Потерянный мальчик

В дверной скважине раздался негромкий щелчок, и, открыв дверь, Питер зашел в их с Мэй крохотную квартирку. Она располагалась в многоэтажном доме c тонкими стенками, из-за которых всегда были прекрасно слышны разговоры соседей, шум воды и разборки пьяных подростков поздно ночью. Закрыв входную дверь на ключ, Питер поставил на стол пакет из ближайшего магазина, где были относительно низкие цены, и достал из рюкзака сэндвичи, которые он успел купить у мистера Дельмара. Паркер заглянул в холодильник, отметил, что еды скоро снова начнет не хватать, а значит им с тетей опять придется экономить, чтобы как-то протянуть до следующего месяца, и подавил в себе безудержный голод. Питер прекрасно знал, что они не могут позволить себе столько еды, сколько требует его организм, и поэтому старался не обращать внимание на урчащий живот, стараясь как можно медленнее прожевывать пищу и часто питаться небольшими порциями. Жадно откусив большой кусок сэндвича, подросток быстро закинул остальные продукты в практический пустой холодильник и пошел в свою комнату. Он бросил рюкзак в угол кровати, подхватывая валявшийся на полу учебник по алгебре, доел сэндвич и принялся за выполнение домашнего задания, на которое у него ушло около часа. Быстро доделав испанский, Питер с чувством выполненного долга откинулся на спинку стула, взглядом цепляясь за все еще покрытые белым пухом крылья. Он разочарованно вздохнул, отметив, что на крыльях не появилось ни одного летного пера, и смиренно убрал их за спину. Когда Питер был еще маленьким, то считал, что будет одним из тех немногих, кто сразу после половой зрелости пройдет через линьку, сменив детский пух на взрослое оперение. Но теперь в свои четырнадцать Питер Паркер чувствовал, что навсегда останется школьным посмешищем. Даже у его лучшего друга, Неда Лидса, беты, уже появились летные перья такого же темно-коричневого с более светлыми оттенками на кончиках как у его мамы, хотя у них с Недом была разница в два месяца. И хотя Питер прекрасно понимал, что причина задержки его линьки была чисто биологической, он все еще упрямо отрицал тот факт, что если бы его родители не умерли, у него уже были бы летные перья. Отсутствие запахов родных родителей затормаживал процесс развития, что в древние времена усложняло выживаемость сирот и играло важную роль в естественном отборе. Однако в современном мире были давно изобретены специальные добавки, которые помогали детям, потерявшим родителей, успешно пройти через период полового созревания. И Питер прекрасно понимал, что у них нет денег на дорогостоящие лекарства, когда они и так еле выживали на заработок Мэй и его стажировку. Нет, конечно, ему пару раз покупали эти лекарства, когда Бен еще был жив и у них было намного больше денег, но подростка едва не выворачивало от мерзкого синтетического запаха, который, наоборот, должен был утешить его и создать иллюзию родительского гнезда. Поэтому Питеру просто оставалось терпеливо ждать, когда начнется линька. На самом деле он множество раз фантазировал о том, какого цвета будут его перья. Питер представлял их и белоснежно-белыми, и светло-коричневыми с частыми белыми вкрапления, и ало-красными, и огненно-рыжими, и изумрудно-зелеными, но все эти фантазии разбились вдребезги, когда он украдкой смог посмотреть на совместное фото своих родителей. У его отца-альфы были внушительного размаха песочно-рыжие крылья, которые подчеркивали его естественный цвет волос, а у матери-беты — простые пестро-коричневые короткие крылья. И тогда Питер понял, что надежда на то, что его крылья станут редкого яркого цвета, исчезла полностью. В конце концов, в большинстве случаев крылья птенцов повторяли расцветку крыльев матери, так что Паркер молча принял и эту несправедливость жизни. Также Питер унаследовал от Мэри Паркер каштановый цвет волос и бледность кожи, а от Ричарда Паркера — голубой цвет глаз и яркую улыбку, которая всегда приковывала к себе взгляды. Парень плохо помнил время, когда его родители были еще живы, но в его воспоминаниях были живы еще теплые моменты, где он довольно прижимался к теплым тканями гнезда и телу матери, а вокруг него были плотно сомкнуты крылья, не пропускавшие холод. И сейчас, находясь одному в дешевой квартире многоэтажного дома, Питер отдал бы все что угодно, чтобы его родители были живы. В дверях снова раздался скрежет, и спустя мгновение на пороге появилась уставшая, но все еще улыбающаяся тетя