***
Впереди ехали гвардейцы. Они не отваживались просто скакать напролом, чего от них, судя по гуляющей по Аду буйной славе, можно было ожидать; разведчики мелькали впереди небольшими точками, и у Рыжего все сжималось внутри, когда он представлял, как из-за ближайших камней на них что-то прыгает… Тем более, когда он осознавал, что там отважно скачут знакомые ему демоны. Он сопровождал купца: Вахза, настороженный, совсем не такой веселый, как на Девятом, родном своем круге, потребовал магической защиты. С защитой у Рыжего ладилось: эти заклинания были самыми простыми, куда сложнее начертать огненный сигил и правильно его выговорить, чем прикрыться барьером. За капризы Вахза привык щедро платить, и Рыжий, заранее знавший об этом, расстался с Ринкой, с которой они неспешно и неловко ехали рядом в напряженном молчании — чтобы его сгладить, принимались фыркать лошади, иначе было совсем невыносимо. Неуверенно державшийся в седле Вахза вызвал бы у Вирена злую насмешку, Рыжий буквально слышал ехидный голос приятеля: «Как собака на заборе!» К счастью, Вирена здесь не было и ссориться с щедрым купцом не пришлось. Однако Рыжий, отжатый от гвардейского отряда телегами, принялся вертеть головой в поисках товарища. Он подозревал, что Вирен может сунуться в разведку, не спросив у него амулетов на удачу и защиту. Спустя примерно час пути, за который, как казалось заскучавшему, измученному Рыжему, горы нисколько не придвинулись, к ним подъехала демоница Дэва, лихо державшаяся в седле. Гикнула, останавливая легкую, быструю лошадь, спросила с необычайной вежливостью, все ли у них в порядке. Ехавшие подле охранники смерили ее суровым взглядом, и Рыжий улыбнулся. Растрепанная, запыхавшаяся Дэва обманчиво напоминала простую, очень симпатичную девчонку, которую можно потискать в таверне, но на деле, насколько он знал, была одним из лучших рубак в Роте. — Рыжик, тебе Нииран просил передать, что после остановки попросит помочь! — подмигнула Рыжему Дэва. — Нужно зачаровать лошадям лапы: тут какая-то непривычная, очень твердая земля. Его с помощниками не хватит на всех. Не тратя слова, Рыжий козырнул от виска. Ему было позволено — Дэва одобрительно хмыкнула и, наподдав пятками лошади по впалым бокам, ускакала к своим. Плескался гладкий хвост лошади — мелькала и пушистая кисть ее азартно приподнятого хвоста. — У тебя, кажется, очень теплые отношения с Гвардией, — заметил Вахза, и Рыжий замешкался, пытаясь понять, больше в его тоне изумления или недовольства. — В наши времена это разумнее всего… Ты знаешь того мальчишку? — любопытно спросил он. — У него ожоги на шее… Вирен — так? Он ведь сын Сатаны? До меня доходили слухи, но я не думал, что он лично отправится в поход. Как с облегчением увидел Рыжий, не подозревающий о внимании купца Вирен неспешно ехал впереди и с чем-то приставал к перехваченной Дэве, которая мрачно и хищно оглядывалась по сторонам. Хвост ее по-прежнему напряженно дрожал, словно демоница постоянно ожидала нападения — это чувство Рыжий разделял. Откинувшись в седле, Вирен хохотал. Удивительно, как Рыжий, расставшийся с другом на добрых полгода, так быстро научился чувствовать его. Он понимал, что хочет сказать Вахза, напустивший в тон яда, и с кем угодно его подозрения были бы истинными — но не с гвардейцами. — Он никакой не сын Сатаны, он сын Гвардии, — неожиданно для себя заступился Рыжий. — Вирен сирота, у него дом сгорел… Рота воспитывала его как родного, даже больше, чем родного, — медленно проговорил он, вспоминая вечно занятого купеческими делами отца. — Что с того? Вирен мне товарищ, вот и все. Перейди я дорогу Гвардии, его дружба меня не спасла бы. Он ценит справедливость так же, как и любой из них. И это — единство, круговую поруку, семью — Рыжий в Гвардии