***
Ветер отчаянным воем проносился сквозь каменные заросли Чужеземья, а ночь будто длилась века. Хадад проснулся от холода, что настиг его. Целый месяц пролетел, подобно сему ветру, ищущему то, сам не ведает чего. Обосновавшись в этих местах, первым делом Рахиль и Рафики начали вести тщательное обдумывание и толкование. Но до сих пор не было найдено ничего, что могло бы свидетельствовать о семени Древа. Здесь даже воду можно было найти с трудом… Команда друзей повстречала бывшую гвардию Витани, а также знакомую всем гиену. Долгие луны они были в разлуке, не зная об участи друг друга, но воссоединение по-настоящему обрадовало угнетённые сердца. Маджузи, поступив весьма разумно, попросили их помочь в поисках, но, несмотря на великую численность гиен, они не ведали толком — что же нужно искать; соответственно, и до сей поры загадка Древа Жизни находится под печатью таинства. «А что вы здесь конкретно хотите найти? Многие роды клана гиен обитали здесь и, думаю, нашли бы что-то необычное…», — таким образом рассуждала уже в зрелости ума предводитель клана Джасири. Тем не менее все откровения и пророчества сходились именно на мёртвой земле изгнания, о которой, по какой-то необъяснимой причине, не сохранилось никаких легенд и преданий, кроме как сказаний о великом Думашериаме, что также был забыт в песках времени. — Пришло время! Этому миру осталось совсем немного… ещё немного, и мы сможем создать свой, совершенный зачаток хаоса, из которого родится Древо Смерти. Мир познал, что есть добро и зло, и теперь тьма превознесётся над светом! Всё так, как оно и должно быть! — злорадствовал в своей силе князь тьмы Нджаа. — Без Древа Жизни мир почти угас. Вскоре начнутся извержения огня и серы, невероятные бедствия, что составят основу для нового мира… я так восхищаюсь нами! — в невероятном для себя блаженстве проговорила Угомви. — Не стоит торопить события. Следует всё всегда воспринимать холодной головой, мы ещё не совсем одержали победу, но она близка… Так что у нас нет права на ошибку, — размеренным и ледяным голосом отозвался Дхарау. Пара огненных глаз сверкнула из темени, находящейся в некой пещере. Её глаза поглощали лунный свет; казалось, камни вот-вот расколются от её поступи. Подобно как огонь исходит из недр преисподней, из пещеры вышла Зира. — Вижу, они расслабились. Не знаю, как вы, но меня преследует одержимое желание нанести им визит… пришло моё время, — будто рыкающая гончая, извергающая надменный вой, откликнулась избранница Тьмы. Зира кровожадно окрестила взглядом скалу Предков. Хадад привёл их к семени Древа Жизни и гвардии, сам того не понимая. — Неужели всё это время наша главная цель была под удобным боком? — рассмеявшись, молвила она.***
Кажется, этой ночью луна не желает покидать владения тверди небесной. Это самая длинная ночь в истории саванны. Фули проснулась от неестественно реалистичного сна… точнее, их было множество, но будто в едином целом, большом сне: Вот, стоит перед ней как бы поле, состоящее из дивного океана цветов, и нет им никакого предела. Над землёю воспаряет водная гладь, простирающаяся на все небеса, но не падает на землю; воздух имеет совершенно иной, сладкий аромат, которым невозможно насытиться вдоволь. Через водяной барьер проглядывают ласковые лучи солнца, всё такого же привычного, но не слепящего, нежного и всеобъемлющего. Деревья… они будто совершенно иные — их стволы намного выше и величественнее, а шапка из зелёных листьев настолько густая и непроглядная, что на них можно упасть и не провалиться. Цветущие бутоны размером с голову и деревья, приносящие райский плод свой во всякое время. Да… это совершенно иной мир. Бытие потерянного