Всей правды лучше и не знать

— Знаете, — перебил возникшую тишину Салазар. — Нам нужно как можно скорее дочитать книги, пока на нас еще действуют успокаивающие зелья. За всю нашу жизнь столько всего произошло, что мы на грани получения иммунитета ко всем успокаивающим средствам. — Мда… когда-то и от одной валерьяночки успокаивались, а сейчас улучшенные Салазаром — и те скоро перестанут действовать, — вспомнила былое Хельга. — Ну, мне одной валерьяночки было явно маловато, — вставил Салазар Слизерин. — А речь о тебе и не шла, — поддразнил Салазара Годрик. — Салазар прав. Мы, конечно, держим себя в руках, но лучше не рисковать, — многозначительно сказала Ровена. — Я всегда прав, — самодовольно подчеркнул Салазар. Но то, как на него посмотрели Годрик, Хельга и Ровена, заставило его пойти на уступки. — … почти, — примирительно добавил он. Гарри же заулыбался, наблюдая за Основателями. Салазар, невзначай скользнув взглядом по Гарри и наткнувшись на его умильную улыбку, резко отвернулся. Салазар Слизерин был смущён. — Кхм, может продолжим чтение? — обратился он к друзьям, скрывая эмоции. — И ещё кое-что… Можно я буду выбирать основные наказания и отработки? — С твоей фантазией… мне уже жалко несчастных. Но я верю в тебя, — первой ответила Хельга. — Если ты об этом попросил, значит ты преследуешь ещё и какую-то свою цель. Но я не против. Однако, если мы посчитаем твои действия чрезмерными или недостаточными, последнее, конечно, маловероятно, но всё же… мы вмешаемся, — ответила на просьбу Ровена. — Это будет интересно, поэтому я не против, — согласился на просьбу Салазара Годрик. — Тогда, раз с этим вопросом разобрались, продолжим чтение, — сказала Ровена, беря в руки книгу. Запретный лес. Наверное, ничего хуже с Гарри приключиться просто не могло. — Как выяснилось позже — могло, — негромко прокомментировал Гарри. Филч прямиком повел их на первый этаж, в кабинет профессора МакГонагалл, где они молча сидели, ожидая появления профессора. Гермиона дрожала и едва сдерживала слезы. Гарри судорожно пытался придумать подходящее оправдание и какую-нибудь невероятную историю, объяснявшую их ночное бдение, но каждая новая версия была слабее предыдущей. …Однако Гарри зря думал, что ничего хуже и придумать нельзя. Он ошибался. Потому что наконец появившаяся в кабинете профессор МакГонагалл вела за собой Невилла.  — Гарри! — завопил Невилл, словно забыв о присутствии преподавателя. — Я пытался вас разыскать и предупредить, я услышал, как Малфой рассказывает своим дружкам, что поймает вас ночью, когда вы будете с дра… Гарри яростно замотал головой, показывая Невиллу чтобы тот немедленно замолчал, но профессор МакГонагалл это заметила. Вид у нее был такой, что стоит ей выдохнуть воздух, изо рта ее ударит столб огня — такой, какой Норберту и не снился.  — Я никогда бы не поверила, что вы способны на такой поступок, — медленно выговорила она. — Мистер Филч сказал, что вы поднимались на астрономическую башню. Сейчас час ночи. Объяснитесь. — Неприятная ситуация. Если расскажут правду — подставят Хагрида, смолчат — в них будут разочарованы, ещё и Невилла сильно расстроят. Но наказание за блуждание по замку должно быть одним из простейших, даже если их и нашли на астрономической башне, — прокомментировал Годрик. — К тому же, сейчас мы узнаем правду… — Кажется, я понимаю, что происходит, — произнесла наконец профессор МакГонагалл, не дождавшись ответа. — Не надо быть гением, чтобы догадаться. Вы скормили Драко Малфою идиотскую историю про дракона, рассчитывая, что он посреди ночи выйдет из спальни и наткнется на кого-то из преподавателей. Что ж, я уже его поймала. Видимо, вы полагаете, что это смешно, что не только Малфой клюнул на вашу историю, но и Невилл Лонгботтом? — Если бы это было действительно так, то сами они бы не попались. Символично, что в ранее прочитанной главе «Полночная дуэль» именно Драко Малфой подставил Гарри и Рона, а вместе с ними и Гермиону с Невиллом. Причём, по описанию, похоже на обвинения декана МакГонагалл. Для полноты картины не хватает только Рона, — заметил Салазар. — Да, Драко Малфой в первом случае пытается подставить Гарри и Рона, а сейчас обвиняют Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер в подставе Драко Малфоя. Невилл Лонгботтом