Сын погибели

…сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя — это сыны Царствия, а плевелы — сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Евангелие от Матфея, 13 глава

— И всё-таки, я не понимаю, почему ты не можешь прибраться здесь с помощью ангельского чуда, — проворчал Кроули, безрадостно возя тряпкой по кухонному столу. За те семь лет, которые он провёл в Лондоне, его Тадфилдский дом пришёл в полнейшее запустение — каждая горизонтальная поверхность покрылась толстым слоем пыли, каждый угол оброс паутиной, в ванной завелась плесень, в подвале отчаянно скреблись мыши… впрочем, проблему с грызунами решил Азирафаэль — он попросил их уйти, и они действительно ушли. С остальным пришлось бороться старыми добрыми человеческими методами. — Не всё так просто, — пропыхтел ангел, сметая пыль с кухонных шкафчиков. — Видишь ли, мы обязаны отчитываться за каждое чудо среднего и крупного размера, и если в ближайшие дни меня вызовут на ковёр, я не смогу сказать, что потратил среднее чудо на какую-то… уборку. — Но ты можешь соврать. — Не могу, я же ангел! — Тогда ты можешь совершить кучу мелких чудес. — Их количество строго ограничено регламентом. Я получил выговор в прошлый раз, в тысяча девятьсот сорок первом, меня едва не перевели в отдел Обращений. — В сорок первом? И что ты делал, вытаскивал детишек из огня? Азирафаэль посмотрел сквозь него и рассеянно кивнул — судя по выражению его лица, эта тема до сих пор оставалась для него крайне болезненной. Наверняка его вызвали на небеса до того, как он успел помочь всем, кому мог, и вместо благодарности отчитали за спасение человеческих жизней. Кроули понимал его — на его месте он бы наверняка психанул и положил начальству на стол заявление об увольнении. — Чем занимаются в отделе Обращений? — спросил он, лишь бы перевести тему. — Рассматривают просьбы смертных, разумеется, — пожал плечами ангел. — И что обычно просят смертные? Дай угадаю — деньги? — Да, в основном деньги. Чаще приходят только пустые запросы. — Пустые? Это как? — К примеру, когда ты в сердцах восклицаешь: «Господи!» — А. «Не поминай имя Господа всуе» — это убедительная просьба не создавать ангелам лишней работы? — Именно! — Господи, помилуй, — ухмыльнулся Кроули. И мстительно добавил: — Господи, Господи, Господи! Азирафаэль попытался сделать вид, что осуждает его за ребячество, но уголки его губ всё же дёрнулись в намёке на улыбку, и он отвернулся, чтобы скрыть это. — В общем, отдел Обращений — это рутинная бумажная работа. Считай, понижение. А самое страшное — никаких командировок. Если меня переведут туда, я уже не смогу вернуться на Землю, так что нам лучше не рисковать. — Да брось, через одиннадцать дней наступит конец света! Кому сейчас до отчётов? — Ты просто не знаешь Гавриила. — Архангела? — Разумеется, архангела. Он мой непосредственный начальник. Он крайне педантичен, особенно когда дело касается отчётов. — Это определённо не та информация, которую я бы хотел знать, — вздохнул Кроули. Может, он всё-таки сошёл с ума? Ещё пару дней назад его единственным развлечением были попытки упиться до синих чертей в любимом баре, а теперь к нему спустился ангел Господень, который рассказывает про архангела Гавриила и устройство Рая, и жалуется, что его запросто могут понизить, будто он менеджер среднего звена. Чёрт, да если бы не эти грёбаные крылья, Кроули бы не поверил ни единому его слову! К сожалению, у Азирафаэля были крылья, и он умел творить свои подотчётные чудеса. Ещё у него была милая, чуть высокомерная мордашка, большие сияющие глаза и аккуратные пухлые пальцы, абсолютно не приспособленные для уборки помещений. Он вполне мог прожечь Кроули одним из своих фирменных уничтожающих взглядов и сказать: «Я ангел, а не домохозяйка, вычищай эти авгиевы конюшни сам», однако он не отлынивал, а безропотно соскребал с кафеля плесень и сметал пыль со шкафчиков, умудряясь при этом выглядеть так, будто нашёл лучшее хобби в мире. Возможно, в его глазах так оно и было, ведь уборка была исключительно его инициативой. Будь Кроули