Под лоскутным одеялом

Харли видела его контуры. Свет полной луны вырывал из тьмы до боли знакомый образ. Зеленые волосы, фиолетовый костюм, неестественно-белое лицо... Из-за окна ей ласково улыбался самый страшный в этом мире монстр, и закрыв глаза дела было не изменить. Какая-то часть ее сознания понимала, что это всего лишь галлюцинация, последствие крошечной, светлой в крапинку, как яйцо перепелки, таблетки, которой она так охотно угостилась несколько часов назад. То ли наркотик сам по себе вызывал видения, то ли он просто ударил по сознанию, разрушив в нем все карточно-хрупкие подпорки. Важно одно - убедить себя отвернуться. Поверить, что после этого в спине не вспыхнет горячая воронка от пули, что никто не схватит за горло до искр в глазах и не припрет к стене. Если она сделает это, то победит. И страха хоть на один миг станет меньше. Но она не может. Ветер стучит в стекло яблоневой веткой. Мистер Джей манит ее к себе пальцем, что-то шепчет - отсюда не разобрать. Шаг назад. Два вперед. Неправильное, извращенное танго в паре с собственным разумом. Не танец, а схватка, исход которой предначертан заранее. Она никогда не могла противиться, глядя в его зеленые глаза. Это гипноз, это чистая метафизика. Это было и будет выше ее. Еще один тур. Если вытянуть руку - то кончики пальцев коснутся прохлады пойманной в ловушку, обреченной на неподвижность жидкости. А за ней уже ночь. И он. Старая ставня закрыта на два шпингалета. Харли вытягивается на носочках, пытаясь поймать верхний, но он все ускользает, подсовывая вместо себя то воздух, то дерево рамы. Проще будет встать на подоконник - не успев подумать, она уже приникает к стеклу всем телом и наконец-то сжимает металлическую защелку. Вот так. Влево и вниз. Я иду, только не сердитесь за опоздание. Теперь второй замок - вот уже все и готово. Может, на этот раз ограничимся взглядами? Нет так нет, я же и не настаиваю. Створку в сторону, воздух в комнату - и крошечный шажок вперед, за белый парапет. В густой и болезненно-колючий мрак, в падение, которое отчего-то прерывается на середине. - Какого дьявола ты творишь? У Пэм растрепанные волосы и алые щеки. Побег плюща третьей рукой держит Харли за талию и втаскивает ее обратно в комнату. Как же хорошо, что гостевая спальня на первом этаже! Совсем не хочется представлять, что было бы в ином случае. Думать вообще не хочется, но приходится. И даже сон отступил, проиграв бой адреналину. Не стоило оставлять ее одну в эту ночь. Но и на кладбище, и после него Квинн выглядела счастливо-разморенной, а никак не неадекватной. Хотелось надеяться, что она просто уснет. Впрочем, прошлое в прошлом. Главное, что на этом этапе все обошлось. - Он был там, - прошептала Харли, указывая дрожащим пальцем за окно. - Он звал меня. И я должна... - Посмотреть на меня, успокоиться и лечь в кровать, - ласково, но твердо ответила Памела. - Я здесь, слышишь? И все будет хорошо. - Ты не понимаешь. Я хочу быть хорошей! Усыпить или нет - вот в чем вопрос. Наблюдая за нарастающей истерикой подруги, Пэм растирала в пальцах снотворную пыльцу. Если так будет продолжаться, то придется пустить ее в дело. Выбор между возможными кошмарами и вредом самой себе в реальности был однозначен. Но может все-таки подождать? Хуже, кажется, уже не будет - и все будто бы начинает идти на спад. Хотя вполне возможно, что так просто кажется из-за того, что Харли уже сорвала себе голос криком. - Тише, тише, тише, - слова мантрой срываются с губ Пэм, а воздух уже густ от запахов пустырника, лаванды и валерианы. Привлекая подругу к себе, она почти молится о том, чтобы нового приступа не было. И все действительно стихает. Остается лишь тихий, беззвучный плач - или глаза просто слезятся из-за того, что зрачки приходят в норму? Так или иначе, теперь Харли можно уложить и самой лечь рядом. Есть надежда, что она все же сможет уснуть сама. А Пэм не остается ничего, кроме как вглядываться в темноту, держать руку на плече и хранить этот сон до самого рассвета. Просто потому, что в такую ночь иначе - никак.