Мэй. — Как школа, Питер? — спросила она. — Повеселился сегодня? — Да, сегодня было весело, — улыбнулся ей в ответ подросток, говоря полуправду. Нет, сегодня действительно было увлекательно, и тренировка по декатлону прошла просто отлично, но быть прилюдно униженным Флэшом Томпсоном, который все еще считал, что его стажировка — ложь, было не самым лучшим завершением дня. По крайней мере, он ничего не сказал по поводу его крыльев и не обозвал его «Пенисом» Паркером. — Как работа? Мистер Уолли опять что-то забыл? — Если бы мне платили каждый раз по десять долларов, когда мистер Уолли что-то забывал, то я была бы самым богатым человеком в штате, — добродушно проворчала Мэй, закатив глаза. Она сняла с себя осеннее пальто, повесив его на вешалку, и прошла на кухню, случайно смахнув своими темно-рыжими крыльями пару журналов и стопку книг. — Тут слишком мало места, — удрученно прошептала она, но Питер все равно смог ее услышать. Конечно, сейчас не возникало так много проблем, но это было из-за того, что Питер еще не представился и не начал линять. И самый большой страх как Мэй, так и Питера заключался в том, что Питер с большой вероятностью мог представится омегой. Нет, Питер не имел ничего против того, чтобы быть омегой, но осознание того, что подавители течек, закупка тканей для создания гнезда и опасность проживания в неблагоприятном районе Квинса создали бы огромное количество проблем, заставляло Паркера молиться, чтобы он в конечном итоге оказался бетой. Вероятность того, что он мог стать альфой, была просто ничтожна, так что они с Мэй отмели ее почти мгновенно. Конечно Питер мог пойти в больницу, где у бы него взяли анализы и определили вторичный пол, но это стоило дорого. Они не могли себе этого позволить, поэтому оставалось просто ждать. — Все нормально, тетя Мэй, — быстро подняв упавшие книги и журналы, весело отозвался подросток. — Мы можем сегодня приготовить макароны с сыром. Я как раз сходил в магазин. — Опять тратишь попусту деньги со стажировки, — с сожалением констатировала факт женщина, прекрасно понимавшая, что с этой стажировкой их с Питером финансовое состояние немного улучшилось. — Ты должен тратить их на лего или прогулки с друзьями, а не на еду для ужина. — Я особо не гуляю, а лего смогу купить и позже, — пожал плечами Питер, проходя на кухню. — Конечно, — просто улыбнулась Мэй, наблюдая за тем, как Питер ставит кастрюлю с водой на старую плиту. Конечно, в их жизни было множество трудностей: вечная нехватка денег, невозможность позволить себе лучшее жилье и нескончаемый ворох проблем, но Питер был рад, что с ним все еще оставалась тетя Мэй. Потому что у него больше никого не было.

~~***~~

Питеру нравится Брюс Беннер не только своим поразительным умом, но и мягким характером и безграничным пониманием. Он никогда не задает ему неудобных вопросов и почти всегда ходит вместе с ним за кофе или едой, иногда даже угощая подростка за свой счет, несмотря на то, что остальных стажеров частенько использовали в качестве посыльных за разными бумагами и напитками. И это заставляет Питера невольно уважать мистера Беннера еще больше. — Я принес наш обед, — раздался веселый голос беты в тишине лаборатории. За этим последовало громкое урчание, которое раздалось из голодного живота Питера, заставляя подростка покраснеть всем лицом и даже шеей. — Вижу, что я не зря прихватил с собой пиццу с дополнительным сыром, — мистер Беннер с доброй улыбкой поставил перед голодным Паркером его любимую пиццу с ананасами, но Питер огромным усилием воли заставил себя отвести взгляд и вернуться к работе. Он и так должен своему наставнику около пятидесяти долларов, и подросток не хотел продолжать пользоваться помощью и добротой доктора Беннера. Бета окинул грустным взглядом до ужаса худую и щуплую фигуру своего стажера, который старался игнорировать предложенную ему еду, сжимая в руке рукав рубашки, которая была больше ему на пару размеров. Питер Паркер был поразительно честен, всегда был готов помочь и обладал острым и смекалистым умом, а также яркой улыбкой, которая в сочетании с огромными светло-голубыми глазами с еле заметными янтарными вкраплениями придавала подростку самый доверчивый и невинный вид. Но, внимательно наблюдая за ним, Брюс заметил, что он до ужаса стесняется своих крыльев. Ради проверки своего предположения Беннер один раз обмолвился о том, что для стажеров есть бесплатные обучающие полету курсы, и заметил, как Питер стеснительно прижал