один, он бы и вовсе не стал этим заниматься — максимум расчистил бы кухню и перенёс сюда же матрас. Ему было плевать на пауков в гостиной, у него не было аллергии на пыль, к тому же, он слишком плохо спал, так что он не видел особого смысла обустраивать себе комфортное местечко для отдыха. В конце концов, у них оставалось всего одиннадцать дней — слишком мало времени, чтобы тратить его на всякие глупости. Именно это он и сообщил Азирафаэлю, пока тот сканировал растерянным взглядом царящий повсюду хаос. Ангел уставился на него со смесью неподдельного ужаса и непонимания и, чуть отойдя от шока, констатировал: «Дорогой мой, я не смогу работать в такой обстановке». Кроули не нашёл, что возразить. Азирафаэль совершенно не вписывался в антураж полуразрушенного дома. Он выглядел чужеродно — как бесценная картина, висящая на голой стене в обшарпанной хибаре посреди Е8, как древний фолиант, затесавшийся между бульварных романов в мягкой обложке на книжном развале, как… как раритетная Бентли, стоящая в салоне, торгующем подержанными автомобилями, рядом с дешёвыми Фордами и раздолбанными Тойотами. Кроули не знал, почему в его голове возникла именно такая ассоциация, и при всём желании не смог бы объяснить, какого чёрта он смотрит на Азирафаэля и вспоминает свою любимую девочку. Может, дело было в том, что она тоже совершенно неожиданно возникла на его пути, и поначалу совершенно не вписывалась в его жизнь. В то мрачное дождливое осеннее утро он ещё не подозревал, что купит машину. У него были права, но крохотная зарплата викария не позволяла ему задумываться о крупных тратах, к тому же, колоссальную часть его маршрутов можно было легко преодолеть пешком. Он как раз шёл по своим делам, но вдруг увидел её — красавицу Бентли двадцать шестого года выпуска, которая чудесным образом осталась на ходу и с лёгкостью разгонялась до положенных ста миль в час. Он никогда не испытывал особого пиетета к машинам, но, едва взглянув на неё, он подумал: «Тебе здесь не место, я должен тебя забрать». Незаметно для себя он влюбился в её мягкие формы, и в тот день, когда он понял, что больше не может жить без приятного урчания её двигателя, он влез в огромные долги, но купил её. Она провела с ним одиннадцать (поистине про́клятое число) долгих лет. Если бы не чёртовы галлюцинации, они были бы счастливы и по сей день, но ему пришлось смириться с тем, что он больше не может водить, и продать её за бесценок соседу, лишь бы не видеть, как она стоит без дела в тёмном пустом гараже. Он чертовски скучал по ней; сейчас она бы им крайне пригодилась. — Тебя что-то тревожит? — спросил ангел. — Нет, ничего такого. Просто подумал, что нам нужна машина. — Это можно устроить. — А как же лимит на чудеса? — Можно обойтись и без них. Я довольно часто спускаюсь на Землю по долгу службы, и на такой случай у меня есть… как это называется… кредитная карта. Иногда я расплачиваюсь ей в суши-барах, но, полагаю, на счёте довольно приличная сумма. — Да ты шутишь! Хочешь сказать, этого твоего Гавриила не волнует, сколько денег ты потратил? — Нет, совершенно не волнует. Главное — не перебарщивать с чудесами... и вовремя подавать отчёты, разумеется. Кроули фыркнул. — Получается, это ваши придумали бюрократию? — Не совсем. Строго говоря, это была затея Люцифера. Однажды, ещё до Падения, он пришёл к Ней… — К Ней? — Да, к Ней. Чему ты удивляешься? — Ну, люди полагают, Бог — мужчина. Гм. По крайней мере, должен им быть… — Бог — не мужчина и не женщина, Кроули, Бог — это Бог, — устало сообщил ангел, усаживаясь за расчищенный стол. Кажется, он не замечал в своей риторике абсолютно никаких противоречий. — Так вот, он пришёл к Ней и спросил: «Эй, почему я впахиваю за семерых, а вон тот растяпа только и делает, что валяется на траве и пялится на звёзды?!» — В этом он был прав. — Кроули, ради всего святого, не говори так! — взмолился Азирафаэль. — Хорошо, хорошо, только не нервничай. И что было дальше? — Она дала ему карт-бланш, и он придумал новую штуку — отчёт. Сказал, что каждый ангел обязан записывать, сколько