не мог не уважать, хотя никогда и не пытался влиться в их круг. Особый круг Ада, который они построили сами — он был Десятым, а вовсе не враждебный Тартар, встретивший демонов мертвенным молчанием. — И не переходи, не надо, — цокнул Вахза. — Но лучшего соглядатая и представить невозможно, согласись? И, кляня себя, Рыжий задумался, вспомнил тетрадку Вирена, его прыгающий неаккуратный почерк, торопливый, дергающийся. Но вместе с тем помнил и довольный вопль при встрече, изрядно его смутивший, и счастливую ухмылку, и то, как Вирен подмигивал поблескивающими зеленоватыми глазами, обещая помочь с Ринкой… Не мог Вирен быть шпионом командора, он попусту не способен был на подлость. И не стал бы так выворачивающе искренне писать в своем глупом журнале. — Могу я задать вопрос? — осмелев, потребовал Рыжий. — Отчего же нет? Вопрос на вопрос — честная мена. И я надеялся, мы станем приятелями за время долгого странствия… Невозможно было понять, смеется Вахза над ним или и правда предлагает неясный пока для Рыжего союз. По лицу его невозможно было ничего прочесть: оно оставалось недвижно, ровно, словно Вахзу ничего не тревожило. Дорогой кафтан с драгоценными запонками казался неуместным в сухом безжизненном Тартаре; сабля с большим камнем на рукояти мозолила глаза. Рыжему не за что было зацепиться. В этот момент он пожалел, что не внял словам отца, желавшего видеть в нем достойного наследника, помощника. Нахарэд из Рашта — купец из знаменитого рода… Он выбрал другое имя и другую судьбу, однако теперь Рыжему пришло в голову, что умение отца читать демонов по одному взгляду, столь необходимое при его ремесле, помогло бы куда больше магии. Разум Вахзы защищал такой плотный магический заслон, что нечего и думать было незаметно пробиться. — Я поразмыслил немного, поговорил с гвардейцами. Кто-то вернулся из Тартара и предложил вам нечто ценное, верно? — спросил Рыжий. — Я раньше думал, откуда у вас такая нерушимая убежденность, что здесь можно что-то найти… Большинство считает, что Тартар — это бесплодная пустошь. Пока что я склонен с ними соглашаться. Но вы ищете что-то — и если б не знали, что из этого можно выжать деньги, не потратились бы так на экспедицию. Сейчас время большого торга, на Восьмом сняли урожай, — блеснул знаниями он: Рыжий, хотя и не желал учиться у отца, некоторое перенимал случайно, просто живя в семье купца и слушая. — И в самый ее разгар вы назначили поход. Боялись конкурентов? — Верно, — сказал Вахза задумчиво: теперь-то он воспринимал Рыжего всерьез и обжигал темным, испытывающим взглядом. — Риск оправдан — полностью. Пусть я потеряю от того, что не явлюсь на ярмарку в Столице, зато скоро привезу диковинки, которых больше ни у кого нет. Однако… Хороший купец никогда не развязывает язык. И для друзей — тоже. Цыкнув, Рыжий предпочел отъехать чуть вбок, чтобы следить за проползающим мимо плато. Больше они с Вахзой не разговаривали, купцу довольно было, что маг тащится рядом и, в случае чего, первым примет удар. В Тартаре наконец-то начинало темнеть, когда Рыжему показалось, что вечер не настанет никогда. Темнота же была временем зверей — это он знал если не из своего опыта, то из баек. Ночь заставила его быть вдвое настороженнее, но мерный ход лошади убаюкивал Рыжего. Они остановились на подъезде к горе, на небольшой возвышенности, откуда хорошо было видно пустошь. Гвардейский маг, Нииран, неловко взмахивая руками, возводил защиту, и Рыжий согласился ему помочь, хотя сам едва стоял на ногах, и вместе они тщетно пытались не запутаться в неподатливой бечеве тартарской изнанки.***
Тартар, окрестности гор, первый день.
