Консервной Банке от Бучмэна

Буч с удовлетворением смотрел на лиловый синяк, которым он наградил правую сторону носа Нокси. Тем не менее, Нокси этот синяк даже не беспокоил, поскольку он крепко спал. Его телохранитель спал рядом с ним. Буч не знал, куда делся Пинки. Он всё ещё читал научную хрень на терминале Пинки и проигрывал записи. В одной из этих записей звучал голос Консервной Банки. До того, как он стал Шефом. Блин, этот металлический голос был стрёмным. Вчера он вернулся в Ривет-Сити затемно, чтобы проверить жестянку. … Б Ты не такой уж плохой, Буч. Удачного тебе путешествия. КБ … По какой-то причине это его взволновало. На самом деле, теперь его волновала каждая записка. Сейчас они снова лежали в кармане, и если б Нокси упомянул тот факт, что он и впрямь совсем как Сьюзи, запавшая на Бротча, Буч бы вырубил его до следующего вторника. На самом деле, сейчас было просто удручающе читать о той больной херне, в которую Пинки втянул Консервную Банку. Угу. Конечно. Консервная Банка хотел этого, но блин. Фигня с памятью была просто… ещё ничего. Он прочитал другую… запись в журнале. Она была о воспоминаниях Консервной Банки. О главных воспоминаниях, что у него были: о его «жене» и об утрате этой «любви». Думал ли Консервная Банка о «ней» до сих пор? Это было как-то ненормально. Как-то жестоко. Всё это время Консервная Банка думал, что любил «её», а оказалось, что это чувство было подделкой. Что это были воспоминания кого-то другого. Должно быть, это реально, реально отстойно, в один прекрасный день вдруг обнаружить, что вся твоя жизнь была ложью. (Ага. Как Нокси, когда узнал, что он не был рождён в Убежище). Затем Буч нашёл запись, которая взволновала его больше всего (даже больше, чем запись об операции). В ней говорилось лишь «Код сброса», и это была случайная фраза, которая не имела для него никакого смысла. Что имело смысл, так это короткая строчка с объяснением под ней. Перезагрузить андроида в случае неправильного функционирования. Видите. Это стёрло бы у Консервной Банки… всё. Он был бы перезагружен. Буч точно знал, что это значит, потому что однажды он залез в сундук Стэнли, и там в блокноте была такая же случайная фраза об эксплуатации роботов или какой-то подобной херне. В общем, Буч сказал эту фразу Энди, и робот просто… умер или что-то такое. Он полностью отключился. Его руки сжались, как будто он заряжался, но он даже не тикал, не жужжал и не издавал никаких звуков, которые издавали «живые» роботы. И когда Стэнли вновь заставил его работать, Энди ничего не помнил. Даже Стэнли. Он был как будто совсем новым роботом. Стэнли был так расстроен, что расплакался. Буч был там… и чувствовал себя мудаком (Слушайте. Буч был крутым, но у него было сердце, ок да). Он чувствовал вину. И Энди был для Стэнли как лучший друг. Не то чтобы Консервная Банка был лучшим другом Буча. Но, блин… он не хотел, чтобы Консервная Банка забыл его. Не то чтобы он хотел, чтоб Консервная Банка вечно помнил его или типа того, но… … КБ Не забывай меня, Шеф. Б … Не забывай Бучмэна, Консервная Банка.