Esperanto

      – Скажи ему, что я его не понимаю. – попросил Россия Литву, стоя у банкетного стола в большой зале, куда страны отправились на перерыв между совещаниями. Литва покосился на него недовольно и несколько высокомерно – видно было, что он чувствовал себя оскорбленным уже тем, что русский посмел о чем-то его попросить. – He does not understand you. – Don't speak English? – удивился Мексика, снизу вверх хлопая глазами на Россию. Русский нарочито поморщился и помахал в воздухе рукой, как бы говоря, что не царское это дело – учить язык пендосов. Конечно, мексиканец понял это по-своему и пришел к выводу, что постигать иностранные дано не всем – и это нужно уважать. Он пока не знал, что Россия владеет как минимум немецким и активно приобщается к китайскому. – Но. – вдруг выставил палец Россия и кинул взгляд на Литву, который уже собирался уходить, чтобы остановить его. – Я знаю эсперанто. Не в совершенстве, конечно… - сделал вид, будто смущается. А мексиканец тут же загорелся, узнавая в его речи знакомые слова. – Vi parolas Esperanton! – воскликнул он, вытягиваясь, будто желая достать до носа русского или просто казаться выше. - Bonega! Россия хмыкнул почти удовлетворенно и еще раз кинул на все еще покорно стоявшего рядом Литву с видом мученика взгляд, теперь уже негласно разрешая тому уйти. Литва вздернул носик, как глубоко оскорбленная дамочка, от которой отказался кавалер, и с чувством собственного достоинства быстро зацокал маленькими каблуками по паркету прочь от них. Мексика давно хотел встретиться с этим громилой один на один, желательно в неофициальной обстановке. Что бы кто ни говорил, а Россия привлекал если не красотой и всем тем, чем так гордилась западная цивилизация с ее гуманизмом и правами человека, то, как минимум, тем самым темным шармом, какой присутствует у всех злодеев в книжках и кино. Он был: а) мрачным и загадочным, б) сильным и независимым (что проявлялось в одиночестве и избегании всего остального мира). Признаться, Мексика был крайне удивлен тем, что эсперанто, создававшийся как международный язык на основе восточно-европейских языков, имел такой успех, что им владел даже северный замкнутый русский, не признававший даже такого простого и вошедшего у всех в обиход английского. Но это определенно было тем, что принято называть судьбой. Потому что Мексика не знал русского даже на уровне азбуки, а Россия считал испанский каким-то далеким и странным производным от английского. Эсперанто явился связующей ниточкой между ними, единственным мостиком в понимании друг друга. Вообще, русский любил иностранные языки. Иногда доходило до того, что на каком-то привлекательном для себя языке говорили целые прослойки чисто русского общества, как было, например, с французским во времена Льва Николаевича. Произносить чужие и чуждые слова с незнакомым, отличным от родного акцентом – есть в этом какая-то своя изюминка. Так ты выделяешься, показываешь свою эрудированность и дальше по списку – но в итоге тебе просто нравиться говорить красиво и не всегда понимать, что именно говоришь. Всем нужен отдых. И отдых от собственного языка – тоже. Была какая-то романтика в благозвучном напеве французского. Была своя романтика в лаянии немецкого, на котором было приятно ругаться или просто иронизировать. Для каждого языка – своя особенная эмоция. Когда ты зол – то говоришь «шватеншляхенн». Когда хочешь оскорбить не чужого тебе человека, но сделать это красиво и со вкусом – «мон амур» и «мон шер» в полном твоем распоряжении. Все, что Россия когда-либо заимствовал, он заимствовал не из бедности собственного языка (хотя порой случалось и такое), но в основном из-за желания поиграться или не говорить с собеседником напрямую. Не можешь сказать на русском, что человек говно, потому что грубо, и совесть заест – найди культурные выражения с тем же смыслом на французском. Собеседник может и не понять, что вы говорите, а может счесть это за шутку. Иронизируйте. Используйте все, что дает вам многообразный мир. Для того чтобы пошутить. Мексика мялся на месте, не зная, как подступить, и сомневаясь насчет того, а нужно ли это вообще, тщательно подбирая слова на эсперанто. Россия молча курил, чуть облокотившись на бортик балкона, и выглядел как неприступная скала, которую совершенно не касаются такие земные глупости, как неловкость и смущение. Если ему хотят что-то сказать – скажут. Ему самому пока сказать нечего. – Kion vi pensas pri ĉi tiu renkontiĝo? (Что ты думаешь об этом собрании?) – наконец находится мексиканец, все еще выглядя как не в своей тарелке. Россия выдыхает дым и спустя минуту молчания отвечает: – Sensencaĵo. (Глупости). Мексика нервно смеется и взъерошивает волосы на голове. Говорить с русским – это оказалось сложнейшей задачей в его жизни. Кажется, воевать с Испанией куда легче. – Mi konsentas ... (Согласен…). – в итоге все же произносит мексиканец, только чтобы заполнить эту тишину между ними, кажущуюся ему отвратительно неловкой. Россия все еще выглядит невозмутимым. Он просто не видит смысла в этом разговоре. И даже если ему хочется его поддержать – русский не привык говорить о погоде и прочей ерунде, только чтобы понравиться собеседнику. У них с Мексикой нет общих тем для простого диалога на балконе – тот даже не курит. В итоге звенит короткий звоночек, как в театре, возвещающий о том, что перерыв закончен и всем нужно вновь вернуться в зал заседаний – и они так и расходятся. Абсолютно ни с чем. **** – Ho kara, kompreneble, devas esti mia kulpo, ke DPR kaj LPR forlasis vin.