То, о чем ты молчишь

Обратно они едут в тишине. Ао более не клонит в сон. На улице темнота, но она не пугает. Все-таки, пока с ним дар, заколки и Тед, он в безопасности. Делать нечего. За пейзажами не понаблюдаешь. Но не успел он утомится, как транспорт остановился. – Так скоро? – удивляется Ао, когда выходит из машины. Но перед ним очертания другой местности. Незнакомой. Они не в особняке Фахо, уж явно. – Нет желания туда возвращаться, – объяснил Тед, – в логово ядовитых гадюк. Альфа добавил, что домик – во владениях Мюрея, он находится в глуши, на самой окраине. Близ озера, и это место принадлежит лично Теду. Он приезжает сюда, когда устает от придворных. Ао слабо улыбается, он все же устал. Часы поездки вымотали его получше празднеств. Наверняка сие место особенное для Теда. Или нет. Ао думает, скольких омег ранее приводил сюда Фахо. Однако, меняет свое мнение, когда слышит лепет управляющего домиком о том, как тот удивлен, что господин прибыл не один – как обычно. Обычно, хах… Слуга спросил, стоит ли готовить гостевую комнату, но Тед ответил, что не нужно. Слуга быстро исчез. В доме начали включать свет, и вскоре домик осветился фонарями. – Тут тихо, правда хорошее место. – Идем, – говорит Тед и они поднимаются на крыльцо с искусно вытесанными из камня перилами. Ао впервые видит подобную резьбу: мастер явно приложил немало усилий, чтобы создать такую красоту. Дверь, оконные рамы – все из того же камня. Ао пожалел, что сейчас ночь: в свете фонариков мало что увидишь. Внутри дом, вопреки ожиданиям, оказался простым. Ао ожидал роскоши, получше самого особняка Фахо, однако, ни золота, ни драгоценных металлов, камней не заметил. А большая люстра в холле сделана из обычного хрусталя, а не как в особняке, где все люстры исключительно из драгоценных камней. В доме пустовато, от этого и просторно. Но это нравиться Ао больше, чем вычурная роскошь. Внутри элементы все той же резьбы: столы и стулья выполнены из камня. Дом показался Ао очень уютным. Он не прочь бы остаться тут. На день или на всю жизнь. Они поднялись по лестнице, так же красиво вытесанной. Тед завел его в одну из комнат. Спальня – напротив большая кровать, по бокам от нее окна до потолка, прикрытые воздушными на вид занавесками, и тяжелыми плотными по бокам. Такой же массивный вытесанный стол, кресла. В другой стороне Ао заметил слугу, тот разжигал огонь в камине. Заметив хозяина, вышел шустро, проскользнув у стены, как тень. В полумраке комнаты Тед показался ему невероятно привлекательным. Он ступил босыми ногами на мягкий ковер, и без позволения хозяина уселся в одно из кресел. Кресло оказалось удобным, мягким – Ао почти что утонул в нем. Напряженные плечи расслабились. Однако, Тед опустился на пол у камина, и Ао решил присоединиться. Он сел непозволительно близко. Так, что аромат альфы слышится особенно четко. Ао вдыхает и наслаждается им. Оттенки хвои и чего-то острого вприбавок. Хорошее сочетание. Атмосферу нарушил стук. В проеме двери появился тот же управляющий, который спросил, желают ли господа отведать ужин. Тед глянул вопросительно, но Ао качнул головой, мол, не голоден. Альфа же махнул рукой слуге – тот поклонился, после скрылся за дверью, как не бывало. Ао уставился на огонь. Его тянуло к Теду на физическом уровне, с той же силой, что тогда у зеркала. Хотелось прислониться, плечом к плечу. А после спустить голову, упершись макушкой в шею, и почувствовать его руку на своей талии. Но это все нереально. Ао открывает глаза и видит все тот же огонь. Закрывает и