свои крылья к спине, словно желая, чтобы они исчезли. Паркер всегда носил потрепанную и большую одежду, отчего он казался еще худее, но никогда не обращал на это особого внимания, стараясь выглядеть максимально незаметно и непримечательно. Питер старался быть опрятным, что было весьма странно для четырнадцатилетнего подростка, не пачкать одежду и себя, и Брюс быстро понял, что Питер большую часть своего времени был предоставлен сам себе, и решился прочитать полностью его личное дело. Питер Паркер стал сиротой в возрасте четырех лет, а год назад его дядя умер от огнестрельного ранения на автозаправке на глазах у своего племянника, пытаясь остановить грабителя. — Доктор Беннер, вы не должны кормить меня, — напомнил подросток, который не мог перестать смотреть на еду. Боже, он ел в последний раз прошлым вечером и теперь еле сдерживал себя, чтобы просто не проглотить лежащую на рабочем столе пиццу. — Мне не нужна благотворительность, — уже тверже сказал Питер, и Брюс с любопытством наклонил голову. Ему нужно будет позже просмотреть свои записи. — Это не благотворительность, Питер, — мягко произнес Беннер, внимательно следя за подростком. Питер все еще пах теплым детским запахом, на его крыльях еще оставался белый пух, но уже можно было ясно видеть, что его стажер совсем скоро пройдет через половое созревание. И самое трудное заключалось в том, что Брюс не мог понять, кем представится Питер. Все физические признаки указывали на то, что Питер будет омегой, но Беннер не мог перестать думать о том, что в этот раз исход может быть совершенно другим. И единственное, что он сейчас мог сделать, чтобы помочь Питеру, это внимательно наблюдать за ним. — Но… — Ешь, — подталкивая еду к подростку, убеждает его бета, и сила воли Паркера ломается. Питер жадно начинает есть, не в силах остановиться, и в конечном итоге съедает почти всю пиццу, оставляя только три куска. Он разочарованно опускает глаза, ощущая глубокий стыд, но через пару мгновений чувствует на своем плече твердую руку своего наставника. Доктор Беннер смотрит на него своими теплыми карими глазами, начиная говорить:  — Питер, я знаю, в твоей жизни сейчас сложное время, и ты не хочешь быть должен, но я забочусь о тебе. Ты еще ребенок, тебе не стоит заботиться о такой мелочи. — Иногда я оплачиваю счета, доктор Беннер, — продолжал упрямиться Питер. — Я верну вам… — Не нужно мне ничего возвращать, — покачал головой Беннер. — Лучше отнеси эти бумаги к Пеппер, — он кивает головой на небольшую стопку документов, которую Питер берет в руки. Паркер выходит из лаборатории и идет к лифту, чтобы подняться на верхние этажи, и Брюс с небольшим облегчение выдыхает, мысленно надеясь, что ему удалось хотя бы на пару минут прервать их с Питером спор. Он бы обязательно закончился тем, что подросток отдал бы ему деньги за пиццу, которую он съел. Питер обладал — на собственное удивление — поразительным упрямством и упорством, отчего порой бета хотел выругаться. И Брюс не мог перестать думать о том, что это было ему смутно знакомо. Питер останавливается на сороковом этаже башни, выходя из лифта в комфортную комнату ожидания с мягкими бежевыми креслами и диванами, дорогой кофемашинкой, благодаря которой любой желающий может сделать себе кофе, и книжным шкафом с множество интересных украшений. Питер проходит мимо, поднимая руку, чтобы постучать в дверь кабинета, когда он резко распахивается. Оттуда стремглав вылетел раздраженный парень, и его поразительного цвета крылья, которые из угольно-черного плавно переходили в белый, заставили Питера упасть на пол. — С дороги, — огрызнулся он, беглым взглядом глянув на Питера, и Паркер невольно вжал голову в плечи от того, как выражение незнакомца перешло с раздраженного на снисходительное. — Не рановато ли попал сюда, парень? Смотри не растеряй пух на своих крыльях, — альфа шагнул в подъехавший лифт, начиная спускаться вниз, когда Питер смог подняться на ноги. Паркер с разочарованием посмотрел на свою одежду, которой он протер пол, и попытался максимально прижать крылья к своей спине, желая сделать их как можно менее заметными. Это было обидно. Слишком обидно, потому что на нем в очередной раз оторвался незнакомый человек, попутно высмеяв его крылья и в очередной взгляд окинув его взглядом, полным снисхождения. И именно поэтому Питер после стажировки не сдержался и все-таки вырвал пару мягких перьев за закрытыми дверьми ванной, стараясь не смотреть на себя в зеркало.