В этом мире время течет совсем иначе, потому нас выкинуло в день из кромешной ночи. Спать пока не хочется, но я знаю: едва дойдем до гор и разобьем лагерь, упаду без сил. До сих пор мутит. Рыж говорит, те неполадки с заклинанием — это нормально, но среди солдат ходит слух, что это все дурные предзнаменования. Обычно Влад смеется над ними, говорит, нет никого суевернее солдата, но мне кажется, иногда самые образованные и разумные проигрывают. Не знают жизни, полагаются на какие-то правила, когда как чутье куда правдивее. Вокруг мелькают тени, разведка видела диких псов. Они следуют за нами, но держат дистанцию. Говорят, они нисколько не похожи на наших прирученных гончих, с которыми Гвардия ездит охотиться на преступников… Я с детства люблю собак, но подслушанные у взрослых рассказы о диких отродьях Тартара заставляли меня подолгу всматриваться в темноту комнаты и закапываться под одеяло. Гвардейцы не скупились на подробности. Под одеялом было жарко, душно, неудобно, но я один нос оставлял снаружи, боялся высунуться. Однажды Ян просидел со мной до рассвета, отпугивая кошмары и поглаживая по волосам; я заснул на нем, слушая, как его самого в детстве изодрали адские псы и как он примирился со своим страхом… Он убедил, что в Гвардии мне не грозит ничего. Ян был теплый, хотя раньше он казался слишком строгим. Потом он мне, смеясь, рассказывал, что жутко боялся детей. Но мне часто кажется, что без той ночи, проведенной на его плече, я не был бы собой. Вечер. Очень хочется спать. Помогал ставить палатки, почти рухнул. Дэва сказала, я мешаюсь под ногами, а у меня нет сил обижаться. Ничего, дерну ее завтра за хвост. Глаза слипаются, карябаю это почти в темноте. [неразборчиво] Гил шипит, чтобы я сейчас же погасил амулет и дал нормальным демонам поспать.Тартар, горы, второй день (утро)
Перечитал то, что написал вчера, захотелось вымарать половину и назвать себя сентиментальным идиотом. Собирался писать про Тартар, но в первый же день расклеился, понесло меня в детство. Наверное, хочется чувствовать связь с Адом, знать, что где-то там меня ждут и надеятся, что я вернусь целым — и потому я не расклеиваюсь, как судачащие солдаты. С утра снова собрали разведку, они издалека следят за чудовищами. Нииран сказал, что рядом с нами темнеет какое-то пятно, одна из тварей подобралась совсем близко. Он не может ее выследить, но мы выставили двойные караулы. А многие стремятся в горы, их привлекают руины, и я не скрою: мне тоже хочется там побывать…***
Пользуясь недавно данным разрешением, Рыжий нагнулся к тетради и бегло вчитался. Почувствовав над собой тень, Вирен вздрогнул и резко вздернул голову, но не заслонил страницу, и Рыжий немного успокоил вновь завозившиеся подозрения. Взгляд у него был сонный, но Вирен что-то вдохновенно строчил: Рыжий слышал, что приступы вдохновения случаются по утрам. Рядом с Виреном валялась книжонка из человеческого мира в мягкой обложке. По углам палатки еще спали гвардейцы, Рыжий рассмотрел пару знакомцев. Сверкнули чьи-то внимательные глаза, но его быстро узнали — заворчав, успокоились. — Случилось чего? — подавив зевок, спросил Вирен. Помятый, лохматый, он едва ли давно выбрался из спального мешка. — Куда спешишь? Ты бы стучался, что ли… — О полог, что ли? — фыркнул Рыжий. — Собирают отряд, побродим у подножия. Ты же хотел поглядеть на развалины… — Еще как! — воскликнул Вирен, разом приободрившись. Поставил перьевой ручкой — у кого-то успел раздобыть — жирную точку-кляксу и нетерпеливо подул на страницу. — Погоди, я оденусь!.. Рыжий дожидался снаружи, привалившись спиной к телеге с оружием, и медленно пробовал составлять простенькие заклинания; он вытащил из кармана мятую истерзанную пачку с сигаретами и прикурил, выдыхая густой дым в глубокое, почти безоблачное небо Тартара. Здешняя магия слушалась, потихоньку привыкая к нему, как дикий зверек. На крохотную искорку огненного