occupational hazards

Следующие несколько дней Стайлз, как самый настоящий лузер, проводит дома. Он понятия не имеет, какой этикет нужно соблюдать, когда ты почти трахаешься с кем-то в офисе, а потом в самый последний момент пугаешься и сбегаешь. Стайлз просто надеется, что спустя три дня его «вынужденного» отсутствия — он скажет, что поймал кишечную инфекцию, которая гуляет по офису уже вторую неделю — Питер магическим образом исчезнет с лица планеты. Или по крайней мере найдет себе новую компанию, которой срочно требуется финансовая помощь. Стайлз говорит Финстоку, что болен, но несмотря на всю легитимность этого оправдания босс явно не очень убежден. Из-за этого Стайлз нервничает весь оставшийся день. Неужели теперь весь этаж обсуждает, что Стайлз просто прогуливает работу? Неужели все з-н-а-ю-т? Неужели Питер уже всем рассказал, и теперь они дружно посмеиваются над произошедшим? Нет. Нет, Питер бы так не поступил. Хотя Стайлз думал, что Питер не предложил бы уволить Скотта, так что хрен этого Питера знает… Он настоящий кот в мешке. Стайлз должен держаться от него подальше. Их совместное времяпрепровождение ничем хорошим не заканчивается. Первый день Стайлз проводит в попытках забыть, как охуенно было лежать у Питера на столе, обвивая ногами его талию, и постоянно напоминает себе не думать о работе вообще и о Питере в частности, чтобы отдохнуть. Он не вылезает из пижамы, смотрит ютуб-видео о приносящих хозяевам пульт от телевизора собаках и игнорирует окружающий мир. На второй день Стайлз начинает переживать, какое впечатление он произвёл на Питера. Интересно, Хейл поверил, что Стайлз заболел, учитывая, что он сбежал из его офиса, как самый последний девственник? Стайлз проводит почти весь день онлайн, раз в двадцать минут набирая номер Питера, но так и не нажимая кнопку вызова. Это плохая идея. Надо просто продолжить смотреть сериалы. К третьему дню Стайлз окончательно сводит себя с ума, а еще начинает чувствовать себя глупо из-за того, что прячется дома не из-за того, что не может нормально ходить после прекрасной жаркой ночи, а из-за того, что никакой жаркой ночи и не состоялось. Сексуальное напряжение наконец перехлестнуло через край, и они поцеловались. И что? И что?! Они взрослые люди. Они могут держать себя в руках. Лучше, чем до этого. Наверное. Нужно просто разобраться с этой ситуацией. Желательно не в офисе, чтобы не выяснять отношения с Питером на глазах у любопытных коллег… Ох, это точно будет самый неловкий разговор в жизни Стайлза. Поэтому Стайлз берет себя в руки и просит Скотта выкрасть адрес Питера из его личного дела. Господи, как легко было быть ребёнком. Даже подростком. Да и вообще… Как легко было просто быть, когда Питера не было рядом и когда он ничего не усложнял. Но и детство, и безпитерье уже не вернуть. Когда час-пик заканчивается, Стайлз едет к Питеру по пустым городским дорогам и убеждает себя, что эта поездка — хорошая идея. Взрослые поступают именно так. Сдаться сейчас было бы глупо и по-детски. Каким-то магическим образом эти слова работают, и Стайлз оказывается у двери Питера — пятый этаж, квартира в конце коридора. И вот тут Стайлза накрывает паника. Что он вообще скажет? Почему он хотя бы по дороге не подготовил речь? Что, если он сейчас зайдет, а Питер там отжимается без рубашки, и Стайлз не сможет сконцентрироваться ни на чем другом, кроме его тела? Прежде, чем впасть в совсем уж неадекватное состояние, Стайлз стучится, и через десять секунд дверь открывается. Питер, к счастью, полностью одет, но не в костюм, а в узкие джинсы и темную футболку с низким вырезом. Волосы растрепаны, как той ночью в баре, когда Стайлз с трудом удержал свой член в штанах. Питер смотрит на Стайлза и хмурится: — Хм-м, вот это сюрприз. — Можно войти? — спрашивает Стайлз, чувствуя, как у него сердце начинает биться всё быстрее, — Просто… На пару минут. — Было бы глупо, — говорит Питер, смерив его взглядом, — Пускать кого-то так тяжело болеющего в квартиру. — Э-э-э… Ну… — Как я понимаю, ты не заразен, — сухо говорит Питер и пропускает Стайлза внутрь. — Ладно, я не болею, — признаёт Стайлз и запускает пальцы в волосы, просто чтобы за что-то держаться, — Я тебя избегал. — Никогда бы не подумал. Стайлз делает шаг навстречу Питеру, почему-то уверенный, что Питер тоже об этом думал, что он тоже сходил с ума. Это глупо, но Питер — как магнит. Стайлза к нему притягивает, не оставляя выбора. Он приехал, чтобы