Ich seh' dich an und mir wird schlecht Я смотрю на тебя — и мне становится плохо: Überall das dralle Fleisch Сплошь упругая плоть. Ich schau' dir tief in das Geschlecht Я смотрю вглубь твоего лона — Und die Knie werden weich И подгибаются колени. Tausend Nadeln, das Verlangen Тысяча иголок это желание! Will Geruch mit Händen fangen Хочется сгребать твой запах руками.
Питера мгновенно хватают, один боец по правую сторону, другой по левую, держат крепко за плечи. — Ноги широко расставить, — холодный приказ. Паркер вздыхает, но подчиняется. Он до сих пор абсолютно обнажён, его повернули спиной к всему отряду мучеников, чтобы было хорошо видно, как ему наносят удары. Это всем остальным будет напоминаем, что надзирателю дерзить не стоит. — Я нанесу десять ударов. Я хочу, чтобы ты считал. Собьёшься, начинаешь счёт сначала, — тяжёлые шаги сзади. Питер хмурится, потому что вот в этот момент приходит чёткое осознание, что этот маньяк имеет реальные склонности к БДСМ. Он мало знаком с этой всей темой, но они иногда играли с Тони во что-то лёгкое, и да, мужчина заставлял его считать. Можно сказать, что их игры вернулись, только в немного другой обстановке. Питер непроизвольно тихо усмехается, что не укрывается от надзирателя. — Я сказал что-то смешное? — сразу же звереет Старк. — Нет, сэр, — тут же чётко отвечает Питер, играя по правилам. — А почему тебе смешно? — рука в перчатке ложится на обнажённую правую ключицу, крепко сжимает, а Паркер вздрагивает. — Если я скажу, сэр, вы меня тогда точно прибьёте, — вырывается снова колкость. — Пятнадцать ударов! — шипит мужчина сзади. — Приготовься, я наношу первый, — рука исчезает с его тела. Слышится свист, с которым ремень разрезает воздух. Обжигающая полоса ложится на спину Питера. Это правда больно, но ему бывало и больнее. — Раз, — не забывает считать юноша. Снова удар, уже сильнее и ниже. — Два. Следующий ложится аккурат на поясницу. — Три. Ещё один туда же, только тяжелее. — Четыре. Теперь обжигающая полоса проходится по ягодицам, а вот это уже по-настоящему неприятно. — Пять, — голос Питера не дрожит. Просто так он слабость этому извращенцу не покажет. Следующие три удара идут практически один за другим, заставляя пылать его ягодицы. — Шесть, семь, восемь, — без запинки говорит Паркер. Ещё три удара в одно место, очень болючие и тяжёлые, Старк до этого его явно щадил. — Девять, десять, одиннадцать. — Сейчас будет ещё больнее, — предупреждает надзиратель. Прилетает по спине, на этот раз стальной бляшкой. «Садист, блять!», — про себя матюкается Питер, но сжимает зубы и ничем не выдаёт свои чувства. — Двенадцать, — его голос даже не дрожит. Ненависть немного обезболивает, заставляет претерпеть это всё назло чудовищу. Ещё два удара, опять по ягодицам, только без бляшки. — Тринадцать, четырнадцать. — И последний, — с удовольствием произносит Старк. Его тон будто приобретает урчащие нотки. Этот удар прошёлся по особо чувствительному месту, где ягодицы переходят в мышцы бёдер. — Пятнадцать, — заключает Питер всё тем же отсутствующим голосом. Его не отпускают. Старк обходит вокруг и появляется в поле зрения, Паркер тут же опускает голову, чтобы ещё больше не злить мужчину. Не хочется опять получать ремнём унизительные шлепки. — Можешь смотреть на меня. Питера подмывает сказать, что ему не очень-то хочется этого делать, но он благоразумно молчит. Смотрит исподлобья, пытаясь передать своим взглядом всё ту ненависть, что клокочет в нём. А вот глаза Старка горят неприкрытым азартом. — Интересненько, после первой порки обычно все плачут горючими слезами, — подходит мужчина так близко, прямо вплотную. — А ты даже не пикнул, — рука в перчатке берёт юношу за подбородок, не давая тому отвернуться. — Больно? — Мне бывало и больнее, сэр, — выплёвывает Паркер. Он