в обоих случаях подставляется случайно, — оценила наблюдение Салазара Ровена. Гарри поймал взгляд Невилла и попытался сказать ему без слов, что это неправда, потому что вид у Невилла был ошеломленный и оскорбленный. Гарри было жаль неуклюжего беднягу Невилла, ведь он, такой пугливый и нерешительный, нашел в себе силы, чтобы выйти ночью из спальни и попробовать найти Гарри, чтобы предупредить его. — Ну, теперь я знаю, что ты тогда имел ввиду, — сообщил Гарри Невилл. —Это омерзительно! —заключила профессор МакГонагалл. — А это — грубо и непрофессионально! — припечатал Салазар Слизерин. —Подумать только — четверо учеников бродят ночью по школе! Раньше такого никогда не случалось! — Вы уверены? — задал вопрос Салазар. Все учителя вспомнили Мародёров. Для них гулять ночью — это обычное и самое безобидное из того, что они вытворяли. Да и гуляющих по ночам учеников довольно много, да и сами они, по молодости, хоть раз, да прогулялись ночью по Хогвартсу. — Случалось конечно, но… это ведь Гарри Поттер! И, признаюсь, я тогда сильно разозлилась, — попыталась оправдаться Минерва МакГонагалл.  — Гарри Поттер, в первую очередь, человек. Более того, он — ребёнок. Точнее тогда им был, сейчас он — юноша. Об этом не стоит забывать. Взваливание на него надежд, ответственности и титула героя может и сломать его, — предупреждающе сказал Салазар.  — Я думала, что вы куда разумнее, мисс Грейнджер. А что касается вас, Поттер, я думала, что принадлежность к факультету Гриффиндор значит для вас куда больше. Что ж, вы все трое будете наказаны — да, и вы тоже, мистер Лонгботтом, ничто не дает вам права ходить по школе посреди ночи, тем более сейчас, когда это особенно опасно. Кроме дисциплинарного наказания, вы получаете пятьдесят штрафных очков. — Есть такие ситуации, при которых можно ходить по школе ночью. Хотя эта ситуация и не является одной из них, — сказала Хельга. — Пятьдесят? — с трудом выдохнул Гарри. С таким штрафом Гриффиндор терял свое первенство в Кубке школы — первенство, установлению которого он лично способствовал во время последнего матча по квиддичу.  — Пятьдесят очков каждый, — добавила профессор МакГонагалл. В зале, больше среди учеников, поднялись волнения. Единовременно снять столько баллов — просто немыслимо! Причём из-за прогулки по школе ночью! И — ладно, если бы узнали о незаконном перетаскивании дракона! Но и в этом случае, скорее всего, досталось бы Хагриду, а с учениками лишь провели беседу и назначили отработки. — Вычитать больше пятнадцати очков с каждого ученика не следует, иначе начнётся сильная травля учащегося всем факультетом. Вы всё хуже и хуже проявляете себя как декан факультета. Всё вычтенное должно иметь шансы восполниться, а не вгонять в отчаяние! — возмутилась Хельга. Минус сто пятьдесят очков. Теперь факультет Гриффиндор оказывался на последнем месте. Возможно, он еще мог выиграть Кубок по квиддичу, но в соревновании между факультетами ему не победить. И все из-за того, что они потеряли сто пятьдесят очков за одну ночь. Гарри казалось, что сердце его вот-вот разорвется на части, потому что шансов исправить ошибку не было. — Ну вот, об этом я и говорила, — с печалью в голосе сказала Хельга. Гарри не спал всю ночь. Он слышал, как плачет в подушку Невилл, но не знал, как его успокоить. Он знал, что Невилл, как и он сам, больше всего боится рассвета. А точнее, того, что случится, когда весь факультет узнает, что они сделали.  — И больше всех достанется именно Гарри. Все прошлые достижения мгновенно отодвинуться на задний план, и зависть найдёт свой выход через агрессию, — прокомментировал Салазар. Поначалу никто не понял, что произошло, и, глядя на огромную доску, на которой фиксировались очки факультета, все подумали, что это ошибка. Такого просто не могло быть — ну представьте, как может получиться, что утром у факультета стало на сто пятьдесят очков меньше, чем было вечером? Но уже через час после подъема все выяснилось — что во всем виноват Гарри Поттер, знаменитый Гарри Поттер, член сборной команды по квиддичу и герой двух последних матчей. Он и еще двое глупых первоклашек. Гарри, еще вчера бывший самым популярным учеником школы и всеобщим любимцем, в одно мгновение превратился в самого презираемого и ненавидимого. — Так