Love hurts

Эдди не помнил сколько времени прошло с момента избиения. В памяти было лишь то, как он с трудом тащился, прихрамывая, терпя невыносимую боль в теле и плача. Казалось, что домой он не придет, а упадет в какую-нибудь канаву, затем течение унесет его изуродованное бездыханное тело загород, где его найдут бомжи и съедят на завтрак. От таких мыслей становилось еще паршивее на душе. Слезы не прекращали течь, смешиваясь с засохшей кровью на лице и попадая на губы, облизнув которые Эдди почувствовал во рту металлический привкус. Он откашлялся и выплюнул на обочину огромный и плотный сгусток крови, увидев который парень чуть не выблевал все содержимое желудка. Тошнота подкатила к горлу, и к металлическому привкусу прибавился теперь еще и кисло-горький. Надеясь остановить рвотные позывы, Эдди старался не думать о том, что творилось внутри его организма. В голове стоял голос матери, который говорил о различных заболеваниях, проникающих через открытые раны, о внутреннем кровотечении, способном привести к летальному исходу, о наружном разрыве сердца из-за тяжелых повреждений мышц. Ситуацию нагнетали переживания и сомнения. Эдди понятия не имел, кем были те парни, кроме, конечно, того, что они являлись студентами университета. Но как они нашли его? Увидели в клубе, проследили и устроили засаду? Тогда почему нельзя было все сделать сразу у кинотеатра? И как в полутемном зале они разглядели, как Эдди целовался с Ричи? Эдди чертыхнулся. Как такое вообще могло произойти? Как он мог допустить такое? Перебрал с алкоголем или заигрался? Эдди был уверен, что нет. Он не до такой степени был пьян, чтобы не контролировать свои действия, но в этой ситуации он прокололся. И почему он ответил на поцелуй? Почему он не оттолкнул Ричи, как только тот уменьшил расстояние между ними до минимума? Почему почувствовал приятное тепло в теле, сосредоточенное в одном месте, требующем разрядки? Эдди не хотел, чтобы его целовали. По крайней мере он не хотел этого с парнем, и уже двухсотый раз убеждал себя, что не является геем. Однако реакция его тела, его природы внушала страх, заставляя начать сомневаться в себе и в своих предпочтениях. Эдди вспомнил свою первую и единственную девушку, с которой повстречался всего пару месяцев. Конечно, он любил ее, но не в романтическом смысле, а больше как друга, сестру. Ему нравилось проводить с ней время, разговаривать и шутить, но не более того. Он никогда не думал о поцелуях или «занятиях для взрослых» с ней. Но о Ричи он не мог перестать думать. Прокручивая в голове каждую миллисекунду поцелуя, Эдди с отвращением морщился, но и одновременно ощущал приятную дрожь. Воспоминание о противных и мокрых и одновременно мягких и пухлых губах, пьянящих вдвое сильнее, чем самый крепкий алкоголь, будоражило кровь, но Эдди быстро нашел рациональный ответ: это был его первый поцелуй, и поэтому ощущения были такими яркими. И уж точно он не был геем. Это его немного успокоило. Теперь встал другой вопрос: почему Ричи поцеловал своего друга? Неужели он не натурал, и таким образом решил сказать о своих чувствах Эдди? Парень быстро отогнал от себя эти мысли, припомнив, как Ричи буквально несколько дней назад хвастался тем, что переспал с девушкой из школьной команды по лакроссу. Тем более что Ричи сам частенько подшучивал на тему гомосексуализма, комментируя, как можно любить человека своего же пола. Теперь Эдди был уверен, что под действием алкоголя друг забылся и перепутал рядом сидящего человека с кем-то из своих подружек. Через дорогу от дома находилась круглосуточная аптека, и Эдди решил сначала заглянуть туда. Ввалившись внутрь, он поздоровался с женщиной, стоящей за кассой, стараясь не поднимать голову и не смотреть ей прямо в глаза, и направился в секцию с обезболивающими, чтобы приобрести пару пачек и спрятать их от матери, которая может заметить пропажу, если Эдди возьмет из домашней аптечки, и начать расспрашивать, паникуя и собираясь отвести сына в больницу для госпитализации. Эдди не хотел тревожить ее, и ставить свое «спокойствие» под угрозу. Конечно, обратиться к врачу не помешало бы, но парень пока что решил попробовать справиться со своими проблемами самостоятельно. Схватив с полки самую дешевую пачку болеутоляющих, Эдди, проходя мимо соседнего стенда, заметил несколько с успокоительными, и, подумав, что это тоже может пригодиться, взял одну. Женщина, рассмотрев лицо парня, спросила, не нужна ли ему помощь, на что он отрицательно покачал головой, и назвала общую сумму, все еще с беспокойством глядя на покупателя. Парень вытащил из внутреннего кармана куртки несколько купюр, отложенных им с денег, которые мама каждый день дает на проезд, и, не