Глава 2.Исчезнувшее стекло
21 сентября 2019 г. в 22:51
— То есть, вы оставили ребёнка ОДНОГО, без присмотра, на крыльце? — Чётко проговаривая каждое слово, жутковато вкрадчивым тоном поинтересовалась Хельга. — Да вы вообще соображаете, что творите?! Да могло случиться всё что угодно! Его могли украсть, или, если бы миссис Дурсль попозже выставила бутылки, он мог заболеть и умереть! А если бы там бродили бездомные животные?! А если бы его ещё кто-то подобрал?! Да даже простое нахождение ребёнка на крыльце, в течение нескольких часов ранним утром — осенью! — могло быть фатальным! — выразила всеобщее негодование Основательница и тут же повернулась к самому Поттеру, добавляя более мягким встревоженным тоном. — Я надеюсь ты не заболел? И Дурсли тебе ничего плохого не сделали, потому что, судя из описания, они очень не любили Поттеров, да и всё волшебное, и могли всю ненависть перенаправить на тебя.
— Всё было нормально, я редко болею, — ответил лишь на первое высказывание Гарри.
— Ну да, именно поэтому ты чуть ли не каждый месяц попадаешь в больничное крыло, и не можешь неделю не полежать там в конце года, — язвительно заметил Драко Малфой с непонятным выражением на лице.
— Ты настолько часто попадаешь в больничное крыло? — спросили чуть ли не хором Основатели.
— Я не виноват… Почти. — Попытался оправдаться Гарри и тут же перевёл тему — предлагаю продолжить чтение, а то мы так никогда не закончим. Да и на многие вопросы в книгах найдутся ответы.
Конечно, многие хотели спросить что-то сейчас, но всё же с ним согласились все. Если что — зададут вопросы в конце книги.
— Давайте я буду читать следующую главу, — предложил Годрик, беря в руки книгу.
Глава 2.Исчезнувшее стекло
Гарри искренне понадеялся, что будет описан только этот случай.
Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсль обнаружили на своём пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась…
— До чего же скучная у них жизнь, — одновременно пропели близнецы Уизли.
С ними согласилась половина зала, но остальные были бы не против спокойной и размеренной жизни.
Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках
Чтение пришлось прервать, так как Гарри не выдержал и немного нервно засмеялся. Остальные обернулись на него с недоумением, не понимая, чем тут можно смеяться и зачем фотографировать мяч в чепчиках.
— Похоже, в книгах будут выражаться и мои мысли, что меня немного настораживает, — всё с той же чуть нервной улыбкой пояснил Гарри после того, как подавил смех. — Надеюсь, некоторые мысли всё же останутся при мне.
Но с тех пор Дадли Дурсль вырос…
Чтение снова пришлось прервать, так как теперь уже весь зал разразился дружным хохотом.
— Теперь понятно, почему ты засмеялся! Ты знал, что у тебя прекрасные сравнения? — одновременно повернулись к Гарри Фред и Джордж.
Мальчик-Который-Выжил неловко покраснел.
После того, как все успокоились, Годрик продолжил.
И теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своем первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живет еще один ребенок…
— Что-то случилось? Почему так? — зашептались в зале
Тем не менее Гарри Поттер все еще жил здесь, и в настоящий момент он крепко спал, хотя спать ему оставалось недолго. Тетя Петунья уже проснулась и подходила к его двери, и через мгновение утреннюю тишину прорезал ее пронзительный визгливый голос:
— Подъем! Вставай! Поднимайся!
— Не хотел (а) бы я так просыпаться, — прошептали несколько учеников, поёжившись.
— Какие ужасные маглы! — негромко возмущались вслух некоторые взрослые.
Гарри вздрогнул и проснулся. Тетя продолжала барабанить в дверь.
— Живо! — провизжала она.
Гарри услышал ее удаляющиеся шаги, а затем до него донесся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Он перевернулся на спину и попытался вспомнить, что же ему снилось. Это был хороший сон. В этом сне он летел по воздуху на мопеде. У него было странное ощущение, что когда-то он уже видел этот сон.
— Ты помнишь! — с восторгом воскликнул великан.
— Да, некоторые события. — Улыбнулся другу Гарри
Тетя вернулась к его двери.
