***
Проходит несколько дней, прежде чем Джисон может вздохнуть с облегчением. Преподаватели их колледжа любят знатно погонять студентов в понедельник и во вторник, разрешая немного расслабиться только в среду. В понедельник у Джисона в буквальном смысле нет свободного времени. Он с утра до вечера впопыхах заглядывает в каждый кабинет, передавая что-то, в аудиторию, потому что заставляют заглянуть на некоторые дополнительные. Во вторник Хан тоже не может повидаться с друзьями, с которыми, к слову, в том же самом колледже учится. На перерывах между парами Джисон вынужден таскаться со старостой, а после – проводит дополнительные занятия для учеников старших классов, которые пришли именно к ним с целью в будущем учиться тут. В среду, когда заканчивается первая пара, а у Джисона дальше – окно, парень позволяет себе засесть в углу столовой и облегчённо вздохнуть. Прячась в тени ото всех и вздрагивая, когда рядом проходят преподаватели, Хан достаёт еще желанную с утра булку с корицей и принимается за еду. Но беда всегда приходит неожиданно, и чаще оттуда, откуда вообще не ждёшь. – Джисон-и, – слышится наигранно-писклявый голос на другом конце столовой, привлекая внимание всех присутствующих к веснушчатому, а Хан только мысленно хныкает. – Дай поесть человеку, – от Джисона Феликса отталкивает появившийся из ниоткуда Минхо, занимая место рядом с младшим и кивая другому Ли на противоположный стул. – Откуда ты знаешь, вдруг он два дня не ел, а ты тут со своими объятиями трёшься? – И правда, – рядом с надутым и обиженным Феликсом появляется Чанбин. Со, не медля, зарывается рукой в рыжеватые волосы и наводит там беспорядок. – Сам же видел, как Джисона гоняли больше нас всех в эти дни. Бедняга, вечером, наверное, был настолько усталым, что не ел. – Раз уж я такой бедный, – не громко говорит Хан с набитый ртом, стреляя невинными глазками в каждого по очереди. Минхо находит очень милым джисоновы щеки, когда тот ест, от того улыбается, наблюдая за этим. – Может, угостите меня чурросом* после пар? Феликс сразу же утыкается в телефон, радостный тем, что сообщение с игры так вовремя пришло. Чанбин поднимает взгляд к потолку, потом переводит на коридор и делает вид, что слишком увлечён проходящими студентами. Когда Джисон переводит надеющийся взгляд на Минхо, тот широко хитро улыбается и демонстративно отводит взгляд в сторону. Хан фыркает. – Чанбин угостит, – слышится позади Со голос Хёнджина, после чего чужая рука не долго копошится в черных прядках. Чанбин полу боком оборачивается и недовольно смотрит на гадко улыбающегося Хвана. – Ну а что, он же ночи недосыпал, переживая о голоде нашего Джисон-и. Все, кроме самого Со, негромко смеются, и напускная обида Хана сразу же сходит на нет. Хёнджин с ними трётся не так уж долго. Подходит к Джисону, который скрещивает руки на чужой талии и говорит,что если бы не Хван, то у него бы не было халявы. И, может, конечно, кажется, но Минхо в этот момент бросает в их сторону какой-то многозначительный и в то же время не читаемый взгляд. После этого Хёнджин уходит под предлогом ждущего его в библиотеке Сынмина. Между ребятами завязывается тихий разговор о том, у кого и сколько пар впереди. Потом, как следствие, заинтересованные в предметах вопросы и, еще чуток погодя, обсуждение нелюбимых преподавателей. Джисон, как и чаще всего, молчит, слушая парней и доедая свою булку, иногда поддакивая чьим-то словам. Минхо обхватывает ладонями запястья Джисона и подсовывается ближе. Хан отклоняет голову назад и, вскинув брови вверх в немом вопросе, наблюдает за старшим, не сразу понимая, что происходит. Старший Ли же откусывает половину от оставшейся выпечки младшего и вновь отстраняется. Джисон смотрит на свою булку, а потом наигранно-недовольно жмурит глаза и ведёт головой в сторону. – Хён, – бурчит Хан, направляя хмурый взгляд на улыбающегося и довольно жующего Минхо. Не выдерживает – тоже улыбается. – Мог бы предупредить или просто попросить. – Нашего Минхо мучает голод, видимо, – не громко хохочет Феликс, а Чанбин тихим смехом ему вторит. Спустя еще какое-то время Джисон доедает свою булку, отворачиваясь от