который раз ответил Дамблдор.        — Гермиона, Рон! — наклонился к друзьям Гарри, дёрнувшись от пришедшей к нему вновь мысли — Что будет, если Салазар Слизерин узнает, кто такой Тот-Кого-Нельзя-Называть? И о происшествии в Тайной Комнате? — шёпотом спросил он у ребят.       Все трое, после того, как представили грядущее, резко побледнели. Даже не догадываясь, что их прекрасно видит Он. И слышит.        — Знаю. — В голосе профессора МакГонагалл появилось раздражение. — Но это не оправдывает тех, кто потерял голову. Наши люди ведут себя абсолютно безрассудно. Они появляются на улицах среди бела дня, собираются в толпы, обмениваются слухами. И при этом им даже не приходит в голову одеться, как маглы.       Отдел по ликвидации последствий использования волшебства и те, кого так же заставили работать с магглами в этот день и в тот период, готовы были расплакаться и молиться Минерве, как здравомыслящей волшебнице, не оправдывающей идиотов.       … — Будет просто превосходно, если в тот самый день, когда Вы-Знаете-Кто наконец исчез, маглы узнают о нашем существовании. Кстати, я надеюсь, что он на самом деле исчез, это ведь так, Дамблдор?  — Вполне очевидно, что это так, — ответил тот.        — Вот вы и сами сказали, что он мёртв! — довольно надулся Фадж.        — Я сказал «исчез», а не «умер». — В тон ему отбил Дамблдор.        — Молчать! — резко одёрнул их Салазар Слизерин, прерывая начавшийся было спор. — Свои брачные танцы оставьте на потом, когда будете наедине.       От этих слов весь зал выпал в астрал (кроме друзей Салазара, они, разумеется, уже привыкли). Привела всех ошарашенных в чувство Ровена, которая, хмыкнув, продолжила читать.        — Мой дорогой профессор, мне кажется, что вы достаточно разумны, чтобы называть его по имени. Это полная ерунда — Вы-Знаете-Кто, Вы-Не-Знаете-Кто… Одиннадцать лет я пытаюсь убедить людей, что они не должны бояться произносить его настоящее имя — Волдеморт       Почти весь зал поёжился или вздрогнул. Основателей подобная, почти не скрываемая, реакция ещё больше заинтриговала.        — А ведь это не его настоящее имя. Остальное узнаете из второй книги. — Начал задумчиво, а закончил с хитринкой в тоне Гарри, этим распаляя всеобщее любопытство ещё больше.       И он был явно доволен: все изнывают от любопытства, а он знает хоть и не всё, но многое, и видеть как остальные мучаются, оказалось на удивления приятно, особенно после прошедшего лета. Даже сонливость и заторможенность пропала.       …— Вы мне льстите, — спокойно ответил Дамблдор. — Волдеморт обладал такими силами, которые мне неподвластны. — Только потому, что вы слишком… слишком благородны для того, чтобы использовать эти силы.        — А что за силы? — поднял бровь Салазар.        — Тёмная магия и запрещённые ритуалы. — Ответил Дамблдор.        — На счёт ритуалов согласен, есть некоторые, которые хоть и даруют силу, но запрещены, так как запрашивают слишком много жертв, калечат душу и разум. Но тёмная магия здесь причём? — нахмурился Слизерин. — Никто не выбирает, каким ему родиться, и если вектор его магии является тёмным, то почему он плохой? По жестокости, светлая и тёмная — одинаковы. Тьма может укрыть глаза тьмой, а Свет может навсегда ослепить и не известно, что принесёт больше боли. И есть запрещённые как светлые, так и тёмные заклинания. А насчёт эмоций… У тёмных, как в основном и светлых, они должны быть только во время первых использований, а дальше они не имеют значения. Правда, это только если ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РОЖДЁН тёмным или светлым магом, и если использовать заклинания, не подходящие твоему вектору. В этом случае, эмоции нужны постоянно. Впрочем, не смотря ни на что, не рекомендуется постоянно использовать тёмную или светлую магию. От одной сходишь с ума от агрессии, жажды войны и попытки захвата мира. От другой же наступают эйфория и желание спасать мир, на самом деле, убивая его. Проявляется это, в первую очередь, в повёрнутости на всеобщем благе и фанатичности, а в старости возможно создание преемника — героя. Лучше всего использовать бытовую, нейтральную или стихийную магию, а вышеозначенную использовать строго дозированно и сбалансированно.        — Спасибо профессору Слизерину, за поучительную лекцию, но мы сейчас как бы читаем книгу, а не на лекции сидим. — Хмыкнув, прервал вошедшего в раж друга Годрик. — Ровена, продолжай, пожалуйста.       Пока все в зале отходили от шока, задумываясь о философских вопросах и примеряя признаки злоупотребления светлой и тёмной магии у отдельно взятых Альбуса Дамблдора и Волдеморта, а так же обнаруживая ответы на многие свои вопросы, чтение продолжилось.       — Только потому, что вы слишком… слишком благородны для того, чтобы использовать эти силы.  — Мне повезло, что сейчас ночь. Я не краснел так сильно с тех пор, как мадам Помфри сказала мне, что ей нравятся мои новые ушные затычки.       Последняя фраза своей нелепостью окончательно вывела присутствующих в зале из оцепенения и заставила вновь сосредоточиться на книге.       …— Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, — говорят, что прошлой ночью Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттеры… То они… Они мертвы…        — Лили и Джеймс — твои родители? — спросила с сочувствием Хельга у Гарри, на что он кивнул, неловко отведя взгляд.       На какое-то время в зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим поскуливанием Сириуса, будто отдавая дань погибшим.       …— И это еще не все. Говорят, что он пытался убить сына Поттеров, Гарри. Но не смог. Он не смог убить этого маленького мальчика. Никто не знает почему, никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волдеморт попытался убить Гарри Поттера, его силы вдруг иссякли — и именно поэтому он исчез.        — Так вот почему «мальчик, который выжил». — Озвучил вывод Салазар с непонятным выражением лица.       Дамблдор мрачно кивнул.  — Это… это правда? — запинаясь, спросила профессор МакГонагалл. — После всего, что он сделал… После того, как он убил стольких из нас… он не смог убить маленького мальчика? Это просто поразительно… Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить… Какие меры для этого предпринимались… Но каким чудом Гарри удалось выжить?        — Действительно, как? — несколько ожили присутствующие в зале.        — Мы можем лишь предполагать, — ответил Дамблдор. — Возможно, мы так никогда и не узнаем правды… … — Хагрид задерживается. Кстати, я полагаю, именно он сказал вам, что я буду здесь? — Да, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Но, я полагаю, вы не скажете мне, почему вы оказались именно здесь?  — Я здесь, чтобы отдать Гарри его тете и дяде. Они — единственные родственники, которые у него остались.        — Вы сейчас серьёзно? Маглы не должны воспитывать волшебников! Тем более такие! — вскинулся, зло прошипев Слизерин, озвучивая мысли своих друзей и многих других волшебников.       Гарри показалось, что на секунду у мага вытянулся зрачок и радужка заполнила зелёным цветом белок. Остальные же были слишком возмущены и не обращали на Основателя особого внимания, чтобы заметить такое мгновенное изменение.       Гарри был действительно благодарен тем, кто считали, что ему не место в том доме, и предлагали свои дома.        — Давайте продолжим чтение. — Всё же прервал споры сам Поттер.       …—Да… Да, конечно же вы правы. Но скажите, Дамблдор, как мальчик попадёт сюда? Она внимательно оглядела его мантию, словно ей вдруг пришло в голову, что под ней он прячет Гарри.  — Его принесёт Хагрид.  — Вы думаете, это… Вы думаете, это разумно — доверить Хагриду столь ответственное задание?       Все старались не комментировать прочитанное, во избежание, и лишь сверлили Дамблдора осуждающими взглядами и успокаивали себя тем, что по окончании главы они зададут интересующие их вопросы, и тогда…        — А кто такой Хагрид? — спросил Годрик.        — Эт я. — Пробасил лесничий.       И четвёрка сразу поняла, почему возмущалась МакГонагалл. Он вполне мог по неосторожности ранить или покалечить такое хрупкое создание, как ребёнок.       Амбридж, которой велели молчать и не нарываться на неприятности, скривилась ещё больше, чем до этого, и тихо бормотала проклятия на головы всех полукровок и магиков. Которые услышал только один.       …Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький мальчик. На лбу, чуть пониже хохолка иссиня-черных волос, был виден странный порез, похожий на молнию.  — Значит, именно сюда… — прошептала профессор МакГонагалл.  — Да, — подтвердил Дамблдор. — Этот шрам останется у него на всю жизнь.        — Можно мы потом посмотрим? Во время перерыва, например. — Задал вопрос за себя и своих любопытных друзей Салазар.        — Можно. — Кивнул Гарри.       То, что его шрам будет смотреть не только Слизерин, но и другие Основатели, несколько успокаивало. Да и сам маг не выглядел таким, каким его описывали легенды и на Волдеморта не был похож ни разу. Ну, и самому было любопытно, что скажут легендарные волшебники на счёт его шрама.       …— Удачи тебе, Гарри, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией. Ветер, налетевший на Тисовую улицу, шевелил аккуратно подстриженные кусты, ухоженная улица тихо спала под чернильным небом, и казалось, что если где-то и могут происходить загадочные вещи, то уж никак не здесь. Гарри Поттер ворочался во сне в своих одеялах. Маленькая ручка нащупала письмо и стиснула его. Он продолжал спать, не зная о том, что он особенный, о том, что стал знаменитостью. Не зная, что он проснется через несколько часов от крика миссис Дурсль, которая перед приходом молочника откроет дверь, чтобы выставить за нее пустые молочные бутылки. Не зная о том, что несколько следующих недель кузен Дадли будет щипать и тыкать его — да и несколько последующих лет тоже… И еще он не знал, что в то время, пока он спал, люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, чтобы отметить праздник, поднимали бокалы и произносили шепотом или во весь голос:  — За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил!        — Первая глава прочитана. — Положила на стол книгу Ровена Равенкло.       Все в Большом зале молчали. Любой, кто хотя бы немного умел «читать» атмосферу или хотя бы размышлять, понял бы, что это спокойствие — временное. Что это — лишь затишье перед бурей.