— Ты что, еще не встал? — настойчиво поинтересовалась она.
— Почти, — уклончиво ответил Гарри.
— Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, сегодня день рождения Дадли, и все должно быть идеально.
В ответ Гарри застонал.
Профессор Снейп тихо стал шипеть сквозь зубы что-то о заносчивости, лени и неблагодарности одного гриффиндорца.
— Что ты там говоришь? — рявкнула тетя из-за двери.
— Нет, ничего. Ничего…
День рождения Дадли — как он мог забыть? Гарри медленно выбрался из постели и огляделся в поисках носков. Он обнаружил их под кроватью и, надевая, стряхнул ползающего по ним паука.
Годрик Гриффиндор смотрел в книгу непонимающим взглядом, явно надеясь, что он ошибся.
— Я знаю Петунью и помню, как она относится к чистоте. Это ещё раз доказывает, что вы, мистер Поттер, неряшливый… — начал профессор Снейп, однако его прервал Слизерин:
— Помолчите. Что там, Годрик?
Тот качнул головой и…
Гарри привык к паукам — их было много в чулане под лестницей, а именно в чулане было его место.
После этих слов зал загудел, словно улей, полный пчёл. Можно было услышать только отрывки фраз и заметить трясущихся арахнофобов.
— Там ему и место… — попыталась сказать Амбридж, однако её фраза потонула в гуле возмущения и её даже не заметили.
Кроме одного.
— Успокоились! — Ледяным голосом прервал начинающийся бедлам Салазар Слизерин. — Ты жил в чулане? — сдерживая рвущуюся наружу злость спросил Салазар.
Его зрачок опять на мгновение вытянулся.
— Да… — неохотно ответил Гарри.
Ему было тяжело вспоминать о том времени.
— Мы видели этот чулан, он по размерам примерно 2,5 квадратных метра, — Тут же подлили масла в огонь близнецы.
Орден Феникса, особенно Ремус и Сириус готовы были уже пойти и «вежливо поговорить» с семьёй Дурслей. Основатели не отставали, и даже превосходили их в «жажде крови». Даже Хельга Хафлпафф! Она, конечно, легко улыбалась, но каждому, взглянувшему в этот момент на Основательницу, было яснее ясного, что с такой же улыбкой она будет расчленять трупы.
Годрик, как самый отходчивый, решил возмездие за ребёнка оставить на более уместное время, а сейчас нужно было всех отвлечь, и он продолжил чтение.
Одевшись, он пошел на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, что Дадли подарили новый компьютер, который тот так хотел, еще один телевизор и гоночный велосипед — это не говоря обо всем прочем. Для Гарри оставалось загадкой, почему Дадли хотел гоночный велосипед, ведь кузен был очень толстым и ненавидел физические упражнения — хотя отлупить кого-нибудь он был совсем не против. Любимой «грушей» Дадли был Гарри.
— Ещё и избиения…
На Дамблдора смотрели с всё большим осуждением и непониманием.
А тем временем семью Дурслей пробрал холод. «Он» мысленно пообещал зайти к ним.
Но Дадли далеко не всегда удавалось поймать кузена. Хотя поверить в то, что Гарри мог быстро бегать, было довольно сложно.
На Гарри тут же направились оценивающие взгляды.
— Действительно…
— Хочешь жить — умей вертеться, — поучительно ответил Гарри.
Возможно, именно жизнь в темном чулане привела к тому, что Гарри выглядел меньше и слабее своих сверстников. К тому же он казался еще меньше и тоньше, чем был на самом деле, потому что ему приходилось донашивать старые вещи Дадли, а Дадли был раза в четыре крупнее его, так что одежда висела на Гарри мешком.
— Теперь понятно, почему ты почти всё время выглядишь как нищий оборванец, — сказал Драко.
В его словах чувствовались нотки сочувствия и осознания.
— Если честно, то я не удивлюсь, если Гарри в конце концов возненавидит всё связанное с магглами и ожесточится. С таким-то детством и подобным отношением… — Заметил Слизерин, пообещав себе и дальше следить за состоянием Поттера, и постараться убрать последствия такого отношения маглов.
