Чертова Ханна Монтана

      Волнение давно не било по мужчине, он несколько десятков раз бывал на сцене, более-менее это чувство обуздал. В баре «П-КА» он выступал далеко не первый раз, но каждый раз волновался, что отшлифовка материала пройдет не так гладко, что ни одна шутка не зайдет аудитории, тогда новая порция грусти нахлынет, чего, конечно, ему точно бы не хотелось. Первый комик, второй, третий…как же их много, шутки у них хорошие, материал достойный. Даниил налил себе в стакан виски и колу в пропорциях 30/70, вполне нормально для вкуса и одного выступления. Он сел на пуфик, немного расслабиться, не думать о выступлении, он осмотрел закулисье, миленько, все убрано почти, старые сценарии валяются по углам, написанные от руки подсказки монолога и прочее. Он достал телефон, открыл приложение календаря, просмотрел занятые даты, понял, что завтра у 11ых классов контрольный срез, а вопросы где-то на задворках сознания остались, Даниил Алексеевич решил, что проведет в среду срез, а завтра просто отчитает лекцию.       Для него это до сих пор в новинку – жить такой двойной жизнью, никогда б не подумал, что такое может быть вообще. Он долго занимается юмором, но понял, что на юморе далеко финансово не уедешь, взял первое, что было под рукой, тем более, учитель то же самое, что и комик, ты ведешь монолог перед публикой, а кто-то выносит для себя полезное, кто-то - веселое, типа «многочлена» в средних классах. В любом случае платили неплохо, да и благородная эта профессия, после ВУЗа самое то, на первое время. Хотя скорее после его профиля в ВУЗе ему стоило вести ИЗО, но добавив парочку слов в резюме, парочку комплиментов при собеседовании, вот, уже готовый учитель обществознания. Почему именно этот предмет? Сам Данила оправдал себя так: «А что? Обществознание – это учение о жизни, а я этим пиздюкам мудрости-то наговорю». Естественно он не сразу втянулся в работу учителя, потому что столько бумажной работы он и в мире юмора не видел. Он уже работает чуть больше месяца, считает, что у него прилично получается, такого же мнения и его коллеги.       К его счастью, он не был знаменит среди подростков и предпенсионеров, потому его никто не узнал, по крайней мере ему так кажется. Как он получил работу в гимназии, он ни разу не замечал никого из гимназии в зале бара, да и ограничение по возрасту ему на руку играло, хотя не особо за этим следят, но иногда охранники в хорошем настроении и пропускают немного младше дозволенного.       Остался один комик, и выход Данилы наступит. Он слышит сове имя, аплодисменты, берет стакан, выходит из-за кулис, как только он берет микрофон, приветствует зал, ставит на высокий стул свое пойло, обращается к залу с риторическим вопросом. Не прошло и минуты, как он осмотрел зал, оценил контингент, его серо-голубые глаза приметили в толпе два знакомых лица, но софиты не дали в полной мере рассмотреть их. Он отвел свой монолог, при передаче микрофона ведущему еще раз всмотрелся в толпу, он не ошибся, это две ученицы из старших классов. Немного стало боязно за свой статус учителя, но он ни разу не замечал, чтобы они были особо близки с классом или параллелью в целом, факт того, что он вообще это вспомнил, удивил его, не стоит заглядываться на учениц, ничем хорошим не закончится это.       Даниил зашел за кулисы, сел на тот же пуфик, допил коктейль, поставил стакан на пуфик и вышел через черный вход для персонала. Закурил. Он задумался вообще о пролетевшем сентябре, о начавшемся октябре, что-то было не так, он не понимал, что, все вроде бы хорошо, на работах, в хобби, в досуге, но что-то его тяготило. Он так сильно залип в асфальт, что не заметил, как несколько сантиметров пепла упало с сигареты, мужчина постоял еще немного около бара, докурил, потушил сигарету и направился вдоль по улице. Юноша замедлил шаг, как только увидел две знакомые фигуры тех самых девушек. Он смутно помнил их имена, вроде одну он как-то назвал по имени, но уже не вспомнит.       Данила дождался, пока девушки завернут за угол и пошел размеренным шагом по тому же пути, надеясь, что они не решат развернуться.