Золотая лестница

Над долиной Ланъя кружили вороны. В двадцати ли, за излучиной Лиюнь, поднимался дым — там собиралась лагерем армия ордена Цишань Вэнь, готовясь к новому наступлению. Накануне Цзинь Гуаншаню удалось выбить передовые отряды врага за реку, однако цена победы была высока — неохотно, будто из последних сил, догорал приречный городок, и все на пять ли было усеяно трупами. Могильщики свозили их на площадь — отдельно тела в бело-красных, украшенных языками пламени одеяниях, отдельно — в когда-то золотистых, а теперь потемневших от крови и гари накидках с золотым пионом на груди. И так-то невеликая, армия Цзинь Гуаншаня совсем поредела. Измученные адепты жались к кострам в поисках отдыха перед новым боем — а он был неминуем, к лагерю за рекой все подходили и подходили свежие силы. Впрочем, орден Ланьлин Цзинь не сдавался — не найдя поддержки у других орденов, также занятых обороной, Цзинь Гуаншань решился на последние меры. На краю лагеря, со стороны тыла, был развернут вербовочный пункт. Высокий усатый вояка строго покрикивал на неровный строй добровольцев. По отчаянному времени орден открыл свои двери перед всеми желающими стать адептами — лишь бы мало-мальски пристойно умели обращаться с мечом. Туда Мэн Яо и направился. — Имя? — когда подошел его черед, учетчик поднял глаза от записей, и Мэн Яо на мгновение сделалось холодно: что, если его узнают?.. — Чжи Мэй из Аньси, господин. Чжи как «ветка», Мэй как «слива». — Заклинатель? Мечом владеешь? — Да, господин. Учетчик кивнул. Вписав придуманное Мэн Яо имя в список, он махнул рукой в сторону; там возле длинных козел, заваленных разного рода обмундированием, стоял еще один адепт. Окинув Мэн Яо цепким взглядом, он сунул ему в руки сверток и в свою очередь указал в сторону палаточного городка: — Найди Сун Сы — он скажет, в чьем тебе быть подчинении. Мэн Яо поклонился; укрывшись за углом шатра, он с замиранием сердца развернул мягкую золотистую ткань. Внутри был браслет-жетон, указывающий на принадлежность к ордену, но не он интересовал Мэн Яо: нетерпеливо натянув браслет на руку, он благоговейно расправил накидку и замер, рассматривая простую, но такую узнаваемую и желанную вышивку. «Сейчас глава Ордена Ланьлин Цзинь переживает не лучшие времена в Ланъя. Я слышал, он отчаянно нуждается в способных воинах. Твои мечты все еще при тебе?» — вот что сказал ему Лань Сичэнь неделей раньше. Мэн Яо припомнил мягкое внимательное выражение на лице Лань Сичэня — после смерти матери лишь он один так смотрел на Мэн Яо. Лань Сичэнь, Первый нефрит ордена Гусу Лань, усталый юноша, прячущий в захолустье спасенные из сожженной библиотеки книги и совсем не приспособленный к обыденной жизни. Признаться, Мэн Яо надеялся, что рано или поздно встретится с ним в Хэ Цзяне. С тех пор как ему удалось выбиться в помощники Не Минцзюэ, названного брата Лань Сичэня, это было лишь делом времени. Но кто мог знать, что разговор о Цзинь Гуаншане будет услышан, и что глава ордена Не действительно окажется столь великодушен, чтобы отпустить ценного помощника вдогонку за собственной судьбой? Впрочем, возможно, помощник был не столь ценен. Мэн Яо поморщился — за несколько лет скитаний он довольно успешно научился угождать людям и таким образом их очаровывать (как произошло и с Лань Сичэнем), однако Не Минцзюэ был его провалом. Ни вино, ни женщины, ни безделушки — ничего не интересовало главу ордена Не. От отчаяния Мэн Яо однажды даже попробовал соблазнить его сам — однако Не Минцзюэ, кажется, не понял намека: просто выгнал его из постели, наказав не засыпать где ни попадя. Истинной любовью главы ордена Не были его сабля и кровавая горячка боя, а все остальное совсем его не волновало. Это были не те слабости, которыми Мэн Яо мог бы воспользоваться. По крайней мере, пока. «Сияние средь снегов», эмблема на накидке адепта низшего ранга, казалось, светилась в подступающей темноте. Рекомендательное письмо от Не Минцзюэ лежало за пазухой, так и не дождавшись своего часа. Они с Лань Сичэнем могли думать, что Мэн Яо направится прямиком к отцу — но второй раз совершать те же ошибки он не собирался. Слишком хорошо помнилась мраморная лестница, каждая ее отполированная ступень. Пусть лучше поначалу никто не знает, кто он — будет меньше пересудов. А отличиться, чтобы обратить на себя внимание отца, не так уж сложно, особенно когда армия настолько истощена. Мэн Яо любовно погладил вышивку и наконец надел накидку. Она села как влитая. В воздухе пахло кровью и дымом, но ему казалось — пионами и скорой победой.