Хельга с жалостью смотрела на Гарри. Ровена строго осмотрела присутствующих в зале: неужели никто не проследил, как живёт мальчик?! К Северусу Снейпу начали подкрадываться мысли о том, что он ошибался насчёт Поттера. И лишь Амбридж выглядела довольной, что не скрылось от одних очень внимательных глаз.
У Гарри было худое лицо, острые коленки, черные волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли сломал их, ударив Гарри по носу.
— Надеюсь, целитель или целительница проверила и ликвидировала последствия старых травм, — обеспокоенно нахмурилась Хельга.
— Было немного не до этого… — начала мадам Помфри, но её перебил Годрик, готовый прямо сейчас мстить за то, что считал не справедливым:
— А до чего было?!
— Каждый раз, когда он ко мне попадал, у него были слишком серьёзные травмы, поэтому делать ещё и диагностику старых повреждений могло быть опасно. А в обычное время его в больничное крыло не затащишь. — Пояснила Целительница
На Большой зал опустилась оглушительная тишина.
Так же у него был тонкий шрам на лбу в виде молнии. Он был у него с самого детства, и первый осмысленный вопрос, который он задал тете Петунье, был как раз о том, откуда у него взялся этот шрам.
— Надеюсь, хоть про шрам ему сказали…
—Ты получил его в автокатастрофе, в которой погибли твои родители, — отрезала тетя. — И не приставай ко мне со своими вопросами.
«Не приставай ко мне со своими вопросами» — это было первое правило, которому он должен был следовать, чтобы жить в мире с Дурслями.
— …Да как такое вообще возможно!..
— …Дети должны задавать вопросы! Обязательно!
— …Такое ощущение, что они хотели сделать личного раба, послушного и не задающего вопросы!
— …А как же опека?!
— …Я же говорила, что это — худший из возможных вариантов, Альбус, не увиливай!
— …Как мог так жить наш герой?!
— …Я не знал, что они будут так обращаться с мальчиком. Миссис Фигг не доложила…
— …И это только вторая глава! А что дальше будет?!
— Теперь понятно, почему ты не обращаешься за помощью к взрослым, — тихонько заметили друзья Гарри.
Такое ощущение, что это стало последней каплей. Большой зал огласили споры, но различить можно было только отрывки фраз, потому что многие возмущались и перебивали друг друга.
— Попрошу помолчать, — на этот раз слово взяла Ровена. — Я вижу, что многие возмущены, впрочем как и мы. Однако, я попрошу вас взять себя в руки, иначе мы так никогда не дочитаем. Я уверена, что если мы будем разбираться в конце книг, а не во время повествования, хуже не будет. Даже наоборот, так будет видна вся картина. И, Гарри, на будущее… Задавай вопросы, если они возникли и навёрстывай упущенное.
Эти слова успокоили зал. Единогласно было принято решение — подождать. Некто, так же вынужден был согласиться: месть — это блюдо, которое подают холодным.
Однако, следующим вечером Он возьмёт свои мысли обратно.
…Наверное, Гарри стригли чаще, чем остальных его одноклассников, но это не давало никакого результата, потому что его волосы так и торчали во все стороны, к тому же они очень быстро отрастали.
— У всех Поттеров так… — Хихикнул кто-то.
…Тетя Петунья часто твердила, что Дадли похож на маленького ангела, а Гарри говорил про себя, что Дадли похож на свинью в парике.
В зале от такого описания многие попытались подавить предательски вылезающие улыбки, а кто-то просто не сдерживался. Близнецы Уизли всем своим видом показывали восхищение подобным сравнением и улыбались Гарри. Тот улыбнулся им в ответ. Похоже, его ждёт в ближайшее время беседа с Фредом и Джорджем. Сейчас-то они не решались перебить читавшего, иногда даже они знали меру.
Гарри с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки. А когда закончил, лицо его вытянулось.
— Тридцать шесть, — произнес он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать. — Это на два меньше, чем в прошлом году.
Ползала закатили глаза.
…Тетя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность.
— Мы купим тебе еще два подарка, сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Еще два подарочка. Ты доволен?
Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьезная и сложная работа. Наконец он открыл рот.
— Значит… — медленно выговорил он. — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать…
Теперь некоторые чувствовали непреодолимое желание побиться головой о что-то твёрдое.