сказать «нет», чтобы объяснить, почему это не может продолжаться, но сейчас отказ кажется таким… Таким нелепым! — После всего, что случилось, я просто… Я не знал, что сказать, — говорит Стайлз. Питер молча смотрит на него. Что же, диалог получается просто отличным, надо было сразу умерить свои ожидания и понять, что говорить придётся одному. — Ты мне очень нравишься, — признаётся Стайлз, кусая губы, — После того, что случилось в офисе, я разнервничался, а потом запаниковал, когда подумал о последствиях. Было чертовски горячо, просто вау, но… Я не могу потерять работу. — Ты мне тоже нравишься, — Питер цепляется именно за ту деталь, которую, как надеялся Стайлз, он должен был проигнорировать. — И ты пытаешься уволить моего лучшего друга. Вообще не круто. — Это было одно из возможных предложений, — говорит Питер, — И если тебе станет легче, я решил не рекомендовать его к увольнению. — Да, это многое для меня значит, — говорит Стайлз, — Но это не… Это не меняет ничего с… Ну, с нами… То есть… Я… Он ждет, что Питер поймет, о чем идет речь, и сложит детали паззла, так что Стайлзу не придётся больше неуклюже подбирать слова… Но Питер молчит. Естественно. — Короче, я думаю, что это плохая идея, — наконец выдавливает Стайлз, пытаясь не смотреть на Питера и изучая фотографии, стоящие на тумбочке у дивана… Особенно фотографию, на которой Питер сидит у коттеджа на фоне заснеженных гор в вязаном свитере и очках в толстой роговой оправе. Она напоминает Стайлзу о Сан-Франциско и о том, как Питер читал «Грозовой перевал» в поезде. В груди что-то сжимается, — Обычно я не имею ничего против нарушения правил, но… Будет очень дерьмово, если кого-то из нас из-за этого уволят, и… Питер, кажется, вообще не удивлен. Отказ Стайлза, судя по всему, его тоже вообще не задевает. Что мёртвому припарка, блин. Питер делает шаг ближе: — Ладно, — говорит он, — Хорошо. — Я просто думаю, что это очень плохо закончится, — говорит Стайлз, чувствуя нелепое, но непреодолимое желание продолжать заполнять пустоту словами, — Это нарушает устав компании… Ну… Это. Ты понял. — Конечно, — говорит Питер. — Обычно я очень даже за нарушение правил, но просто сейчас… Что-то в этом просто кричит… Кричит, что это ошибка, да? — Однозначно. — Не то чтобы мне не понравилось то, что было в офисе, но, ну… — черт, возможно, надо было поговорить по телефону, — Сейчас я пытаюсь думать не нижним, а верхним мозгом, так что… Стайлз сглатывает, осознавая, что Питер подходит всё ближе. Так, он говорит то, что надо? Звуки правильно складываются в слова? Потому что Питер, кажется, то ли не слышит, то ли не понимает… — Просто… — говорит Стайлз, когда Питер подходит достаточно близко, чтобы положить ладонь парню на шею, — Просто это будет не очень умно с нашей стороны. Питер мягко массирует шею Стайлза, постепенно двигая ладонь выше, к затылку: — Конечно. У Стайлза во рту всё суше и суше: — То есть ты согласен? — Ага, — соглашается Питер, а потом наклоняется и целует Стайлза. И вот после этого план Стайлза идёт ко дну, и начинается какое-то безумие. Почему-то Стайлз отвечает на поцелуй, и они сплетаются языками, и с губ Стайлза начинают срываться очень порнушные звуки, и вежливое расставание превращается в безумные повторение того, что случилось в офисе, за исключением возможности нарваться на Гринберга, что делает происходящее еще более сексуальным. — М-м-м… — стонет Стайлз, прижимаясь к Питеру и одновременно пытаясь вдохнуть, — О… Господи… Ты хоть слово понял из того, что я сказал? — Конечно, — говорит Питер, — Я внимательно слушал. Ты прав. — То есть, — выдыхает Стайлз, когда Питер проводит языком по его челюсти и спускается к жилке на шее, где бьется пульс, — Ты согласен, что это… Что мы… Что это плохая идея. — Плохая, — снова соглашается Питер, — И мы всё равно должны это сделать. Стайлз должен признать, что если учитывать, как Питер кусает его в шею, не такая уж это и плохая идея… Сомнений не остаётся, когда Питер ведет ладонью вниз и сжимает задницу Стайлза, рыча. Рыча. По-настоящему рыча. Стайлз вообще ни о чем не думает и жмётся ближе. Наверное, думать всё же стоит — о последствиях, о продолжении, о будущем — но логика вообще отключается, когда тебя целуют, кусают, гладят и царапают. Потом. Логика, мозг, мысли — потом. — Потом, — говорит Стайлз, прикрывая глаза, когда Питер снова его целует и проводит языком по его нижней губе. Вся квартира пахнет Питером, и это сводит