усмехается. Вот бы прямо сейчас прикоснутся… Он убирает несмело протянутую ладонь, когда слышит голос Теда. – А вообще, мы с ним познакомились на празднике Солнца. С Сифи, – пояснил альфа, Ао же замер от неожиданности. – Смешно, как я тогда повелся на его трюки. Молодой, глупый, кровь кипела. Мы должны были вступить в брак. Но... Он запнулся, но тон его ровный, безэмоциональный – Тед взаправду больше не печалился давними событиями. Перегорел. Он рассказал немного из того, что говорил ранее Юта. Все-таки, это правда. Какой бы она ни была. Ао стоит наконец принять сей факт. Смириться. Но Тед переменяется, едва тема касается Самаэля. – Самми… Я доверял ему больше, чем себе, – голос его дрогнул. – Он клялся мне в верности, а после перешел на их сторону. И украл у меня его, утянул из-под носа, я... Глупым был, наивным. Пхах. Я был слеп, а когда мне открыли глаза – не мог поверить в то, что увидел. Это сложное время. Это доказывает, что доверять нельзя и тени своей. Тед рассказал, как узнал, что Сифи выведывал информацию: не зря он так сильно интересовался его мыслями. А Тед доверял. Он поведал, как желал отомстить, как преследовал их, как в запале чуть не убил, как смирился после и отпустил. Пришлось отпустить. Как терзался выбором, помочь ли Сифи выжить или оставить на попечение судьбы, обрекая на гибель, и как выбрал второе. Как охладел после известия, что их больше нет, как винил себя. И как нашел отдушину в цели: свергнуть Совет и установить свои порядки. Он уже и не разбирал, кто прав, кто виноват. Просто косил на своем пути всех, кто возникал. Чужая боль заглушила собственную. А потом и вовсе поглотила. Ао слушал молча. Слова излишни. Воцарилось молчание. И именно в этот момент Ао захотелось рассказать о том, о чем он запрещал себе вспоминать. О том, что лежало тяжелым камнем на его душе все эти долгие годы, что мучило его во снах, а утром не давало нормально дышать. Он решился рассказать о своем первом убийстве. – Меня с братом похищали четыре раза, – начал он, а Тед обратил на него внимание. – Два из них я не помню, я маленьким был. Третий отрывками, а четвертый… мне было девять. Девять, помню так ясно, будто вчера было. И стих. Говорить ли? Стоит ли? Доверять... Но альфа молчит тоже, не подгоняет, дает время собраться с мыслями. Оставляет ему выбор: рассказывать или нет. – Я опомнился в подвале, сыро там было, и очень темно… Так темно, – смотрит на огонь, боясь моргнуть, чтобы не утратить из виду источник света. – Я нашел рядом с собой Брая, я все тряс его, но он не отвечал. Его ударили раньше, по голове, я помню, он сопротивлялся. А мне сил не хватило. Он был таким холодным, что я испугался, холодным, как прадедушка, когда я нашел его в комнате на полу… Он выдохнул тяжело. Замер. Хватит ли сил произнести? В теле слабость, дрожь. Нет-нет, он не делал этого, он не… Делал. – Я испугался, – говор вышел писклявым, как в преддверии истерики. Он неотрывно смотрит на огонь. Не закрывать глаза. Не закрывать. – Услышал шаги и схватил… камень. Камень. Я думал, это они, мучители… Я думал, это… не… Он схватился за горло. Дышать трудно – каждое слово дается с усилием. –… попал в голову. Я, ему, в голову. Говорить сложно. Он выталкивает из себя всю правду, всю ту боль и вину, что вплелась корнями глубоко – да так, что не вырвать. Ао молчит долго. Сердцебиение все никак не унимается. Руки трясет. – Это был Оди, – после произнес он. Тихо, так, что сам не понял, сказал он это, или подумал, что сказал. – Он упал и не проснулся. Я тряс его, тряс… пришли наши. Я