…Тут зазвонил телефон, и тетя Петунья метнулась к аппарату. А Гарри и дядя Вернон наблюдали, как Дадли разворачивает тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолет с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон.
Среди зала взметнулась вверх рука Гермионы. Многие удивились её смелости, но её друзья знали, что она борец за справедливость и когда у неё вот так горят глаза — остановить её невозможно.
— Я бы хотела кое-что уточнить, — начала Гермиона после разрешения высказаться. — Эти подарки просто невероятно дорогие, и, судя по всему, они дарят подобное каждый год, на каждый праздник. Однако, мистер Дурсль мог позволить, если считать его заработную плату, не больше одного такого дорогого подарка в год. И то весь год пришлось бы экономить. А теперь представьте, 39 подарков за ОДИН праздник! Я хотела бы узнать, опекуны Гарри получали деньги на его содержание? Сколько? И означает ли это, что у них основной заработок — Гарри, и они, вместо того, чтобы тратить деньги на него, тратят их на себя?
— Да, выплачивалась довольно крупная сумма, — начал неохотно говорить Министр магии. — И их достаточно, чтобы несколько семей волшебников жили, ни в чём не нуждаясь, всю жизнь. А ещё постоянно кто-то жертвовал свои галеоны, чтобы мальчик, который всех спас, ни в чём не нуждался. Даже Малфои отдали пару сотен тысяч галлеонов. Надо будет потом разобраться.
Все, кто были знакомы с Министром, прекрасно знали, что его «потом», означает «никогда». А уж особенно сейчас он не пошевелит и пальцем ради Гарри Поттера.
— Я с этим разберусь, — решительно поддержала инициативу Амелия Боунс.
— Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого.
Тетя махнула рукой в сторону Гарри.
Прозвучало тихое шипение парселтанга, и если бы рядом был змееуст, то он разобрал бы, что это — проклятия и призывы к душевному спокойствию.
…— Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится.
Вид у тети Петуньи был такой, словно она проглотила лимон. — И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она.
— Но я ведь не собираюсь взрывать дом, — возразил Гарри, но его уже никто не слушал.
— Может быть… — медленно начала тетя Петунья. — Может быть, мы могли бы взять его с собой… и оставить в машине у зоопарка…
— Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон.
— Оставлять детей одних в машине, особенно на долгое время опасно для жизни, — как будто для себя очень тихо сказала Гермиона.
Однако, в её глазах промелькнул расчётливый блеск. Если её теория верна…
Она оказалась права. Однако, она выдала себя: если она и не знает точно, то догадывается о многом.
…Полчаса спустя Гарри, не смевший поверить в свое счастье, сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк. Тетя с дядей так и не придумали, на кого его можно оставить. Но прежде чем Гарри сел в машину, дядя Вернон отвел его в сторону.
В воздухе всё больше и больше сгущалось напряжение.
— Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнес он, склонившись к Гарри, и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своем чулане взаперти до самого Рождества!
Некоторые от напряжения забыли как дышать.
— Я буду хорошо себя вести! — пообещал Гарри. — Честное слово…
Но дядя Вернон не поверил ему. Ему никто никогда не верил.
— Сейчас мало что изменилось, — огорченно напомнил Гарри.
Кто-то почувствовал вину после этих слов. Что не укрылось от особенно наблюдательных глаз.
Проблема заключалась в том, что с Гарри часто приключались довольно странные вещи, и было бесполезно объяснять Дурслям, что он тут ни при чём.
— Если это стихийные выбросы, то тут ты как раз причём. Только их контролировать невозможно, а попытки подавить — опасны, — кратко уточнил Салазар.
Однажды тетя Петунья заявила, что ей надоело, что Гарри возвращается из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Взяв кухонные ножницы, она обкорнала его почти налысо, оставив лишь маленький хохолок на лбу, чтобы, как она выразилась, «спрятать этот ужасный шрам». Дадли весь вечер изводил Гарри глупыми насмешками, и Гарри не спал всю ночь, представляя себе, каким посмешищем он станет в школе, где над ним и так издевались из-за мешковатой одежды и заклеенных скотчем очков.
Однако на следующее утро он обнаружил, что его волосы снова успели отрасти и выглядит он точно также, как выглядел до того, как тетя Петунья решила его подстричь. За это ему запретили целую неделю выходить из чулана, хотя он пытался заверить Дурслей, что понятия не имеет, почему волосы отросли так быстро.