мира, что в древности именовался Маат. Но вдруг, в одно мгновение, небо свернулось, подобно рулону и не стало ничего из всего того, что наследница Думашериама лицезрела до сего момента. В прах обратилась всякая живая тварь, и пролились реки крови. Великий рык предков разверз земные сокровищницы, и из них возлилась чаша гнева. «Мы потеряли тот мир», — послышалось эхо множества голосов, будто молящих и взывающих к гепарду. Но что она могла сделать? Окончательно очнувшись ото сна, она отправилась за голосом, который звал её. Чей же это вопль, взывающий столь сильно и говорящий: «Приди, и наследуй престол, надлежащий тебе»? Фули не могла противиться ему. Между тем, от странного шума проснулся лидер гвардии и, не имея представления о том, куда направляется гепард, последовал за ней. Зелёные глаза Фули сияли… излучали яркое свечение. Она будто под чарами чьего-то промысла. Немало испугавшись за её состояние, лидер гвардии наконец выкрикнул её имя, которое впоследствии подхватило эхо скальных пустошей. Гепард замерла на месте, затем обернувшись. — Кайон? — Что с тобой? Куда идёшь посреди ночи? — неуверенно продолжил лев. Глаза пятнистой неестественно для неё самой широко раскрылись. Настолько, что принцу стало не по себе. Думалось, будто гепард пыталась пронзить его своим взглядом нефритовых глаз. Этот взгляд был настолько властным… настолько строгим и справедливым, но в тоже время безгранично милосердным. — Я видела Думашериам… в своём сне. Видела, как прекрасен был мир множество поколений назад, но затем прах, кровь и слёзы… бесконечный взывающий вопль. И… тот самый рык короля Аскари, — ровным и низким тоном молвила быстрейшая, не сводя глаз с Кайона. — Ты видела, как… погиб Думашериам? — всё с той же неуверенностью вопрошал лидер. — Я не просто видела, Кайон. Я была там, — отведя взгляд в сторону, молвила в ответ Фули. Лев был просто ошарашен. — Что ты… я не понимаю! Это ведь произошло десятки, а то и сотни лет назад! — Ты сейчас и не поймёшь. Я была там… в тот самый день. Обрывки прошлого и раньше преследовали меня, но я не понимала. Разве ты не помнишь рассказ Рахиль? ¹Flashback. Король пытался отыскать и спасти всю свою семью, но чрез мгновение услышал болезненный крик поодаль, столь знакомый… Ужас объял его в сети свои. Когда тот повернулся, увидел раненую Юпенди, что защитила собой их младшую дочь от когтистой лапы могучего льва, который был из клана Шаа. Все, кто был свидетелем сему, увековечили имя прекрасной Юпенди, и отныне оно означало великую любовь, сокровенную, чистую, совершенную и самую сильную. «Юпенди!» — провозглашают и по сей день, когда крепкими узами связываются новые сердца. И пусть каждый помнит, что, отдав себя в жертву, она любовью своей до последнего вздоха защищала дочерей и сыновей своих. Святая любовь… Конец Flashback. — Король Аскари — это мой отец… я и есть та младшая дочь, которую защитила Юпенди… моя мама. — Продолжив прерывающимся голосом, гепард резко отвернулась ото льва, веки Фули сомкнулись из-за обилия слёз. Кайон не мог поверить в услышанное. Будто семь громов разом поразили его сознание. — Но как… — Я помню отчётливо лишь страх… помню, как она встала на мою защиту и велела уносить лапы, но я не могла даже пошевелиться. А затем… яркий свет и… ²Flashback. Симба посмотрел туда, куда указывал его сын. Под деревом действительно кто-то застрял, ярко-жёлтая шерсть периодически мелькала сквозь ветви дерева. — Что ф, молодеф. Лихо ты увидал. Я пойду и помогу бедоваге, а ты оставайся здесь и никуда не уфоди, поняв? Это может быть небезопафсно, — проговорил красногривый лев, мягко опуская сына на пол. Стены пещеры ещё не успели заглушить