То, о чем ты молчишь

Перед дверью он застыл , пытаясь выровнять сбитое дыхание. Сердце стучит в голове, отдавая ударами в такт. Тук-тук, тук-тук... Руки сами потянулись к ручке двери, но он осекся, услышав мелодию. Дверь открыта. Альфа будто и сам ждал его – не запирал более. Ао тихо проскользнул в проем. Осмотрелся. Полумрак по сравнению со светлыми коридорами. Лишь свечи горят пред алтарем Сифи – Ао остановил свой взгляд именно на портрете, сглотнув – и несколько у стены. Там, где находился хозяин комнаты. Которому, впрочем, не до гостей: и не повернулся. Странная мелодия заложила уши. Громко. Тед сидит за инструментом, наличие которого Ао заметил не сразу. Он догадался, что неприметная конструкция, скорее всего, деллаура – музыкальный инструмент, очень редкий, потому что сделан руками магов, как артефакт. Клавиши располагались в несколько рядов. На нем не обязательно играть самому, одного прикосновения достаточно, чтобы мелодия зазвучала. Мелодия, выражающая то, что на душе: инструмент преобразовывает воспоминания и образы в звуки. Ао же слышит грустную музыку. Протяжные звуки, перерастающие в короткие тревожные, в сопровождении аккордов в минорном ладе. Ао подошел осторожно, но Тед и не заметил его. Он сидел с прикрытыми глазами и не шевелился. Руки он положил на нижний ряд клавиш. Мелодия звучала настолько ярко, что Ао будто сам окунулся в чужую душу. В душу, в которую так хотел заглянуть. Он увидел другого Теда. Не жесткого и стойкого, а печального. Измученного Теда. Нет, нет, он не должен страдать. Ао тянется к инструменту с одними мыслями. Прекратить, помочь, вытащить. Обнять. Да быть для него клоуном, лишь бы он улыбался! Ао не выдержал, прикоснулся к клавишам. Мелодия же вмиг изменилась. Высокие нотки зазвучали тонко и отрывисто, а после все прекратилось – резко. Тед открыл глаза и посмотрел на него снизу вверх. Мелодия стихла, отголоски аккордов звучат в ушах эхом. Ао не сдерживает нервного выдоха. Слишком шумного в тишине. Но Тед не зол за вмешательство. Наоборот, он смотрит на Ао пристально, но с тем же безэмоциональным лицом. И Ао не в силах отвести взор. Как всегда, нарушает нормы этикета. И пусть грубая ошибка это – в глаза альфе смотреть, тем более выше по иерархической лестнице, все же… Отвести невозможно. Рассматривать каждую черточку, точечку, блики огней и свой силуэт в отражении. В полутьме желтый глубже, темнее, ярче – другой. – Сыграете? – Не хочу вспоминать, – тихо, взгляд в пол. Надо же, пыльно-то как. И в тусклом свете свечей заметно. Давно ли тут убирали? Давно ли кто заходил сюда кроме хозяина комнаты и его самого – незваного гостя? Ао отворачивается к портрету. Цветы в вазах завяли. Надо бы заменить. Ао колеблется, решает, стоит ли, и говорит. Выходит не смело, как ему представлялось, а подавленно: – Вы все еще любите Сифи? Он ждет ответа, как выстрела. Он под прицелом пронзительно-желтых глаз. Но выстрела не последовало. Тед отвел взгляд. Минутой после все же ответил: – Он напоминает мне, что никому нельзя доверять. Потом опять пристально смотрит на Ао. А ему, как никогда прежде, хочется прочитать его мысли. Ему хочется взаимности. Хоть малую каплю. Намек, призрачный, ложный, малый признак. Хотя бы что-то, за что его жалкая надежда зацепилась бы. Обрела опору. Но не находит. Тед каменный. А камень холоден, лед словно. Ао хочет помочь ему, унять его боль, но он не знает, поможет ли то, что он предложил: – Не желаете… поговорить с ним? – на что Тед спросил измененным тоном голоса: – Вы знаете, где его похоронили? – Знаю, и я проведу вас, – сказал Ао, удивившись своей же идее. Сглотнул тяжкий ком – дрожь в голосе слишком явна. – На землях Вондера за ущельем. Но он не ожидал, что Тед с таким рвением отнесется к его идее. Неприятное пламя в груди полыхает, жжет. Глупо – он ревнует к тому, кого нет в живых вот уже девятнадцать лет. К собственному папе, Сифи из рода Таарей. Но посмеяться над собой же у него не выходит. Игра вышла из-под контроля. Пора признать поражение.