было и, наверное, будет всегда. Общественное мнение очень непостоянно, — загрустил Гарри. Многие опять почувствовали стыд, и дали себе мысленное обещание: не повторять ошибок. Даже школьники с факультетов Хаффлпафф и Равенкло резко изменили свое отношение к нему, потому что всем хотелось, чтобы Слизерин наконец уступил школьный Кубок кому-то другому. Куда бы Гарри не пошел, на него показывали пальцами и во весь голос, даже не пытаясь перейти на шепот, произносили в его адрес всякие обидные слова. Только школьники из Слизерина при виде Гарри начинали рукоплескать и громко выкрикивать: «Мы твои должники, Поттер!» Поддерживал его только Рон.  — Вот увидишь, через несколько недель все об этом забудут, — успокаивал он Гарри. — Фред и Джордж за то время, пока они здесь, получили тонны штрафных очков, а их все равно все любят.  — Но они ведь никогда не получали по минус сто пятьдесят очков за один раз? — грустно спросил Гарри. — А Гарри ещё и принял всю вину на себя, — сказал Годрик. — Ну, в общем, нет, — признался Рон. Гарри было так стыдно за свой проступок, что он даже пошел к Вуду и предложил отчислить его из сборной по собственному желанию.  — Отчислить?! — громовым голосом переспросил Вуд. — И что нам это даст? Если мы не будем выигрывать в квиддич, как же нам тогда зарабатывать очки? Но даже квиддич потерял для Гарри свою привлекательность. На тренировках с ним никто не разговаривал, а если кто-то был вынужден обратиться к нему, то называл его просто ловцом. Было слишком поздно для того, чтобы как-то исправить свою ошибку, но Гарри все равно поклялся себе ни во что не ввязываться. Однако, когда до экзаменов осталась примерно неделя, решимость Гарри не вмешиваться ни во что его не касающееся подверглась серьезному испытанию. Как-то днем, возвращаясь в одиночестве из библиотеки, он услышал подозрительно знакомое хныканье, доносившееся из соседнего кабинета. Подойдя поближе, он услышал из-за двери голос Квиррелла.  — Нет-нет… пожалуйста, не начинайте снова, — похоже было, что кто-то угрожает Квирреллу. Гарри огляделся и бесшумно приблизился вплотную к двери.  — Хорошо, хорошо, — в голосе Квиррелла звучали слезы. В следующую секунду Квиррелл вылетел из кабинета, поправляя свой тюрбан. Гарри чудом успел отскочить в сторону, и профессор даже не заметил его. Квиррелл был бледен и выглядел так, словно сейчас разрыдается. Гарри дождался, пока тот удалится, и заглянул в комнату. Там никого не было, но зато в противоположном конце кабинета имелась вторая дверь, распахнутая настежь. Гарри уже направился к ней, но тут вспомнил о своем намерении не лезть в чужие дела. — Но хотя бы одному из учителей, защищающих филосовский камень, об этом рассказать стоило, — сказал Годрик. — Этот Квиррелл очень подозрительный. Возможно, он говорил с сообщником? — предположила Ровена. Гарри развернулся и пошел обратно в библиотеку, где Гермиона проверяла познания Рона в астрономии. — Мы пойдем к Дамблдору, — категорично заявила Гермиона, после рассказа. — Надо было давным-давно к нему пойти. А если мы попытаемся сделать что-нибудь самостоятельно, то наверняка опять попадемся, и тогда нас точно выгонят из школы.  — Правильное решение, — похвалил Годрик Гермиону, на что она покраснела. — Но у нас нет доказательств! — возразил Гарри. — Квиррелл слишком напуган, чтобы подтвердить нашу версию. А Снейпу достаточно просто сказать, что он не знает, как в Хэллоуин тролль попал в замок, и что он даже близко не подходил к третьему этажу. И кому, как вы думаете, поверят? Ему или нам? К тому же ни для кого не секрет, что мы его ненавидим. И Дамблдор решит, что мы все это придумали, чтобы Снейпа уволили. Филч никогда нам не поможет — даже если он обо всем догадывается. Филч слишком дружен со Снейпом, да к тому же я уверен что Филч только обрадуется, если нас отчислят из школы. И не забывайте — мы ничего не знаем о философском камне и Пушке. Если выяснится, что мы знаем, то нам слишком многое придется объяснять. — Тоже логично. Но это будет проблема взрослых, если вам не поверят. Но вот если смолчать, то неизвестно к чему это может привести. Однако, я понимаю, почему вы отказываетесь рассказывать. В будущем, надеюсь, вы всегда сможете обо всём рассказать взрослым, — задумчиво сказал Салазар.