заклинания ее хватило, и Рыжий посчитал это добрым знаком. На краешке телеги, заваленной запасными винтовками, прикрытыми полотнищем, сидела Ринка и, насвистывая простенькую мелодию, резала на кусочки наливное яблоко. Не так часто Рыжему приходилось видеть тех, кто столь ловко орудует обоюдоострым ножичком, не боясь отсечь пальцы. — Хочешь? — спросила Ринка, протягивая ему дольку, истекающую соком. Яблоко было слаще меда, перебило горечь сигареты. Она тоже позевывала. Сбитое время до сих пор мучило их, сам Рыжий едва продрал глаза, однако старался бодриться. С утра он попробовал обновить заклинания на удачу на телегах Вахзы: такие часто выдыхались, если не наносить мелком новые руны. Щит Ниирана вокруг лагеря стоял крепко, там, где проходила мощная, будто бы вспаханная полоса, слегка напряженно гудел воздух, стекленел. Ложась спать, Рыжий опасался, что утром по барьеру распластаны будут морды местных чудищ, но они, если и были рядом, не приближались… — Ты разве куришь? — изумился Вирен, выглянувший из палатки и озадаченно уставившийся на Рыжего. Сигарета прогорела до того, что огонек почти обжигал пальцы, и Рыжий бросил ее под ноги и затоптал. Ринка засопела что-то: наверное, ей не понравилось, как быстро он решил засорить новый мир. — Да так, — неловко сказал Рыжий. — Пристрастился недавно; дерьмовая привычка, сам знаю. Он почему-то ожидал, что Вирен станет читать нотации, был у него какой-то особый приличный вид, который, впрочем, частенько оказывался обманчивым. Вот и теперь Вирен подозрительно принюхался, пожал плечами, отошел к своим. На вылазку отправились небольшой, но сплоченной группкой. Добровольцев было удивительно много — впрочем, гвардейцы славились тем, что очертя голову бросались навстречу смертельной опасности и с чрезмерной охотой жертвовали собой… С братьями, Гилом и Заритом, Рыжий был знаком, еще мелькнула пара приметных солдат. Память на имена у Рыжего всегда была неважная, потому их он различал по лицам и погонам с лычками на легких мундирах. — Жаркий денек будет, — процедил Гил, потирая виски. Его близнец оказался куда более стойким, просто молчал и обнажал зубы в ухмылке. — Из холода в эту парилку, до сих пор в башке стучит. Ебаное местечко. Со столь краткой, но емкой характеристикой Тартара Рыжий не мог не согласиться; он готов был первым подписаться, чтобы именно ее внесли в учебники для маленьких демонят, потому что лучшего объяснения ни у одного из них не было. Они стояли в Тартаре день, но до сих пор не поняли, что он такое. Гвардейцы собирались быстро, и скоро рядом оказался вполне внушительный отряд. Махнув ему, братья поспешили вперед, занять место во главе. Как и обычно, Гил в раздраженном настроении слегка прихрамывал: давала о себе знать старая рана. По искаженному лицу Рыжий понял, что она особо разнылась, но развел руками: лечебная магия ему не поддавалась. Они поднимались в гору, но, пока наклон был небольшой, Рыжий почти не чувствовал усталости, вышагивая в середине отряда и чуть задевая Ринку плечом, потому что они теснились. По бокам шли гвардейцы с винтовками, прицеливались между камней и нетерпеливо зыркали по сторонам, скалясь. Они чувствовали присутствие чего-то — может, сам мир пытался выдавить их. Продвигались медленно, но Рыжему вовсе не было скучно: он оглядывался, хотя вид был самый простенький, сухой, плато под горой осталось вдали, там темнел лагерь, все еще можно было уловить движение отдельных демонов, а рядом были сплошь оранжевые камни, покрытые серой пылью… Земля уж не трескалась под ногами, кое-где пробивалась кустиками и деревцами, но ни единого живого листочка Рыжий не разглядел. Стоило пройти немного, замаячило разрушенное поселение, которое еще снизу заметили — оно белело на фоне горы, и теперь