правда не жалеет, что назвал этого пидораса пидорасом. Чистейшую правду же сказал. — Я твою анкету даже не открывал, мне ни к чему тратить время на всякий сброд. При каких обстоятельствах тебе было больнее? Когда я понял, что мой возлюбленный превратился в конченного урода — Я был бойцом, господин, — неопределённо говорит Питер. Почему он не применил привычное «сэр»? Он и сам не знает. — А против кого воевал? — хмыкает Тони. — Я был супергероем, сэр, — выдыхает юноша, он уже не в силах смотреть в эти красные злющие глаза. — Ах вот как, — расплываются губы мучителя в гадливой улыбке. — Я ещё посмотрю на твою супергеройскую удаль. Хотя у меня есть другое предположение. Может быть, детка, тебе просто нравится, когда тебя шлёпают, а? — мужчина убирает руку с подбородка Питера и дёргает за кольцо на ошейнике, который запретили снимать. Паркер шумно выдыхает, потому что надзиратель обозвал его не отбросом или куском дерьма, а дал ласковое прозвище, которым его раньше звал Тони. Кажется, лицо Питера говорит само за себя, потому что теперь Старк улыбается торжествующе, неизвестно чего себе надумав. — Занимательно, — отходит резко надзиратель. По телу Паркера бегут мурашки, непонятно, от чего больше: от страха, от боли, от того, что их учитель — извращенец и маньяк. Наверное, от всего сразу. — Отпускайте его. Урок окончен, — Старк удаляется гордой поступью из комнаты, сложив руки за спиной, сжимая ладонями в перчатках ремень. — Ты действительно хочешь, чтобы я это сделал, детка? — Почему бы и нет? — А если тебе будет больно? — Ну Тони, мне каждый день больно, когда меня бьют всякие уроды на заданиях. Ты же не против! — лежит Питер на коленях своего наставника и преданно смотрит ему в глаза. — В том и дело, что я временами подумываю вообще отстранить тебя от операций. И да, бью тебя не я, — почёсывает задумчиво свою бороду Старк, глядя на юношу пронзительными голубыми глазами, в которых сейчас плещутся сомнение и непонимание. — Ты с ума сошёл! — вскакивает Паркер. — Как отстранить? — Я слишком беспокоюсь и отвлекаюсь. Я думаю не о задании, а о тебе! — признаётся вдруг мужчина. — Мне, конечно, лестно это слышать, но я сам буду решать, сражаться мне или нет. Не маленький! — отрезает Питер. Внутри клокочет обида, но в тоже время ему безумно приятно, что Тони так заботится о нём. — Будь моя воля, вообще никуда бы тебя не отпускал! — кажется, мужчина сам начинает заводиться. — Кто бы тебе позволил, Старк! — фыркает Паркер. — Детка, я могу позволить себе всё, что угодно, — голос низкий и хриплый. Кажется, неповиновение Питера его не на шутку разозлило. Впрочем, так всегда было. — Пфф, — намеренно злит юноша, притворно закатывая глаза. — Уверен, что тебе это под силушку? — Специально бесишь? Чтобы я точно тебя отшлёпал? — сразу же прищуривается Старк, вычисляя все похотливые помыслы Питера. — Ты тугодум, — издевательски усмехается Паркер. — Ну всё, сейчас я тебя точно выпорю! — слышится раздражённый рык. Крепкая рука хватает за ногу и остервенело тащит по кровати. ▚ ▛▝▞ ▉ ▗▘▙▚▛▜▝▞▟▕▖▗▙▚▛▜▝▞▟▖▗▘▛▝▞▟▞▟▕▖▗▙▚▛▜▝▞▟Weiß, das Hirn kriecht in die Venen Белый свет. Мозг уползает в вены, Und es singen die Sirenen И поют сирены. Eine Faust in meinem Bauch У меня в животе словно кулак. Komm her, du willst es doch auch Иди же сюда, ты ведь тоже этого хочешь!