эхо от голоса короля, как вдруг львёнок, словно орлом, вылетел из уютного гнезда навстречу столь интригующей опасности. Симба лишь повёл бровью, совершенно не удивляясь его прыткости и своей чрезмерной доверчивости. Король спрыгнул с последнего камня, который вёл к скале Предков, и уже бежал наравне с сыном. Они постепенно приближались к точке происшествия. — Ты там как? — спросил взрослый лев, уже подбегая к дереву. — Я-я… не могу выбраться! — донесся из-за дерева тонкий голосок. Сын Муфасы обошёл злосчастное дерево и, увидев обездвиженность бедняжки, построил в голове план по его вызволению так, чтобы не навредить котёнку. Массивная ветвь акации прижала обе задние лапы гепарда и хвост. Это была самка примерно стольких же лун, что и Кайон. — Ты в порядке? Цела? Ничего не болит? — спросил львёнок, глядя на то, как отец откатывает дерево, освобождая конечности гепарда. — Лапы болят… А вы кто? — ответила она, понемногу приходя в себя. Её мордашка всё ещё отражала остатки того ужаса, который она пережила. — Те, кто хотел бы, чтобы жители прайда пореже попадали в беду, а в такую погоду были в десятки раз бдительнее, — усмехнулся Симба, оттолкнув дерево в сторону. Вот король и показал впервые своему сыну, какой работой тот впоследствии будет заниматься всю жизнь, но рассказывать ему об этом напрямую было, разумеется, слишком рано. Львёнок спешил помочь незнакомке подняться. — Идти сможешь? — спросил Кайон, вставая рядом, дабы подать лапу помощи в трудную минуту. — Наверное, да… Ай! Нет, к сожалению, сама не смогу, — ответила гепард, прихрамывая на заднюю левую лапу. На удивление, маленькая симпатяжка не плакала и уже не была растеряна. Невинная доверчивость, которая всегда проявляется у столь юных и необученных жизни детёнышей, дала о себе знать. — Не волнуйтесь, я вас обоих донесу… Это ещё хорошо, что лапы придавила всего лишь ветка, тебе конкретно повезло, дитя. Видимо, тебе придётся побыть у нас, кроха, по крайней мере, до окончания хмурой погоды, — молвил король, взял котят в зубы за шкирку и понёс подальше от небесных громогласных раскатов молний. — Кстати, как тебя зовут? — вдруг поинтересовался сын Симбы, вися рядом со своей новой подругой в зубах отца. — Фули. А тебя как? Конец Flashback. — Я неожиданно оказалась в незнакомом месте, ударила молния, и дерево упало, прижав меня к земле… но затем пришёл ты и твой отец… Теперь лев сидел рядом с возлюбленной и, независимо от шока, старался поддержать её. — Немыслимо… да, я прекрасно помню тот день, но… я думал, что ты просто потерялась, а о своей семье не хочешь рассказывать, — отозвался Кайон. — Не знаю почему, но я забыла о своём прошлом. Будто бы его и не было вовсе, от меня осталось только имя. Не знаю, как я оказалась здесь, в вашем времени, но теперь я начинаю понимать, почему это произошло, — таинственно продолжила гепард, остановившись в слезах своих. Она встала и пошла в неизвестном для Кайона направлении, но сама прекрасно знала, куда идёт. Лев последовал за ней, теперь уже имея на душе тяжеленную ношу интереса. — Голос… он зовёт меня Гепард начала спуск в некую неприметную пещеру, куда лев, будучи велик, кое-как вместился, тем не менее по мере шага пещера становилась всё глубже и больше. В конечном итоге, сквозь густую тьму пробился луч зелёного свечения. Когда они достигли своей цели, перед ними воссияли в топазовом свете кристаллы и минералы. Свет, заключённый в них, был столь сильным, что было видно всё как в ясный день. Лев и гепард застыли в немом восторге. В величавом облике, объятые славой и невиданной красотой, возлюбленные вошли в сретение эталона жизни. Очи узрели водопад огромной величины, от чистого истока первозданного мира. И вот, подступив к нему, они также увидели плод, чей образ был чудесен. Плод Древа Жизни, во власти которого находится судьба всего мира, просто лежал на земле, оставленный и никому не нужный. — Так это и есть… — начал Кайон. — Семя Древа, — в трепете закончила Фули. Внутри него было что-то живое… билось изнутри, как птенец в скорлупе, но не могло выйти наружу.***