— А если за каждый выброс наказывать ребёнка, то он с очень большой вероятностью станет или сквибом, или обскуром, или вовсе умрёт, — как бы продолжила Ровена, качая головой.
У ведьмы появились страшные подозрения, что проблема, из-за которой они здесь, гораздо сложнее и серьёзнее, чем они думали ранее. Маги этого времени забыли про законы магии и ослабели. Сама Магия может быть на грани уничтожения, однако, она надеялась, что всё окажется не так плохо.
Но уже совсем скоро она осознает, что всё гораздо хуже…
В другой раз тетя Петунья пыталась заставить его надеть старый джемпер Дадли — ужасный, просто отвратительный джемпер, коричневый с оранжевыми кругами. Чем больше усилий она прикладывала, чтобы натянуть джемпер на Гарри, тем меньше он становился, и, в конце концов, съежился настолько, что с трудом налез бы на куклу, но уж никак не на Гарри. К счастью, тетя Петунья решила, что джемпер сел после стирки, и Гарри избежал наказания.
— Отрицание очевидного, — тяжело вздохнул Салазар.
Был еще случай, когда Гарри натерпелся неприятностей из-за того, что его заметили на крыше школьной столовой. В тот день Дадли и его компания, как обычно, гонялись за Гарри, который пытался от них ускользнуть, и в какой-то момент он, к собственному удивлению — и к удивлению всех остальных, — оказался на трубе. Классная руководительница Гарри послала Дурслям гневное письмо, в котором написала, что он лазает по крыше школы.
И ещё у него была поразительная регенерация. Как бы сильно его не избивал дядя или кузен с друзьями, на утро почти вся боль проходила, оставались только синяки и царапины: неестественно выгнутые конечности становились на места, останавливались кровотечения, становилось легче дышать. Миссис Дурсль вначале что-то делала, что бы помочь, но после того, как поняла, что всё само пройдёт, перестала обращать внимание
У всех присутствующих в зале, кроме нескольких личностей, в глазах читались жалость к Гарри, желание прибить его родственников, гнев на тех, кто виновен, что ребёнок жил в такой семье. У Северуса Снейпа читались сочувствие, вина и сожаление.
— Во время перерыва придёшь ко мне на обследование, — сказала Хельга.
Этими словами она немного привела остальных в более адекватное состояние.
Но сегодня все должно было пойти просто отлично. Гарри даже не жалел о том, что находится в компании Дадли и Пирса, — ведь ему посчастливилось провести день не в школе, не в чулане и не в пропахшей кабачками гостиной миссис Фигг. А за такую возможность Гарри готов был дорого заплатить.
— Накаркал… — тихо вздохнул Гарри.
Всю дорогу дядя Вернон жаловался тете Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Гарри, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Гарри. Банк и Гарри были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами.
Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды.
— Носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганье! — проворчал он, когда их обогнал мопед.
— А мне на днях приснился мопед, — неожиданно для всех, включая себя самого, произнес Гарри, вдруг вспомнив свой сон. — Он летел по небу.
На Гарри смотрели глаза, в которых читалось одно слово: зря.
Дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарри — его лицо напоминало гигантскую свеклу с усами.
Близнецы захихикали.
— МОПЕДЫ НЕ ЛЕТАЮТ! — проорал он. Дадли и Пирс дружно захихикали.
— Да, я знаю, — быстро сказал Гарри. — Это был просто сон. Он уже пожалел, что открыл рот.
Дурсли терпеть не могли, когда он задавал вопросы, но еще больше они ненавидели, когда он говорил о чем-то странном, и не имело значения, был ли это сон или он увидел что-то такое в мультфильме. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это его собственные идеи. Совершенно лишние и очень опасные идеи.
— Боюсь представить, что будет, когда Гарри придёт письмо из Хогвартса, — сказал кто-то.
Остальные (даже Драко) смотрели на Поттера с сочувствием.
…После обеда они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, а за освещенными окошками прятались рептилии. Там, за стеклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Гарри было интересно абсолютно все, но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны, способные задушить человека в своих объятиях.