Питер мрачно смотрит на своё отражение. Он осторожно ножницами пытается подправить себе причёску, чтобы сегодня снова не получить ремнём, на этот раз за то, что он такой растрёпа. Паркер про себя ругается и берёт электрическую бритву. Он уверенными взмахами сбривает виски, а потом снова ножницами относительно прилично подравнивает оставшуюся длину. Отросшую макушку он укладывает лаком и немного гелем. Да уж, прихорашивается как перед свиданием. Ночью их опять сопроводили в старую комнату, только дали сухие матрасы, наволочки и чистую форму, а ещё поставили новое зеркало-окно. Помещение сотрудники Гидры просушили всего за каких-то двадцать минут, похоже, здесь всё спроектировано специально для того, чтобы топить несчастных, как котят, при этом не устраивая масштабные разрушения. Ах да, у Питера адски болит спина, а до задницы вообще невозможно дотронуться. Там, куда угодила бляшка, красуется страшный кровоподтёк. Да уж, раньше Тони нельзя было уговорить существенно пошлёпать его во время секса, теперь же Старк готов пороть в любое время, дай только повод. Остальные ребята не разделяют его рвения выглядеть прилично, никто даже не идёт в душ. Кажется, у остальных развилась гидрофобия после ночных приключений. Но Питер тщательно вымылся с головы до ног, выбрился, и всё это под взглядами десятка глаз. Раньше бы он умер со стыда, но теперь его подстёгивает злость. Он не знает, чего хочет больше — достать Старка или, наоборот, слушаться его во всём. Забавно, что Тони теперь похож на его ожившую эротическую фантазию, только утрированную в тысячу раз. Питер надевает форму, тщательно заправляет брюки в берцы, аккуратно шнурует ботинки, считая про себя — на сборы дали пять минут. — Выходим строем! — распахивает дверь в камеру очередной безликий «гидровец». Питер понять не может, это вчерашний мужик, который впервые сопровождал его по этому «чудесному месту», или ему кажется. Они все на одно лицо. Судя по небу, день уже клонится к закату. Старк такой милый, дал им выспаться. Паркер усмехается, стоя ровно, ожидая прихода их надзирателя. Он заранее опускает глаза в пол, чтобы лишний раз не злить мужчину. По крайней мере до того момента, как у него заживут раны от ремня. Дверь распахивается так сильно, кажется, она проломила стену. — Твою мать, я отсюда чую эту вонь! Я кому сказал, что не потерплю нерях! — Старк врывается как ураган. — Вы так воняете, что я даже разобрать не могу, кто больше! — мужчина, судя по голосу, просто в ярости, но Питер всё равно не поднимает на него глаза. — О, ты что, опять единственный выполнил задание? Смотреть на меня! — приказывает голос. Как так быстро Тони подлетел к нему, Питер понятия не имеет. Юноша смотрит на надзирателя. Тот одет в неизменную чёрную форму. Рука в прохладной перчатке снова берёт за подбородок, а красные злые глаза внимательно осматривают. — Так уже лучше, не совсем ровно, но ты хотя бы старался, — с сарказмом тянет Старк, намекая на причёску Питера. — Боишься ещё по заднице получить? — Сегодня не особо хочется, сэр, — соглашается Питер. — Правильно, хорошего понемножку. Сладко пахнешь, детка, словно конфетка, — крепко сжимает руку на челюсти, Питер уверен, что до синяков, а затем резко отпускает, немного толкнув. — Чего я не могу сказать про других! — громогласно ругается Старк. Но Паркер уже не слушает, он сразу же окунается в воспоминания, потому что Тони всегда ему говорил, что он пахнет сладко и безумно приятно: печёными яблоками, кокосом и ванилью. В зависимости от настроения, начинает преобладать та или иная нота. Питер прикрывает глаза, он так мучительно скучает. Целый год без любимого, а теперь Старк прямо перед ним. Нет, тогда юноша соврал себе, что лучше бы Тони умер, чем стал членом Гидры. Сейчас Паркер рад до безумия, что он живой, целый, хоть и не здоров психически. Но это же Старк, любовь всей его жизни, он просто попал в беду. Питер обязан вытащить его или хотя бы остаться с ним до самого конца. — Ты, — указывает надзиратель на Питера, выводя его из мечтательного состояния. Его глаза прищурены, кажется, что он что-то почувствовал. — Выходи из строя и встань подальше. Остальные к стене! Охрана, несите брандспойт и мыло! Паркер, от греха подальше, реально отходит в другую