Минхо в перерывах жевания, а Ли просто валится на спину младшего и делает вид, что сладость пытается отобрать. Еще чуть погодя Феликс и Чанбин отстраняются из-за того, что подошедший учитель имеет для них работу. – Хён, у тебя дальше пара? – Джисон поднимается с места и закидывает на плечо свой рюкзак. – Окно, – коротко отвечает Минхо, пожимая плечами и смотря на младшего снизу вверх, не спеша подниматься. – А что? – Я пойду в библиотеку, – Хан поджимает губы и улыбается уголками, замолчав на пару секунд, тем самым заставляя старшего заинтересованно дёрнуть бровями. – Не хочешь со мной? Джисон не волнуется, спрашивая это. По крайней мере, пытается вбить себе в мозг, что не волнуется, что на самом деле не хочет очень сильно провести время с Минхо в тихой библиотеке за спокойным чтением книг. Джисон верит, самовнушение – большая сила. Однако отвести взгляд все равно приходится, когда Ли, чуть задумавшись, кусает нижнюю губу. А сердце всё равно сбивается со своего ровного ритма. Вот же глупое, только и думает Хан, чувствуя, как орган скоро ранит грудную клетку. – Да, – наконец, отвечает старший и поднимается с места, улыбаясь Джисону. – Пойдём, бельчонок.***
Библиотека их колледжа довольно большая и известна тем, что хранит в себе не одну сотню различных книг. Поэтому в одном далёком углу она имеет небольшой угловой диванчик, на котором и решили приземлиться Минхо и Джисон, предварительно набрав себе на руки несколько нужных им книжек. И еще Джисон не знает, он точно не уверен, как, но через пол часа Минхо оказывается на его коленях. Просто Ли немного надоело читать, да и вообще старший бубнит о том, что немного устал и не против вздремнуть пару тройку минут, ложась без спроса на чужие острые коленки головой. – Ты такой худой. Нужно тебя откормить, а то костяшки мешают, – говорит не громко Ли, чуть поглаживая коленку Хана и поднимая голову чуть выше. – Придётся лежать на твоих бёдрах. – Можно подумать, ты часто будешь на моих коленях лежать, – наигранно-недовольно фыркает Джисон, стараясь скрыть за своей плохой игрой смущение, а румянец спрятать в очередной книге. – Нет, не часто, – честно отвечает Минхо, но быстро, чтобы младший не успел расстроиться, следом добавляет: – А на бёдрах – очень даже. Ну, было бы не плохо. Минхо одним глазом смотрит на младшего, после чего прикрывает глаза и слабо улыбается, упиваясь чужой реакцией на свои слова. В библиотеке тихо, даже с коридора не слышится шум студентов – пара началась, а значит, все уже разбежались по нужным кабинетам, те, у кого окно – вероятно, в кафе. Среди старых книг и пыльных полок пролетает лишь одинокое и еле слышимое тиканье настенных часов где-то в другом конце. Ли умащивается поудобнее, чуть ёрзает щекой по бедру младшего и, наконец, находит для себя удобное положение. Старший скользит ладонью по чужому колену, чуть поглаживает, и вскоре чувствует, как проваливается в сон. Спать на джисоновых бёдрах очень приятно, так считает Минхо. Тепло и как-то даже по-своему уютно и комфортно. Ли удобно, даже очень. Джисон очень сильно пытается сосредоточиться на чтении нужной ему информации, старается дышать ровно, но сердце внутри отбивает дикую чечётку, желудок, подпрыгнув к горлу, грозится выйти наружу, а мозг пульсирует и бьётся о стенки черепной коробки, как птица в неволе. Щеки стоически держат румяный цвет. Голова абсолютно не воспринимает текст на страницах старой книги и приходится перечитывать одну строчку по раз, кажется, двадцать. Но информация, честно, все равно не запоминается. Все мысли сейчас о Минхо. О чёртовом Ли Минхо, который просто взял и расположился на его, Джисона, ногах. При этом поглаживая коленку так аккуратно и трепетно. Хан тяжело вздыхает и, подождав пару секунд, пока Минхо, предположительно, не уснёт, опускает на старшего взгляд. Джисон поджимает губы и забывает на долгие пять секунд, как дышать. Если бы у него спросили, как выглядит искусство, которым можно любоваться вечно, эстетика, от которой ты не можешь оторвать взгляд, Джисон бы не думая ответил – спящий Ли Минхо. Младший скользит взглядом по взлохмаченным из-за положения пушистым