В глазах Салазара появился ничем не прикрытый огонёк радости и ожидание дальнейших описаний рептилий. Остальные Основатели на это лишь снисходительно, по-весёлому фыркнули.
…Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась.
— Какие неотёсанные маглы! Так грубо вести себя по отношению к таким прекрасным существам, — тихо высказался, скривившись, любитель змей.
Гарри встал на освободившееся место перед окошком и уставился на змею. Он бы не удивился, если бы оказалось, что та умерла от скуки, ведь змея была абсолютно одна, и ее окружали лишь глупые люди, целый день стучавшие по стеклу, чтобы заставить ее двигаться. Это было даже хуже, чем жить в чулане, единственным посетителем которого была тетя Петунья, барабанящая в дверь, чтобы тебя разбудить. По крайней мере, Гарри мог выходить из чулана и бродить по всему дому.
На Гарри устремились сотни взглядов со всего зала.
— Что?
— Ты сравнил себя со змеёй в террариуме?
Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с головой Гарри.
Змея ему подмигнула.
— Она не могла тебе подмигнуть, у змей нет век, — привычно-поучительным тоном сказала Гермиона.
— Ты змееуст? — заинтересованно спросил Салазар, и тут же пояснил: — Змееусты автоматически переводят мимику змей, поэтому они и видят подмигивания, прищуры и иные подобные жесты.
— Да, я — змееуст. И нет, я не ваш кровный родственник. У меня из родственников никто не владел парселтангом, это, скорее, приобретённое, — очень быстро ответил Гарри.
Он всё ещё помнил, как на втором курсе все думали, что он — наследник Слизерина.
Салазар кинул на Гарри изучающий взгляд. Ровена тоже заинтересовалась, но всё же она не смотрела столь внимательно.
По залу пронёсся недоуменный шёпот: как так может быть? Многие из взрослых не знали, что Поттер является змееустом.
— Вот вы, Поттер, и доказали свою вину, — начала было Амбридж, однако её перебили.
— Он просто ребёнок, а змееуст он или нет — это не имеет значения! — выкрикнула Молли. Её поддержали матери и бабушки.
— К змееустам сейчас очень плохое отношение, — пояснила Гермиона удивлённым Основателям.
…— Пошел отсюда, ты, — пробурчал он, толкнув Гарри в ребро. Гарри, не ожидавший удара, упал на бетонный пол. Последовавшие за этим события развивались так быстро, что никто не понял, как это случилось: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса.
Казалось некоторые особо впечатлительные тоже готовы завопить от ужаса.
Гарри сел и открыл от удивления рот — стекло, за которым сидел удав, исчезло.
Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди с жуткими криками выбегали из террариума. Гарри готов был поклясться, что, стремительно проползая мимо него, змея отчетливо прошипела:
— Бразилия — вот куда я отправлюсь… С-с-спасибо, амиго…
Пирс и Дадли были так напуганы, что несли жуткую чушь. Гарри видел, как змея, проползая мимо них, просто притворилась, что хочет схватить их за ноги, но когда они уже сидели в машине дяди Вернона, Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу, а Пирс клялся, что она пыталась его задушить.
Но самым худшим для Гарри было то, что Пирс наконец успокоился и вдруг произнес:
— А Гарри разговаривал с ней — ведь так, Гарри?
— Они же тебе ничего не сделали, верно?
— Могло бы быть и хуже.
Однако это никого не успокоило. Все (практически) беспокоились за Гарри, и ему было это очень приятно. В душе затеплилась надежда. Возможно, ему не придётся возвращаться в ненавистный дом Дурслей.
Дядя Вернон дождался, пока за Пирсом придёт его мать, и только потом повернулся к Гарри, которого до этого старался не замечать. Он был так разъярен, что даже говорил с трудом.
— Иди… в чулан… сиди там… никакой еды. — Это все, что ему удалось произнести, прежде чем он упал в кресло и прибежавшая тетя Петунья дала ему большую порцию бренди.
Много позже, лежа в темном чулане, Гарри пожалел, что у него нет часов. Он не знал, сколько сейчас времени, и не был уверен в том, что Дурсли уже уснули. Он готов был рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках какой-нибудь еды, но только если они уже легли.