деяний он совершил за день... но ангелов было много — миллионы, да и дни были куда длиннее, чем сейчас, так что ему пришлось сформировать целый отдел, занимающийся проверкой этих отчётов. Разумеется, сотрудники этого отдела тоже должны были подавать отчёты о своей работе, только проверять их было некому. Хаос царил до самого Падения, потом Она взяла всё в свои руки и переформировала отделы. — Сдаётся мне, Люцифер затеял всё это, потому что сам не особо хотел работать. — Да, я тоже так думаю. — И что, никто не нажаловался? — Нет, разумеется, нет! Кто бы посмел? Он был Её любимчиком... по крайней мере, до тех пор, пока Она не сотворила людей. — О, ну разумеется. Кстати, о нас: а что там с праведниками? Дай угадаю, они должны принести заверенную лично Петром справку о безгрешии? — Нет-нет, это всё не касается праведных душ! Ну, почти не касается. Ох, я ведь не имею права рассказывать тебе об этом… — Колись, ангел! — Я не должен, — он тяжело вздохнул. — Хотя, наверное, ты прав — скоро наступит Армагеддон, так что какая теперь разница? Кроули довольно угукнул и, на всякий случай отставив полное мыльной воды ведро подальше, уселся напротив ангела. — Этот вопрос вне моей компетенции — я не занимаюсь логистикой душ, у меня другие обязанности. Но если говорить обобщённо… Твои хорошие поступки — это своего рода валюта. Если ты совершил много добрых дел, тебя отправят на вечный покой в лучший уголок Рая, но если ты не особо отличившийся праведник…* — Я понял, это как отдыхать в Уэльсе. — Мне нравится Уэльс! — Кто бы сомневался, — фыркнул Кроули. — Что не так с Уэльсом? — Там смертельно скучно! — То есть, ты считаешь меня скучным? — Нет, ангел, я считаю тебя сумасшедшим. Если честно, мы оба полные психи. — Почему? Мы пытаемся спасти мир! — И что мы для этого делаем — моем полы? — Кроули… Его приподнятому настроению хватило одного триггера, чтобы приобрести максимальное ускорение и ухнуть прямиком в бездну. Кроули прикусил губу, пытаясь совладать с собой, но было поздно — он уже начал злиться. Чёртов ангел лёгким мановением своей эфирной руки выдернул его из дерьмовой, но устоявшейся жизни, с головой окунул в крайне болезненные воспоминания, притащил в столь ненавистный ему город, и ради чего — ради уборки?! Бездействие раздражало до красного марева перед глазами. Чёрт, до конца света оставалось одиннадцать дней, а у них до сих пор не было даже намёка на план! — Что мы вообще знаем? Что Антихрист — это мальчишка примерно одиннадцати лет, и он живёт в Тадфилде? — Это может быть и девочка, — вздохнул Азирафаэль. — Даже так? Отлично, тогда у нас вообще никаких зацепок. — Ребёнок не крещёный. — Это ничего не даёт! — Может, в церкви остались какие-то записи… — О, определённо. Только вот незадача — она к чертям сгорела. — Боже… ты прав. — Нам нужно чудо, чтобы найти ребёнка! Послушай, ты же говорил, что поможешь мне восстановить память. Ты не мог бы, не знаю, щёлкнуть пальцами и вернуть всё, как было, м? Это облегчит нам задачу! — Боюсь, это не сработает, — покачал головой Азирафаэль. — Ты провёл одиннадцать лет под влиянием сил тьмы, и если я просто щёлкну пальцами, в лучшем случае ничего не произойдёт, а в худшем… подозреваю, твои симптомы только усугубятся. — Но ты обещал! — Послушай, у нас всё получится, просто это займёт некоторое время. Присутствие рядом с тобой… представителя светлой стороны рано или поздно нейтрализует тёмное влияние. — Рано или поздно? — повторил Кроули. — А если будет поздно? — Я полагаю, Господь этого не допустит. — Так почему бы Ей самой не спуститься с небес и не помочь людям? — У Неё много других дел, к тому же… — он спрятал полный печали взгляд в пол, явно не зная, как продолжить. — Ангел, ты в курсе, что ты совершенно не умеешь врать? Азирафаэль приоткрыл рот, намереваясь возразить, но промолчал. Очевидно, он обладал некой информацией, которую было не положено знать простым смертным, и изо всех сил боролся с непреодолимым желанием поделиться своими тревогами с Кроули. — Я не знаю, где Она, — наконец, прошептал он. — Честно