волосам, по подрагивающим в лёгкой дрёме ресницам, по красивому носу и алым губам. Джисон еще длительное время пытается совладать с собой и своими чувствами. Тщательно изучает страницы учебников, пытается переключиться на литературу, которую старший взял себе еще тогда, когда ребята только заглянули в библиотеку. Но ничего не получается, и Хану ничего не остаётся, как отодвинуть от себя все книги и смириться с участью. Поддаться некоторым желаниям. Младший позволяет себе нечто, за что, возможно, позже будет очень стыдиться – Джисон дотрагивается до торчащих волосков кончиками пальцев, слабо вздрагивает и, чуть помедлив, полностью зарывается ладонью в чужие волосы. Дыхание вновь сбивается, сердце забывает о том, что биться нужно регулярно, а рука просто застывает. Хан смотрит на Минхо, как ему кажется, очень долго. Убеждает в том, что Ли никак на его действия не реагирует, значит спит. Тогда у Джисона появляется совсем немного смелости. Младший слабо гладит чужую голову, аккуратно перебирает шелковистые прядки волос меж пальцев и еле ощутимо скользит подушечками пальцев по коже.***
Минхо большого значения своему обеденному сну на коленях Джисона не придаёт, в то время как сам Хан плавится и умирает внутри. Младшему кажется, что Ли как-то даже слишком легко просто встаёт и прощается, когда подходит время к паре. А вот сам Джисон себя отодрать от нагретого диванчика в библиотеке не может еще долго. На удивление, Джисону удаётся отвлечься на последних двух парах и загрузить свой мозг тонной информации и работой. Удивительно, потому что чуточку раньше это не выходило. Хан так же отпрашивается немного пораньше, чтобы не встретиться с кем-нибудь из ребят на выходе из колледжа. Ему просто нужно сейчас одиночество и свежий воздух, чтобы не боясь запрыгнуть в себя и рыться, рыться, рыться в том, что он чувствует, о чём думает. Джисон кутается в свою курточку, натягивает шапку и утыкается холодным носом в нагретую тыльную часть ладони. Вероятно, где-то на крыше, куда Хан планирует направится для размышлений, еще холоднее, но вместе с мозгами на том сидении в библиотеке у него расплавился здравый смысл. Холодный ветер обнимает выбранную Джисоном девятиэтажку, совсем не радуя этим. Гоняет остатки листьев, заставляет даже птиц прятаться в каких-нибудь укрытиях, а людей – быстрее бежать к нагретым кофейням или магазинам. Хан же игнорирует всякие знаки и крики природы о том, что сегодня лучше спрятаться дома под тёплым пледом, и стоически идёт навстречу ветру, к другому концу крыши. Усаживается чуть дальше края и откидывается на один из торчащих небольших каменных столбиков спиной, поднимая голову к небу и устремляя взгляд на застелившую солнце хмурость. Джисон никогда в жизни не хотел видеть в себе унылого и загруженного личными, выдуманными им же проблемы подростка, но сейчас, с горечью улыбаясь, понимает, что такой. Взобрался на крышу лишь для того, чтобы нырнуть в своё сознание и думать, много думать. О любви к Минхо, за которую даже не стыдно. О возможном безразличии Минхо к себе, ведь, как же, старший видит в нём лишь друга и милого младшенького. Никакой и речи о любви, что ведёт к отношениям. Хан хмурит брови, сильнее дрожит от бьющего в лицо ветра и прячется носом в воротник своей куртки. Потом не выдерживает, резко поднимается и целенаправленно идёт туда, откуда на эту крышу вылез. – В пизду, – бубнит сам себе Джисон, спускаясь по лестнице вниз, в подъезд. – Я и дома сам себе поплакаться могу. Умный, блин.***
– То есть вы хотите сказать, что Джисона не было на последней паре? – Минхо в удивлении поднимает одну бровь вверх, а Феликс и Чонин старшему синхронно пару раз кивают. – И еще вы хотите сказать, что дали преподавателю уйти, даже не спросив, что с Ханом? – Ян и Ли-младший снова кивают, а старший лишь тяжело вздыхает и, прикрыв глаза, трёт веки большим и указательным пальцем. – Обалдеть. – Что в этом такого? – Феликс, будучи весьма умным, смышлёным и в достаток хитрым, сейчас проблемы в произошедшей ситуации не видит абсолютно. – Окей, Джисон не отвечает на звонки, вы говорите, что его не было на последней паре. Что здесь