occupational hazards

— Что я могу сделать, чтобы поднять свой средний балл? — Стайлз вспоминает все штучки, которым научился в университете, и проводит языком по скуле Питера, одновременно потираясь бёдрами о его пах, — Профессор, ко мне еще никто так не прикасался… — Нелепость какая-то, — говорит Питер. Повисает пауза, — Продолжай. — Я быстро учусь и готов на всё ради пятерки, — шепчет Стайлз. Это становится для Питера последней каплей — он подхватывает парня и кладёт его на диван, нависая сверху и целуя. Это куда лучше, чем в офисе, потому что Стайлзу не нужно волноваться, что Финсток вломится в кабинет Питера или что кто-то заметит, что Стайлз как-то слишком долго обедает, особенно если учитывать, что в столовой он не появлялся. Здесь можно быть настолько громким и грубым, насколько хочется, и Стайлз прикусывает нижнюю губу Питера, царапая его спину сквозь ткань футболки. — Первый поцелуй? — спрашивает Питер, чуть отодвигаясь. Его губы словно умоляют, чтобы их целовали снова и снова. — Чего? Нет. Нет, — Стайлз получает легкий тычок коленом и вспоминает, что у них тут вообще-то ролевые игры, — А, да… Никто меня не целовал до вас, учитель. Может, вы… Ох, блять-блять… Питер намеренно сбивает Стайлза с мысли, прикусывая особенно чувствительный участок кожи на шее, но не выходит из роли и немедленно шлепает парня по бедру, раз уж задница вне доступа. — Следи за языком, — поясняет он, растирая место, куда пришелся шлепок, — Пусть твой ротик будет невинно чистым. — О, он далеко не невинный, — ухмыляется Стайлз, — Может, я вам покажу? Питер вздрагивает всем телом, а значит, Стайлз всё делает правильно. Парень трётся бёдрами о Питера и пытается сфокусироваться на том, чтобы как можно быстрее раздеть мужчину, но тот невероятно успешно отвлекает Стайлза — проводит языком по его шее, сжимает лежащие на чужих ягодицах пальцы и прижимается настолько близко, что парень едва может дышать от возбуждения. — Что именно, — говорит Питер, внезапно прикусывая чувствительную кожу у ключицы, — ты собираешься мне показать? — Эм-м, — Стайлз моментально забывает все слова, как только Питер наконец снимает рубашку, — Я, ну… Я мог бы показать, как хорошо я умею сосать члены. Питер прикусывает губу, явно вспоминая тот офисный минет. Ну да, Стайлз любит отсасывать. Он любит минеты вообще и минеты Питеру в частности. Ну и что. Это не преступление. — Соблазнительное предложение, — признаёт Питер и тянет Стайлза за край футболки, вынуждая парня откинуться назад и раздеться, — Но у меня есть другие планы на такого… милого мальчика. — Ох, профессор, — Стайлз имитирует стон, а потом громко стонет по-настоящему, когда Питер царапает зубами его сосок, — О-о-о, блять. — Следи за языком, — урчит Питер, обводя сосок парня языком, а потом переключаясь на второй сосок и точно так же играя с ним, — Никаких ругательств… Разве что только в тот момент, когда я буду так хорошо тебя трахать, что у тебя перед глазами звёзды будут взрываться. — То есть… То есть вот такой у нас план на этот вечер, да? — Да, — Питер царапает внутреннюю сторону бедра Стайлза, — А теперь сними для меня эти джинсы. — Уже лечу, — Стайлз судорожно расстегивает штаны и раздевается, пытаясь совладать с непослушными пальцами, которые как назло отказываются слушаться. Он успевает спустить джинсы до колена, когда Питер окончательно теряет терпение, рычит и буквально срывает их. Господи, Питер ведёт себя словно дикий зверь… И Стайлз чертовски это обожает. — Ты тоже, — говорит Стайлз, когда его тянут обратно на диван, и пытается нащупать пряжку чужого ремня, — Сними. Разденься. Питер встаёт и раздевается. Стайлз уже пару раз видел его член, но никогда вот так вот, во всей красе, прижимающийся к животу и