Дневник убийцы

- Люблю свободу. Для меня это независимость, способность выбирать из всех существующих вариантов, которых должно быть бесконечное множество, идти, куда мне заблагорассудится, и быть самим собой. Пусть заключённым в едкие ухмылки и ведущим беседы с ножами. С ними проще, они мочат. Поэтому же проще с трупом. Вы никогда не задумывались об этом? Труп никогда не скажет то, что будет вам неприятно, он не покинет вас по собственной воле, напротив, позволит сделать всё, что вы захотите. Не высший ли это критерий для доверия? А так же, не высочайшая ли степень любви? - Целоваться с трупом я не буду. Девушка брезгливо морщится, а Рене смеётся безудержным смехом. И, конечно же, он не удерживается от демонстрации, целуя холодный труп, а потом прикасаясь к губам Виолетты. Вольный жест, потому что она жива. Простительный, ведь его привлекают только представители своего пола. - Фу, - ещё больше поморщилась она. Я привлёк к себе Рене, целуя его. Он только мой. Но маленькое представление устроить можно. Тем более, всё для нашей очаровательной мисс. Рене понимает меня с полуслова тогда, когда это нужно. Бесценное качество. Он разложил тело на полу, разрезая одежду ножом, не заботясь о сохранности кожи трупа. Кровь даже облагородит нашего покойника, делая его более желанным. И окончательно поставит черту между нами, давая право пользоваться его телом без чувства вины к друг другу. Тут мы на одной стороне, и нам хорошо. Поцелуи и прикосновения Рене возбуждают меня даже больше, чем вид крови. И я вхожу в мёртвое тело, не прекращая целовать желанные губы. Контраст живого и мёртвого. Это и есть сущность того, что нас окружает. Люди, которые нас окружают, в большинстве своём уже ходячие мертвецы. Не потому, что они скоро окажутся в гробах, а потому, что в них нет ничего. Бренные тела, засоряющие атмосферу. Слишком мало живого вокруг, как не полюбить мёртвое? Но лишь живое можно любить долго. Так, как я люблю Рене. Когда бы нас ни встретила любовь, Я буду знать, на что она похожа, Она во всем похожа на тебя, Она уже с рождения моя. Виолетта оказалась впечатлена нашим спектаклем. Закрывшись в комнате, она игнорировала нас в течение дня, но после сказала, что ей понравилось. Не столько то, что мы сделали, сколько то, как. А после девушка решила, что это весело – заманивать нам жертв. Я посмеивался с того, как быстро она освоилась. В наших забавах Виолетта наотрез отказалась участвовать, сказав, чтобы мы не демонстрировали ей свои пагубные наклонности. Она просто приводила жертву и уходила в выделенную ей комнату, игнорируя то, что делали мы. И это всех устраивало. Теорию мы ей преподали сполна, и лично меня не волновало, что будет с Виолеттой дальше. Срок её пребывания у нас истекал. Рене радовался, ему не нравилось, что в нашу жизнь влился посторонний человек. Ревность, ревность. Я так и не понял до конца, что же мы ревновали. Быть может, время, которое мы упускали? Или упоение друг другом? Что это было? И почему это терзало меня всё больше и больше? Кто мы? Мы – красители Луны, Бунтари и болтуны, Хулиганы и ворьё, Мы воруем вашу жизнь, Мы всегда вооружены. Я устал. Я согласен пустить только одного человека в свою обитель, и он поймёт меня. Мы сотрём наши жизни, рисуя широкими мазками новую реальность. Лезвие хорошо рассекает её плоть. В глазах – привычное недоумение. Неужели смерть – настолько нежданная гостья? Забавно. Прощайте, маленькая мисс, благодарим за то, что были нашей гостьей. Я убивал её в одиночестве, но не смог удивиться, когда моё тело обвили руки Рене, а голова привычно устроилась на моём плече. - Так и знал, что это случится, - констатирует факт он, зевая. – Я так и не успел выспаться. Нам уже пора уходить? - Умный мальчишка, - кивнул я, совершая привычный ритуал. – Время у нас ещё есть. Думаю, ты знаешь, что нам следует взять с собой. - Значит, высплюсь в дороге. На губах Рене солнечная улыбка. Его только веселят такие перемены. Оно и к лучшему. Мы начинаем нашу новую старую жизнь. *В тексте использованы песни группы Агата Кристи.