***
За завтраком к Рут, миссис Астор и графине Ротес присоединилась Молли Браун. Лица всех трех дам не выражали собой явного удовольствия от перспективы провести хоть сколько-нибудь времени с этой «вульгарной Молли Браун», как они любили ее называть между собой. Сама же Молли размышляла в том же ключе. В другое время она бы и не подумала даже поглядеть в их сторону, не имея определенной цели, например, такую, которую начала преследовать со вчерашнего вечера. Еще несколько дней тому назад женщина обратила внимание на флегматичное состояние Роуз, что было нехарактерно юной девице, имеющей всевозможные удовольствия из рога изобилия жизни. Первоначально пришедшей в голову причиной была, естественно, избалованность. Допущения вскоре подкреплялись и самим поведением девушки как, например, за ужином в первый день на борту, когда ею так вульгарно был осмеян мистер Исмей. Молли обращала внимание и на то, как Роуз старалась делать что-либо наперекор своей матери и частенько и бровью не вела на слова той. Было, однако, и нечто, что нельзя было отнести к простому сибаритству. Роуз никогда не любовалась собой, не была нарочито вызывающей, не пыталась красоваться перед мужчинами и завладеть их вниманием, ровно, как и рисоваться перед женщинами, дабы те, скажем, оценили ее изысканные туалеты. Единственный просвет женщина заметила лишь вчера за ужином, когда она впервые увидела рыжую красавицу смеющейся и заинтересованной в общении. Что-то странное. Всегда щелкавшая людей, как орехи Молли на этот раз никак не могла просчитать Роуз. Но одно она знала наверняка — состояние девушки явно не такое простое, каким кажется и возможно даже опасное для нее самой. Итак, Молли Браун посчитала, что если ей удастся провести какое-то время с Рут за беседой ли с ней лично или же хотя бы просто слушая ее, то она сможет понять, какие отношения царят между дочерью и матерью, и что, собственно, происходит. На самом же деле та загадка, которую она с таким рвением взялась разгадывать, была до безобразия проста. Уже только потом, после того, как женщина в течении часа слушала восторженные баллады о том, какого покроя свадебное платье выбрала мать для своей дочери, какого цвета Роуз хотела бы, чтобы оно было и какой это, само собой, ужасный выбор, да о том, какие поизысканнее фужеры подобрать, чтобы наверняка восхитить гостей, Молли с ужасом поняла — это крах. Крах Роуз Дьютт Бьюкейтер и крах репутации Браун, как самой проницательной женщины. А потом Молли снова вспомнила, вчерашний ужин. Она усиленно пыталась понять эту внезапную перемену в настроении и наконец припомнила, как Роуз смущено отвела взгляд в тот момент, когда у них с Браун произошел зрительный контакт. Но чем же была вызвана эта реакция? Она суматошно пыталась вспомнить все детали этой сцены и тут ее осенило. "Позор, Браун, тебе пора на пенсию". Через какое-то время распрощавшись с дамами, она решила проветриться, надеясь по дороге встретить Роуз. Завидев знакомую рыжую голову, она замедлила шаг. — Привет, дорогая. Скучаешь? — Миссис Браун! Добрый день. Не ожидала, что вы заговорите со мной, — Роуз овладели удивление и волнение. — Ты меня чересчур недооцениваешь. Это они все маловероятно подойдут к тебе просто так, пообщаться, если им чего-нибудь не надо. — Пожалуй. От этой простой, но искренней фразы Роуз улыбнулась. Улыбка ее была теплой, выражавшей доверие, такие улыбки способны согреть. Она уже давно ощущала себя одинокой, хоть ее и окружали близкие люди и просто знакомые, но и среди таких людей человек может быть одиноким. Появление Молли Браун рядом с ней заставило почувствовать некое участие и даже заботу, исходящую от этого человека, что, как и ее настоящую улыбку, невозможно было бы подделать. Однако, в тот же самый момент она снова вспомнила вчерашний ужин и ту неловкую ситуацию. Лицо ее переменилось. — Я знаю, о чем ты думаешь. Не удивляйся, но позволь мне помочь тебе, — Молли взяла руку Роуз в свою. Девушка не знала от чего чувствует такую уверенность, но поняла, что может полностью открыться ей. — Я… не знаю, что мне делать. Просто запуталась, не знаю, заигралась. Мне уже кажется, что я просто ветреная. — Это твои близкие заигрались с твоей жизнью и запутали тебя. Это неправильно и так не должно быть. — Но, а что мне делать? Я про… — Ты любишь его? –перебила ее Молли. — Кого? Кэла? — Нет. Роуз застыла, широко раскрыв глаза и рот. Та все-таки догадалась. Вчера она чувствовала упрек со стороны Браун или думала, что чувствует, даже ее взгляд говорил обо всем, но теперь ей так уже не казалось. Они говорили, как давно знающие друг друга люди. Как старые подруги, обсуждающие своих детей, мужей, свои женские проблемы, хоть между ними и была целая пропасть лет. Одна другую понимала с полуслова. В их разговоре не было неловкости, были только важные и нужные слова, которых одной, как воздуха, не хватало, а другой очень важно было сказать. — Он женатый человек, — обреченно сказала Роуз. — Ну, насколько мне известно, в его отношениях с женой уже давно не все так, как прежде. — Но ведь этого так мало! Мы не знаем наверняка, и даже если я осмелюсь сказать, это ничего для меня не изменит, если он не испытывает