вблизи виделось, что оно серое, просто чуть светлее остального камня. Коробки из камня с прорубленными дверьми и окошками — зияющими дырами. В идеальной тишине солдаты скользнули к домам, обменявшись парой резких знаков. Темные фигуры льнули к светлым стенам, осторожно заглядывая в пустые проемы. Несколько, отделившись, обшаривали закоулки — с ними отправилась Ринка, она, по воровской привычке, двигалась бесшумно. Разведя руки, Рыжий тронул изнанку и прислушался к ней, но не уловил ни единого отзвука жизни в селении. Гвардейцы тоже не нашли ничего — и лишь тогда стали говорить. — Не вижу следов разрушения! — заявил Гил, прохаживаясь между домами. — От магии или взрыва, предположим, остались бы заметные выбоины, но эти здания просто состарились. Дожди здесь, кажется, нечасты, их истер ветер… — Сколько же они стояли? — удивился Рыжий, прикасаясь к стене и чувствуя покалывание на ладони — не слишком приятный зуд, который он попытался тут же стряхнуть, вытеревшись о штанину. — Едва ли на изнанке осталось что-то заметное. Она в целом… больная, мертвая. Я не смогу узнать причину, по которой здесь все погибло. Простите. — Странно другое: ни в одном доме нет костей! — выпалил Вирен; он с небольшим отрядом быстренько обежал все строения, и теперь его глаза горели радостью, взбудораженно — от попавшейся ему загадки. — Ни единой косточки! — оживленно носясь вокруг, твердил Вирен. — Как будто жители собрались и ушли… Или испарились все разом. — Звери могли их сожрать, — куда холоднее произнесла Ринка. — Случается, что погибают целые деревни: от болезни, к примеру. Однако никаких следов… Все это более чем странно. Может, их выгнала война или какое-то бедствие. После гражданской половина Седьмого была покинута… — Она помолчала, вспомнив про родной круг, и не стала продолжать. Ринка знала, каково убегать от войны. С ними согласились все, хотя версия про зверей многим казалась куда ближе к истине, ведь именно ими издавна пугали в Аду. Рыжий тоже был непоседливым ребенком, и ему, как, он полагал, и всем собравшимся, мать твердила про чудовищ из нижнего мира, проглатывающих добычу целиком. Представлять, как сжирают целую деревню, он не стал. — Хищники тоже оставили бы следы, — напомнил брату Зарит, почесывавший затылок. — А тут нет отметин ни клыков, ни когтей. Словно твари никогда сюда не заходили. — Им тут нечего и искать. Тем временем Ринка подошла к стене и попыталась соскоблить что-то… Стоило Рыжему приблизиться, дыхание у него перехватило: под этой светло-серой мастикой оказалась небольшая руна, которая ему была незнакома. По изнанке прошел легкий всплеск — тот самый зуд, который он ощутил. — Защитная магия, — предположил гвардейский солдат, посветив рядом амулетом. Если бы тот полыхнул красным, бежать было бы поздно, но камушек сиял мягким желтым солнышком. — Потому-то дома и стоят. Они думали, что вернутся?.. Но Рыжий не слушал разговоры, он внимательно смотрел на руну. Она не была похожа ни на привычные архидемонские буквы, ни на человеческое колдовство. Остренькая, чуть загнутая, она четко нарисовалась у него перед глазами, и Рыжему показалось, что он никогда не сможет ее забыть. Тем не менее, он попросил у Вирена тетрадь, которую тот таскал с собой, и наскоро начертил ее карандашом на чистой странице. — Она не загорится? — поддел Вирен, принимая тетрадку обратно. — Рыж, зачем тебе это? Нам довольно своей магии — откуда ты знаешь, может, эта руна их сгубила. Поразмыслив, Рыжий не смог ответить, пожал плечами. Но он знал, что иначе сделать не мог; что-то на мгновение завладело им. Это ощущение было очень неприятным, и Рыжий, избавившись от наваждения, захотел тут же вырвать страницу, но испугался прослыть безумцем. Их отослали на запад, на самый край поселения, и