***

…На следующее утро за завтраком Гарри, Невиллу и Гермионе принесли записки. Во всех было написано одно и тоже: Для отбытия наказания будьте сегодня в одиннадцать часов вечера у выхода из школы. Там вас будет ждать мистер Филч. Проф. М. МакГонагалл. — Я всё ещё надеюсь, что наказание не связано с названием главы, — с угасающей надеждой проговорил Годрик. Все были очень напряжены, один Слизерин был задумчив. — О чём задумался? — спросила Хельга у Салазара. — Да вот думаю, какую краску для волос сделать… Или, возможно, мне пойдёт серебристый цвет? — ответил Салазар. Однако друзья ему не поверили, он думал о чём-то другом. — Пока не поседеешь, будет непонятно, — сдаваясь узнать, о чём думает Салазар, сказала Хельга. …В одиннадцать часов вечера они попрощались с Роном и спустились вниз. Филч был уже там вместе с Малфоем. Гарри даже забыл о том, что Малфой тоже наказан. — Идите за мной, — скомандовал Филч, зажигая лампу и выводя их на улицу. А потом зло усмехнулся. — В Запретный лес. В зале громко прозвучал звон разбившихся надежд. А Ровена, глубоко вздохнув, продолжила чтение. — В лес? — переспросил Малфой, и голос у него был совсем не такой самоуверенный, как обычно. — Но туда нельзя ходить ночью! Там опасно. Я слышал, там даже оборотни водятся. — Дык, там не только оборотни водятся, вот, — с некоторой гордостью сказал Хагрид. — Это наказание помимо того, что опасное, так ещё и нелогичное. За то, что ученики бродили ночью по замку, их отправляют ночью в Запретный лес? — спросил Салазар, однако ответа на свой вопрос так и не дождался. Невилл крепко ухватил Гарри за рукав и судорожно глотнул воздух.  — Ну вот, какой ты рассудительный стал. — В голосе Филча была радость. — Об оборотнях надо было думать прежде, чем правила нарушать.Готов поспорить, что теперь вы серьезно задумаетесь, прежде чем нарушить школьные правила. Если вы спросите меня, я вам отвечу, что лучшие учителя для вас — это тяжелая работа и боль… Жалко, что прежние наказания отменили. Раньше провинившихся подвешивали к потолку за запястья и оставляли так на несколько дней. У меня в кабинете до сих пор лежат цепи. Я их регулярно смазываю на тот случай, если они еще понадобятся… Ну все, пошли! И не вздумайте убежать, а то хуже будет. Лицо Салазара исказила злобная гримаса, а резко появившаяся улыбка завершала ощущение приближающегося п… хаоса. — Я-я просто их п-попугал, таких наказаний н-не было, — оправдывался начавший заикаться Филч. Вид всё ещё продолжающего улыбаться Салазара говорил о том, что оправдания не помогли.  — Салазар?.. — осторожно позвала друга Хельга. — Я наконец-то нашёл то, что нужно! — злорадно — восторженно воскликнул Салазар. — И что же? — поинтересовалась Хельга. — Один из путей искупления! Я поставлю в пару Филча и Снейпа. Они похожи своей злостью на весь мир и, в тоже время, неплохо ладят. Хотя в начале они быстро возненавидят друг друга, но общая ненависть и цель их быстро сблизят. В одиночку искуплением и исправлением заняться сложно, но вдвоём всё возможно. Правда, как бы они что-нибудь не сотворили такое, за что не переживут наказаний… Всё остальное, что я придумал для каждого, вам знать пока рано, так как мы не дочитали даже первую книгу. Да… это будет вишенкой на торте… — под конец сбивчиво, не до конца раскрыв, что имеет ввиду, произнес Салазар и мило улыбнулся. — Вишенка на торте… — одновременно повторили за ним Годрик, Хельга, Ровена и побледнели. — Что такое? — спросил любопытный Гарри. — Запомните, пожалуйста, одну очень важную вещь: будьте осторожны с едой Салазара!!! — чуть ли не прокричали трое Основателей. Салазар при этом делал вид, что он тут совсем не при чём. — Если при