истекающий естественной смазкой, а еще эти бёдра, которые Стайлз видел во влажных мечтах, и вообще обнаженный Питер… Только для Стайлза, только для него… Так, медленный вдох и выдох. Питера как будто высекли из мрамора. Может, он в прошлой жизни позировал древнегреческим скульпторам? Как хорошо, что стоящую перед ним статую можно потрогать, и никто за это не вышвырнет Стайлза из музея… — О господи, — пораженно выдыхает Стайлз, пока Питер складывает одежду и возвращается на диван, — Дай… Я хочу… Иди сюда. Стайлз хочет слишком многого. Всего. Прикоснуться к Питеру, поцеловать его, оставить отметины по всему телу… Как же чертовски нечестно, что нельзя сделать всё сразу! Приходится выбирать, и Стайлз утягивает Питера в поцелуй. Тот жмется ближе, и господи, Стайлз чувствует его член своим, громко стонет в поцелуй и обнимает мужчину за шею. — Такой хороший мальчик, — урчит Питер, прикусывая нижнюю губу Стайлза, — Позволишь мне делать с тобой всё, что я захочу? — Да. Блять, да. Питер ухмыляется, кусает Стайлза в шею, а потом ведёт дорожку влажных поцелуев ниже и ниже, от шеи к паху. Стайлз до побеления костяшек впивается в обивку дивана и пытается максимально широко раздвинуть ноги, но гребаный диван мешает, и в итоге одна нога свешивается на пол, а другая упирается в спинку. Питер, кажется, вообще этого не замечает — он, словно бы издеваясь, целует нежную кожу бедер буквально в нескольких сантиметрах от чужого стояка. Стайлз хнычет и пытается подвинуться ближе, чтобы губы прикоснулись к нужному месту, но хватка Питера оказывается на удивление крепкой, так что ничего не получается — Питер продолжает оставлять только ему самому видные метки. — Этот диван… ох… — жалуется Стайлз, — Слишком мало, блять, места. — Ш-ш-ш, — Питер закидывает ноги парня себе на плечи и, пользуясь преимуществом такой позы, проводит языком по сжатым мышцам ануса… господиблятьнахуй, к такому Стайлз точно не был готов, — Еще жалобы? — М-м-м-м, нет, не сейчас, — Стайлз закрывает глаза и откидывается на уже липкую от пота кожаную обивку дивана, позволяя Питеру играть с ним языком, губами и зубами. — Кто-то к тебе уже так прикасался? — внезапно спрашивает Питер. — Ну да, — отвечает Стайлз, а потом натыкается на крайне выразительный взгляд Хейла и перебивает сам себя, — Ох, да, точняк, прости. Нет. Покажите мне, что нужно делать, профессор. — Расслабься и учись, — говорит Питер и продолжает буквально вылизывать Стайлза. У Хейла к этому настоящий талант. Стайлз чувствует, как с каждым прикосновением у него подрагивают бёдра, а клубок возбуждения в животе сворачивается всё туже и туже, выталкивая на поверхность оргазм. Только вот Стайлз не хочет сейчас кончать. Он пришёл сюда за большим и намерен это самое большее получить, хоть Питер и очень качественно сбивает его с пути истинного. — Я не хочу… ах… — с трудом говорит Стайлз. — Чего ты хочешь? — Не так… — пытается объяснить парень, — Хочу тебя внутри. По-настоящему. Пожалуйста. — Хмм, — говорит Питер, сжимая свои замечательно-восхитительно-сексуально-умелые губы и легко прикусывая нежную кожу рядом с анусом, — Ради такого замечательного ученика я могу и постараться. — Пожалуйста, скажи, что у тебя всё есть, — говорит Стайлз, внезапно проклиная себя за то, что не остановился у аптеки и не затарился презервативами. То есть китайскую еду купил, а самое необходимое — нет?! — Скажи, что ты подготовился. — Расслабься, — говорит Питер, тянется к ящику тумбочки и (о, счастливое совпадение всех порнографических роликов и рассказов!) достает оттуда смазку и презервативы. Интересно, как часто Питер трахается в гостиной? Стоит ли Стайлзу радоваться, что не пришлось бежать в магазин, или ревновать? — У тебя они по всей квартире