Эхо прошлой жизни

Ты пришла на скалу ранним утром, когда свет восходящего солнца только-только забрезжил на небе, рисуя на облаках розоватые линии. Пейзаж мог бы показаться пасторальным, но не только не для тебя сейчас. Подойдя к обрыву, ты бросила взгляд вниз, где волны рассыпались на тысячи брызг, безуспешно штурмуя каменную твердь. Пляж остался далеко по левую руку, а здесь над водой возвышались лишь огромные валуны, и отдыхающих, разумеется, не было. Здесь поставил свой замок князь Цепеш. И ты проводила в его стенах уже не первый месяц. Твоя жизнь походила на одно долгое, томительное сновидение. Ты до сих пор не вспомнила о своей предыдущей сущности, лишь со слов Влада узнавая что-то о ней, но с каждым днём погружалась всё глубже в мрачную, таинственную атмосферу замка, где время словно прекратило свой бег. Всё, что было связано с привычным образом жизни, быстро стиралось из памяти, подобно песку, размываемому волнами. Может, дело в том, что ты всегда воспринимала себя одиночкой и ни с кем, включая родителей, не имела тесных связей, поэтому не существовало нитей, которые тянули бы тебя обратно к родным или друзьям. А может, в том, что твой час настал только теперь — когда ты встретила Влада. Это было сродни пытке: ты не могла окончательно поверить его словам и не могла почувствовать себя той, кем являлась для него. Вместе с тем Влад заставлял тебя терять голову, стоило ему только появиться в поле зрения. Ты трепетала перед ним, как овечка перед волком, и не смела перечить ни единому слову, хотя поначалу и пыталась вести себя независимо. Он источал потрясающую по силе энергию, и вся она была направлена на тебя — как можно было сопротивляться? Отчаянную просьбу не трогать тебя, пока ты не обретёшь память о том, как была ему женой, Влад встретил сардонической усмешкой, и вскоре ты поняла, почему. В первый же вечер вы стали любовниками, и ни к чему из того, что вы делали, он тебя не принуждал. Ты сама упала в его объятия, неспособная противостоять чарам этого мужчины. В его красоте тебе чудилось что-то дьявольское, инфернальное, в его теле обитала мощь, во много раз превышающая мощь любого смертного, в его взгляде скрывалась затаённая горечь, напоминающая, что перед тобой всё же человек. Влад наводил на тебя животный страх — и он же заставлял изнывать от вожделения. А если тебе случалось заставать его в моменты душевной слабости, в твоём сердце неизменно просыпалось жгучее сочувствие к его судьбе. Он же желал тебя ненасытно, желал всё, что мог у тебя забрать — твои ласки, твои поцелуи, твои дни и твои ночи. И его жажда оказалась заразной: Влад тоже стал нужен тебе больше воздуха. Но вы не могли найти покой друг в друге. Тебя угнетала мысль, что Влад ждёт, когда ты всё вспомнишь, потому что без этого ты не являлась той, кого он полюбил ещё не будучи вампиром. Влада же угнетало твоё подавленное состояние, потому что ни одного своего переживания ты не могла от него скрыть. Он видел, как тебя тяготила неопределённость, и сам мучился вместе с тобой. Всё это время Влад искал способ вернуть тебе воспоминания и, наконец, прослышав о старой цыганке по имени Тшилаба, что слыла провидицей и мудрейшей знахаркой, пригласил её к вам. Тебе эта сморщенная старуха с паклями чёрных волос, не тронутых сединой, показалась особой, не заслуживающей доверия. У неё была пренеприятная привычка бормотать что-то под нос, а затем резко замолкать, выпучив белёсые, словно выцветшие от времени глаза. Тшилаба пробыла в замке несколько дней, проводя одной ей понятные расчёты и обряды, и её отсутствующий, потусторонний вид уже начал изрядно действовать тебе на нервы. Но в тот вечер, когда цыганка, наконец, вынесла своё суждение, ты пожалела о том, что она отошла от своего привычного образа — образа человека не от мира сего — и заговорила, напротив, слишком отчётливо, и сверлила тебя взглядом слишком пронзительным. То, что она сказала, совсем тебе не понравилось. И то, что Влад спокойно воспринял её слова, не понравилось ещё больше. В гневе ты покинула башню, где обреталась Тшилаба, и, спускаясь по винтовой лестнице, яростно оттирала с щёк скупые слёзы. Добровольно принести себя в жертву — немыслимо! Может, ты и попала под влияние Влада, но самоубийцей пока не стала. Если он всерьёз надеялся, что ты сделаешь предписанное цыганкой, то пусть и дальше коротает вечность в одиночестве. Ты заперлась в своих покоях и долго не выходила, пока не увидела, как повозка Тшилабы уезжает прочь из замка, растворяясь в сумерках. Но и тогда ты не спешила покидать комнату, считая, что Влад должен прийти к тебе сам. Однако его всё не было — и даже в этом противостоянии он вышел победителем: несмотря на злость, ты сама начинала по нему тосковать и, так и не дождавшись, отправилась на его поиски. Влад обнаружился в одном из удалённых маленьких залов, он готовился принять ванну, и ты против воли ощутила прилив желания, увидев, как он стягивает льняную рубашку. Но всё же придётся проявить