сторону, с интересом поглядывая на разворачивающееся действо. А посмотреть есть на что — несчастных выстроили в линию у стеночки, выдали каждому по куску мыла. — Всем раздеться! Ребята стали переглядываться, неловко жаться. — Я кому сказал! Ваших личностей больше нет, вы принадлежите Гидре, а Гидра вверила вас мне. Так что быстро снимать одежду или я за себя не отвечаю! — грозится надзиратель. — Барахло кидайте в одну кучу, всё равно это надо будет стирать. Ребята нехотя стягивают с себя форму, но не перечат. — Пошевеливайтесь! Я с вами часами возиться не хочу. Когда все возвращаются в строй, мужчина берёт в руки брандспойт. — Не хотите мыться, буду сам мыть вас, причём ледяной водой! — кричит Старк и открывает вентиль. Мощная струя воды тут же бьёт в ребят, они разбегаются от неё с криками. — На место! Я не разрешал отходить! — ревёт надзиратель, поливая своих воспитанников из шланга. — А теперь берём мыло и тщательно отмываемся, волосы тоже! — выключает поток мужчина. — Ты! — резко указывает Старк на Питера, отчего тот вздрагивает. Он готов уже получить свою порцию ледяной воды. — Идём со мной, подправлю твоё безобразие на голове. — А ты домой их и выдай им новую форму! — кидает Старк одному из безликих охранников. Да уж, даже «со своими» он не церемонится. Судя по его надменной манере и тому, как все ему беспрекословно подчиняются — Тони имеет определённый статус, если не чин в Гидре. Он вроде бы что-то говорил про членов правления, которые голосовали. И он упомянул, что тоже голосовал. Что, если он делал это не просто как надзиратель, а как представитель высшей касты организации? Они заходят в дверь, откуда всегда появляется Старк. Здесь не настолько белые стены, они какие-то больше серые, освещение не слишком яркое и не режет глаза. Мужчина впереди него идёт уверенной поступью и даже не оборачивается. Правильно, он отлично чувствует своими способностями следует ли Питер за ним. Показывается выход на крутую лестницу. Когда они поднимаются на второй этаж, из одной из дверей выходит очередной член Гидры. Этот хотя бы имеет золотистые волосы, которые позволяют его отличать от других. — Добрый день, сэр, — здоровается учтиво человек. — Добрый, Марк, — бросает небрежно Старк и уже шагает мимо. Мужчина даже не задаёт вопроса надзирателю, куда он ведёт новобранца, только внимательно следит взглядом за Питером. Кажется, догадки верны — Тони уважаем в кругах террористической группировки. На третьем этаже они сворачивают в очередной коридор, а Старк теперь держит руки за спиной. Питер сглатывает, когда видит ладони в перчатках. Он вспоминает, какие они были сильные и горячие. Но да, судя по ударам ремня, сила в них ещё ого-го какая до сих пор. — Заходи, — открывает дверь Старк. Как он находит нужную, ведь все они одинаковые — загадка. Питер заходит в комнату под пристальным взглядом мужчины. Судя по всему, они попадают в прихожую. Здесь всё выкрашено в белый, имеется нехитрая мебель: шкаф, полочки, вешалка, на которой висит чёрная военная фуражка. Когда Питер представляет это на Тони, у него начинают гореть щёки. Он тушуется, пытается скрыть свои чувства, забывая, что Старк на Экстремисе и чует всё мгновенно, но мужчина не показывает своим лицом ничего, только открывает следующую дверь. Паркер проходит дальше. Вот в этот момент становится страшно: у него скованы руки, он где-то в глубине здания, не то, чтобы раньше его бы кто-то спас, но сейчас он совсем беззащитен. Следующее помещение, скорее всего, используется как гостиная. Здесь есть пара мягких диванов, простой бежевый ковёр, на стеклянном столике покоятся несколько высоких толстых свечей. Верхнее освещение отсутствует, свет дают напольные лампы, это создаёт некую интимную обстановку, только вот всё слишком вылизанное, пустое, будто это