Дым сигарет с ментолом

Наконец ролик завершается, и звучат наложенные аплодисменты. Девушки из зала аплодируют, включая кучеряшку, что сидит рядом со мной. – Классно! Классно! – несколько раз повторяет она, видимо желая убедить в этом обоих директоров. – Да-а-а-а, – немного сомневающимся тоном отвечает ей Игорь Олегович, – только вот эта полоса оранжевая, что идёт по корпусу ТРК, а потом и по башням домов… В его голосе столько скепсиса, столько сомнения. – Это наше дизайнерское виденье, а то без неё комплекс выглядел скучновато, – без устали тараторит кучеряшка. – Но я же просил, – он переводит взгляд на Зотова. – Мы просили – минимализм, чтобы без всяких там полос и округлостей. – Да, но так же однозначно лучше, так красивее, так молодёжнее, – не унимается она и спорит. А я сижу не живая и мёртвая, только улыбаться не забываю. Лишь бы на меня внимания не обратили. – Смотрите, было совещание директоров. И на нём было решено – минимализм, при чём тут полосы? – Но мы посовещались и решили… – неуёмная какая, бессмертная что ли? – Что вы решили?! – наконец повышает голос Игорь Олегович. – Вы что директора, вы инвестора компании, вы городское начальство, что принимаете такие решения! – Уже свирепеет он. – Но так красивее, инновационней, – продолжает лепетать она. – Убрать! Немедленно убрать! – ревёт Игорь Олегович. – И чтобы следа не осталось. Бегом всё переделывать, и сегодня же без этой дурацкой полосы, чтобы я больше даже намёка на неё не видел. Говорили, говорили… – Но… – И не спорить тут со мной! Вот будет у вас своя строительная компания, тогда и будете эти дурацкие полосы везде рисовать, а сейчас… – Понял, понял, уберём, – голос парня с последнего ряда. – Хорошо, – немножко успокоился Игорь Олегович, – можете продолжать. А я сижу и краешком глаза посматриваю на кучеряшку. Сидит недовольная такая, надулась. Ей не дали высказаться, не дали самовыразиться, ещё и головой мотает. Уже финансовый отдел вступает, а она всё никак утихомириться не может, и тут я слышу голос Зотова. – Так! – ни с того ни с сего громко прерывает он говорящего. – Я прошу прощения у финансистов, но мы с вами не закончили! – Он смотрит прямо на кучеряшку, а я-то рядом с ней сижу, и у меня чувство такое, что его огненный взгляд прожигает и меня. – Значит, слушай сюда, – говорит Зотов, всё время повышая тембр голоса. – Характер свой будешь дома показывать. Сидеть тут с кислым лицом мне не надо. И я больше не собираюсь никого уговаривать. Встала и вышла вон! – Мне кажется, у меня сейчас сердце остановится. Хорошо хоть он не на меня «кричит». – Но я… – пытается заговорить с ним кучеряшка, а он не слушает. – Вон, я сказал, дома мужу будешь высказывать своё фэ-э-э, а мне тут такое не надо. Я сейчас охрану позову или сам выведу. Пошла вон отсюда. Чтобы я тебя здесь больше не видел! Поняла! – Но Денис Владимирович, – чуть не плачет он. – Воо-о-он! – указывает он на дверь. Кучеряшка поднимается и выходит, мне кажется, она сейчас расплачется, а в зале тишина. Я сижу в первом ряду ни живая, ни мёртвая, и улыбка у меня уже как нервный тик заела. «Только не меня, пожалуйста, не меня». Мечтаю провалиться под землю и никогда больше не существовать. Зотов поправляет свой пиджак и садится назад в своё кресло: – Извините меня, – говори он. – Продолжайте. – Можно продолжать? – испуганно спрашивает финансист. – Продолжаем, – снова берёт слово Игорь Олегович. А Зотов смотрит на меня, вздыхает и улыбается. Пытаюсь расслабиться, но у меня не получается. Такой напряг сейчас, что слёзы сами потекут. Я почти ничего не понимаю в отчёте финансового отдела, и инжинирингового, и наконец, Игорь Олегович на меня в упор смотрит. – У вас что? – такой простой вопрос, но я не знаю, как на него ответить. Дрожащими руками достаю из папочки листочек с отчетом и перед ним