им не сказал, испугался, старался забыть, внушить себе, что это был сон, видение… Но Оди мертв. Это… Я все думал, почему Оди так защищал нас, он не жалел себя, так тепло, заботился, потом, я, узнал – он снова запинается, останавливаясь. Горло сковано. Пламя перед глазами плывет пятнами и рябит. – Я убил его. Своего… дедушку. Оди был… папой Самаэля... Темнота. Он с силой жмурит глаза. Что-то теплое капает ему на руку. Он прикоснулся к щеке – слезы. – Тише, тише, – Тед прижал его к своей груди. Ао примкнул к нему, сжал губы, боясь разрушить тишину всхлипом. Он жался к Теду, вцепился пальцами в ткань его одежды и зарыдал беззвучно. И так, пока истерика не сошла на нет. – Мне до сих пор снится... мои руки в крови, – шепотом. – Ты сделал это ненамеренно, – успокаивающий голос. – Я понимаю то, что ты чувствуешь, – продолжил Тед, – После своего первого убийства я не мог спать, призрак поступка преследовал меня. После… убивать стало легче. И не важно, я не помню их лиц, о чем они молили. Знаю одно, что они заслужили это. Ты должен отнестись к этому проще, или вина задушит тебя. Тед не осудил его, не попрек, а.. понял. И принял. Ао почувствовал облегчение: отпустило. Выжженная пустота медленно заполнялась искрами, что лопались с треском, наполняли легкие, как воздух, и заставляли улыбаться. Ао больше не плакал – но притворился, всхлипывая, чтобы дольше побыть в его объятиях. Теплых. Он освободился от непосильной ноши. Он наконец сказал то, о чем молчал.

***

Он проснулся с улыбкой на лице. Снилось ему что-то приятное – жаль, забылось. Ао не сразу понял где находится. Оглянулся. Та же комната, залитая светом. Окно открыто – занавеси шевелятся от порывов ветра. Слышно пение птичек и шум листьев. Ао силился вспомнить, как уснул и оказался на кровати, как снял украшения – они сложены на тумбочке. Но кажется он заснул там, на полу у камина. Окруженный его теплом. Легко. На душе, подобно этой комнате, светло и просторно. Впервые за долгие годы чувство вины отпустило его. Он сбросил свою непосильную ношу – рассказал о тайном, о самом сокровенном. Ао не жалел, что тот, кому доверился, не его брат или дедушка Каси, а едва ли знакомый ему человек. Он потянулся, выгнул спину, услышав хруст в позвоночнике. Пора вставать. Едва Ао слез с кровати, как зашел прислужник и предложил свежую одежду, как он сказал, купленную в соседнем городе. Ао, довольно жмурясь от солнца, переоделся в простую, но удобную длинную тунику с разрезами до талии по бокам, и свободные штаны. Он надел те же украшения, что были на нем вчера. Только принялся расчесывать спутанные волосы, как услышал шаги. В дверях Тед – посвежевший, будто отдохнувший: привычные мешки под глазами незаметны. Ао улыбнулся ему, шепнув, что скоро соберется. Но Тед подошел молча и взял гребень. Начал расчесывать ему волосы с поразительной легкостью. Ао и не шелохнулся. Верно, Фахо нравится это занятие, иначе стал бы он лезть к волосам омеги, с которым его ничего не связывает? Это пока что ничего. Скоро все изменится – заверил себя же Ао. Пропасть между ними превратилась в яму. Рано ступать – провалиться можно. Но и падать недалеко теперь. Ао отбросил все сомнения. Нечего грузить разум сложностью ситуации, в которой он оказался – не сейчас. Сейчас он счастлив. Тед же и заплел простенький узел (откуда подобные навыки?), заложив для надежности излюбленными заколками Ао. Руки альфы приятны, их почти невесомые касания заставляют позабыть, сколько убито ими же. Ао расслабляется, и даже если бы Тед решил задушить