(О, дорогой, конечно, должно быть, это я виноват в том, что ДНР и ЛНР ушли от тебя). – произносит Россия совершенно отчетливо, стараясь при этом сильно не гримасничать. В итоге лицо его остается отстраненным. Украина замолкает на полуслове и проглатывает язвительные обвинения. Хмурится, не особо понимая, что тот сейчас сказал. Но суть он уловил. Русский перешел на чужой язык совершенно случайно. Не намеренно. Просто ирония и яд вышли из него сами собой, и то, что порой больно и неприятно было говорить на родном языке – языке пушкинских стихов и есенинских признаний в любви – нужно было сказать, не оскверняя родную речь, идущую от сердца. Как нельзя кстати вспомнился недавний разговор с Мексикой. – Ти що твориш? я і так знаю, що ти дурень, але щоб ще і божевільний, серйозні справи обговорювати з тобою неможливо. їжаки в гаю і розумніший будуть… Украина хмурился и раздражался еще больше, но говорил он быстро и с акцентом, так что русский уже на пятом слове скривился и нетерпеливо взмахнул рукой. – Не говори со мной на этом непонятном языке! – раздраженно вскрикнул страна, и украинец резко замолчал, хоть и ненадолго. Россия совершенно не понимал братца. Общаться они могли только на русском. Еще один парадокс в копилочку славяно-родственных отношений. Он не учил украинский только потому, что в этом не было смысла, а Украина иронично-презрительно хмыкал, каждый раз упоминая как укор, что вот, дескать, он русским владеет в совершенстве, а Россия, несмотря на то, что языки вроде родственны и похожи, порой даже самых простых украинских слов разобрать не мог. Ижа – у него все, кроме еды, вплоть до оленя. Было ли это ленью или нет – вопрос, но в том, что у России просто не было необходимости и случая выучить украинский или тот же белорусский, сомнений не было. Все остальные постсоветские республики могли распознать это как оскорбление в свой адрес или банальное высокомерие и чувство превосходства большой страны над рядом маленьких. Как честный славянин, грешок гордыни в своем характере-менталитете русский не отрицал, однако на один грех приводил с десяток лишних благодетелей. В итоге это стало сложным переплетением гордости, тщеславия и простодушной наивности. Простой русский максимализм – из дурачка в царевичи, и даже если его заслуги в этом не было никакой, а ему лягушка волшебная попалась, или он щуку говорящую поймал – он же царевичем стал, а значит и есть чем гордиться. В тот же вечер Россия, по той же гордой простодушности, решил: а почему бы не позвонить тому странному испанцу, который маленький и мило смущающийся в разговоре с ним? Наверняка ему будут рады. Ведь сразу видно, что русский его чем-то зацепил. А еще хотелось отвлечься от проблем с братом посредством живого общения на чужом языке. Он любил иногда не понимать, что говорит, и списывать это на простое незнание языка. Мол, «Я дурак, но ты же не злишься, потому что на дураков не злятся». На самом деле все его придурковатости сводились к определенным (не всегда) целям, а еще чаще – простому потаканию собственным желаниям. «Я не хочу с тобой говорить, потому что просто не хочу – но ты должен думать и понимать, что я идиот, который просто не умеет общаться с другими». Или это неловкое виноватое лицо, когда русский невинно чешет затылок и говорит: «Прости, я дурак, сам не понимаю». В переводе: «Я не хочу тебе объяснять. Раз ты баран, то все равно не поймешь – а теперь уйди, я хочу насладиться одиночеством и собственным превосходством». Но настоящий вопрос в том, когда эта грань между «я действительно просто тот Иванушка-дурачок из сказок, так сложилась судьба» и «я, может, и понимаю кое-что, но сделаю вид, что все еще тот же дурачок» перестала различаться им самим и другими. Когда Россия научился так искусно врать? Когда он научился врать самому себе? И когда он в очередной раз бросает биться над сложной задачей – только потому что ему лень продолжать работать и напрягать мозги – и называет это «Я дурак, я просто не сумею это решить»… Является ли это правдой или банальным оправданием? И что ему делать в итоге? Как научиться говорить правду самому себе, когда настолько привык