не так? – Минхо говорит спокойно, хотя уже на пределе с недалёкости своих друзей. – Я не говорю, что его похитили, это глупость. Но есть же более реальные проблемы. Например, ему стало плохо? – Ты так печёшься о нём, – бубнит Чонин, привыкший к тому, что старшие всегда уделяли больше внимания ему, как младшему, а тут старший Ли. Хотя, не спорит, – о Джисоне начинает беспокоится, услышав такую версию от Минхо. – Не маленький, о себе позаботиться сам сможет. Наверное. Минхо долго смотрит сначала на Чонина, потом на Феликса, который уже во всю что-то строчит на телефоне, после чего вздыхает и двумя руками зарывается в две стоящие рядом макушки. Ли поджимает губы и улыбается уголками, кивая парням на идущих позади них Чанбина и Чана. Больше им слов не нужно – младшие, поняв, что Минхо со своей заботой поедет к Джисону, лишь кидают прощальные слова и отстраняются к Со и Бану. Ли машет друзьям рукой, улыбается и, развернувшись, идёт к гардеробу. Когда верхняя одежда прячет тело и обдаёт своей теплотой, Минхо выбегает из колледжа и попутно звонит младшему, надеясь на ответ. В голове проскакивает мысль, что, возможно, это всё один небольшой план Джисона – уйти раньше, чтобы никого не видеть и без проблем добраться к своему уголку одиночества. Минхо не дурак – сразу заметил то, как Хан на его прикосновения реагирует, и сейчас может понять то, что чувствует младший. На звонок, ожидаемо, не отвечают. Ли останавливается у автобусной остановки и долго смотрит на экран телефона, бездействуя. В конце вздыхает и блокирует, прячет гаджет в карман и проходит в вовремя подъехавший транспорт. За окном сменяются улицы, серый за серым дома не привлекают внимание, сохраняя свой строгий снаружи вид и делая иллюзию того, что Сеул – безупречный город, без различных хулиганов и разрисованных повсюду стен. Минхо тяжело вздыхает, на миг думая, что мир теряет краски не всегда – лишь тогда, когда рядом нет Джисона. Маленький бельчонок Хан, как кажется Ли, способен во всё добавить цветов, одной милой улыбкой украсить округ теплотой. Джисон своих чувств не боится и не убегает от них, оттого с лёгкостью думает, что его жизнь без любви рядом меркнет на глазах. «– Спрашивается, почему же ты не сказал ему о своих чувствах? Глупый,» – сказал ему однажды Сынмин, но Минхо лишь отмахнулся, мол, вряд ли это любовь, да и младшему это не нужно, скорее всего. Сейчас же Ли понимает, что да, сказать об этом стоит, и поскорее. Если Джисон действительно сейчас перебирает в своей голове ненужные мысли о не взаимности, то старший просто обязан к нему вторгнуться и развеять весь тот туман, что заставляет прекрасное лицо грустить.***
У Джисона предчувствие всегда хорошее – он это прекрасно знает. Оттого не зря волнуется, когда время подходит к шести вечера – в дверь стучат. И Хан точно волнуется не зря, потому что через глазок видно – за дверью Минхо. Младший чувствует себя идиотом, когда истерически улыбается и упирается лбом в деревянную поверхность, не отвечая и не открывая человеку снаружи. Страх, он такой – любит сковывать. – Если не откроешь, то чуррос остынет, – слышится спокойный голос Ли. Хан не властен над своим сердцем да и в целом над собой сейчас, поэтому не удивляется, когда от знакомого тембра он успокаивается и рука медленно сползает к замку. Между парнями повисает тишина. В дом Минхо заходит молча, лишь нежно улыбаясь младшему. Чай к принесённой старшим сладости Джисон тоже делает молча, разливает кипяток по чашкам и ставит посудины на стол. Усаживается напротив Ли и упирается взглядом в деревянную поверхность, пока руки прикасаются к тёплой керамике в надежде согреться. Все звуки, что сейчас им слышны – тиканье настенных часов. Минхо убеждается в своих догадках, потому что по младшему ясно видит, что тот думает и о чём размышляет. И старшему от этого грустно – помрачневший Джисон заставляет сердце болезненно сжаться. Хочется просто обнять, согреть и прижать к своему телу, но Ли себе не позволяет – сначала хочет расставить все точки, чтобы не было никакого недопонимания. – Бельчонок, – тихо и убаюкивающе тянет старший, прикасаясь кончиками пальцев к