готовке за ним следить, не спуская глаз и не давая ему экспериментировать, то скорее всего еда получится нормальной. Я бы даже сказала — превосходной, и вкуснее я ничего в жизни не ела. Но если за ним не следить… — начала говорить Ровена. -… в итоге может получится всё что угодно с разными эффектами… — продолжила Хельга. — Однажды он приготовил сине-зелёное, шевелящееся, желеобразное нечто. Я не успел сбежать, и он заставил меня это съесть. Хотя это было и вкусно, но после мои волосы на несколько дней превратились в щупальца сине-зелёного цвета, — вспомнил свой травмирующий опыт Годрик. — Как бы не выглядело то, что готовит Салазар, это будет наверняка вкусно, но эффекты… — перебила Годрика Ровена. — Благо он не делает еду опасной для жизни. Но было дело, как-то раз мы не могли использовать магию и попали в засаду, а в это время Салазар готовил рыбу. Мы отвлеклись от него буквально на тридцать секунд, и после этого он взял и бросил наш ужин в нападающих. Рыбка взорвалась, уничтожив всё в зоне видимости. Кроме нас, — предалась воспоминаниям Хельга. — А ещё, когда нам нужно было получить информацию от одного человека, то мы отдали его на пытки кулинарией Салазара. Салазар приготовил нечто, благодаря чему этот человек рассказал нам всё. И когда я говорю «всё», я имею ввиду действительно всё, — продолжал объяснять Годрик. — Салазар часто берёт идеи для новых зелий из того, что у него получается в кулинарии. И самое ужасное, что он обязательно найдёт кому скормить приготовленное. Мы даже собирались сделать так, что как только Салазар заходит на кухню, из Хогвартса разрешается трансгрессировать, — сказала Ровена. — И ещё, даже если еда выглядит нормально, не факт, что она без эффектов. — Ага, я до сих пор помню, как он приготовил с виду нормальную еду, но после того, как я её съел, ВСЕ волосы на моём теле изменили цвет на радужный и светились в темноте… А мне тогда надо было идти на важную встречу! Правда, была в этом и положительная сторона в виде избавления от бессонницы, — продолжал эмоционально рассказывать Годрик. — До сих пор помню, как я смотрела на чёрное нечто, названное Салазаром супом. И всё было нормально, пока оно не начало смотреть на меня, — вспомнила свой травмирующий опыт Ровена. — У нас есть подозрения, что он может готовить нормальную еду без всяких эффектов, только стимула ему не хватает. — Я не понимаю, о чём вы говорите? — с недоумением спросил Салазар, но слишком невинное выражение его лица никого не обмануло. -Переигрываешь!!! — одновременно воскликнули остальные Основатели. — Но самое ужасное, что он может есть свою еду без проявления каких-либо эффектов, — скорбно вздохнул Годрик. — И если Салазар говорит о тортике, это означает, что нужно готовиться к чему угодно, — подвела итог Хельга. Ровена, после того, как немного отошла от воспоминаний, продолжила чтение. Весь зал был до сих пор в шоке от этих откровений, и все без исключения сделали себе мысленно заметку — не подпускать Салазара Слизерина к кухне, и не есть ничего, приготовленного им. …В небе светила яркая луна, но на нее все время наплывали облака и погружали землю во мрак. Вдруг впереди показались огоньки. Гарри понял, что они приближаются к хижине Хагрида. А потом послышался и голос великана. — Это ты там, что ли, Филч? Давай поживее, пора начинать. У Гарри словно камень с души свалился. Если наказание заключалось в том, чтобы выполнить какую-то работу под руководством Хагрида, это было просто великолепно. Должно быть, испытанное им облегчение нарисовалось на его лице, потому что Филч издевательски произнес:  — Полагаю, ты думаешь, что вы тут развлекаться будете с этим придурком? Нет, ты не