you think you're a man

Просыпается Мисти под грохот за окнами. Ливень бьет в окна безжалостно, и, кажется, горничная стучится в двери, а может, все снится и бессмысленное. Она сонно щурится в пустоту комнаты: прекрасная Корделия испарилась, оставив только записку и красные следы на шее. Мисти разворачивает листок, что лежит на подушке: «Извини, не сбегаю, не подумай. На срочном собеседовании, не хотелось тебя будить. Надеюсь, у тебя доброе утро. Встретимся еще как-нибудь. Ты очень милая во сне.

Корделия».

Мисти закатывает глаза, усмехаясь: ей не десять, чтобы верить, что «когда-нибудь» наступает. Она падает на подушку, а горничная за дверьми стихает. И только пара царапин на обнаженной спине делают вчерашнее реальным, не придуманным и не сном. Мисти валяется на кровати с час, вспоминает минувшую ночь снова и снова. И, верно, утренние мысли безумны, но она решает во что бы то ни стало встретиться с Корделией вновь. В коротких шортах Мисти шлепает по лужам до остановки, единороги на носках в грязных брызгах и уже не такие веселые, как вчера. В автобусе Мисти думает, как отыскать ту, что плохо флиртует, не зная о ней ничего, кроме имени. О, Корделия — это имя крутится в голове Мисти вместе с тем бардаком, что всегда в ее мыслях. В последнюю неделю перед учебой девушка отчаянно ищет встреч с загадочной Корделией. Мисти приходит не раз в клуб и сидит до закрытия, разглядывая пьяных единорогов. Пытается зарисовать Корделию вечерами, но руки новые не купишь, а если растут они из задницы, ничего не поделать. — Ты пробовала искать ее в соцсетях? — в гости заходит Кайл и, не удивленный историей, заталкивает в рот третий ежевичный кекс. — Искать человека с именем Корделия в пределах Нового Орлеана? Без фамилии, без какой-либо информации? Отличная идея, ничего не скажешь. — Лучше это, чем ничего. И чем твои отчаянные попытки нарисовать ее, — парень замечает, каким взглядом его оглядывает Мисти. — Серьезно, мы ведь не делаем вид, что не рукожопые? — Честность — это, конечно, твое, но лучше ешь кексы, — бурчит девушка, подпирая щеку рукой. — Брось, Мисти, найдется твоя Корделия рано или поздно. — Хорошо бы рано. — Ну, — Кайл через силу вытягивает из себя вопрос, — хочешь, я схожу сегодня с тобой в тот клуб? Может, — он шутливо поправляет ворот, — подцеплю себе симпатичного парнишку. — Не притворяйся, что не втрескан в Зои. — Все лучше, чем в тебя на первом курсе. Мой самый ужасный опыт. Мисти иронично кладет руку на грудь: — Соболезную. И как ты справился с этим? — Честно? Пил. — Оно и видно. Потрепало тебя в то время. — Замолчи, — Кайл со смехом толкает подругу в плечо, и та почти улетает с барного стула, но парень ловко хватает ее. — Осторожно. — Сказал человек, который это и устроил. Ну тебя. Помощи ноль, только кексы все съел. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты отлично готовишь? Я тоже не скажу, но кексы у тебя сносно выходят. — Теперь знаю, куда помешать яд, если однажды захочу убить тебя. — Невыгодно тебе, Дэй, травить меня. Кто тогда будет отвлекать мисс Сноу, когда ты сливаешься с пар? — Не поверишь, — Мисти наваливается на стол, — еще двадцать одногруппников, которые желают свалить с нее не меньше моего. — Ложь и провокация. Никто не делает это лучше меня. — О поцелуях ты говорил то же самое. Проверено, — Мисти показывает «окей» пальцами. — Опять-таки ложь. — С лесбиянками, как оказалось, это не работает. Ошибка системы. — Это как ругать карандаши, что они плохо рисуют. Может, проблема в кривых руках? Кайл запивает огромный кусок кекса, стучит себя в грудь, чтобы проглотить с жадности откушенную часть, и грозно смотрит на подругу: — Хочешь проверить еще раз? — Воздержусь. Только Корделия не находится ни рано, но поздно. Мисти додумывает себе то, во что верить не хочет: зачем было тащить ее в отель и сбегать, не оставив контактов, но писать «встретимся еще»? Вежливость. И изначальное желание найти кого-то на ночь, только одну и далее — ничего. С этими мыслями Мисти выходит на учебу и не пытается больше рисовать Корделию, а царапины на спине затягиваются потихоньку. Кайл садится рядом, обещает по-прежнему сходить с Мисти в клуб и поднимает настроение, как может. Это нравится ей в нем — он из тех, кто, проиграв в карты, набивает непонятный иероглиф на лодыжке и всегда придет на помощь. — Прошу, — он демонстративно молится, — пусть новая преподша будет выглядеть получше остальных. Или хотя бы не возраста динозавра. — Чем тебе не нравится мисс Гуд? — О, например… всем? И в особенности — всем. — Согласна, — смеется Мисти, — по сравнению с ней мисс Сноу — золото, а не преподаватель. — Предпочитаю серебро. Группа