раскиданы? — спрашивает Стайлз, пока Питер открывает презерватив. Ребристый. Охрененно, — В коробке с печеньем тоже презервативы хранишь? — Мне нравится быть готовым к любым неожиданностям, — усмехается Питер и прикасается холодными от смазки пальцами к сжатому колечку мышц, заставляя Стайлза непроизвольно заёрзать, — А ты? — Я не очень хорош с неожиданностями, — Стайлз прикусывает губу, когда Питер проталкивает внутрь первый палец, — Я, ау… Обычно паникую, мечусь туда-сюда и не знаю, что делать. — Дай угадаю: обычно презервативы ты хранишь… — В бумажнике, ага, — заканчивает за него Стайлз, хотя на словах сосредоточиться сложно, потому что Питер осторожно вводит второй палец. Некоторые парни вообще не представляют, что такое фингеринг, так что их приходится неловко останавливать и делать всё самому, но Питер… Естественно, Питер знает, что да как, — Хоть я и знаю, что это не круто. Ну, для них. Они так чаще… Рвутся или что-то типа того. — Может, тебе тоже стоит начать хранить их в коробке с печеньем. — Ха. Усраться можно, как смешно, — Стайлз ёрзает, пытаясь помочь Питеру нащупать простату, а потом понимает, что мужчина специально медлит, — Ты что, пытаешься растянуть процесс? — У тебя ведь нет возражений, правда? — Ну блин, — ворчит Стайлз и хочет сказать, что ждал этого долгие месяцы, но вовремя прикусывает язык, — Я всё жду, когда ты уже поторопишься и трахнешь меня наконец. Внутрь проскальзывает третий палец, и Стайлз охает, сжимаясь вокруг костяшек Питера. Он чувствует всё в сотню раз острее, нервы буквально на пределе, а потом Питер медленно вращает пальцами, и у Стайлза начинают дрожать бёдра. Сначала невероятный язык, потом эти чудесные пальцы… Но есть еще кое-что. Кое-что получше. — О, я не собираюсь торопиться, как раз наоборот, — урчит Питер, — Как ты себя чувствуешь? — Охрененно, и ты, блять, прекрасно это знаешь, — говорит Стайлз, чувствуя, как удовольствие растекается по животу, когда Питер наконец находит простату, — Ну же, давай… — Ш-ш-ш, — крайне бесяче говорит Питер и сгибает пальцы, давя на ту самую точку, а потом начинает то убирать руку, то снова проталкивать пальцы внутрь. Стайлз судорожно дышит и сжимается. Этого всё равно недостаточно, член Питера всё равно будет лучше, так что Стайлз напрягает мышцы, пытаясь буквально зажать чужие пальцы внутри, чтобы показать, что Хейл упускает. Питер, кажется, понимает, что происходит, и отказывается поддаваться. Ладонь резко опускается на ягодицу Стайлза, шлёпая. — Ай-яй-яй, — говорит Питер, качая головой, — Ты не получишь мой член, пока я не разрешу. Стайлз стонет. Он весь горит. Черт, почему всё происходящее настолько горячо… Вроде бы должно быть неловко, как при просмотре дешевой порнушки, но Стайлз буквально тонет в океане похоти, нарастающего возбуждения, болезненного стояка и дрожащих мышц, в океане Питера, и всё это просто невероятно сексуально. Стайлз пытается поднять бёдра, но Питер резко вжимает его в диван, а потом ведёт ладонью вверх, снова возвращаясь к соскам. — Ты с ума меня сводишь, — стонет Стайлз, на самом деле пытаясь сказать что-то вроде «почему ты, блять, настолько в этом хорош». — Хочешь сперва кончить прямо так? — спрашивает Питер, игнорируя слова Стайлза и резко толкаясь пальцами внутрь, — Кончить просто от того, что я трахаю тебя пальцами? Или всё же на моем члене? — Я не собираюсь давать заднюю, — говорит Стайлз, — О господи, двусмысленно получилось. Забей. Это было не специально. — Не специально и ужасно. Надо бы тебя отшлёпать за такое. Стайлз краснеет и улыбается: — Да, надо, — он качает головой, вспоминая, что сейчас цель вообще-то другая, — Но потом. Потом. Сейчас ты просто обязан меня трахнуть. Питер слабо надавливает пальцами на растянутое колечко