«И мир, что гнил как сотни тысяч жизней, отмирал с последним вдохом.
Прискорбная, безвольная душа, и мир прискорбен, и мир безволен, как птица без крыла...
Но долго ль это? Долга ли жизнь? Старушке непонятно.
Она рисует, она поёт, и внутри за днём и ночью тихо с горечью гниёт...
Но в один прекрасный миг... Девчонка, юная как счастье, перед хладным взором привстаёт.
Добра, нежна улыбка! И сердце девушки юно! Страстна, озлобой не обида, души не чает!
И с просьбой от отца, своё же имя называет. Мысли думы заполняют — как она мила!
И имя с уст приятно слуху: резко, как слово на ветру. О, Белкия, ты юная Богиня. И имя Ваше я с гордостью приму!
Ничто не вечно — всем известно. И я, пытаясь думать точно, приглашаю на обед.
О, как речи сладкострастны — я слушаю душой! И зарывшись глубиной думы своей, размышляю — не напрасны?
О, вот кафе — смещение Японии с английским, ведь для нас с тобой оно в десятки раз в дороге было близким.
Мы сели у окна, улыбками общаясь. И я, неловко кашлянув, к тебе же обращаюсь: с чем пришла, и от кого, с какой же целью, иль без неё?
В ответ азартный взгляд с ухмылкой, и ты, уверенно допив свой кофе, мне же отвечаешь:
Любим отец (пусть не приятно) хотел к тебе же обратиться. Хотел портрет, ты руки же мастер! И он, послав с душой своей, хотел узнать цену ему и место.
Вниманьем обожая, та размышляла резко: может, постеснялся, да смутился? Ох, мужчины, безнадёжны лодыри...
Припав ладонью к подбородку, женщина позже привстаёт. Даёт визитку, мол, сам придёт, решим на месте лично, а пока, юная Богиня, удели вниманье мне.
Поболтав с девчонкой дерзкой, любезно получив приглашение на шоу, она ведёт её к посёлку, где напишет маленький презент.
Бурна как жизнь простых людей! Крики, визги, говор радостных семей... И протиснувшись меж тел, обе вышли к берегу реки.
Не став медлить с ответом ныне, одна из них встаёт к воде напрямо, впуская смех в звонком девячем порыве, распустивши волосы упрямо...»
***
— Нет, не то... — яркое солнце пробивается сквозь старые панели окон пыльной квартиры. За резным столиком сидит красноволосая художница, что-то недовольно зачёркивая и записывая заново. Снова и снова, снова и снова — и всё не то! Недостаточно эмоций, описаний, недостаточно лирики... Но ей так хочется сделать подарок, так хочется, чтобы её Богиня была довольна, смущена, горда за неё... И потому она снова пишет, снова черкает, но одно лучше другого, другое нежнее прежнего! Исписанный идеями блокнот заполнен любовью. К природе, к шашкам, к холсту... В нём записано абсолютно всё, о чём она думает. Это её талисман. Негромкая лиричная песня доносится со стороны мобильника, и на дисплее высвечивается фотография, на которую она может любоваться хоть вечность, и ей не надоест. Немедленно отстранив взгляд от написанных собственной же рукой строчек, Хиган берёт в одну ладонь вибрирующий телефон, поднимая трубку и отвечая на звонок. Снова нежный голосок, снова предложение прогуляться. Теперь ей не до мук с вдохновением, ведь само согласие провести время вместе — уже подарок. Быстро собравшись, женщина покидает одинокую квартиру, в спешке ловя первое попавшееся такси.***
— Долговато ты, Хиган-чан! — звонкий смех доносится с уст, и фокусница выходит навстречу подруге. — Шоу прошло, правда, мой выход особо не заценили... — на секунду девушка погружается в печаль, в последующую же секунду оживляясь. — ну да ладно! Хорошо, что ты доехала живая и невредимая. И тут женщине становится грустно. Не оценили? Такой потенциал, такая грация... Эти люди слепы. Они ничего не понимают в искусстве. Ведь настоящее искусство — это нежная улыбка Белкии. — Я кое-что тебе принесла. Работа сделана на спешке, но старалась как можно более аккуратно. — достав из сумки, которую женщина привезла из Испании, одну кафельную плитку с рисунком, она отдаёт её собеседнице. На ней изображена Белкия, в винном платье до колен и изящном, мастерском колоске. — Хига-ан-ча-ан! — смущённо восклицает девушка, осматривая подарок. — это излишнее... — всё же послушав уговоры той взять вещицу, она аккуратно, с явной заботой кладёт её в цилиндре, который после же та надевает обратно. — Ты слишком стараешься для меня... — И мне это нравится. — она отдаёт блокнот со своим творением. — Ведь ты — моё вдохновение...