Жажда крови. Нескончаемое и невосполнимое чувство… Солнце, восходящее над всем сущим, ещё не успело растворить темноту… ещё не успело согреть его наполовину обледенелую сущность. Хадад практически не спал, но боролся с чем-то внутри себя, противоборствуя своей природе. Мучаясь от противоречий внутри себя, он с надеждой ожидал утра… чтобы всё это закончилось, чтобы он вновь увидел улыбку Рани и приветливый звон весёлых друзей, которых не так давно обрёл. Он надеялся, что с рассветом все его кошмары уйдут и более не вспомнятся ему; он принимал лекарство самообмана, думая, что с новым днём — прекратятся распри двух его сущностей, и он больше не возжелает крови. «Они так привлекательны, когда задыхаются от собственной крови в лёгких», — проговорила звенящим кимвалом тёмная сущность внутри него. «Наконец-то у нас появились те, кто любит и заботится о нас!» — провозгласила вторая, светлая, дарованная ему свыше. Сладостное блаженство от вкуса причинения боли перемешалось с чувством любви. Чёрный лев сходил с ума… ему хочется вонзить свои клыки в каждого, кого он считает своей семьёй и любит. — Хадад? — эхом отразившись от стен пещеры, послышался голос королевы Рани. «Нет. Нет… нет! Зачем она пришла вновь? Я не контролирую себя». Лев медленно и угрожающе обернулся, сверкнув красным оком, воспаляемым от преисподней. — Моя королева… — низким басом вырвалось протяжное, неконтролируемое рычание. Львица уже не впервые видит его таким, ведь в первый раз она была невероятно напугана. С ним часто творились странные вещи… настолько, что даже жутко рассказывать… но всё заканчивалось его слёзным раскаянием и ненавистью к самому себе. Не желая пугать своих друзей, Рани решила не рассказывать никому о проблеме Хадада. — Опять они тебя мучают? Как чувствовала… — нежно, без доли страха сказала львица. — Давай я посижу вместе с тобой до утра. Из диких глаз великого исполина пролились слёзы. — Да, — сумел лишь ответить он, томно выдохнув.***
Весь состав маджузи был разбужен, впрочем, было уже не так далеко до подъёма. Кайон и Фули поспешили уведомить наставников о невероятной находке. Рахиль не до конца верила в происходящее, а Рафики, казалось, помолодел на несколько лет. И вот перед ними стоял водопад, именуемый Эталоном Жизни, и само семя, в образе плода. — Кажется, наши поиски подошли к концу? — молвил восхищённый медоед. — Я и не надеялась, что мне когда-нибудь выпадет честь лицезреть семя Древа Жизни. До последнего не верила, что это происходит именно со мной, — трепетным голосом отозвалась Рахиль. Макини бережно подобрала плод, лежащий на земле, и вынесла из пещеры, чтобы показать остальным то, ради чего они прошли столь длинный и опасный путь. Семя было столь прекрасно… друзья в полном составе собрались в круг, наслаждаясь каждым мгновением. — Это то самое, что сделает мир как прежде? — неуверенно спросил Хадад, сидящий одесную Рани. — Лучше. Внемлите, друзья! Сегодня наши поиски окупились в полной мере. Этот день предрекали древние учителя, и не было на сей земле большей радости, чем будет сегодня! — воздевая плод жизни к небесам, молвила ученица Рафики. — Мы были лишены многого, у многих из присутствующих тяжёлые судьбы и тернистый путь… но я хочу поздравить всех вас, прежнее прошло! Своей