мышц, едва проникая внутрь, дразня и обжигая, буквально пытая: — Скажи «пожалуйста». — Ну ты и мудак, — стонет Стайлз, — Пожалуйста. Или я тебе голову оторву. — Жуть, — говорит Питер, явно впечатлённый угрозой, и убирает пальцы, а потом шепчет, — На колени. Стайлз разворачивается и выгибается, отставляя задницу, чтобы убедиться, что Питер точно не будет и дальше тянуть время. Господи, Питер тот еще мудак… Но Стайлз сейчас наверняка выглядит роскошно — обнаженный, с капельками пота на коже и выпяченной задницей — так что если Хейл не робот, то наконец прекратит дразниться и сделает то, ради чего всё затевалось. — Как сильно ты хочешь мой член? — спрашивает Питер, раздвигая чужие ягодицы. — Сукин ты сын… — говорит Стайлз и толкается бёдрами назад, пытаясь насадиться хотя бы на пальцы Питера, — Очень. Очень сильно. Я плохой ученик, которому нужно, чтобы его совратил учитель, господи, сделай же это уже. — Какой вежливый, — усмехается Питер и входит буквально одним быстрым движением, заставляя Стайлза мысленно поблагодарить мужчину за такую тщательную подготовку. Стилински старается расслабиться и просто позволяет себя трахать. Никаких возражений. Давно он этого не делал, так что сейчас он точно заслуживает хорошего секса, даже Айзек так считает, так что ничего не помешает ему наслаждаться тем, как Питер сжимает его бёдра и то выходит до конца, то снова резко толкается внутрь. — Господи боже, — рычит Стайлз, пытаясь вспомнить, как вообще дышать, — Это… Да. Просто… Да. — А где же правильные полные предложения? — спрашивает Питер уже без былой собранности. — Нахуй иди, — огрызается Стайлз. — Вообще-то сейчас я немного занят. Насаживаю на свой хуй тебя. Господи, ну он и язвительный. Стайлз бы поразмышлял об этом, если бы Питер не начал ускоряться, придерживая парня за бёдра, чтобы тот не пытался отодвинуться. Кажется, Стайлза еще никогда так сильно и грубо не трахали… Блять, ну почему это так охрененно?! На бёдрах явно останутся синяки от чужих пальцев, но Стайлз только за. За всё происходящее. Даже за то, как Питер забирает весь контроль без остатка, делая только то, что нравится ему самому. Стайлз даже не пытается быть тихим. Стены тут, кажется, толстые, а Стайлз уже на седьмом небе, и такого не было уже чёрт знает сколько, так что фигушки вам, а не тишина. Парень вспоминает свой последний секс — слишком быстро, слишком много смазки, слишком частые движения из явно нереалистичного порно — и пытается понять, почему сейчас всё настолько отличается. Стайлз же недели представлял секс с Питером, а мечты и фантазии всегда оказываются в разы лучше реальности… Вернее, оказывались. А потом появился Питер, ломающий все законы вселенной. Секс пьянит. Каждое движение заставляет сжиматься, подаваться назад, пытаться быть ближе… В какой-то момент Питер обхватывает ладонью член Стайлза, и Стилински теряет последние остатки самоконтроля. — Вот так, — урчит Питер и целует Стайлза в шею, — Хочу тебя слышать. Давай. — Блять, — стонет Стайлз, — Так хорошо… — Еще, — рычит Питер, и прикосновения губ сменяются укусами, — Можешь лучше. — Питер. Черт возьми, ты… это… блять, поверить не могу, что всё наконец-то происходит, — и что всё так же хорошо, как в фантазиях. Нет, даже лучше, куда лучше. Реальность еще никогда не соответствовала ожиданиям Стайлза, так что явно решила отыграться и выдать что-то ну уж совсем невероятное в качестве компенсации, — Давай же, только не останавливайся… — Скажи, что тебе нравится. Что тебе нравится, что я тебя трахаю. — Оче-блять-видно, — выдыхает Стайлз и охает, когда Питер снова шлёпает его, — Да, правда, да. Блять, Пи-и-итер… Питера это устраивает — он урчит что-то ласковое и двигает ладонью по члену Стайлза в такт своим