совершенно нежилое помещение. — Всё осмотрел? — тут же осекает Старк юношу. — Простите, сэр, — тупится Питер и покорно смотрит в пол. Сейчас лучше разыгрывать роль безвинной овечки. — Садись, — ставит перед Паркером высокий стул Тони. Юноша подчиняется со вздохом, так и не смея поднимать взгляд. Хлопает дверь, Старк куда-то уходит, но Питер всё также смотрит себе под ноги, крепко сжимая кулаки. У него теперь нет паучьего чутья, но его исполосованная пятая точка чувствует, что что-то точно грядёт. Надзиратель возвращается, раскладывает какие-то предметы на столе. — Выпрямись, голову чуть подними. Питер подчиняется. Рука в перчатке проходится по его волосам, ероша. Затем уже расчёска начинает драть кудрявую шевелюру. После геля и лака это не особо приятно, Паркер лишь сдавленно шипит. — Неужели больнее, чем когда тебя порют? — тут же ехидно замечает Старк. — Не особо приятно, сэр, — откликается Питер, только бы не молчать. Мужчина машинкой что-то подправляет на голове, периодически довольно хмыкая. Следом в ход идут ножницы, когда они щёлкают около ушей, юноша автоматически сжимается. Со Старка станется оттяпать ему какую-нибудь часть тела. Ножницы, судя по звукам, возвращаются на столик. Мужчина снова его причёсывает. Неожиданно рука зарывается в волосы, сжимает и дёргает назад, а вторая ладонь хватает его за шею. — Знаешь, у меня есть некоторые подозрения, — тянет Старк. Он так близко, что Питер, наконец-то, чувствует жар его тела и запах, по которому он так скучал. Без способностей он может теперь почувствовать его только при близком контакте, но даже так у Паркера автоматически кружится голова. Он так скучал, он не надеялся когда-нибудь снова услышать аромат тела любимого. И пусть ему больно, но он всё равно рад до безумия. Рука сжимает ещё крепче горло, перекрывая доступ к кислороду, но Питер даже не дёргается, покорно терпит и принимает. Старк замирает, не слышно ничего, здесь как в гробу. Ладонь разжимается, скользит ниже по груди, доходит до живота, гладит его. Ощущение руки в кожаной перчатке просто сводит с ума, Паркер и не знал, что ему может настолько это понравиться. Странное болезненное возбуждение начинает оттягивать низ живота, скапливается в паху. Это смесь вожделения и страха перед неизвестностью. У него никого не было целый год, он и не хотел, так скучал и горевал. А теперь рядом тот, кого он так долго ждал. И как хорошо, что Питер сейчас не видит красных глаз чудовища, в которое превратился любимый. — Так я и знал, — рука щупает его за пах прямо через одежду, на что юноша тихонечко несдержанно стонет. — Ты, детка, прирождённый нижний. Специально напоролся вчера на наказание? — Нет, сэр, — честно отвечает Паркер, задыхаясь, потому что рука с паха не убирается, по-прежнему сжимая. — Ты просто боишься это признать. Паркер чувствует, что в его спину упирается что-то твёрдое, пока просто упирается. Возможно, он и вправду неосознанно провоцировал мужчину, ведь он уже на инстинктивном уровне знает, как это делать. Он наизусть изучил все повадки Тони, все его предпочтения. Только вот теперь сзади него практически совсем незнакомый мужик, который, судя по всему, не очень любит нежный секс. Хотя откуда Питеру знать. — Встать! — хватает за кольцо на ошейнике Старк и тянет вверх. Питер подчиняется. Стул отъезжает куда-то в сторону. Мужчина подходит близко-близко, теперь стояк упирается чуть выше ягодиц. Что ж, придётся идти другим путём — воевать с Гидрой через постель. На войне все методы хороши, да? — Расставь ноги шире, — хриплый приказ. Руки забираются под рубашку, ловко расстёгивают ремень, стягивают штаны резко вниз, Питер даже ничего не успевает сообразить. А затем ладонь прямо в перчатке обхватывает его колом стоящий член, Паркер видит это и чуть не теряет сознание