***
Адриан с грациозной походкой зашёл в свой кабинет в сопровождении своего заместителя и по совместительству лучшего друга — Нино Ляифа. — Как съездил? — минорно спросил мулат, закрывая входную дверь. Когда речь заходила о делах мафии Агреста, настроение Нино падало ниже плинтуса. В отличие от своего лучшего друга, он всегда был серьёзен и никогда не был легкомысленным. Пусть Ляиф и старался во всех вопросах поддерживать блондина, ему тяжело было принять резкую перемену в Адриане за последний год. По-хозяйски усевшись в своё кресло, блондин улыбчиво ответил: — Замечательно, Нино! Я же говорил тебе, что Феликс — знаток своего дела! Ответ друга не сильно обрадовал заместителя директора: — А я не знаю, стоит ли вообще ему доверять, Адриан, — Нино подошёл к шкафу и начал рассматривать фотографии погибшего владельца в попытке потушить пыл, — мне он совсем не нравится. Да и идея была плохая с этим цветком. Ты же знаешь, что будет с твоей репутацией и компанией, Адриан, если пресса всё прознает. — Не будь таким пессимистом, Нино, — не убирая очаровательной улыбки с лица, проговорил обладатель изумрудных глаз, — мы уже семь с половиной месяцев работаем с этим, и никто ничего не узнал. К тому же Феликс обо всем позаботился. — Встав со своего места, Адриан подошёл к другу и уже серьёзным тоном продолжил, — и ты же знаешь, что я не мог потерять тогда компанию, которую годами строил мой отец. — А из-за этого эксперимента ты точно потеряешь компанию, Адриан! И тогда все дела перейдут твоему брату. Ты этого хочешь? — повышенным и яростным тоном проговорил мулат, глядя тревожным карим взором на друга. Разница в росте у них была невелика: Нино был ниже Адриана на пару сантиметров. Его кожа была намного темнее, чем у блондина. А густые тёмные волосы всегда спадали ему на лицо. — Компанию этот предатель точно не получит, Нино! — ударив рукой об шкаф, произнес Адриан. — Эта компания принадлежит только семье Агрест. И никто больше не будет её владельцем. Ты понимаешь это? — рассердить вечноулыбающегося блондина мог только разговор об его сводном брате. — Тогда лучше заботься о своей безопасности и о безопасности компании, Адриан, — уже спокойно произнёс Нино, подходя к двери, и посмотрел на друга, — и да, ты не забыл, что завтра он должен прийти? — Помню, — сквозь зубы процедил Адриан и подошёл к окну, убрав руки за спину. В груди у него разбушевалась настоящая буря, смешанная гневом и злостью. Ещё пару минут назад он был в прекрасном расположении духа. А теперь его изумрудные глаза буквально испепеляли всё, что попадалось в их поле зрение. Нино ещё взглянул на своего друга. Он с детства знает Адриана; они вместе проводили всё свободное время и строили планы на будущее. И теперь они работают в одной компании. Нино не хотел, чтобы какой-то выскочка, вроде Феликса, смог так повлиять на их дружбу, поэтому так оберегает лучшего и единственного друга. Дверь захлопнулась, а из уст Агреста вырвался тихий вздох. Сердце от боли начало сжиматься; глаза начало жечь от подступивших слёз. Облокотившись о стену, Адриан ртом ловил воздух, словно в лёгких совершенно нет кислорода. Боль, что убивала парня изнутри, не утихала уже многие годы. Ему приходилось мириться с этим жгучим чувством, скрывая его под своей улыбкой. А пожар, разрастающийся в его душе, можно было потушить лишь алкогольным напитком.***
Тем временем Маринетт доехала до места назначения спокойно и без жертв, на её удивление. Но не успела она и дверь квартиры открыть, как её у порога ждала разгневанная Алия. — Ты где была, Маринетт?! Ты видела время? А погода какая на улице? Чем ты все это время занималась? — сложив руки по бокам, ворчливо, но с волнением говорила лучшая подруга детства Маринетт — Алия Сезар. Она уже была одета в белую с фиолетовым узором пижаму, состоящую из длинной широкой футболки и коротких шорт. Длинные каштановые волосы были собраны в хвост, однако некоторые пряди изредка падали на её смуглое лицо. — Алия, прости меня, пожалуйста, — зайдя в квартиру, проговорила васильковоглазая, — я сильно заработалась, вот и на время не глянула. Не злись, пожалуйста, — умоляюще промолвила Маринетт, снимая обувь. — Ты же знаешь, что тебе нельзя гулять под дождем, заболеешь ведь, — Алия забрала у Маринетт промокшую кофту и сумку и протянула приготовленную белую пижаму с васильками. Обратив внимание на предмет черного цвета, мулатка спросила: — И да, откуда этот зонтик? Я раньше не видела его у тебя. — Я тебе всё расскажу потом, Алия — Маринетт взяла одежду у подруги, побежала в ванную комнату и оттуда поблагодарила её: — Спасибо тебе большое. Люблю тебя! — Как ребенок маленький, — уже улыбчиво произнесла мулатка и направилась на кухню ставить чайник, который она ставила уже не один раз из-за волнения и тревоги за подругу. Когда Маринетт закончила водные процедуры, она вместе с Алией уже сидела на кофейного цвета диванчике и пила горячий вкуснейший чай. Маринетт рассказала подруге во всех