с ума еще сильнее, — Нам придётся поговорить. — Стайлз, — говорит Питер и гладит его по щеке. — А-а? — Сейчас я тебе отсосу. Стайлз стонет от одного обещания, чувствуя, как голова тяжелеет. Питер опускается на колени, расстегивает штаны Стайлза, спускает их вниз вместе с бельём и, не теряя времени, обхватывает его член губами, сразу насаживаясь глубже, глубже, еще глубже, настолько глубоко, что у Стайлза перед глазами звезды взрываются. — О бо… Господи, блять, боже, — говорит Стайлз, чувствуя, что его ноги превратились в желе, и пытаясь не упасть. Питер явно чувствует, что это похвала, и продолжает работать ртом так, словно бы проник в самые сокровенные мечты Стайлза и выяснил, какие именно техники минета ему нравятся. Ногтями Питер впивается ему в бедра, со стабильным идеальным ритмом двигая головой, словно бы у него были годы практики. Господи, у них и правда должны были быть годы практики. Или хотя бы недели. Приходить на работу было бы куда приятнее — черт, Питер был бы куда приятнее. Даже после ссоры из-за туалетной бумаги Стайлз бы просто снял штаны, а Питер бы ему отсосал, и конфликт был бы исчерпан. Стайлз запускает пальцы Питеру в волосы, пока тот сжимает его задницу, гладит мошонку и вообще делает всё, чтобы парень кончил несколько раз подряд. — Про… Продолжай, — требует Стайлз, — Господи ты боже, никогда не прекращай… Обычно он такого не говорит, но просто ради интереса вдруг остановиться прямо посреди процесса было бы вполне в духе Питера, и это было бы куда хуже, чем исчезновение орехового сиропа, туалетной бумаги и нормального отопления в офисе. К удивлению Стайлза, этот минет настолько хорош, что кажется не просто идеальной, а даже избыточной компенсацией за всю хрень, которую творил Питер. Питер очень хорош. Каждый раз, когда Стайлз думает, что привык, Питер языком и губами вытворяет что-то невероятное: кончик языка давит на чувствительную точку, губы сжимаются еще сильнее или наоборот расслабляются, и Стайлз чувствует себя в раю. Будет очень стыдно кончить настолько быстро. Сколько Стайлз обычно держится? Девять-десять минут? А сейчас сколько прошло? Секунд тридцать. В лучшем случае. Кажется, что Питер отсасывает ему одновременно и всего одну сотую секунду, и лет десять, и этого и недостаточно, и слишком много, и как раз столько, сколько нужно, и господи, неужели Питер продал душу за способность настолько потрясающе насаживаться на чужой член ртом? Стайлз окончательно теряет контроль, когда Питер впивается ему в ягодицы ногтями с такой силой, что парень балансирует на грани боли и удовольствия, и что-то тихо мычит, продолжая двигать головой. Стайлз кончает так сильно, что перед глазами летают цветные вспышки, а бедра и руки дрожат. Питер проглатывает всё до последней капли и даже не морщится. Стайлз практически сознание теряет от одного этого вида — легкие отказываются работать и поставлять в мозг кислород. — Было… очень хорошо, — шумно дышит Стайлз, закрывая лицо ладонями и пытаясь прийти в себя, — Было… Блять. Очень хорошо. Питер поднимается и снова гладит его по затылку: — В следующий раз вернешь услугу. — В следующий раз, — повторяет Стайлз и убирает ладони от лица, — В следующий раз? Стайлз не может поверить, что сейчас это скажет, потому что в голове только милая теплая улыбка Питера, лежащая на столе отпаренная после химчистки рубашка и попытки не изнасиловать Питера (изнасиловать себя членом Питера?) в Сан-Франциско: — Не думаю, что это хорошая идея. Мы не можем… Мы не должны… Отношения с тобой — это ошибка. Для нас обоих. — Ты слышал о сексе без обязательств, правда, Стайлз? — Я… Секс без обязательств. Ага. Слышал. Питер надевает на Стайлза штаны и застегивает их, попутно гладя парня по бёдрам: — Никто не узнает. Чужая тайна никому в офисе не навредит. Стайлз не знает, как вообще начать объяснять, что проблема не в других, а в том, что у него самого появятся какие-нибудь тупые романтические чувства. У него еще никогда не было секса без обязательств. Либо секс на одну ночь, либо полноценные отношения — никаких компромиссов. Стайлз даже не знает, будет ли хорош в сексе без обязательств. Сможет ли он спокойно спать с человеком и продолжать с ним дружить? Секс без обязательств отнюдь не так прост, как может показаться. Наверное, надо подготовиться. Попрактиковаться. — Ну так что? — спрашивает Питер. Это точно плохая идея… И это почему-то только подталкивает Стайлза попробовать: — Давай.