говоря, никто не знает. — Потрясающе, — простонал Кроули. — Лучшая новость за последнее время! — Это только слухи, но… говорят, Она спустилась на Землю и живёт среди людей. — Что Она здесь делает? И вообще, если Ей здесь так нравится, почему Она сама не поможет остановить Армагеддон? — Не знаю, Кроули! Не задавай мне таких вопросов, я правда не знаю! — Да чёрт с ним. Я бы на Её месте махнул на Альфу Центавра. — О да, там очень красиво в это время года. Он ещё и на Альфе Центавра побывать успел? Уму непостижимо. Кроули понял, что ещё немного — и у него попросту лопнет голова. Он хлопнул ладонями по столу, встал и честно заявил: — Я сдаюсь. Я больше не могу. — Что? — Это немного… слишком, не находишь? Ты, чёрт возьми, не имеешь абсолютно никакого права вламываться в мою жизнь и вываливать всё это на меня. — Но ведь ты сам спрашивал! — И уже жалею об этом. Я пойду проветрюсь. — Я пойду с тобой! — Нет. — Нет? Но… — Нет, ангел, сиди тут! Мне надо подумать. Кроули решительно захромал в сторону выхода. Он не собирался сбегать, ему было необходимо как следует проветрить мозги — он чертовски устал от пустых разговоров про грёбаный Рай, исчезнувшего Бога, неминуемый конец света и злобных детей неопределённого пола. Очевидно, Азирафаэль почувствовал это и не стал его останавливать, лишь проводил печальным взглядом до самых дверей. Он шёл по пустым тёмным улицам, не отдавая себе отчёта в том, куда направляется. Каждый новый шаг отдавался болью в неправильно сросшейся ноге, вместе с ней экспоненциально нарастала и знакомая пульсация в висках. Он знал, приступ мигрени близко, её появление — всего лишь вопрос времени. Она обязательно придёт, и у них будет очередная поделённая на двоих ночь, полная бесконечных кошмаров. Почему он не замечал её раньше? Она не донимала его с самого утра или же он, увлечённый их с ангелом общим делом, попросту не обращал на неё внимания? Быть может, наличие под рукой Азирафаэля и правда действовало, как лучшее обезболивающее, ведь с тех пор, как они встретились, Кроули чувствовал себя почти… нормально. Он мог проверить свою гипотезу прямо сейчас — достаточно было вернуться в свой пропахший средствами для уборки дом к своему пропахшему небесной благодатью ангелу, но он по-прежнему хотел побыть один и был готов терпеть, сколько потребуется, лишь бы его запудренные райской чушью мозги встали на место. Он злился — на себя, на исчезнувшего Бога, на Антихриста и в особенности на Азирафаэля и его райских собратьев. Он искренне не понимал, почему к нему отправили этого недотёпу, а не целый взвод крылатых божьих воинов, вооружённых острыми горящими мечами. Хорошо; допустим, взвод ангелов привлёк бы к их персонам кучу совершенно ненужного внимания, но почему этому конкретному недотёпе не дали безлимит на чудеса? Им что, плевать на исход «Операции антиАнтихрист»?! И если им действительно плевать, так какого чёрта Кроули должен помогать им? Впрочем, после сегодняшнего он уже не был уверен, что хочет знать ответы на свои вопросы. Было бы достаточно одного способа найти Антихриста. Погружённый в свои мысли, он и не заметил, как дошёл до любимого алкомаркета — ноги сами привели его сюда, и в кои-то веки он был чертовски этому рад. Знакомая рассохшаяся дверь встретила его новой вывеской, внутри помещения стало светлее и чище, ассортимент прилично расширился, но продавец остался прежним — Кроули давно забыл его фамилию, но он закупался у него, сколько себя помнил, и каждый чёртов раз этот хитрый старикашка пытался его обсчитать. — Святой отец, — удивлённо протянул он, обернувшись на звон дверного колокольчика. — Столько лет вас не видел… неужели вы всё-таки решили вернуться в Тадфилд? — Я давно не святой отец, — скривился Кроули. — И я не вернулся — так, заскочил ненадолго. — Какие-то дела? — Ага, спасаю мир от Антихриста. Где у вас теперь крепкий алкоголь? — В конце зала. Кроули поплёлся в конец зала; разумеется, старик увязался за ним. — И как нынче погодка в Шотландии? — Что? — Я спрашиваю, как погода в Шотландии. — Откуда, по-вашему, я должен