толчкам. Стайлз пытается понять, был ли у него вообще хороший секс, потому что по сравнению с происходящим до этого всё было либо слишком быстро, либо слишком мягко, либо слишком влажно, а потом объявился Питер со своими умелыми руками, волшебным членом и потрясающим навыком вбиваться именно в ту точку, от касания которой в глазах темнеет. Ну и как после такого дрочить? Кажется, Питер Хейл только что испортил Стайлзу всю мастурбацию. Сейчас всё просто идеально, и Стайлз чувствует, что скоро кончит. У него всё внутри перегревается — как только пар из всех отверстий не идёт? — на лбу выступает пот, мышцы ноют от напряжения, руки трясутся, а на глаза наворачиваются слёзы. Надо будет повторить это… везде. Абсолютно везде. Везде и точка. В квартире, в офисе, в кино, в машине, в лифте, в туалете… кажется, что и этого недостаточно. Хочется, чтобы Питер до хрипоты оттрахал его буквально на каждом квадратном сантиметре этой чертовой планеты. — Тебе когда-нибудь было так хорошо? — спрашивает Питер, — Отвечай, Стайлз. — Нет, — и это абсолютно правдивый ответ, — Никогда, ох, блять… — Хороший мальчик, — Питер практически мурчит, а потом шлёпает Стайлза, заставляя того охнуть от неожиданности. Стайлз подставляется под чужую ладонь, и довольный смех Питера вызывает и восторг, и стыд, — Или ты всё же плохой мальчик? — Плохой, — соглашается Стайлз, — Очень плохой. Питер понимает намёк и шлепает Стайлза снова. По левой ягодице, по правой, снова по правой, и Стайлз просто давится стонами. Питер чуть меняет угол толчков, и мир внезапно расцветает новыми красками и грохочет фейерверками. Стайлз кончает практически неосознанно, бесконтрольно. Это чем-то похоже на внезапную вечеринку, когда ты открываешь дверь в комнату, а навстречу тебе выпрыгивают все твои друзья, и сердце стремится пробить потолок, и вау, ты совсем этого не ожидал… Стайлз вскрикивает и практически выключается на несколько секунд, не замечая ничего, кроме поддерживающих его ладоней Питера. — Да, вот так, — выдыхает Питер. — Давай, — говорит Стайлз, прогибаясь и опуская голову на руки, — Давай, сильнее, я выдержу. Хочу, чтобы ты кончил. — В тебя? — Да, — стонет Стайлз. После этого всё сливается в одно бесконечное мгновение, потому что Питер в полной мере пользуется предложением Стайлза и двигается резче, сильнее, мощнее. Так прекрасно и тщательно Стайлза еще никогда не трахали. Парень практически чувствует, как Питер кончает, и пытается представить, как охуенно это было бы без презерватива. Хейл низко гортанно стонет, и это самый сексуальный звук на планете. — Такой хороший, такой идеальный, — хвалит Питер, постепенно сбавляя темп толчков, но даже слабые движения сейчас кажутся Стайлзу практически слишком болезненными, — Ты просто очаровательный, Стайлз. Питер отстраняется, оставляя после себя саднящую боль и дорожки пота, а потом играет с растраханным анусом пальцами и проталкивает один внутрь. Даже лишней смазки не надо — её и так полно. Стайлз хнычет. Ощущений слишком много. Слишком. Питер, кажется, понимает всё без слов и убирает руку, а потом оставляет дорожку поцелуев на пояснице. — Чудесно, — урчит он, — Уверен, я могу заставить тебя кончить еще раз только от моих пальцев. — Пи-итер, — хнычет Стайлз. — Попозже, — обещает Питер, — Что скажешь? Стайлз тихо смеется и наконец опускается на диван, прижимаясь к влажной кожаной обивке. Его тело превратилось в пудинг. В оттраханное желе. При этом мысль о втором раунде всё равно рождает легкие искорки возбуждения где-то глубоко внутри. — Я скажу «черт возьми, да», — отвечает Стайлз, устраивается поудобнее и натыкается взглядом на остатки китайской еды на столике, — Хочешь сначала доесть ужин? — Это, — говорит Питер, — просто гениальная идея.