bad oatmeal

      Двое юнош забегают за угол, противно скрепя берцами, что скользят по кафельному полу. Тот, что выше, немного не рассчитывает и с глухим хлопком врезается в шкафчики, подставляя плечо и недовольно шипя. Впрочем, ни один из них не теряет времени, тут же срываясь и продолжая погоню. Потные накачанные подростки в дурацких белоснежных кепках, следуя их примеру, так же проскальзывают на повороте и мчатся за ними.       Эрик не любил убегать. Он считал это низким, считал, что лучше принять удар, чем смыться, скуля и поджимая хвост. Но это работало, лишь тогда, когда он был один. Как только белые бейсболки начинали маячить на горизонте, он толкал своего долговязого друга в плечо, и намекал ему на мимолетное стратегическое отступление. Ни один синяк, ни один шрам, даже сломанные конечности не могли причинить столько боли Харрису, сколько резало его по сердцу избитое тело Солнечного мальчика. Дилан никогда не давал сдачи. Он всегда закрывался руками и не двигался, до самого последнего момента, потому всегда получал больше, чем юркий и агрессивный Реб.       По этой причине два молодых человека сейчас мчались что есть мочи, надеясь не отхватить больше, чем они уже получили. Яркий свет в конце коридора давал надежду, он шел из-за прикрытой школьной двери, как бы призывая покинуть мрачное ненавистное помещение старшей школы Колумбайн. Ещё рывок и! Юноши оказываются на шумном школьном дворе, уже не таком полном, как сразу после звонка, но всё ещё живом и кишащим подростками, спешащими на автобусную остановку, урок или какой-то бесполезный кружок.       Но это ещё не конец — парням ещё предстоит добежать до парковки. Силы у обоих уже на пределе, дыхание сбито, рот наполняется жидкой слюной, в горле першит, а мышцы сильно напряжены и пульсируют. Они прыгают через ступеньку, врезаясь в кого-то, врываясь в поток школьников; прикладывая все силы, рвутся вперед.       Уже в машине, резко выкручивая руль, Реб тяжело втягивает воздух, широко раздувая ноздри и громко усмехается. Они сделали это. Клиболд же откинул голову на сидение, из-за чего его светлые, сырые от пота пряди, раскинулись во все стороны. Он закрыл глаза, дышал тяжело, через нос и широко улыбался. Ещё одна, их совместная небольшая победа.

***

      Вновь откинув голову на сидение тачки, Клиболд уже не улыбался. Он болезненно жмурился, нижние веки его дергались, уголки губ так же ходили вверх-вниз. Рука его лежала на груди потной растянутой футболки. Из носа юноши стекала тонкая струйка крови, крупной каплей останавливаясь совсем близко к верхней губе. Он истошно пытался вдохнуть и лишь хрипел, не имея возможности. Что-то внутри отвратительно болело, тянуло и резало, словно его легкие схватили большие крепкие руки, скрутили и выжали из них накопившуюся черную, пропитанную никотином, кровь. Виски болезненно пульсировали, а ледяные руки тряслись. Дилан не понимал, не мог представить, что происходит с ним. Он не может дышать, задыхается, тонет, его слепит солнце и оглушает свист в ушах; не слышит и не видит с каким рвением Реб выкручивает руль, скрипит резиной автомобиля, что-то громко выругивается и смотрит в зеркало заднего вида, наблюдая за полицейской машиной, устроившей за ними погоню, как тупые качки в белых кепках, несколько лет назад.

***

— Ловко мы, да? Обдурили этих пустоголовых уебков, выбежали во двор. Тупые придурки могли бежать сколь угодно быстро, Но какой в этом смысл, если им, блять, не хватает извилин чтобы просчитать, куда мы могли смыться! Верно, Ви?       Продолжая широко улыбаться, Дилан выразительно кивнул. Открыв глаза он повернулся в сторону своего напарника, протянув ему кулачок — Будут знать, уебки.

***

      Воспоминания яркими вспышками возникали перед глазами и так же быстро сменялись на попытки больного вернуться в сознание, отвлечься от сжатых в чьих-то жестоких руках легких и понять где они и что происходит вокруг. Полицейская машина уже была далеко позади, Эрик, сильно нахмурив брови, внимательно смотрел на дорогу, освещенную лишь яркими фарами машины: асфальт был сильно разбит, испещрен трещинами и по бокам окружен лишь сухой пыльной землей и изредка пробивающейся желтой сухой травой. — Мы… Мы убежали, да?       Тишина. Реб думает что ответить. — От сраных легавых — да. Не первый и не последний раз, Ви.       Солнечный мальчик вздыхает и отпускает сжатую, пропитанную кровью и потом футболку. Костяшки болят, кровь вновь приливает к массивной ладони, из-за чего ощущается легкое покалывание — затекла. Он понимает, что больше скрывать это от Эрика не может. Тот понял всё очень давно, но сегодняшний день был последней каплей в чаше его терпения. Как только авто съедет на парковку очередного мотеля, и два человека войдут в дешевый, местами потрепанный, номер, остаток ночи уже не будет сопровождаться тишиной.