угадал, мальчик. Вам предстоит пойти в Запретный лес. И я сильно ошибусь, если скажу, что все вы выйдете оттуда целыми и невредимыми… — Отправлять первокурсников в Запретный лес, с полувеликаном, которому сломали палочку… Кто вообще придумал подобное наказание? — спросил Салазар. — Хагриду нужны были помощники, и директор одобрил, чтобы те, кому назначается отработка, в определённый промежуток времени отправлялись на помощь леснику, — ответила Минерва МакГонагалл. Из темноты к ним вышел Хагрид, у его ног крутился Клык. Хагрид держал в руке огромный лук, на его плече висел колчан со стрелами.  — Наконец-то, — произнес он. — Я уж тут полчаса как жду. Гарри, Гермиона, как дела-то у вас? — Я бы на твоем месте не был с ними так дружелюбен, Хагрид, — холодно сказал Филч. — В конце концов, они здесь для того, чтобы отбыть наказание. —А, так вот чего ты так опоздал-то? — Хагрид смерил Филча суровым взглядом. — Все лекции им читал небось, ага? Не тебе этим заниматься, понял? А теперь иди, нечего тебе здесь делать.  — Я вернусь к рассвету… и заберу то, что от них останется. — Филч неприятно ухмыльнулся и пошел обратно к замку, помахивая лампой. Малфой, проводив его полным испуга взглядом, повернулся к Хагриду. — Я в лес не пойду, — заявил он.  — Пойдешь, если не хочешь, чтобы из школы выгнали, — сурово отрезал Хагрид. — Нашкодил, так теперь плати за это. — Если ученика не устраивает отработка, назначенная профессором или директором, он может её сменить. Это написано в правилах Хогвартса. А тут ещё и отработка, которая может нести опасность для жизни студента, что недопустимо, — отвлеклась от чтения Ровена. — Но так нельзя наказывать… мы ведь не прислуга, мы школьники, — продолжал протестовать Малфой.—Я думал, нас заставят сто раз написать какой-нибудь текст или что-то в этом роде. Если бы мой отец знал, он бы…  — Он бы тебе сказал, что в Хогвартсе делать надо то что велят, — закончил за него Хагрид—Тексты он, понимаешь, писать собрался! А кому от того польза? Ты чего-то полезное теперь сделать должен — или выметайся отсюда. Если думаешь, что отец твой обрадуется, когда тебя завтра увидит, так иди обратно и вещи собирай. Ну давай, чего стоишь? Малфой не двинулся с места. Он бросил на Хагрида яростный взгляд, но тут же отвел глаза. — Значит, с этим закончили, — подытожил Хагрид. — А теперь слушайте, да внимательно, потому как опасная это работа — то, что нам сегодня сделать нужно. А мне не надо, чтоб с кем-то из вас случилось что-нибудь. За мной пошли. — Если это что-то действительно опасное, то надо было попросить профессоров, максимум выпускников, а не первокурсников! — возмутился Годрик. Впрочем, возмущался не только он. Хагрид подвел их почти вплотную к лесу и, высоко подняв над головой лампу, указал на узкую тропинку, терявшуюся среди толстых черных стволов. Гарри почувствовал, как по его коже побежали мурашки, и ему очень хотелось верить, что во всем виноват налетевший ветерок. — Страх в подобной ситуации — нормален, было бы очень плохо, если бы его не было, — нервно заметила Хельга. — Вон смотрите… пятна на земле видите? — обратился к ним Хагрид. — Серебряные такие, светящиеся? Это кровь единорога, так вот. Где-то там единорог бродит, которого кто-то серьезно поранил.  — То есть, вы искали раненого единорога, ночью, в лесу, где бродит кто-то, осмелившийся ранить единорога, — медленно, с ощутимым напряжением в голосе перечислил Салазар. — Это очень и очень опасно. Уже второй раз за неделю такое. Я в среду одного нашел, мертвого уже.  — Кто-то убивал в лесу единорогов… Надеюсь, поиск умирающих животных не единственная предпринятая мера? — спросил закипающий Салазар. Ответом ему послужила тишина…