***

Они выдвинулись в путь, не теряя и минуты. Вот так запросто – вышли из особняка, сели в машину новоизобретенной марки и поехали. Ао вспомнил, что покинул празднество лишь тогда, когда выехали за врата главного входа. Из-за волнения он позабыл обо всем. Тед же выглядит спокойным, рассказывает что-то о водном двигателе, на котором работает машина. Ао слушает его, но в голове шумит. Слишком много событий за вечер. Тяжко. Ему бы полежать и подумать обо всем, что узнал. Возможность будет – дорога до Вондера долгая, только бы к заходу солнца успели. Ночью Лес опасен. В салоне все дорого: обшито бархатной тканью с позолоченными узорами. Темно-фиолетовый цвет – цвет клана Фахо. На самом деле и одежду этого оттенка носили исключительно богатые, ведь краситель стоил недешево. Его секрет изготовления хранился в строгости. Поговаривали, что добывался он из редкой морской водоросли, достать которую работа сложная. И правда, сам Тед одет в сей цвет. Раньше Ао замечал на нем и черные одеяния. Черный – цвет воинов. Сидения расположены друг напротив друга, мягкие. Ао говорит куда, и водитель везет их. На улицах самый разгар плясок, а до вечера далеко. Смех, песни, торговые лавки. Интересно было бы погулять по городу, а не вглядываться в мельтешащие картины. Жаль, нельзя. Мюрей действительно красивый округ, способный влюбить в себя сильнее Вондера. В суматохе Ао забыл предупредить брата о своем отбытии, но он подумал, что половина двора и так знает, что король поехал вместе с юным омегой из рода Таарей. И супруг Теда несомненно узнал первым. Как бы не хотел Ао влазить во дворцовые интриги, молчать он больше не будет. Следы от ногтей омеги болели до сих пор. Будет синяк. В следующий раз Ао не позволит ему над собой издеваться. Они приезжают, едва светило склоняется к горизонту. Время пролетело незаметно. В дороге они мало говорили – каждый витал в своих думах. Ао поежился: холодает. Все же сезон Цветения не желает уступать жаркому сезону Солнца. И это ощущается в прохладных вечерах. Впрочем, отгоняет сонливость. Голова больше не болит. У ворот страж, склонил свои тяжелые ветви в приветствии. Узнал, а как же иначе. – Здравствуй, друг, – проговорил Ао, Страж же не спешит открывать корнистые врата. – Пропусти нас. Мы прибыли с благими намерениями. Как строгий надзиратель, Страж будто шепчет шелестом: «только не долго». Корни расползаются – врата отворены. Ао оглядывается назад, подзывая Теда идти следом. Они бредут тропинками, изученным Ао путем. Сколько лет прошло, когда он ходил вот так с Оди – лет десять точно. Впрочем, Лес всегда напоминал ему о добром омеге и о том, что случилось. И каждый раз он чувствовал, как груз вины тянет к земле – ноги переставлять тяжко. Оди… не заслуживал смерти. Смерти от… Он сглотнул и прикрыл глаза на миг. Вот они на месте. Но не успевают и подойти, как ветви Самаэля устремляются к Теду с агрессией. Ао еле успевает заступить того собой. – Стойте, отец, – выкрикивает он, но ветви не успокаиваются. Слышно лязг металла, Тед меч обнажил. – Нет, нет, не надо, тут нельзя... оружие, – это к Теду, но тот оттягивает его в сторону, прикрывая собой. Защищает? Ао понимает – добра из этого не выйдет. Он заставляет дар пробудится. На земле, пропитанной магией, выходит без усилий. Побеги вырываются из-под земли, они ловят агрессивные тернии отца, опутывают, успокаивают. Тед с явным удивлением хмыкает. Видно, не ожидал от носителя использование дара. – Пожалуйста, он пришел поговорить, – Ао шагнул ближе в знак примирения. Все же, деревце успокоилось, хоть ветви изредка дергались в попытке вырваться. И почему же тут у Ао получается контролировать дар, а вне Леса – нет? И вызвать выходит раз через сотню. Дело ли в том, что он носитель или в неопытности? Отец крайне агрессивен. Может быть, что Самаэль воспринял альфу как чужого. А может наоборот узнал. Видно, при жизни обозлился сильно. Знать бы, что произошло в прошлом... Тед кивает ему в знак благодарности и подходит к камню, где написано: «Сифи Таарей» и годы жизни. Ао находится на расстоянии, контролируя побеги с поразительной легкостью. Он все думает, что же сделал Тед, что Самаэль даже после смерти ненавидит его. Возможно, Тед взаправду убил их? Ао потер виски, сожалея, что не слышит, что именно шепчет Тед неспокойному кусту Сифи. Цветки трепещут, но не от ветра. Ветер легкий и холодный. Он ждет. Ждет долго, терпеливо. После замечает, что Тед встает и подходит к Самаэлю. Самаэль к этому времени спокоен. Побеги Ао уползают, рассыпаются с тихим звоном битого стекла. Дар снова спит, напоминая о себе отголосками и невидимой пульсирующей нитью. Когда альфа подводится, темнеет. Солнце давно село за горизонт. Они идут обратно молча, но Ао вдруг замечает боковым зрением его улыбку. Тед улыбается. Ао поражен. Останавливается, но вопрос так и остается не озвученным, потому что он отчетливо слышит: – Спасибо.