Рыжий тщательно рассматривал стены и землю под ногами, боясь пропустить что-то важное. У него ныло в животе — возможно, стоило позавтракать, прежде чем отправляться в горы, но он от кого-то слышал, что хороший маг должен быть злым и голодным. — Там что-то есть! — воскликнул Вирен, ускорив шаг. — Постой, не уходи без нас! — сердито прикрикнула Ринка, кидаясь за ним. — Несносный мальчишка… Загадочным предметом оказался выложенный в центре улочки белокаменный круг, внутри которого плескалась темнота. Рыжий задумался, есть ли место глубже Тартара, могут ли под ним скрываться сотни неизведанных миров, в которые они пока что не способны проникнуть… В аппетитах Гвардии сложно было сомневаться. — Колодец, — решила Ринка, глянув вниз. Стоило Рыжему посмотреть в черную дыру, у него что-то сжималось в груди — отголосок сосущего, голодного чувства. — В прошлом здесь, вероятно, была вода. Наверное, мы не узнали бы это место… Сосредоточившись, он попытался вообразить нечто похожее на родной оазис: небольшой городок, со всех сторон окруженный пустыней, потому замкнутый, но счастливый в своем тихом и неспешном быте, которое так ненавистно всем молодым демонам, жаждущим приключений. Дорисовал шумящие деревца из загнутых колючек, приукрасил дома, белеющие стенами, вообразил щебет птиц — не может быть, чтобы здесь они никогда не пели. Спохватился, когда придумал стайку маленьких демонят, бегающих по пустым улицам… В голове зазвенел призрачный смех. — Это место начинает сводить меня с ума, — доверительно пожаловался Рыжий. — Это как будто… задник, намалеванный для театрального представления! От живых всегда что-то остается! Его товарищи не нашлись с ответом. Ринка наподдала ботинком камушек — обломок чего-то. Наклонилась, подобрала его, потерла, но с досадой отбросила. Вирен пошел туда, куда он откатился, рассеянно оглядываясь. За спиной зашумели голоса. — Мы можем укрепиться здесь на время, — убеждал Гил, держась за связной амулет и раскачивая им перед собой. — У домов крепкие стены, их строили на века, да еще эта магия. Все они пусты, мы заметили немного самой простой мебели: столы, тумбы… Тоже из камня. Приметив Рыжего, он помахал рукой, и он несмело присоединился к протянутой вниз связи — легонько коснулся нити заклинания, боясь прижечь пальцы, но гвардейская волшба приняла его удивительно ласково. Прикрыв глаза, Рыжий вслушался в чуть хрипловатый голос Волка: — Нам нужно продвигаться; переправляться через горы маленькими отрядами небезопасно. Вместе можем обороняться: поставить телеги, создать заслон. Ты прекрасно знаешь, что горы кишат всякими тварями… — Пока тихо, — хмыкнул Гил, окончательно счищая налет дисциплины. — Ты не думал… Оборвав на полуслове, он вдруг повернулся. Заинтригованный Рыжий тоже посмотрел, увидел Вирена, наклонившегося к кустам и что-то там выискивавшего среди сухих веток… Он был так увлечен своей находкой, что не заметил, как со стороны гор к нему, стелясь к земле, прячась за острыми камнями, пробиралась какая-то тень. Рыжий задохнулся, испуганно озираясь, и все гвардейцы застыли тоже, боясь окрикнуть, запутать Вирена — и вынудить тварь кинуться. Тронув изнанку, Рыжий узнал ту голодную паршивую силу, что тащилась за ними долгое время, а потом аккуратно коснулся ауры Вирена. Тот замер, разведя руками ветки, почти не дышал. Тень не собиралась отступать, словно не замечала гвардейцев, прицелившихся в нее из ружей и напряженно ждущих команды. Рука Вирена дернулась — и тартарское чудовище черной тушей кинулось на него со спины. По сравнению с ней он казался издали совсем тонким. — Справа! — заорал ошалелый Рыжий, стискивая в клубок изнанку. — Береги-ись! Стреляли — промах, еще один… Наскоро сложить заклинание не удалось, нити были жесткие, твердые, как