его в сей момент, он бы не воспротивился. Он пугается своих же мыслей и того, с какой же легкостью Тед пробрался к нему. Как незаметно, ненавязчиво проскользнул, заставляя теперь дрожать от одного простого прикосновения к шее – случайного. Нет-нет, переживания на после. Все потом, не нужно портить момент. Они проводят весь день в домике в лесу у озера, не заботясь о приличиях и о том, что им обоим следовало бы посетить празднества. Вот так, взяли и спрятались от мира – в компании друг друга. Стал бы несомненно занятой Тед проводить с ним свое время, если бы ничего не чувствовал? Надежда воспылала с новой силой. Это больше не игра. Нету целей, нету победителей или проигравших. Доверительная атмосфера между ним и Тедом хрупка, словно ваза, сброшенная с верхней полки. Но Ао наслаждался ею, улавливал, запоминал. Упивался спокойствием внутри. Вечно бы так прятаться от самого себя и от выбора. Выбора, которого в итоге не избежать. ...Они говорили много, о всем на свете, ловко избегая недавней темы. Вчерашнее откровение будто испарилось, ушло на дно озера – но осталось теплом в воспоминаниях. Они вернулись ко двору за полночь, когда гости разъехались или разошлись по домам. У порога их встретил Алистри, он проводил Ао взглядом, темным от злости – то, как сильно стиснуты его кулачки и губы, не давало усомниться в том, что омега именно злится. Злится и ревнует. Пусть. Ао лишь кивнул Теду на прощание, взбираясь по ступенькам к двери. Он окрылен. И даже тяжелый взгляд Алистри в спину не испепелил его крылья. В своей комнате Ао наткнулся на брата. Брай выглядел крайне серьезным и перебил веселый задор своим прямым вопросом: – Что тебя связывает с Тедом Фахо? – Я люблю его. Ао ответил на одном выдохе. Браяр ошеломлен, он так и застыл с открытым ртом. Ао улыбнулся широко, прошел вглубь комнаты, снимая по пути украшение с шеи. Хотелось упасть на кровать, обнять подушку и смеяться долго – о, как же он счастлив! Будто искры эти разорвут его прямо тут, по клеточкам, после же соберут воедино и снова по второму кругу, и еще, еще, еще... Безудержная улыбка не сходила с лица и он добавил: – Очень сильно. Хотя ему казалось, что искры в груди не выразить словами. То чувство, что цвело в его теле, неописуемо. – Этого не может быть. Милый мой брат, скажи мне, ты пошутил? Ты не можешь любить этого ужасного тирана, его попросту невозможно полюбить. – Ты не знаешь его настоящего, – возражает Ао, совершенно не воспринимая слова брата. – Знаю, поэтому и беспокоюсь. Да как же так… Он убил наших родителей, лишил нас семьи, ты попросту не мог!.. – Это не так, Брай, и я докажу тебе… Только давай поедем домой, там я найду книгу с записями рожденных в роду, и это перевернет твое сознание. – Ты мне говорил это, – Брай не верит. Но тон его сделался стальным, как бывает, когда он по-настоящему злится: – И подумай логически, Аори. Ты знаешь его десять дней. О какой любви может идти речь? – Хорошо, встречный вопрос, – копирует тон брата Ао, – Ты тоже знаешь бету твоего, Карелла, десять дней. А утверждаешь, что жизнь без него тебе не мила, а недавно о браке с ним заговорил, помнится… Мне продолжать? Брай собрался было сказать что-то, но замолчал. Ао же прижмурил глаза и улыбнулся победно. – Я сам не знаю, что мне делать, Брай. Теперь, когда все так, – он запнулся, когда брат схватил его ладонь и сжал сильно. – Да ты нездоров! – воскликнул альфа, приложив руку к его лбу. – Горячий… Проспись, и чтобы завтра я не слышал от тебя гнусных речей. Твоя цель – Леолей, не забывай об этом.