Гарри думал о том, что прожил у Дурслей почти десять лет, полных лишений и обид. Он жил у них почти всю свою жизнь, с самого раннего детства, с тех самых пор, когда его родители погибли в автокатастрофе. Он не помнил ни самой катастрофы, ни того, что он тоже был в той машине. Иногда, часами лежа в темном чулане, он пытался хоть что-то извлечь из памяти, и перед его глазами вставало странное видение: ослепительная вспышка зеленого света и обжигающая боль во лбу. Видимо, это случилось именно во время аварии, хотя он и не мог объяснить, откуда там взялся зеленый свет.
— Зелёный свет… смертельное заклинание? — отвлёк Гарри от воспоминаний о родителях и их смерти Годрик.
Гарри молча кивнул.
— Поэтому — «Мальчик-который-выжил»?
У всех в глазах читались вопросы, на которые ответить смогут разве что книги.
— Никому не удавалось до этого выжить после смертельного заклинания, — в словах Салазара было сочувствие. — Я думаю, что ответ кроется в книгах и шраме. Мы обязательно всё выясним, — неожиданно тепло сказал Слизерин.
Его слова дарили Гарри надежду и будто обещали, что всё плохое уже позади, что нужно потерпеть ещё немного, и всё будет хорошо.
И своих родителей он тоже не мог вспомнить. Тетя и дядя никогда о них не рассказывали, и, разумеется, ему было запрещено задавать вопросы. Фотографии его родителей в доме Дурслей отсутствовали.
— Мы соберём как можно больше фотографий для тебя! — сказали чуть ли не одновременно те, кто знали Лили и Джеймса Поттеров.
Когда Гарри был младше, он часто мечтал о том, как в доме Дурслей появится какой-нибудь его родственник, далекий и неизвестный, и заберет его отсюда. Но этого так и не произошло — его единственными родственниками были Дурсли, — и Гарри перестал мечтать об этом.
— Ты больше не вернёшься в это место! — вытирая слёзы вместе сказали Хельга и Молли.
Их слова одобрили почти все присутствующие.
— Увы, но есть причины, по которым он должен находиться у Дурслей… — начал было Альбус Дамблдор, но его перебили Основатели.
— Мы здесь не просто так. И мы сделаем всё, что будет в наших силах, чтобы помочь Гарри. Ему не придётся возвращаться в этот ужасный дом, к этой семье!
Эти слова прозвучали веско, как клятва, столь же торжественно. У Основателей в глазах загорелся настоящий огонь. В этот миг все, кто не понимал, как такие разные люди могут быть вместе, нашли ответ на этот вопрос.
Но иногда ему казалось — или ему просто хотелось в это верить, — что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо его знают.
На лицах многих появился почти видимый знак вопроса. Мальчика ведь не могли найти, нет?
Надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда они вместе с тетей Петуньей и Дадли зашли в магазин, ему поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Тетя Петунья тут же рассвирепела, злобно спросила Гарри, знает ли он этого коротышку, а потом схватила его и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. А как-то раз в автобусе ему весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во все зеленое. А недавно на улице к нему подошел лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал ему руку и ушел, не сказав ни слова. И что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда Гарри пытался повнимательнее их рассмотреть.
Так что, если не считать этих загадочных незнакомцев, у Гарри не было никого — и друзей у него тоже не было. В школе все знали, что Дадли и его компания ненавидят этого странного Гарри Поттера, вечно одетого в мешковатое старье и разгуливающего в сломанных очках, а с Дадли предпочитали не ссориться.
После этих слов взгляд Малфоя начал меняться, как будто на него снизошло какое-то озарение.
В общем, Гарри был одинок на этом свете, и, похоже, ему предстояло оставаться таким же одиноким еще долгие годы. Много-много лет…
— Я оказался не прав. У меня появились друзья и я не одинок, — сказал Гарри, успокаивая всех и при этом перебирая шерсть чуть взволнованного Сириуса.
Вдруг из коридора послышались крики и стало понятно, что, что-то случилось. Разобрать было сложно. Было такое ощущение, что вместе перемешались тысячи голосов и музыка, как на годовщине смерти у Почти Безголового Ника, умноженная троекратно. Все, находящиеся в зале, мгновенно перегруппировались, затолкав детей за спины взрослых и вытащили палочки.
Двери Большого распахнулись…