подробностях о своих приключениях: начиная от невежливого охранника и заканчивая прощанием с начальником. Она в точности изобразила ей свой кабинет, от которого была в восторге, рассказала о том, как безумно волновалась, сидя перед Агрестом, и не могла не упомянуть, какое впечатление он произвёл на неё. Дослушав рассказ подруги, Алия поставила на столик свою чашку и со скептицизмом промолвила: — Маринетт, я бы не советовала тебе так увлекаться Агрестом. — Почему, Алья? Что в этом такого? — удивленно спросила обладательница иссиня-черных волос, в оба глаза уставившись на подругу. — А ты не знаешь?! — раздраженно спросила мулатка, не удивляясь наивностью своей постоянно витающей в облаках подруги. — Он помолвлен, Маринетт! И не на какой-нибудь девушке, а на дочке мэра! Об этом вся пресса трещала целый месяц. И одна ты только не знаешь об этом. Слова Алии сильно расстроили Маринетт. Раньше она не испытывала такого сильного чувства, а тут так трагично сложилась её первая любовь. Когда она ехала домой, то успела осознать, что это было не просто мимолётное увлечение, она смогла почувствовать то, о чём когда-то читала в романах. И это её очень радовало. А теперь ей показалось, что вся жизнь перевернулась с ног на голову. От этой нестерпимой боли глаза стали наполняться горькими слезами разочарования и обиды. Алие было больно смотреть на раздавленную от её же слов подругу, но поделать она ничего не могла, ведь васильковоглазая была ей самым дорогим человеком, и она не хотела, чтобы та вляпалась в какую-нибудь неприятную историю. Мулатка крепко обняла Маринетт, и, успокаивающе гладя её по спине, сказала: — Не расстраивайся, дорогая, у тебя ещё вся жизнь впереди, всё наладится. Благо, что ты сейчас это узнала, а то, действительно, беда бы случилась на твою голову. — Алия, что мне теперь делать? — сквозь слёзы проговорила Маринетт, чувствуя, как сердце начинает болезненно покалывать, словно в него периодически втыкали маленькие острые иглы. — Что угодно, но только не плакать. Ты же помнишь, что врач запретил тебе волноваться, а то опять голова заболит. Не стоит из-за этого рисковать своим здоровьем. — Заботливо сказала Алия и погладила по голове подругу. — Кстати, я тебе не рассказала. — Девушка решила как можно быстрее перевести разговор на другую тему, чтобы не видеть страдание подруги. — Завтра я приезжаю к вам в компанию. Маринетт отстранилась от брюнетки и, вытерев слёзы с порозовевших щёк, ответила: — Правда? Это здорово! А… зачем? — Интервью буду у Агреста брать. Для статьи надо. А я оказалась самым лучшим кандидатом на эту роль. Просто Стефани легла в больницу. У неё бронхит. И вместо неё отправляют меня. — Улыбчиво и гордо промолвила Алия, запивая своим чаем. — После того, как компания восстановилась, мы сразу же отправили письмо в их офис. Ответ долго не приходил. И сегодня утром пришло согласие. Подруги просидели за разговором ещё некоторое время, обсуждая темы, не касающиеся Агреста и его компании, а после отправились в царство Морфея. Однако Маринетт заснуть так и не смогла — она не переставала думать об Адриане и о том, что он помолвлен. Ведь браку она помешать никак не может. Да и это было бы очень неправильно — мешать его счастью своей глупой любовью. Тихая дождливая ночь пролетела совсем незаметно, и уже солнце вступало в свои полноправные права, согревая жителей Парижа своими первыми лучами. Правда, не для всех парижан утро было столь добрым. Блондин стоял около окна своего кабинета, наслаждаясь чудесным видом Эйфелевой башни. Лучи проходили сквозь главную достопримечательность Парижа, придавая ей совсем новый образ. Рядом находился его брат — Лука, высокий широкоплечий парень с чёрными волосами, верхние пряди которых были окрашены в синий цвет, и аквамариновыми глазами. Он занимался чтением важного документа, продлевающего сотрудничество компании Агреста и студии Куффена. — Закончил? — равнодушно промолвил Адриан, повернувшись к брату. — Да, — ответил Лука, оставляя свою каллиграфическую роспись на последнем листе. — Всё так же не доверяешь? — саркастически улыбнулся обладатель изумрудных глаз, подходя к рабочему столу. — Кто бы говорил о доверенности. Твой охранник с ног до головы осмотрел меня, пока я был на входе, — Лука, поправив белую футболку, злобно посмотрел в глаза брата, — если бы я захотел, то давно убил тебя, ведь твоих грехов и так не сосчитать. — Взгляд каждого был наполнен гневом и болью. Улыбка с лица блондина резко исчезла. — Самый страшный грех совершил ты, Лука. Помнишь? — Вспоминая тот роковой день, раздраженно проговорил Адриан. Глаза синеволосого наполнились злостью и печалью одновременно. Как ему сдержаться и не навредить всем, ведь он себя прекрасно знает? Решив, что пусть уж пострадает ручка в руках, чем полное здание, Лука просто её сломал и, не отвечая на провокацию брата, буквально выбежал из кабинета Агреста. Однако без происшествий это произойти не могло — он сталкивается с одной «бедой».