пенька. Не протянуть тонкие изящные плетения. Не подпалить их коротким рубящим движением. Но и Вирен был не такой дурак, чтоб застыть на месте; он ловко скакнул, вынудив чудовище грузно приземлиться, выхватил револьвер, навскидку пальнул пару раз… В твердости его руки Рыжий ни капли не сомневался, но пули будто не повредили существу. Дымчатая тварь запросто отлетела влево, по камням, увиливая от следующих выстрелов. Вирен не успевал палить — длинными мощными скачками она приближалась, ревя и меча длинным тонким хвостом — крысиным. В слюнявой пасти мелькнули острые зубы. И Вирен шатнулся, бросился прочь, обратно к деревне, на ходу выхватывая саблю. Развернулся, размахнувшись, и острие клинка промелькнуло мимо тупомордой головы тартарского чудовища. Оно отпрянуло. Завертелось. Перейдя в наступление, Вирен ликующе, громко взвыл, порезал по шее. Спасаясь от его сабли, существо перекинулось на отважно наступавшего Гила с парой солдат. Один отлетел, когда по нему хлестнули кнутом хвоста, и жалобно вскрикнул. Затих. По бокам кинулись еще Ринка и пара гвардейцев, зажимая в тиски, а девочка с печальным лицом встала рядом с Рыжим и подняла какую-то невиданную, не похожую на другие винтовку, тщательно прицеливаясь, сведя от напряжения губы… Рыжий отмер, стыдливо сознавая, что мог бы уже связать боевую магию. Побоялся широким махом задеть гвардейцев, и без того скачущих, уворачивающихся от когтей на длинных лапах. Его любимые заклинания требовали простора — лучше всего они работали на полях сражений. Девочка рядом дернула хвостом, выдохнула и выстрелила. Попала: пуля задела морду, впилась в щеку, и зверь завизжал, скрипя, попятился испуганно, пытаясь сбежать, а гвардейцы накинулись стаей. Еще один солдат упал, схлопотав лапой в грудь. Демоничка быстро перезарядила винтовку и снова прицелилась. Рыжий понял: хочет выбить глаз. Нити дрогнули под руками. Рыжий видел, как Вирен бренчит на гитаре, и наука магии была немногим от того отлична — ритм, нужные слова, выверенность. Заломило кости, зубы, ударило в лопатки, в рога. Нити были рваные, растерзанные, но они поддались, прошла искра… Камни шумно брызнули из-под лап твари, разметались порывом, и она неуклюже рухнула. Гил метнулся, припал на больную ногу, но вонзил штык прямо под горло; сияющая сабля Вирена мигом позже гладко вошла в сердце — туда, где обычно оно билось. Когда Рыжий подбежал, чудовище зарубили. Оно истекало вязкой, густой и очень черной кровью, змеящимися ручейками побежавшей по сухой земле. И почему-то Рыжий, ведомый наитием, побоялся в них наступать, пачкать ботинки — вдруг разъест толстую подошву. Перепрыгивал, чувствуя себя ребенком, но с облегчением заметил, что и остальные следуют его примеру. Позади сверкнул портал — уносили раненых. — Что это такое? — спросил кто-то из гвардейцев, оторопело шатаясь рядом. — Верткая дрянь… Никогда о таких не слыхал. — Похоже на крысу, — просипел запыхавшийся Вирен. — Очень жирную и злобную крысу. Он без страха потыкал чудовище в лоснящийся черный бок, отошел, чтобы попасть в руки Ринки, которая крепко вцепилась в его плечи и, не стесняясь никого, рычала: — Дурак! Куда ты пошел один? Да страшно подумать, что бы было!.. — налетала она. Рыжий похлопал его по плечу тоже, буркнув: «Ты, брат, нас до смерти перепугал». — Один бы я не справился, это верно, — сказал Вирен, вздыхая, и склонил голову. Гвардейцы никогда не кланялись, но все поняли, что значит этот жест. Отер лицо: темнели мелкие царапины, хвост тонко рассек ему скулу. — Простите. Спасибо, что спасли мне жизнь, я никогда не забуду… Я отплачу! — Глупый ребенок, — проворчал взъерошенный Гил, быстро обняв Вирена. Его брат отозвался неразборчиво. — Ты тоже хорошо справился, но никогда не отходи от отряда. Пусть