твёрдость и сказать ему, что ты никогда не станешь… — Иди сюда, — сипло позвал он, прервав череду твоих мыслей. Если послушаешься — то снова расплавишься в его объятиях и пропадёшь. Ты помедлила, стараясь унять ускорившееся биение сердца. Влад стоял к тебе спиной и не торопился погружаться в воду. — Иди сюда, — повторил он. — Дай хоть насладиться тобой, раз вернуть тебя никогда не удастся. Его голос почти дрожал, голова была низко опущена. Ты подошла, замирая, и, едва касаясь, провела пальцами по его позвоночнику, лопаткам, плечам. Смуглая кожа покрылась мурашками, и это показалось тебе таким беззащитным, что пришлось закусить губу, чтобы не расплакаться снова. — Разве ты не хочешь, чтобы я выполнила указания Тшилабы? Влад рассмеялся — безрадостно и надрывно. — Я никогда не заставлю тебя пойти на такое. Стоило ему произнести это, как у тебя спёрло дыхание от горечи. Ты была так несправедлива к нему, решив, что он незамедлительно потребует своего! Привстав на цыпочки и поцеловав его в шею, ты тихо проговорила: — Но почему именно так, Влад? Почему цена столь ужасна? — Я ведь рассказывал тебе, как оборвалась твоя жизнь, — Влад вдруг бережно отстранил тебя и опустился в ванну. Ты разочарованно выдохнула, потому что тело уже не подчинялось тебе и желало сейчас только одного. — Тебе пришлось спрыгнуть с обрыва, чтобы не попасть в руки проклятых турок, а я не смог спасти тебя. Но перед смертью ты, напоив меня своей кровью, умоляла, чтобы я ни о чём не сожалел. Ты понимала, что я всегда буду винить себя, и хотела защитить меня от этого. Ты слышала эту историю не в первый раз, но теперь она приобрела иной смысл — из-за того, что поведала Тшилаба. — Ты добровольно пожертвовала собой, и если сделаешь это снова, то завершишь цикл перерождений и станешь Миреной, но будешь помнить и себя нынешнюю. Мы наконец-то воссоединимся так, как должно, и обретём вечное счастье. Об этом говорила и цыганка, но тогда тебе это показалось дикостью, и из сказанного ты уяснила лишь одно: нужно прыгнуть со скалы. Теперь же, слушая Влада, ты посмотрела на всё иначе. — И даже ради этого ты не будешь заставлять меня?.. Влад печально улыбнулся и, проведя большим пальцем по твоему подбородку, взглянул с тихой нежностью — совсем не свойственное ему выражение лица поразило тебя до глубины души. — Я не могу принуждать тебя к такому. Ты не веришь в благополучный исход, ты боишься гибели, и я не в праве упрекнуть тебя за страх. Он подался вперёд и поцеловал тебя в лоб. Ты закрыла глаза, мечтая хоть на мгновение отрешиться от тяжёлых раздумий, и вернула ему поцелуй. Но долго хранить целомудрие ваши губы не могли — и вскоре вы уже дарили друг другу совсем другие ласки, далёкие от невинных. *** Итак, ты пришла на скалу ранним утром, когда свет восходящего солнца только-только забрезжил на небе, рисуя на облаках розоватые линии. Пришла тайком от Влада, который не сомневался, что словам Тшилабы ты не последуешь. Пришла, потому что накануне впервые ощутила его любовь к тебе — именно к тебе. Прежде его неугасимую, страстную привязанность ты вынуждена была делить с Миреной. Да, Влад и считал тебя ею, но ты-то не помнила об этой женщине ничего и страдала, что он видит в тебе ту, кем ты себя не чувствуешь. Минувшая ночь открыла тебе глаза: Влад дорожил именно тобой, он берёг тебя, и твой страх был для него достаточно веской причиной, чтобы отказать себе в надежде на воссоединение с Миреной. Смотря на упрямые волны, с глухим рокотом разбивающиеся о камни, ты не удержалась от усмешки. Тебя посетила странная мысль: в вашей истории с воды всё началось, водой всё и закончится. Ветер доносил до лица мельчайшие капли, освежая кожу, но сердце билось обречённо, и тебе в кои-то веки было трудно порадоваться грядущему свиданию с морем. Поверить в то, что ты не умрёшь, а возродишься — для этого надо обладать совсем уж феноменальным воображением и полным отсутствием чувства самосохранения. Ты не могла похвалиться ни тем, ни другим. Зато у тебя был Влад, и, кажется, ты полюбила его, раз отважилась на такой дикий поступок. Когда до края оставалась всего пара шагов, позади раздался крик. Выходит, Влад всё-таки обнаружил твоё отсутствие и теперь мчался к обрыву. Если он попытается остановить тебя, то в другой раз ты уже не сможешь решиться. Поэтому, обернувшись, ты послала ему улыбку и, не медля больше ни секунды, ринулась вниз. И море поглотило тебя. *** — Т/И! — истошный зов достиг твоего слуха. Веки разомкнулись, казалось, спустя вечность, так тяжелы они были. Над тобой склонился Влад, его пальцы сжимали твоё ледяное запястье, ища пульс, а во взгляде отражалась паника, сменившаяся вспышкой сумасшедшей радости, когда он увидел, что к тебе вернулось сознание. — О небо, ты очнулась, Т/И! Голос едва подчинялся тебе, горло скребло от солёной воды, но вслед за надсадным кашлем с твоих губ сорвалось имя, которое Влад должен был услышать как можно скорее. — Мирена, — поправила ты его. Ты вспомнила.