торжественной речью Макини ненароком собрала вокруг эпицентра событий половину населения всего Чужеземия. Громкий и задорный голос привлёк внимание многих гиен, в том числе и Джасири с Джанджей. — Да, брат… обетованная земля, которую искал отец, немного не такая, как я себе её представлял, — усмехнувшись, прошептал Куэли своему брату. — Думаешь, это конец? А я вот считаю, что наша жизнь здесь только начинается! — ответил в доброте сердца мудрый Бусара, осознавая, что это место вскоре сильно преобразится. — И поэтому, пусть все присутствующие лицезрят момент истины, когда будет посажено семя новой эры, и, исполнив надлежащее, на престол взойдёт последняя из рода наследников… принцесса Фули! — Ошарашив последним предложением немалое количество присутствующих, ученица Рафики, широко улыбнувшись, подбежала к удивлённой быстрейшей и вначале украсила её шею роскошными цветами, затем же возложила на её голову венок. Кайон, увидев её в растерянности, решил выкрикнуть: — Слава королеве Думашериама! И в момент множество голосов подхватили славословие, и уста многих в тот день восклицали имя наследницы. Она же робко, в кротости души, шла по дороге из расступавшихся зверей. Эта картина снилась ей и неоднократно… но гепард и подумать не могла, что эти сны станут явью.***
— Вот он, наш выход… Зира, дело остаётся за малым. Отбери у них семя, высвободи меня, и будем править в хаосе вечность! — послышался голос Нджаа, духа злобы и всепоглощающего голода. Неподалёку от празднества, в надменности и ненависти возвышалась избранница Митнакхео, по правую сторону — Угомви, дух раздора, по левую стоял Дхарау, дух презрения. День отмщения наступил. — Вижу, Хадад так и не убил никого из них… плоть от плоти моей, он предал меня, так же как и Кову… — со скорбью и яростью прорычала Зира. — Сейчас это уже неважно. Сделай то, ради чего мы все здесь, — отозвался Дхарау, приняв физический облик. Из ноздрей львицы вышел дым, как бы пепельный, а глаза сияли безумием. — Слава королеве! — громко воскликнула она, далее захлёбываясь в истеричном смехе. Всё вокруг смолкло. Присутствующие обернулись, все до единого, и увидели виновницу всего хаоса. — Зира! — гневливо вырвалось из уст Кайона. — Вы говорите, что я чудовище? Посмотрите, в кого вы превратились! Жалкие выродки, поклоняющиеся гепарду… я сделаю вам одолжение, вспоров каждому глотки, — горланила она в кровожадности своей, — а вы сделаете мне одолжение, если будете звонко кричать от боли… ибо пощады не будет. После сих злословий небеса вдруг потемнели и сделались как вихрь. Землетрясения пробудили вулкан. — Во мне заключена вся сила… я могла бы вмиг уничтожить вас, но для начала хочу отнять у вас всякую надежду. Зира задумала убить королеву Думашериама. Призвав своим рычанием ураган, она подняла быстрейшую вверх, желая сбросить её в ущелье. Кайон взмолился небесам… он мог лишь бежать за ней в надежде, что сможет поймать, ведь был лишён своего рыка Предков. — Умереть за ближнего… — водя глазами по небу, молвил недрогнувшим голосом Хадад. — Нет большей любви, чем положить жизнь свою за кого-то… — Что? Лишь спустя несколько мгновений Рани поняла, о чём шепчет себе под нос черногривый лев. За короткое время они стали настолько близки, что теперь львица понимала его с полувзгляда. Найдя его тогда, полуживым и голодным, она и предположить не могла, что этот странник станет для неё настолько особенным. — Хадад! Стой! Его абсолютная любовь к ней была настолько чиста и наивна, как источник прохладной воды. И теперь она тоже по-настоящему любит его. Чёрный лев бросился на ту, что породила его. В его голове затихли все голоса, нет больше никаких вопросов… он всё решил для себя. Он по-настоящему желает узнать — что есть любовь. Зира прекратила рычание, увидев восставшего против неё сына, что грозно и уверенно приближался к ней.***