жаловаться?.. Все вокруг жалуются. Жалобы стали частью новой моды. Теперь редкое заболевание считается не уродством или аномалией, а романтизированным фетишем. Конечно, не стоит ущемлять людей не вполне здоровых. Но и преподносить болезнь как что-то красивое, как достоинство человека – правильно ли..? Ему повезло – он заболел. Теперь все будут его жалеть, холить и лелеять. Тогда почему бы и мне не хотеть заработать пару ушибов или язв? Это круто. Синяки и порезы – эстетично. Если ты недееспособен – ты лишаешься некоторых обязанностей. Обязанности – это плохо, это злейший враг молодежи, это – труд и ответственность. Когда прилагательные «аморальный», «безответственный» и «бедный» стали эстетически-прекрасными качествами главных героев? Когда мрак, разруху и уныние стали преподносить как привлекательные картинки? И главный вопрос – как быстро отживет эта культура, подобная всем остальным молодежным увлечениям, бессмысленным по своей сути, а оттого быстропроходящим?.. Россия моргнул. Моргнул еще раз, окончательно выплывая из раздумий. И почти на автомате набрал малознакомый номер, записанный в книжке как «сын Испании». – Hola hola! – почти мгновенно ответили на той стороне, так что русский даже не успел очнуться. – Привет. Мексика с того конца резко напряженно замолчал. Тишина висела довольно долго, но это дало России время сосредоточиться на том, что он кому-то и зачем-то звонит. А правда, зачем?.. – Rusia..? – наконец настороженно уточнил мексиканец, и что-то зашуршало – кажется, это страна убрал от уха трубку, чтобы еще раз взглянуть на имя звонившего контакта. – Que eres… Khm… Ty chto-to hatel?.. – А…. да не, не… - забормотал русский, кажется, все же осознав, что звонит неизвестно зачем. Помолчал какое-то время. А потом, собравшись, неожиданно даже для себя выпалил. – Mi volis diri... demandu, ĉu vi ŝatus iri ien ĉi-semajnfine? Ekzemple la manifestacio de esperantistoj. (Я хотел сказать... спросить, а не желаешь ли ты сходить куда-нибудь в эти выходные? Например, на слет эсперантистов). Мексика, кажется, выпал в осадок. Еще бы. Россия чувствовал примерно то же самое. Но мексиканец не мог бы назвать себя потомков великих ацтеков, если бы не сумел быстро взять ситуацию в свои руки и найти в ней выгоду в виде приятного времяпрепровождения. Этот по-своему простодушный парень был еще и заядлым весельчаком и никогда бы не упустил шанс что-нибудь отпраздновать. Тем более в такой неожиданно компании. Россия уже видел, как тот травит байки своим северо-и южно-американским друзьям-братьям о том, как его империя Зла на чай приглашал. Нет, правда, чем не повод для гордости? Ведь по сути все они страдают одним и тем же грехом. И каждый выражает его по-своему. Россия стремится заладить контакт со всеми, чтобы получить больше союзников под своим негласным протекторатом. В принципе, в компании он был бы тем другом, который обожает угощать остальных и давать денег взаймы, кичась своим товариществом и гостеприимством, только чтобы чувствовать, что все остальные ему должны и обязаны. Этакие радушные хозяева, чуть что готовые попросить плату за свою щедрость обратно. Мексика был совершенно другим типом, хотя бы потому что не имел таких же территорий, как у русского или США, и такого влияния в мире (и империалистического прошлого), конечно. Это был тот друг, который любит хвалиться своими друзьями и знакомствами. Этакий собиратель полезных товарищей. И Россия, конечно, был одним из «очень полезных знакомств». Ведь не каждая страна могла похвастаться хорошими отношениями с этим несколько простоватым, но грозным увальнем. Друзьям такого типа, как Мексика, все равно, в принципе, с кем заводить дружбу или даже отношения – главное, чтобы этот кто-то был на голову выше всех остальных, чтобы им можно было гордиться и хвастать. Сам Мексика в таком случае совсем не против побыть под чьи-либо влиянием, главное, чтобы правило «услуга за услугу» работало исправно и без перебоев. Они идеально подходили друг другу. Как, в принципе, России подходили и другие маленькие страны вроде того же Беларуси. А Мексике – страны побольше и помощнее: кто-то вроде США. Но их нельзя было винить в эгоизме, как ранее не получилось бы обвинить в излишней гордости. Потому что они страны. И на данном непростом этапе истории их главная цель – это выжить и обогнать всех остальных. А на войне, как говорится, все средства хороши. – Ĉu vi volas tason da kafo?(Не хочешь чашечку кофе?) – любезно поинтересовался Россия, с легкой улыбкой наблюдая за мексиканцем из-под опущенных ресниц. Мексика не менее любезно улыбался в ответ. – Estus mirinde! (Было бы чудесно!) По сути, они оба использовали чужой неродной язык. И ведь не только Россия любит не понимать, что говорит. Они все пользовались иностранными, когда хотели пошутить. Сыронизировать. Никого не обидеть и деликатно… соврать.