это знать?! — Как, вы разве не туда переехали? — Нет. — А куда? — Не ваше дело. — Говорят, вы открыли паб в Абердине. Кроули подавил желание расхохотаться и без колебаний взял не одну, а две бутылки виски. Подумав, добавил к ним ещё и бутылку вина — на всякий случай. — А что ещё говорят? — спросил он, заранее зная, что пожалеет о своём вопросе. — Ну… разное. Что вас забрали в психушку. Потом… что вас видели в Лондоне с новой женой… — Женой? — вскинул брови Кроули. Ему казалось, в этом проклятом городишке только ленивый не знает о том, что он гей. — Вот и я удивился, святой отец. А ещё я слышал, будто вы кого-то убили, потому и сбежали… — Кого бы я убил — так это того, кто распространяет эти слухи. Старик окончательно стушевался — он как раз принадлежал к той касте людей, которые не могут жить без слухов и сплетен. Возможно, в один из обеденных перерывов, когда он привычно встречался с Беллой, флористкой из соседнего магазина, они во всех деталях обсуждали, куда же запропал тот сумасшедший святой отец, который, помнится, орал на свою паству прямо во время проповеди. Возможно, это случалось не один раз, а чуть больше — три или четыре… дюжины. Но это ведь не повод угрожать ему убийством! Он так разнервничался, что едва не забыл обсчитать бывшего святого отца, и нарочно не пожелал ему удачи, когда тот покидал магазин. Кроули дохромал до здания городского совета, уселся на высокие каменные ступеньки и присосался к бутылке. Он частенько пил здесь в молодости, когда у него ещё были амбиции, перспективы и желание жить, но сегодня он пришёл сюда не для того, чтобы жалеть себя — просто ступеньки действительно были чертовски удобными, а ему ужасно не хотелось идти домой. Он хотел забыться, но виски не лез в глотку, а мысли раз за разом возвращались к клятому Антихристу и способам его отыскать. Один из них находился прямо за его спиной — в бытность викарием он часто заносил копии церковных документов сюда, в архив городского совета, и у него были все основания полагать, что свидетельства о рождении должны находиться именно здесь. Он мог дождаться утра, переодеться в колоратку, дабы не вызывать лишних подозрений, взять с собой ангела, назвав его, к примеру, преподавателем из Оксфорда, и под каким-нибудь абсолютно идиотским предлогом попросить пустить их внутрь. Если в архиве до сих пор работала Триша — тихая протестантка, которая посещала их приход каждое воскресенье и, кажется, путала понятия «психотерапевт» и «викарий», — она бы наверняка не стала ни о чём расспрашивать. Однако Кроули был пьян и зол. Разумеется, по его собственным меркам он был кристально трезв — в пустом желудке плескалась лишь четверть бутылки виски, — но злость привычно мешала ему здраво мыслить, подталкивая к совершению глупых импульсивных поступков. Он устал чувствовать себя беспомощным. Рядом с ним крутился чёртов ангел, который боялся использовать свои чудеса, его крылатым собратьям было глубоко плевать на их миссию, а остальное человечество даже не подозревало, что скоро наступит конец света. Да, Кроули был слегка пьян и крайне зол, поэтому он собирался доказать им всем и, главное, самому себе, что он может спасти мир в одиночку. Он собирался выкрасть документы прямо сейчас. Главный вход предсказуемо оказался заперт, поэтому Кроули обошёл здание и нагло вломился с чёрного — ему повезло, дверь чудесным образом поддалась. Внутри было темно и очень тихо — каждый шаг звучал оглушительным набатом, казалось, даже сердце слишком громко колотится о грудную клетку. Подсвечивая себе мобильником, он кое-как спустился вниз по бесконечной лестнице и дёрнул дверь архива — закрыто. Это был его последний шанс опустить руки, уйти домой и попробовать развести Азирафаэля на одно маленькое чудо, но он и не думал сдаваться. Оказалось, ключи висят при входе. Украсть их было сложно, но вполне реально — достаточно было всего лишь снять их с крючка, просочившись мимо мирно спящего охранника, который развалился в кресле и вовсю сотрясал своим храпом толстые стены. Кроули задержал дыхание, сделал несколько