Под лоскутным одеялом

Солнце потоком лилось сквозь прорешь в бело-сером одеяле облаков. Ночью ударил первый мороз, покрыв листья и траву искрящейся вуалью изморози. Пэм шла сквозь сад, на полные легкие вдыхая покалывающий холодом воздух и возвращая его струйками пара. На ее губах играла невесомая улыбка, а где-то в груди теплилась легкая, спокойная грусть. Она ясно понимала, что с этого дня осень вступила в свои права - окончательно, однозначно и бесповоротно. Что дальше ее сила будет лишь возрастать, и что под этим напором выстоят одни лишь сосны - а остальное облетит и истлеет, оставив от деревьев одни лишь темные остовы. Она все это знала. Переживала каждый год, и уже научилась воспринимать, как данное. Как пусть и печальную, но необходимость. Без холодов начинаешь забывать, насколько прекрасно и бесценно тепло. В кармане тихой вибрацией дал знать о себе телефон, а через секунду сад наполнили звуки музыки. Она опять забыла выключить будильник, встав на добрый час раньше его, но на этот раз "Времена года" прекрасно вписались в атмосферу, оттенили настроение весенним контрастом. Памела отвела руку от кармана. Мелодия продолжила литься, и неожиданно для себя самой Пэм поняла, что движется ей в такт. Пусть неправильно, пусть точно не так, как задумывалось автором - но оттого не менее приятно для себя самой. Она не видела причин, по которым стоило прервать этот танец. В конце концов, можно просто считать его зарядкой. А еще лучше - вообще ни о чем не думать. Просто двигаться, кружить среди яблонь с налившимися плодами, пользуясь главной роскошью раннего загородного утра - свободой в одиночестве, возможностью делать все что хочешь вдали от любопытных глаз. И она танцевала - легко, непринужденно, не задумываясь о том, как выглядит со стороны. Ей было хорошо - и только это имело значение. Будильник решил, что она спит мертвым сном, и оборвал мелодию на середине аккорда. Памела тотчас достала телефон и задала случайный порядок в плейлисте с классической музыкой. Обычно она использовала его для фона - когда нужно было разбавить тишину, или наоборот, отвлечь разум от лишних звуков. Но сегодня вальсы не просто звучали где-то на периферии сознания. Они властвовали в нем нераздельно. От первого и до последнего нейрона, от первого и до последнего импульса. Скрипки птиц, гром труб, скользящие по траве ноги, огонь волос на ветру - все это возвращало к истокам. К глубинному, животному началу человека, пляшущего под ритм ритуальных бубнов и стук черепков в кастаньетах. К тому, в существовании чего Пэм порой так сильно сомневалась. Солнце поднималось все выше и выше над горизонтом. А она все так же танцевала среди яблонь, свободная, словно нимфа в аркадских лесах. В те минуты она не помнила о времени, и конечно же не не знала, что Харли проснулась, как только зазвонил ее будильник, и с тех пор не отходила от окна.