стихает, когда в аудитории появляется новый преподаватель. Мисти поднимает взгляд, и словно размашистый подзатыльник дают ей тотчас. Карие, с черной подводкой, глаза совсем не замечают ее на задней парте. Кайл демонстративно выдыхает: — Не динозавр! — Нет, — кивает Мисти. И наконец образ из ее головы становится ясным, восстанавливаются черты, что растерялись за время разлуки. Она поверить не может, что в большом и обычном Новом Орлеане может случиться такое. — Меня зовут Корделия Фокс. Я ваш преподаватель английской литературы на этот семестр. — Минус одна подозреваемая, — шепчет Кайл, наклонившись к Мисти. — Будешь искать свою дамочку из клуба — можешь сразу одну исключить. — Никого не нужно уже искать. — Почему? — парень соображает пару секунд, и глаза его становятся шире. — Серьезно?! Мисти кивает в невозможности отвести взгляда от Корделии. Она ощущается иначе в окружении студентов: держит себя строго, и нет в ней той мягкости, с какой Мисти встретилась в клубе. Корделия проверяет посещаемость, и, когда имя ее громко оглашают, Мисти встает. — Здесь. Кайл наблюдает, как меняется лицо преподавательницы: от отстраненного до потерянного, с легким испугом. Мисти стоит уверенно перед ней, не жмется и не теряется; ей не стыдно ни за одно слово, ни за одно действие той ночью. — Присаживайтесь, Мисти, — Корделия собирается и возвращает себе отрешенный вид. — Мэдисон Монтгомери. Здесь? Студенты один за одним поднимаются, и, когда перекличка заканчивается, Корделия начинает занятие. Всю пару Мисти глаз оторвать не может от преподавательницы и проявляет несвойственную активность: задает вопросы, отвечает на встречные и делится мнением, хоть не читала ничего со школы. Под конец занятия Корделия отпускает всех раньше, и, переглянувшись с Кайлом, Мисти остается в аудитории. — Я ведь говорила, что встретимся еще, — когда все уходят, улыбается Корделия. Мисти с удивлением хлопает глазами: — Что, даже бегать от меня не начнешь? — Ты всегда мыслишь своими сериальными стереотипами? — Тем не менее, они оправдались, когда ты сбежала. — Я ведь и не обещала ничего, — жмет плечами Корделия. — Или в твоих сериалах все так и происходит? — Не во всех, но в одном точно. — Интересно, — насмешливо вскидывает брови Корделия, собирая конспекты в сумку. — Мы так и будем говорить об отстраненном? Я тебя искала. Корделия поднимает взгляд, и в нем Мисти видит то, что радует и придает уверенности — теплоту. Прямо как в ту ночь, что и зацепило девочку в высоких носках. — Я знаю. Точнее, догадывалась. — Но? — Никаких но. Просто было неловко встретиться с тобой снова. Мисти грустно улыбается, отводя взгляд, но затем смело переводит его на преподавательницу: — Более неловко, чем сейчас? — Я ведь не думала, что так получится. И ты наверняка тоже. Просто, — Корделия отступается от бумаг, — я не такая, хорошо? Я никогда не поступала так, как прошлой ночью. Это мне не свойственно. — Здесь снова нет никаких но? — Есть. Ты. Мисти поправляет рюкзак на плече, чувствуя, как по спине пробегают мурашки: — В каком смысле? — С тобой мне этого захотелось. И ты была не против. Поэтому… случилось то, что случилось. — И что мешает продолжить? — Мисти робко подходит к преподавательскому столу. — Я имею в виду, попробовать развить то, что произошло. — Наверное, то, что теперь я твой преподаватель, а ты моя студентка. В ответ ей — усмешка и закатывающиеся глаза Мисти: — Брось, мы в двадцать первом веке живем, какие сейчас вообще запреты существуют в отношениях? Всем плевать, кто с кем спит. — Не скажи. Думаешь, декан вашего факультета хорошо отнесется к тому, что ее дочка-преподавательница спит со своей студенткой? — она видит удивление Мисти, продолжая: — И обе мы полетим отсюда к чертям. — Ты дочь мисс Гуд? — Теперь понимаешь всю сложность ситуации? — Не особо, — девушка откидывает кудряшки назад. — Мне плевать на это. — Потому что тебе двадцать. Тебе на многое все равно, когда есть цель. — И что мешает тебе мыслить так же? Брось, не делай вид, что в тридцать три жизнь кончается и наступает серая старость, где сидишь весь вечер и думаешь такая: «Ой, а что обо мне думают люди?» Корделия, не усложняй. — В теории все легко. — Без практики теория бесполезна. Знаешь, решай сама. Я буду сегодня в клубе. Захочешь — приходи. — Кто ходит в ночные клубы в середине недели? Мисти хитро улыбается: — Тот, кто собирается прогулять остаток недели. Буду рада видеть тебя. И девушка, закинув портфель, шагает из аудитории, оставив Корделию наедине со своими сомнениями. Она усмехается в тишине: и умудрилась же подцепить в клубе не абы кого, а свою будущую студентку. Везение — ее второе имя, бесспорно.