аккуратных шагов и потянулся к заветной связке. Если бы его спросили, почему его рука дрогнула, он бы крепко выругался и разразился долгой и крайне эмоциональной тирадой про дьявольское невезение, чрезмерное количество алкоголя в крови и, возможно, под конец упомянул бы собственную невесть откуда взявшуюся неуклюжесть, которая ранее была ему абсолютно не свойственна. О, он бы нашёл, чем оправдать собственный провал, но факт оставался фактом — рука дрогнула, ключи выпали в самый неподходящий момент и чудовищно громко лязгнули о паркет. Охранник тут же разлепил глаза и, заметив в опасной близости от себя чью-то фигуру, вытащил из кобуры пистолет. Кроули понимал — с такого крошечного расстояния в него бы попал даже слепой и контуженный, поэтому он приготовился умирать, бессмысленно и совершенно некрасиво. Выстрела так и не последовало. Вместо него раздался щелчок пальцев, а охранник наиглупейшим образом застыл на месте, не шевелясь и, казалось, даже не дыша. Кроули медленно повернул голову и увидел неподалёку от себя до крайней степени раздражённого Азирафаэля, который сложил ухоженные руки на груди и возмущённо сопел. — Ангел?! Какого чёрта ты тут делаешь?! — Спасаю твою шкуру, разумеется! Какого чёрта ты тут делаешь?! — Пришёл за документами! Нам нужно найти Антихриста, если ты не забыл! — Ты мог взять меня с собой, а не рисковать собственной жизнью! — Но ты ведь всё равно тут! Следил за мной, да?! — Я не… я просто испугался, что ты натворишь глупостей. — Я что, шагу без тебя ступить не могу?! — Не можешь! Я оставил тебя всего на час, и ты едва не умер! — Он бы не выстрелил! — Он бы выстрелил! Послушай, Кроули, я очень хочу продолжить эту бессмысленную дискуссию, но сейчас не до препирательств — этот мужчина скоро очнётся. Пойдём. Кроули закатил глаза, поднял ключи и направился в сторону архива. Первым делом он включил старенький компьютер и попытался найти там оцифрованные копии свидетельств о рождении. Их не было — к его сожалению, Тадфилд накрепко застрял одной ногой в каменном веке, хотя и находился совсем недалеко от спешащего в светлое будущее Лондона. — Сколько у нас времени? — спросил он. — Максимум полчаса, — вздохнул Азирафаэль. — Чёрт, мы не успеем всё отсканировать! Не хотел забирать оригиналы, это могут заметить… Ладно, выбора нет. Найди какую-нибудь коробку, сбросим всё туда. Кроули готовился к тому, что на пыльных полках будет царить жуткий бардак, и им придётся до утра отделять зёрна от плевел, но, как ни странно, нужные документы нашлись почти сразу — более того, они содержались в почти идеальном порядке. Он не знал, было ли это ещё одним ангельским чудом или простым везением, однако всё, что им оставалось — распихать бесконечные папки по коробкам и вынести их из здания. Азирафаэль по-прежнему дулся на него за опрометчивость, а потому не говорил ни слова, то и дело разбавляя повисшую между ними тишину тяжёлыми многозначительными вздохами. Идти до дома было далеко, минут двадцать, а то и все тридцать, и Кроули не собирался провести их в тягостном, давящем на нервы молчании. Оно (и приличных габаритов и веса коробка) было призвано окончательно свести его с ума, а в его сегодняшние планы это не входило. — Спасибо. Ну, что помог, — кое-как выдавил он. — Обращайся, — буркнул ангел. — Да не дуйся ты. — Я не дуюсь! Я просто не понимаю, почему ты решил сделать всё один. Ты мне не доверяешь? — Я никому не доверяю, — признался Кроули. — Но я же ангел Господень! — И что с того? Где твой Господь? Нет, знаешь, чёрт с ним, где хотя бы твои собратья? Почему они не помогают тебе? — Боюсь, им не до этого… — пробормотал Азирафаэль. — Видишь? Богу не до этого, ангелам не до этого, только мы с тобой горбатимся! Какого чёрта?! — Ты говоришь, как… — Как Люцифер, ага. Уверен, если бы меня создали ангелом, я бы обязательно пал. — Не говори так, Кроули! — Так бы и было! В отличие от вас, крылатых, у меня есть зачатки критического мышления, и я умею задавать вопросы! — Ох, Она этого не любит… — Я уже догадался! — И всё же… — ангел снова замялся. Он