ничего в ответ. И... тогда это конец для меня, — Роуз горячилась все больше. Она упорно не видела выхода из этой ситуации. Она цеплялась за каждую мысль, каждое слово, надеясь, что именно оно станет спасением. — Послушай, тебе может казаться, что это замкнутый круг, западня везде, куда не плюнь. Но так бывает очень редко. Практически всегда есть выход, есть выбор. Ты поразишься смелости моих слов, но поверь, твоя ситуация далеко не самая чудовищная. Ты все равно в любой момент можешь все разорвать, уйти ото всех и прожить свою жизнь так, как только ты того захочешь. Ты не раб и твои оковы не железные, они витают где-то в воздухе и только ты сама или позволяешь их на себя надеть или сама на себя надеваешь. А он… что ж, уже то, что ты скажешь об этом - снимет груз. И станет легче, поверь. Молли сощурила глаза, пристально посмотрела на Роуз, слегка улыбнулась крепко сжала ее руку и положила обратно на перила. Она уже уходила, как вдруг обернулась, вспомнив нечто важное. — И еще. Я хочу, чтобы ты знала и помнила — отныне у тебя есть подруга по имени Молли Браун. Роуз была растрогана до самых дальних глубин своей души. Она рвалась сказать, как бесконечно благодарна этой женщине за все эти слова, человечность, неравнодушие и не находила нужных слов. Она не знала, как вообще обо всем этом можно сказать, как это выразить, это было невозможно. Ей казалось, что за всю свою жизнь она еще ни от кого не получала такой поддержки, даже от матери. Казалось, что не только Роуз, но и самой Молли этот разговор был нужен. Они обе были всего лишь знакомыми, но с тех пор, как Молли совсем случайно позволила себе заглянуть за кулисы жизни этой девушки она уже не могла пройти мимо, не оглянувшись на эту самую жизнь, которая безмолвно и так отчаянно просила о помощи. Роуз решила пренебречь этикетом и буквально бросилась той на шею. Молли рассмеялась и обняла девушку в ответ.V
18 сентября 2019 г. в 12:51
14 апреля. Ничем не примечательный день. Один из множества. Дети резвились и вопрошали у своих очень занятых взрослыми делами родителей, долго ли еще продлится их круиз на просторах океанских вод. Им вовсе не было скучно, они наоборот грезили своим детским наивным умом о том, чтобы остаться здесь навсегда, вместе с мамами, папами и новыми друзьями.
— Маааам, я не хочу домой и останусь здесь! Тут Фрэнсис, Оливия, Морис, они мои друзья, и мы убежим и спрячемся от вас всех, а вы нас не найдете! — во все горло вопил мальчуган, дергая маму за платье.
— Я больше не намерена слушать эти глупости, молодой человек. Когда ты повзрослеешь?! — поучала мамаша своего неугомонного сына.
— Не сердитесь на него, это ведь очень мило, — услыхав их пререкания, вмешался находившийся неподалёку Томас.
— Ах, сэр, сразу видно у вас нет детей, - устало проговорила женщина.
— Отчего же. Есть годовалая дочь.
— Значит вы не проводите с ней достаточно много времени.
— Что ж, в этом вы правы. Хотел бы, но сами понимаете.
— Ну, тогда поспешите. У вас еще есть то прекрасное время, пока они не становятся такими несносными, — дергая за ухо своего сына, сказала дама.
Чего мужчине на самом деле хотелось он не знал. О семье он старался не думать последние дни перед отплытием и во время самого круиза тоже. Лукавил ли он, говоря, что хотел бы чаще проводить время с дочерью? Отнюдь, он любил ее, но и до ее рождения и после семейная жизнь шла под откос и ни он, ни жена не знали почему. Они просто стали отдаляться друг от друга. Кроме того, в тот год Томас был слишком занят работой, да и все были ею заняты, потому что завершалось строительство Титаника. Для каждого, имевшего к этому отношение это было более, чем очень важно. Подготавливалось и все необходимое для рейса. Планы, документация, разрешения, всякие отчетности. Жена не понимала, почему муж не может уделять больше времени семье, ведь он один из самых главных в компании и есть множество других людей, которые бы могли носиться и заниматься всеми приготовлениями, не помня себя, как это делал он. Вот именно, он был главный конструктор и, как он сам говорил, отвечал за все головой если не перед другими, то хотя бы перед собой и своей совестью. Он посвятил всего себя этому проекту, все, что ни делалось - значило для него слишком много, и это просто нужно было понять. Миссис Хелен Рейлли считала, что грандиозные идеи заменили мужу семью, а по утрам за чашкой кофе он явно вместо чтения Дейли Телеграф изучает свои чертежи. Она говорила ему о том, что ее не устраивает, он сердился от того, почему она не может понять, смириться и подождать, пока одно всеобщее дело не будет сделано. Так шло время. Когда настал памятный день и корабль мечты был спущен на воду, жена, конечно, порадовалась за супруга, но очень скоро очередные безотрадные мысли снова населили ее разум. Теперь же она упорно полагала, что, очевидно, после одного Титаника будет второй, третий, десятый и Томас будет так же неистово предан каждому из них, как самому первому, а значит — все как прежде. Сам же мужчина, отправившись в плавание желал хоть на это недолгое время позабыть о семье, на самом же деле понимая, что необходимо прямо противоположное —разобраться в том, что само собой не разрешится.