чужой руке. – Я хочу кое-что тебе сказать. Джисон впивается взглядом на Минхо, а потом скользит глазами к чужой ладони. Младший тихо, судорожно вздыхает, пытаясь успокоиться, успокоить себя и то, что творится внутри. Хан чувствует то, что Ли улыбается, даже не видя. Чувствует, что от старшего ничего плохого он не услышит, но всё равно волнуется, боясь даже пошевелиться. Любовь – самый большой страх в жизни человека. И Джисон, как бы сильно Минхо не доказывал ему своими поступками, что любит его – всё равно боится признаться и быть отвергнутым. Хан считает, что проще жить так, как он сейчас – наблюдать со стороны за тем, кого любишь, и всегда быть рядом, как друг, нежели быть отброшенным и забытым. Младший попросту боится что-либо менять. – Я не психолог, но у меня есть родственники в этой сфере, – начинает Минхо издалека, поглаживая пальцы младшего своими. – Я не профессионал и стать им не пытаюсь, но за некоторое время я научился понимать людей без слов, – Ли осторожно берёт чужую руку в свою, отстраняя от чашки, и продолжает поглаживать. – И... я вижу тебя и то, о чём ты печёшься. Поэтому хочу сказать лишь одно, чтобы ты больше никогда не сомневался в этом. Минхо переплетает свои пальцы с пальцами младшего и не сильно сжимает чужую ладонь в своей. Джисон вздрагивает, а по телу проходит табун мурашек, и удивлённый, в то же время испуганный взгляд младшего поднимается, встречаясь с глазами Ли. И кое-что, кажется, повторяется. Желудок в страхе подпрыгивает к горлу, запрещая Хану, даже если бы и захотел, говорить что-либо, сердце застывает, а вместе с ним Джисон перестаёт дышать. Обстановка и всё, к чему ведёт Ли, кажется слишком сокровенной и личной. Такой, что хочется прислушаться, ибо не затаив дыхание чужого шепота не услышишь. Раньше Джисон хотел кому-то верить, сейчас же действительно верит. Он не из таких парней, кто сразу же бросается первому, что приютил и обнял, в доверие. Однако Минхо – исключение. Атмосфера, которую Ли воссоздал между ними за последние пару минут просто нереальна. Джисон Минхо верит, потому что он тот, кто доказывает на действиях. Хан много раз замечал, как к нему относится старший, но всё равно боялся. Слова, кажется, пустышка, ничего не значат. Но они сейчас для Джисона – лишь тихое доказательство, слабый кивок и шепотом данное согласие того, что можно любить. Искренне, по-настоящему, громко. – Я люблю тебя. Если у Джисона спросят, когда он последний раз был счастливым, не считая сегодня, он смело ответит – никогда. Потому что ему, отстранённому ото всех мальчику, с детства было чуждо это чувство. Если у Минхо спросят, когда он последний раз по-настоящему испытывал счастье, он не раздумывая ответит – сегодня. Видеть слабую, благодарную улыбку и хрустальные кристаллы – слёзы, наверняка, счастья – в уголках Джисона Минхо кажется самым лучшим. Самым лучшим исходом сегодняшнего вечера и этого разговора. Просто потому, что нет счастья больше, чем видеть любимого человека, улыбающегося от чего-то действительно прекрасного и долго ожидаемого. – Я, – Хан опускает голову, пряча свой взгляд и с ними – слёзы. – Тоже тебя люблю. В тот вечер на небе красуется яркая луна и миллиард затерянных далеко в просторах космоса комет. В ту ночь Джисон и Минхо спят вместе. В ту ночь они долго обнимаются, позволяя прижиматься друг к другу так, словно сегодня – последний раз, когда они могут быть вместе. В ту ночь луна видит, как трепетно и нежно соприкасаются чужие губы не в азартном, а в невероятно ласковом и невинном поцелуе, заставляя два конкретных сердца сильного и громко трепетать. И луна видит, и звёзды становятся свидетелем настоящей любви, которая не отвергнута из-за возраста, взглядов на жизнь или пола. Они видят то, что зарождается при первом взгляде и живёт до конца жизни, то, что находят лишь те, кому искренне повезёт, те, кто прислушиваются в первую очередь к себе. Звёзды видят то, что и есть настоящей любовью на грешном месте, что зовётся Землёй. Но звёзды – лучшие друзья, они будут молчать об этом до самого конца, храня всё запечатлённое прекрасное в своей памяти.О настоящей любви. О нашей любви.