от нездорового возбуждения. Рука сначала медленно двигается, с оттяжкой, будто дразнит, но и это для юноши слишком. Он стонет, не может сдержаться. Большой палец провокационно водит по головке, а Питер чуть не кричит. Когда ладонь сильнее сжимается и начинает двигаться быстро, то Паркер уже сдавленно рычит сквозь зубы. Многого ему не надо, хватает этой умопомрачительной картины, а ещё горячего хриплого дыхания на ухо. Когда он кончает, ладонь зажимает головку, таким образом белые капли остаются непосредственно на чёрной коже, что вообще сводит с ума. В следующую секунду ему прилетает по ягодице другой рукой. — Ай! — выкрикивает Паркер, потому что по незажившим ранам правда больно. — Если ты ожидаешь от меня каких-то поблажек, то этого не будет. Если оступишься, я буду делать тебе больно. И я совру, если скажу, что мне это не будет приносить удовольствие. А теперь одевайся! Это приказ! — отодвигается резко Старк и выходит из комнаты. — Во дела! — Питер натягивает на себя брюки трясущимися руками. Он здесь второй день, а уже умудрился соблазнить надзирателя. Это же просто немыслимо! Ему одновременно и стыдно, и страшно, и вообще слишком. Хотя это всё же неплохой способ выяснить хоть что-то. Старк возвращается в комнату, в нём ничто не выдаёт возбуждения, лицо спокойное, уверенные движения. Только глаза стали звериными и с налётом дикости. — Надо закончить, — встаёт перед Питером мужчина, а юноша вообще не знает, куда себя деть от неловкости. Кажется, он сейчас скончается от нехватки воздуха. Старк снова берёт в руку расчёску, проходится ей по волосам. Лаком фиксирует волосы, придаёт причёске законченный лоск гелем. — Так явно лучше. Соберись! — видит растерянное и томное выражение лица юноши Старк. — Сейчас будет сложное задание. — Сильнее! — просит слёзно Паркер, когда лежит на коленях мужчины. Он вовсю возбуждён, ёрзает от нетерпения. Рука опускается на ягодицы уже тяжелее, посылая волны обжигающей, но такой желанной боли. Он душу готов отдать за это томительное ощущение безраздельного контроля над его телом. — Давай ещё! — Питер, ты же знаешь, что я не могу делать тебе сильно больно! — осаждает досадливо Старк, гладя воспалённую кожу, успокаивая приятную боль. Паркер готов выть от отчаяния. — Но это точно не сильно больно! — чуть ли не рычит Питер. — Больно! Уже останутся синяки! — Ну и пусть! Я хочу этого! — А я — нет! — Чего ты боишься? — поворачивается Паркер, чтобы заглянуть в глаза любовнику, потому что чувствует нешуточное беспокойство в его голосе. Если Тони неприятно, то как он вообще может его заставлять. Питер хочет, чтобы и он получал удовольствие от игр. Старк мучительно вздыхает. — Я боюсь, что не смогу остановиться, — говорит мужчина и смотрит, внимательно смотрит, и в глубине его глаз мельтешит что-то страшное, злое и неподвластное. ▚ ▛▝▞ ▉ ▗▘▙▚▛▜▝▞▟▕▖▗▙▚▛▜▝▞▟▖▗▘▛▝▞▟▞▟▕▖▗▙▚▛▜▝▞▟Es ist ein Beben, ist ein Schwingen Это дрожь, это вибрация, Und die Sirenen singen И сирены поют. Ein Verlangen unterm Bauch Сильное желание внизу живота. Komm her, denn du willst es doch auch Иди же сюда, ты ведь тоже этого хочешь!
Их отвели в другой двор. Он больше, и здесь расположена полоса препятствий. Будь у Питера способности, он бы прошёл её с закрытыми глазами, но сейчас придётся попотеть, особенно после таких переживаний. Здесь есть перекладины, небольшой лабиринт, а ещё верёвочная лестница на стене, которая ведёт на крышу. Нужно будет пробежать по тонкой балке на нешуточной высоте. Спуститься, преодолеть ещё какие-то кольца, покрышки и чёрт знает ещё что. Но Паркер вот только сейчас понимает, что все эти задания не более, чем антураж. Главное — психологическое воздействие. Но вот что именно хотят вылепить из них таким воздействием — пока загадка. — Никто никому не помогает. Первого