Ужас Готэма

Невыносимая боль пронзает голову Артура, он не понимает от чего она. От того, что он целый день бился головой об дверь, то ли от тех щедрых пинков, коими его наградили охранники. Но в таком случае боль должна была быть совсем в других местах. Прижавшись лбом к холодному стеклу небольшого окошка в двери, он считал секунды. Тик-так.  — Артур, почему ты калечишь себя? Это как-то связано с тем, что ты чувствуешь? Что ты хочешь сказать этим? Одни и те же вопросы. Ничего не меняется. Они даже интонацию свою никогда не меняют, подобно заевшей пластинке, повторяют одно и то. Будто это и правда может помочь. Будто слова могут чудодейственным способом излечивать от всех болезней на свете.  — Артур, не хочешь поговорить о своих чувствах? Тебе не нужно калечить себя, чтобы добиться внимания  — А я и не пытаюсь. Мне так легче. Бывают и простые ответы на вопрос, доктор Это и правда было намного легче, боль заполняла пустоту в его голове, заглушала звон в ушах каждый раз, когда он чувствовал, что не справляется с этим. Никто бы не справился, даже самый нормальный человек в мире. А уж он тем более. Сложно было назвать место, где тебя держат за последнее ничтожество спасением, но он не хотел покидать его. Эти белые стены словно ограждали его от всего безумия, что творится на улицах Готэма каждый день. Артур изо всех цеплялся за тонкую нить здравомыслия и порядочности, но каждый раз тонул в какой-то вязкой пучине, от которой веяло лишь только немыслимым одиночеством и болью. С жадностью наркомана, желающего получить дозу, Флек принимал все препараты, которыми пичкали его врачи, и этого ему было мало. «Улыбнись и сделай счастливое лицо» — это те слова, которые он от матери слышал чаще всего. И почему-то именно в такие моменты у него сильнее всего начинала болеть голова. Люди должны испытывать радость, когда смеются, так почему он не может? Что с ним не так? За этими вопросами он каждый раз находил себя, сидящего на холодной койке, одинокого, не имеющего никакой моральной поддержки, и… смеющегося. *** В столовой, куда ежедневно выводили Артура, сегодня было так тихо, что на миг у Флека промелькнула мысль, что возможно все там внезапно скончались от массового отравления. Это бы его не удивило, ведь от мёртвого человека хлопот значительно меньше, чем от пускающего слюни идиота. «Надо придумать шутку», — подумал Артур и тут же одёрнул сам себя: «Нельзя так думать, это неправильно и к тому же абсолютно не смешно. Только больной человек станет смеяться над чужими смертями» «А ты погляди, какие люди тебя окружают, разве их можно причислить к здравомыслящим гражданам? Было бы, перед кем выпендриваться!» — насмешливый голос в его голове был настолько реален, насколько же и неестественен. Будто бы из поломанного радиоприёмника: такой же отдалённый, шипящий звук. Флек помотал головой, и хотел было попросить выключить его, но внезапно этот странный скрипучий голос разразился таким смехом, что волосы на его голове встали дыбом. Стакан в его руке треснул и разбился. Раньше, чем почувствовать боль, Артур услышал, как капли крови, падая, ударяются об стол. Одна за другой, это было сродни краски, которой художник покрывает свой холст. Багряным цветом.  — Что смешного, урод?! Артур медленно повернул голову в сторону грубого голоса и в следующий миг в его глазах потемнело, а в ушах зазвенело от резкого удара.  — Думаешь, дофига шутник здесь нашёлся? А ты попробуй меня насмешить! Сквозь пелену боли доносился до него голос и Флек тщетно пытался разглядеть лицо этого грубияна, но натыкался лишь на странную улыбку. Почему он улыбается? И чей это голос был из радиоприёмника?  — Я… я не хотел, — невнятно прохрипел он, судорожно пытаясь отползти в сторону, прижимая к груди пострадавшую руку, словно это могло уберечь его от града предстоящих ударов. Боковым зрением он увидел, как пролетает за окном красный шарик. Голову его снова пронзила боль, и не выдержав, он запрокинул голову назад, позволяя хриплому раскастистому смеху заполнить всё окружающее пространство. Ему хотелось рыдать, а он смеялся, смеялся так, как в последний раз, с надрывом, будто бы услышал очень смешную шутку, от которой можно запросто умереть, не сумев вовремя остановиться. Убийственную шутку.  — Держите его! Транквилизатор, срочно! Артур не спешил успокаиваться, сквозь смех он ожидал резкую боль в области шеи и дозу облегчения. Он ждал этого. Но ничего не почувствовав, он медленно открыл глаза и увидел, как охранники тащат за собой парня, того самого, что орал на него несколько минут назад. Рыжие волосы огнём пылали на его голове, и это единственное, что в итоге осталось в его памяти. Прижав руку к горлу, он надавил большим пальцем на гортань и зашёлся в кашле. Странно, но больше он не чувствовал, как вниз по руке стекает тёплая кровь. Странно и то, что он не привлёк больше ничьё внимание, кроме этого выродка. Да, он по-прежнему был не один в помещении, но то ощущение присутствия кого-то чужого, он больше не испытывал его. Флек поймал себя на мысли, что ему не впервой ощущать на себе взгляд чего-то незримого, чего-то куда более тёмного, чем все его самые мрачные мысли. И сколько бы он не искал поломанный радиоприёмник, рано или поздно приходил к мысли, что его никогда здесь и не было.