кладу на краешек стола. – Вот, – как можно более уверенно произношу я. И тут ни с того ни с сего слово опять берёт Зотов. – Там всё в порядке, это же отдел Пархомова. У него всегда порядок. – Пархомов, – повторяет Игорь Олегович и в упор меня разглядывает. – Каких он симпатичных сотрудниц себе набирает. Каждое его слово буквально пронизано вниманием. И всего на секунду я замечаю, как Денис напрягся от этих слов. Но секунда прошла и он опять холоден и безмятежен. Он отличный актёр, идеально скрывает чувства (если они у него, конечно, есть). – Так что, все вроде высказались, – пожимает плечами Игорь Олегович. – Ну что ж, тогда все могут быть свободны. В эту секунду Зотов смотрит на меня взглядом удава гипнотизирующего маленького кролика: – Останься, – короткое слово, но оно не даёт мне даже пошевелиться, и убрать натянутую улыбочку со своего лица. «Улыбаемся, начальство любит идиотов», вспоминаю неуместную шутку из какого-то ситкома. – И пригласите, пожалуйста, девушку, которую я выгнал, Ира кажется… – вдогонку уходящим говорит Зотов, а после опять на меня смотрит. Похоже, сейчас экзекуция продолжится, а я нужна здесь в роли зрителя. «Улыбайся, главное» подсказывает мой внутренний голос. «Юлька вот это ты попала. Не завидую тебе», вспоминаю слова Катюхи. – Вызывали, – входит заплаканная кучеряшка. Видно, что ещё всхлипывает, но глаза уже протёрла. – Да, да, – говорит Зотов, дожидаясь, когда выйдут остальные и в кабинете останутся только он, Игорь Олегович, ну и я конечно. – Присаживайся, – учтиво ставит перед ней кресло Игорь Олегович, он такой обходительный, как оказывается. А Зотов как удав сидит и на неё смотрит, молчит пока, не говорит. В кабинете всего на секунду повисает зловещая тишина, а после Зотов начинает. – Я хотел бы перед тобой извинится, – говорит он кучеряшке. – За то, что накричал. Я не должен был повышать на тебя голос. – И я хочу, – подхватывает Игорь Олегович. – Я тоже позволил себя лишнего. Понятно там рабочие моменты, но и я хочу извиниться. А кучеряшка уже едва не плачет от избытка чувств. – Простите меня, простите, что спорила, простите, что не учла ваши пожелания, – захлёбывается от наплыва эмоций она. – Ну ладно, ладно, – добродушно улыбается Зотов, – иди, работай и не держи на нас зла. – Спасибо, спасибо вам, спасибо, – рассыпается кучеряшка в благодарностях, выходя за дверь. Пока Игорь Олегович собирает документы, Зотов смотрит на меня в упор. Узнаю его хищный взгляд, таким он уже смотрел на меня в день нашего знакомства. – Всегда извиняйся перед людьми, – вдруг говорит он мне. – Даже если ты прав. – Тем более, когда ты прав, – не поднимая глаз, дополняет его бизнес партнёр. – Так твоя правота усиливается. – Так ты снимаешь с себя напряг, за то, что обидел человека. – А если он не простил тебя? – Осмеливаюсь я задать вопрос, который смешит обоих. – Если он не простил тебя, а затаил обиду, – говорит Игорь Олегович. – То это уже его проблемы, пусть мучается и ходит обиженный. На обиженных воду возят. – А мы-то с себя напряг сняли, – Зотов показывает на себя и на своего бизнес партнёра. – Ладно, я пойду, мне уже на самолёт пора, – говорит Игорь Олегович Зотову. – Приятно было с вами познакомиться, – переводит он на меня взгляд. Они поднимаюсь со своих мест, и Денис доводит его до двери. Они ещё стоят там несколько секунд, прощаются и по плечу друг друга хлопают. А я сижу в этом кресле, будо приросла к нему. Пошевелиться боюсь. Пытаюсь расслабиться, но не выходит. Всё этот официоз напускной. Зотов возвращается на своё место и снова на меня смотрит. – Мы что-то ещё обсудить хотели? – Говорит он. – Да, – киваю я, но слова никак не лезут из горла. Меня, как не редко бывает, заперло, и я сижу вся как на иголках. – Давайте осуждать, – Денис откидывается в своём кресле. А я уже и не помню, что