явно пришёл к каким-то выводам, однако в силу своих привычек не спешил их озвучивать. — И всё же — что? — И всё же, Она наделила людей этими качествами. — Хочешь сказать, всё это — Её замысел? — Что именно? — Люцифер. Падение. Ад и рай. Антихрист, Армагеддон. — Должно быть. — И мы с тобой где-то посередине, пытаемся склонить чашу весов в нужную сторону. Мы одни, ангел, у нас лимит чудес и никакой поддержки! Знаешь, что я думаю? Либо всё это огромный эксперимент, либо Ей вусмерть надоели люди, и Она решила от нас избавиться. — Я не вполне тебя понимаю… Кроули мрачно усмехнулся и покачал головой — он был на все сто процентов уверен, что он пришёл к верным умозаключениям, но он не хотел ещё сильнее пугать и без того взбледнувшего Азирафаэля. — Забудь, ангел, я просто несу чушь. — Да, ты несёшь чушь. Всю оставшуюся дорогу до дома они провели в молчании. Новости оказались крайне неутешительными — детей, рождённых в две тысячи восьмом году было много, чертовски много. Сотня или, быть может, даже две. — Это ведь маленький городок, — пробормотал Азирафаэль, аккуратно перекладывая папки на стол. — Откуда столько детей? — Тадфилд — не городок, а агломерация, — устало пояснил Кроули. — Есть северный Тадфилд, есть южный, есть ещё несколько деревень неподалёку… в общем, здесь до черта народа. — Мы не разберёмся с этим до конца второго пришествия. — Которое, к слову, наступит довольно скоро, так что предлагаю поторопиться. Азирафаэль тихонько вздохнул и опустил глаза в пол. — Прости, что втянул тебя в это, — виновато пробормотал он. — Если бы я мог вернуть тебе память… — Но ты не можешь, так что не будем терять времени на пустые разговоры. — Хорошо. Что нам нужно делать? — Всё зависит от того, сможешь ли ты распознать Антихриста, если увидишь его. — На нём стоит защита… впрочем, если я окажусь достаточно близко, думаю, я смогу. В конце концов, всегда можно прочитать молитву. — Отлично. Тогда для начала составим список — только имена и адреса детей, ничего лишнего. Потом начнём обходить всех по одному и будем надеяться, что нам повезёт. Хотя… — Что? — Я вот тут подумал, — нахмурился Кроули. — Она… в смысле, мать Антихриста, пришла именно ко мне. К северу от Тадфилда есть ещё один приход, и если бы ей было ближе идти туда — она бы наверняка пошла туда. Я же прав? — Это звучит логично. — Чёрт, мне нужна карта! Ангел, ты можешь наколдовать нам карту? — Я не колдую, Кроули, я творю чудеса… — Ну так чудесни её! За следующие четыре часа им удалось отмести почти три дюжины детей. Нет, потенциальных Антихристов по-прежнему было чертовски много, однако теперь будущее уже не казалось столь мрачным и беспросветным. Да и за окнами давно рассвело; Кроули зевал так, что едва не свернул себе челюсть, и пару раз заснул прямо за кухонным столом, и даже ангел жаловался, что чертовски устал от этой бесконечной бумажной волокиты. В конце концов, Кроули сдался — он дополз до гостиной, не раздеваясь завалился на диван и почти мгновенно провалился в беспокойный сон. Ему снился охранник, который направил на него дуло пистолета, только он не замер на месте, а выстрелил. Кроули прижал руки к кровоточащей ране на груди и попытался закричать, но из горла вырвался лишь жалкий хрип. Щелчок — и он вновь оказался посреди горящей церкви. Он смотрел в безумные глаза матери Антихриста, умоляющей помочь ей и окрестить ребёнка, пока не случилось что-то ужасное, и понимал, что он опоздал. Он повалился на пол, едва сдерживая бьющий из груди фонтан крови, и попытался отползти к выходу, но тело не слушалось. «Сдайся», — приказал требовательный голос. Он закричал. — Тише, — прошептал другой голос, мягкий и спокойный. — Я рядом. Это просто сон. Кроули распахнул глаза и с ужасом понял, что Азирафаэль сидит на полу рядом с ним и гладит его по растрепавшимся взмокшим волосам. Он не хотел, чтобы ангел видел его в таком состоянии, он собирался прогнать его, но… ему было так хорошо, так чертовски тепло и уютно под этими мягкими эфирными пальцами! — Спи, Энтони. Я буду здесь. Энтони послушался и заснул.