ожидает награда. Последний получит строгое наказание, — чётко проговаривает инструкции Старк. Он стоит в своей привычной позе: широко расставленные ноги, руки за спиной. Но Питер вообще старается на него не смотреть, всё кажется дурным сном. — Выстраиваемся шеренгой, ни у кого не будет преимуществ, только ваша сила и ловкость. Кто будет специально толкаться и гадить — порка вне очереди! Питер сжимает кулаки, вдыхает и выдыхает, прикрыв глаза, успокаивается и сосредотачивается. Если честно, то главный приз уж очень хочется получить именно ему. Хотя, кажется, лучшую награду этого дня он уже опробовал. — Марш! — командует Тони. Отряд срывается с места. Вперёд сразу же бежит самый сильный и высокий, но он не сможет держать долго главенство, такие громилы часто не шибко выносливые. Питер бежит в середине, стараясь экономить силы. Он запрыгивает на железную конструкцию с перекладинами, быстро преодолевает половину снаряда, а руки уже болят. Да уж, теперь у него не ловкие паучьи лапки, но Паркер стискивает зубы и двигается дальше. Потом был лабиринт, ещё какие-то перекладины, где юноше удалось обогнать существенную часть отряда. Впереди теперь только громила и особо ловкий азиат. Но по-настоящему сложно становится на крыше, слишком узкая балка, а он больше не имеет природной паучьей балансировки. Нога срывается, он зависает в пограничном состоянии, а внизу около шести этажей — из него выйдет отличная лепёшка, зато со стильной причёской. Нога снова становится на балку, Питер выдыхает. Вот только сзади слышится крик, кто-то падет. Паркер автоматически оборачивается и вздрагивает. Девчонка, которая шла сзади, упала, но напоролась рукой прямо на отогнутую часть железного шифера, который пробил ладонь насквозь, только благодаря этому она ещё держится. «Никто никому не помогает!», — слышится набатом в голове. Паркер вздыхает и чуть возвращается назад. Он уже ненавидит себя за это решение, но присаживается и тянется к девчонке, той самой рыжей, что вчера сразу согласилась работать сообща. Она умница, потому что быстро соображает и подаёт здоровую руку. Питер хватает её за ладонь. — Снимай себя с шифера или умрёшь, — приказывает Паркер. Сзади стоят ещё люди, но никто не спешит помогать, все помнят приказ. Но хрен этой Гидре, Питер не будет идти на поводу, не оставит страдать эту девушку. Она плачет, кричит, пытается высвободить руку. — Дёргай сразу, не так больно будет! Девушка кивает и резко отдёргивает руку. Есть! Ладонь свободна, хоть и сильно повреждена. Рыжая упирается ногами, Питер собирает силы в кулак и вытягивает её. Всё, она тоже на балке, а юноша уже продолжает свой путь. Впереди идущий громила сорвался с верёвочной лестницы и расшиб ногу, что только на руку Паркеру. Юноша делает над собой усилие и догоняет азиата, тот оборачивается на шинах, что служит для него ошибкой, он спотыкается и падает. Питер перепрыгивает через парня и заканчивает дистанцию первым, останавливаясь около Старка и склоняясь, чтобы отдышаться. Мужчина на него не смотрит, его взгляд прикован к остальному отряду. Только когда все прибегают и прихрамывает последним громила, надзиратель отмирает. — У нас есть победитель. Но не совсем, — холодно говорит мужчина, бесстрастно глядя на Питера. — Я же сказал не помогать. Ты слышал мой приказ? — уже рычит Старк. — Да, сэр, — отвечает Питер, чувствуя, как пахнет жареным. — Ты будешь наказан. Ремнём я тебя порол, поэтому будет плеть. Два удара. Паркер в ужасе смотрит на Тони, не веря своим ушам. — Ты понял меня? — Да, сэр, — в голосе Питера неприкрытая паника. — Но приз всё же твой. Вечер можешь провести в сауне. Вот уж приз, особенно после плети-то! Голова идёт кругом от страха. — Ты, — указывает Старк на рыжую, которая сейчас придерживает повреждённую руку, — Тебя я ещё