говорить хотела. Смски, какие-то ночные переписки, массаж ножек, всё сейчас мне кается сущей мелочью, какой-то глупостью. Мне просто хочется сбежать, чтобы не было больше такого напряга, чтобы всё само собой происходило. Пусть он вечером ко мне подойдёт. Когда мы снова останется в офисе одни, пусть обнимет, пусть за ушком поцелует или помассирует мне плечи. – Не знаю с его начать, – пытаюсь нарушить тишину, но замолкаю, у меня не сильно-то выходит вести этот разговор. – Начинай с чего-нибудь? – иронично усмехается Денис с таким подтекстом, как иногда говорят: «рожай». Хотя по отношению ко мне это звучало бы бестактно. – Можно я пойду, – вдруг выдаю я. «Что, предпочитаешь сбежать от проблем, вместо того, чтобы решать их», посмеивается надо мной внутренний голос. «Да-а-а, а что», как ни в чём не бывало, отвечаю ему. Я и так перед всеми здесь оправдываюсь, не хватало ещё и перед собой оправдалки выдумывать. – Можете идти, – опускает глаза Зотов. Я понимаюсь со своего кресла, (меня удивляет, как я вообще нашла в себе силы встать), и на ватных ногах направляю к двери. Я ничего не чувствую, только свободу, освобождение, конец этого напряга. Фиг с ним с тем Зотовым, поплачу парочку раз и забуду, зато так сердцу спокойнее и душа на месте. И вдруг он меня останавливает у самой двери: – Юлечка, – его голос как всегда тихий, но предельно отчётливый. – Да, Денис Владимирович, – сглатываю я. – Вернись, я тебя не отпускал. «А кто сказал «Можете идти», ладно проехали». Возвращаюсь в кресло, в котором только что сидела, подтягиваю пониже юбочку, хотя, что я там прикрываю, я же сама ему всё показать хочу. И тут он нежно прикасается к моей щеке. Я поднимаю глаза и вижу, что он поправляет на моём лице локон, воротничок моей блузки и крестик на шее. Он такой заботливый в этот момент, как мамочка. – Юль, а ты всегда такая послушная? – Смотрит он мне прямо в глаза. А я думаю соврать ему или правду сказать. – Нет, – качаю я головой. – Только с тобой. – И тут он целует меня губы и прижимается ко мне всем телом. Одной рукой он прикасается к моей ноге, другой залазит под блузку и проникает в бюстгальтер, сжимая мою крохотную грудь и лаская сосочек. Он продолжает целовать мои губы, но вдруг отстраняется. – Нет, нет, – судорожно качает он головой, – это неправильно. А я сижу и томно вздыхаю, растрёпанная и перевозбуждённая, мне едва хватает сил сдерживаться и не стонать. Открывается дверь и в кабинет заглядывает Алёнка: – Денис Владимирович, к вам тут… – но Зотов жёстко её перебивает. – Не сейчас, я занят! – Одного его слова достаточно, чтобы дверь закрылась, и мы вновь остались наедине. Его здесь все боятся. И вдруг он становится таким несчастным, таким маленьким. Он смотрит мне прямо в глаза и спрашивает: – Юль, ну что мне с тобой делать? – Я не знаю, – качаю я головой, поправляю волосы и воротник блузки. Подтягиваю юбочку пониже, и наши глаза встречаются вновь. А я так хочу его поцеловать. Я дико мечтаю об этом поцелуе и, судя по всему, он тоже. Так зачем нам сдерживаться? Я поднимаюсь с кресла и делаю всего шаг к его столу. Томный взгляд, растрёпанный вид и страстное желание в глазах, он уловил, чего хочу я. Поправляю юбочку. Но вместо того чтобы тянуть её вниз я тяну её вверх оголяя свои трусики и бёдра. Была бы возможность, я бы её сейчас сняла. А Зотов как загипнотизированный смотрит на мой идеальный животик и на тоненькие трусики, которые почти ничего не прикрывают. Сейчас я такая уверенная в себе, такая наглая, такая возбуждённая. Сажусь перед ним на стол и расставляю пошире ножки. Ловким движением стягиваю с себя трусики, бросаю их рядом. Кончиком языка облизываю свой указательный пальчик. А после этим же пальчиком прикасаюсь к своей «кисульке», к самому чувствительному месту, к своей «бубочке». Молчу, и томно вздыхаю.