взяв сдачу, выбежал из аптеки с лекарством в руках. Дома было тихо и темно. Тихонько закрыв входную дверь, Эдди пошел по коридору и увидел в гостиной маму, сидящую в кресле напротив работающего без звука телевизора, и спящую, склонив голову набок, сопя и храпя. Эдди сунул покупки в карман, зашел в комнату, выключил телевизор, выдернув шнур из розетки, и, подобрав с пола плед, укрыл им маму и поцеловал ее в лоб. Затем он направился в свою комнату. Обрабатывать раны пришлось мучительно долго. Некоторые заново начинали кровоточить, другие болели при малейшем прикосновении. Так или иначе, у Эдди ушло полтора часа, чтобы залатать себя, умыться, оттереть засохшую кровь, принять обезболивающее и несколько таблеток успокоительного. Из-за действия препаратов сон настиг парня моментально, несмотря на то, что лежать было невыносимо больно и неудобно. Выходные прошли незаметно. Миссис Каспбрак, увидев в каком состоянии находился ее сын, чуть не слетела с катушек, начав собирать вещи парня, крича, что они немедленно едут в больницу. Она ругала друзей Эдди, говорила, что они плохо на него влияют, что из-за них он страдает, что больше никогда в жизни она не подпустит их близко к сыну, но Эдди успокоил ее (конечно, с трудом!), объяснив, что они тут не причем, солгав, что они предлагали проводить его, но он отказался, в красках описав, как он споткнулся и полетел под мост, проходя рядом с парком, и сказав, что он единственный, кого нужно винить в этой ситуации. Эдди провел дни, не выходя из дома, да даже и из спальни он редко высовывал свой нос, только если сходить в туалет и обратно в постель. Мама разрешила таскать еду в комнату, смотреть телевизор и читать комиксы в кровати. Эдди несколько раз звонили друзья, но он каждый раз говорил миссис Каспбрак, чтобы та передала им, что он занят и позже обязательно перезвонит. Но перезванивать он, конечно же, никому не собирался. В воскресенье к нему приходили Стэн и Ричи, и, когда мама зашла к сыну, чтобы позвать его выйти к ним, парень притворился спящим, не желая, чтобы ребята видели, в каком состоянии он был. Так настал и понедельник. Эдди не любил пропускать школу, но сегодня он всей душой не желал идти, назвав про себя это место «Адом для живых». Однако мама настояла на посещении, и парню пришлось выйти из теплой постели, сходить в душ, обработать раны, перебинтовать порезанное запястье и натянуть фальшивую улыбку. Включив на плеере песню «Everything’s the same*», он вышел из дома и нехотя потопал в сторону школы. К счастью, в коридоре школы никто не обращал внимания на внешний вид Эдди. Все были заняты своими делами и спешили поскорее разбрестись по классам. Эдди не снял капюшон в помещение, пряча лицо, и, нервно озираясь по сторонам, дабы не наткнуться на друзей. Он дошел до шкафчика, и, взяв только учебник, спокойно закрыл дверцу, но внезапно подпрыгнул от неожиданности, увидев, что за ней все это время стоял тихо подошедший Ричи. Довольная ухмылка на лице друга за доли секунды сменилась испугом. — Ээдди, — Ричи заикнулся. — Что с твоим лицом? Эдди не был уверен, что ответить. Он молча пялился на друга, затем тяжело сглотнув, выдал: — Упал. — На чей-то кулак? — с сарказмом спросил друг. — Нет, я споткнулся. По дороге домой, — Эдди решил пересказать ту же историю, что сочинил для матери. — И свалился под мост. — Чувак, я не слепой, хоть и очкарик, — сказал Ричи, всматриваясь в синяки на лице Эдди. Он хотел сказать еще что-то, но его перебил прозвеневший звонок. — Мне пора, — быстро пролепетал Эдди и поспешил скрыться от друга, чтобы он не догнал его и не пристал с вопросами. Слава богу, подумал он, первым уроком была литература, на которую Ричи не был записан. Все перемены Эдди прятался в мужском туалете, заранее отпрашиваясь с уроков и сидя до звонка. В классе выбирал места подальше от друзей. Те пытались с ним заговорить, подкидывали записки с вопросами, но Эдди игнорировал их и избегал каждого. Только прозвучал звонок с последнего урока, парень, кинув в рюкзак вещи, выбежал из класса и быстрыми шагами направился на улицу. Он достал наушники и уже собирался надеть их, как уловил, проходя мимо школьной парковки, что кто-то кричал ему. — Эй, ты, говнюк мелкий! — услышал Эдди голос Тайлера, и все внутри похолодело. Он обернулся и застыл от страха, глядя на блондина. Колени задрожали, в горле пересохло, и Эдди почувствовал, как что-то в области груди неприятно заныло. — Мы с парнями решили, что были неправы насчет тебя, — Тайлер указал на свою банду. Эдди перевел взгляд на них и на секунду подумал, что они пришли попросить прощения, но следующая фраза заставила его еще больше сжаться от страха: — Ты слишком легко отделался.