~~***~~

— Я не хочу говорить об этом, — Тони отвернулся от экрана, из которого, нахмурив свои светлые брови и недовольно поджав губы, на него смотрел его альфа. Его коротко подстриженные русые волосы выгорели под палящим арабским солнцем, кожа приобрела приятный глазу золотистый тон, хотя Тони и больше нравилась природная бледность своего мужа, а простая белая футболка и незаправленная кровать на заднем плане создавали иллюзию того, что его альфа находилась в полной безопасности, но Старк знал лучше, чем верить картинке перед своими глазами. — Тони, — позвал его по имени муж, и омега оторвал взгляд от пола мастерской, снова поднимая их на экран, — я знаю, что что-то произошло, раз ты так отреагировал. — Такой привычный взгляд знакомых голубых глаз, в которых отражалась мягкая поддержка, заставил Тони немного приподнять уголки губ и расслабиться. Они были вместе даже после стольких лет, стольких радостей и трудностей, стольких потерь, хотя все началось с самой ужасной посмертной воли Говарда Старка, и теперь Тони был рад, что рядом с ним всегда был и будет его альфа. — Ты никогда не огрызался на Пеппер, когда она приходила к тебе по работе, хотя мы все прекрасно знаем, что ты ненавидишь документы и все с ними связанное. — Тебя это расстроит, — осторожно прошептал Старк, зная, что для его партнера это такая же чувствительная тема, как и для него. — Я уверен, что все будет в порядке, — улыбнулся ему в ответ альфа, и Тони искренне желал, чтобы он был сейчас с ним, потому что боялся, что его ноги снова бы подкосились, а его мужа не было бы рядом, чтобы помочь ему. — На Пеппер был запах, — дрожа, одними губами произнес Тони, чувствуя, как увлажняются его глаза. — На ней был его запах, Стив. — Она заходила в детскую, — зло прорычал альфа, и его глаза на мгновение покраснели. Огромные холодного оттенка коричневые крылья с пересекающий их в середине белой полосой, после которой шли синие перья, распушились и угрожающе поднялись вверх, отчего из горла Тони вырвалось тихий скулеж. Он расстроил свою альфу, он плохой омега. — О Боже, Тони, — видя состояние своего омеги, Стив за долю секунды пришел в себя и издал тихое горловое грохотание, на которое Тони инстинктивно ответил мягким урчанием. Сейчас альфа отдал бы все, чтобы быть в их доме, рядом со своим омегой, и утешить его. Крепко прижать его к себе, увести в гнездо, где Тони бы смог успокоиться, пока Стив чистил его и без того ухоженные крылья, заботливо поправляя каждое ярко-красное перо, что так красиво переливались на свету. — Мы справимся с этим, — словно убеждая сам себя, неубедительно отозвался мужчина. — Прошло десять лет, Роджерс, — озлобленно напомнил ему Тони. — Посмотри на нас — безутешная омега, которая сходит с ума при виде детей, и бродячая альфа, которую таскает по заданиям Фьюри. — Он устало опустился в кресло, чувствуя, как вместе со злостью его покидают и силы. — Посмотри кем мы стали, Стив, — омега разочарованно закрыл лицо ладонью, опираясь локтем на стол. — Когда-то мы были семьей, родителями, а теперь прячемся друг от друга в разных углах. — Я хотел приехать в эти выходные, — сказал альфа, и Тони убрал с лица руку, смотря на лицо мужа. — Сюрприз! — с неожиданно яркой улыбкой отозвался он. Старк усмехнулся, но все-таки ответил ему: — Буду с нетерпением ждать твоего приезда. — Рад это слышать, — с искренней радостью отозвался Стив, но через секунду его лицо потемнело. — Я поговорю с Пеппер. — Стив… — Она может и наш давний друг, но это дела нашей семьи, и она не имеет право в них лезть, — отрезал Роджерс. — Делай, как знаешь, — вздохнул Тони, прекрасно зная упрямый и упертый характер своего альфы. — И береги себя, — уже с легкой улыбкой произнес он. — Я знаю, что Фьюри кидает тебя из одной горячей точки в другую, но ты мне нужен целым и без «легких» ранений в виде сломанных ребер. — Обещаю, — кивнул Стив. — Я люблю тебя. — Я знаю, — в последний раз посмотрев на мужа, сказал он, завершая видеозвонок.