Фули унесло от земли на приличное расстояние. Из-за исполинского урагана орлица Анга не могла не то что подобраться к гепарду, но даже увидеть её. Наследница престола, не успевшая даже взойти к нему, вот-вот разобьётся об острые камни болезненного прошлого её рода. Лидер гвардии нёсся изо всех сил. Он никогда не бегал столь быстро, казалось, даже сама быстрейшая не смогла бы так передвигаться. В голове и на устах было лишь одно — непрестанная молитва Небесам. Из-за поднявшейся пыли он почти не видел, куда бежал. Уже распрощавшись с жизнью, гепард была готова принять свою судьбу, но когда почувствовала под собой сильную опору, вмиг осознала, что Создатель совершенно не зря оставил её в живых тогда и перенёс в иной ход времени. Именно в этот момент Фули почувствовала то же самое, что случилось с ней, когда дивный и светлый образ заботливо укутал её и спас от смерти. Спасённая лежала и, приходя в себя, увидела возлюбленного Кайона, что задыхался от нехватки воздуха… видимо, такая кардио-тренировка пришлась ему не по душе. — Небо Саванны! — прислонившись к её лбу, радостно прошептал лев. Слава Богу, что всё обошлось.***
Не успел сын отщепенки замахнуться для удара, как вдруг острые когти избранницы тьмы пронзили его насквозь. Лев глухо вскрикнул, и из его пасти хлынула кровь. — Кровь… почему у тебя она как у всех? Что произошло с тобой, сын мой? — вдумчиво вопросила Зира, оттолкнув ослабшего льва. — Не-е-ет! — послышался отчаянный вопль Рани. Внутри будто что-то оборвалось, слёзы нахлынули рекой. На землю пролился невероятной силы ливень. Хадад знал, что ему не одолеть свою мать, тем не менее пришлось действовать быстро, чтобы та не убила Фули. Ему был дан выбор, и он сделал его… он пожертвовал своей, пусть и не столь драгоценной жизнью, чтобы понять суть истинной любви. — Так значит, это твоя подружка? Почему раньше не рассказал? Я очень рада знакомству… чем же вам приглянулся мой сорванец? — Склонив голову в ехидном поклоне перед королевой Рани, Зира наступила когтистой лапой на горло своего сына. — Умоляю, оставь его! — отчаянно умоляла королева, осознавая, что вот-вот может потерять возлюбленного навсегда. Оно, Бешти и Банга загораживали львицу собой, чтобы та не ринулась в лапы душегуба, впрочем, и сами осознавали, что их конец близок. Но вдруг… — Я не знаю, кто ты такая, но ты мне не нравишься. Сгинь, чудище, — вдруг послышался низкий бас короля прайда Наликамилиам. Из тумана вышел король Эйомайдбо, великий исполин из рода сильных, оказавшись за спинами у хранителей. Обойдя их, монарх заслонил своим величавым телом всех друзей Кайона. — Мы не были готовы к встрече с тобой тогда… сейчас тоже не готовы, но теперь мы не намерены убегать, — следом показался силуэт короля Симбы, что встал рядом со своим тестем. — Мало тебе досталось тогда? Я лично позабочусь о твоей кончине, — послышалось из уст королевы Налы, что вышла слева от своего отца. Помимо двух королей и одной королевы, множество львиц окружили избранницу тьмы. Среди них также была Киара, Витани и Аман. Несколько дней назад Симбе явился отец, Муфаса, и наказал им больше не укрываться от гнева отречённой, ибо пришло время посадить новое Древо Жизни. Так они оказались здесь. Обладая немалой силой и взрывным характером, Эйомайдбо возжелал вступить в схватку с Зирой… но он был также и мудр. Вступать с ней в лобовую бойню было отвратительной идеей. — Отличный день, чтобы убивать! — Не желая больше сдерживаться, отречённая ринулась в бой.