не порол, поэтому десять ударов ремнём, а потом тебя отведут в медсанчасть. — Ты тоже получишь десять ударов ремнём, а пойдёшь вместе с ней, покалеченных и убогих видеть не хочу в отряде, — кивает Старк громиле, который доковылял последним. — Иди к стене, руками обопрись на неё, — снова обращается надзиратель к Питеру. На его лице ни грамма эмоций. Ни злости, ни злорадности, ни удовольствия. Паркер на негнущихся ногах бредёт к своему месту кары, он даже не отвечает на приказ Старка, но тот, к удивлению, не ругается на это. Питер становится так, как ему сказали. Он слышит, как мужчина близко подходит к нему. Руки задирают ему рубашку, расстёгивают брюки и второй раз за день приспускают, это было сделано не резко, даже с какой-то нежностью. Но Паркер уверен, что это ему просто кажется, мозг так пытается его успокоить. Слышится свист, а затем ослепительная боль обрушивается на его спину. Питер стискивает зубы, но молчит. Больно так, что наворачиваются слёзы. Ещё один удар, уже ниже. Паркер тихонечко стонет, но он уверен, что Старк услышал. Боже, и это с ним делает человек, который так боялся причинить ему боль. — Почему ты думаешь, что не остановишься? — не понимает Питер, нахмурившись. — Так было с прошлыми партнёрами. — Как? — надо закончить этот разговор, поставить точку. — Я не мог сдержаться. У них были травмы, — мужчина отворачивается, не смотрит больше в глаза. Кажется, ему правда нелегко в этом признаваться. — И я очень боюсь сделать тебе больно. Я всеми силами пытаюсь это обуздать, а ты провоцируешь. ▚ ▛▝▞ ▉ ▗▘▙▚▛▜▝▞▟▕▖▗▙▚▛▜▝▞▟▖▗▘▛▝▞▟▞▟▕▖▗▙▚▛▜▝▞▟Denn besser widerlich als wieder nicht Пусть лучше это опротивеет, чем больше не повторится. Wir leben nur einmal Мы живём лишь раз, Wir lieben das Leben Мы любим жизнь, Wir lieben die Liebe Мы любим любовь.
Питер лежит около небольшого бассейна, кафель тёплый, чистый. Он уже пару раз искупался. Когда погружался, то раны начинали адски болеть, но затем вода постепенно облегчала муки, укачивала, словно утешала. Судя по всему, в этом штабе Гидры много таких купален, а эту отдали на вечер полностью в его распоряжение. Даже руки не сковали, но Паркер и не сможет бежать, настолько ему больно. Он лежит на левом боку, потому что Старк тоже бил слева, поэтому хвост плети затрагивал правый бок. Почему надзиратель не отправил его в санчасть после таких повреждений — тоже вопрос. Именно в этот момент до Питера отчётливо доходит, что игры он затеял с опасным зверем, который никого не щадит. А днём своей выходкой юноша будто подписал негласный контракт, что согласен отдаться в руки Старку. Дурак, какой же дурак. Этого монстра не обхитрить, он ничего не выдаст, только ещё больше может покалечить. А Питер просто влюблённый в прошлое идиот. Того Тони больше нет. На глаза снова наворачиваются слёзы. Он старается не шевелиться, чтобы не тревожить раны. Как он завтра пойдёт на задание — тоже вопрос. С такими повреждениями он точно проиграет и снова ему Старк всыпет по первое число. Дверь сзади открывается. Наверное, за ним вернулись, чтобы увести в общую комнату. Но его не зовут, вошедший идёт к нему, явно босой, потому что ботинки не стучат по плитке. Горячая рука ложится на плечо. — Перевернись на живот, — знакомый голос, который Питер сейчас вот вообще не желает слышать. — Не хочу, — находит в себе смелость противиться Паркер. Он даже услужливое «сэр» не добавляет. — Я предупреждал тебя. — Я знаю. — Перевернись. Питер злобно выдыхает. Настырный чёрт точно от него не отстанет. Паркер тихо стонет от боли, но переворачивается. Старк что-то открывает. Затем рука, смазанная какой-то мазью, осторожно дотрагивается до его ран.Ich seh' dich an und mir ist schlecht Я смотрю на тебя — и мне плохо. Häute fallen auf die Haut Кожа касается кожи.
SEX — Rammstein