и на столь малое расстояние. В Тартаре ни в чем нельзя быть уверенным: это тебе не Столица, чтобы по ней гулять!.. Что ты там нашел, принеси-ка. Кивнув, Вирен снова вернулся к кустам; на этот раз его сопровождала пара солдат, с которыми Вирен успел начать разговор. Он вдвоем с пегим демоном рылся под растением, а третий стоял на стреме. — Думаю, она долго шла за нами, — произнес Гил, вернувшийся от того места, где кинулась тварь. — Там следы когтей, думаю, стерегла лагерь, ждала, когда кто-нибудь отойдет. Легче попытать счастья с малой добычей… Благодарю, Нахарэд, если б не твоя магия, не получилось бы застать ее врасплох. Не привычный к тому, что его называют по имени, Рыжий улыбнулся. Он вовсе не обязан был колдовать, он служил — пока сам этого желал — купцу Вахзе, а не Гвардии, но не мог оставить в беде ни Вирена, ни других демонов из Роты. — Это ведь глупо. Нас больше, у нас оружие, — заметила Дэва, и показалось, будто ей жаль чудовищную крысу. — Даже инстинктом такое нужно понимать! — Звери обычно не подбираются близко, если не уверены, что отхватят кусок, — с уверенностью поддержала ее Ринка. Демоницы успели спеться. А Рыжий снова поглядел на чудовище, нагнулся, бегло оглядывая тощие бока, пусть с гладкой, словно промасленной шерстью, но все равно туго обтягивающие выпирающие ребра — под них не так давно вонзился ботинок Вирена. Морда застыла в последнем, отчаянном оскале; крыса знала, что умирает, и проклинала своих убийц. По спине, несмотря на тепло тартарского дня, пробежал холодок. — Голод, — заключил Рыжий. — Когда от голода желудок к позвоночнику прилипает, тут не до раздумий. Иного шанса выжить у нее, кажется, и не было, кроме как попытаться заломать одного из нас. Вирен вернулся с какой-то блестящей штукой, которую гвардейцы быстро засунули в чей-то мундир, будто пряча от кого. Глянув вниз, Рыжий углядел стремительно приближавшихся к ним охранников Вахзы. Предполагалось, что они придут на помощь, но у якобы спасаемых гвардейцев лица были не очень радостные. Крысу хотели бросить на камнях, но, посовещавшись, решили, что ее тело привлечет падальщиков, которые, попировав ей, могут рискнуть и напасть на лагерь. К тому же, к ним приблизилось подкрепление, заметившее возню в разрушенном поселении и услышавшее разрыв боевой магии, а купец Вахза по амулету попросил приволочь ему крысу — как он важно выразился, в личное пользование. Несли ее, обернув в холстину, очень аккуратно, как будто боялись, что чудовище оживет и выпрыгнет. — Нам она без надобности, — решил Волк и махнул рукой. Его вовсе не прельщало владеть тушей, которая на тепле скорее начала бы гнить и попахивать, а делать что-то нужно было. Гвардейцы возились со своими ранеными: к счастью, ничего серьезного, с чем не справились бы лекари. Расхаживая по наскоро разбитому, некрепко держащемуся за землю лагерю, Рыжий наблюдал, как воины Вахзы ловко расправляются с попавшим в их руки зверем: они быстро свежевали, вытащили зубы и когти, теперь отделяли органы, путаясь в непривычной анатомии. Вспухший бурый комок нисколько не напоминал сердце, однако гвардейский лекарь после минутного раздумья подтвердил, что это оно и есть. Понаблюдав за работой этих демонов, можно было прийти к мысли, что Вахза специально нанял профессионалов, умеющих разделывать — только ли зверей?.. Нечего и думать, что удастся захватить такую диковинку живой, но многие отвалили бы кучу золота за сувенир из другого мира, которым можно похвастаться. Люди вешали на стены оленьи рога — они не так уж отличались. Рыжий дал бы руку на отсечение, что крысиная шкура однажды будет устилать пол кабинета какого-нибудь аристократа. Впрочем, вонь была та еще. Гнить так быстро тело не начало, но у мяса, у крови и всего, из чего состояло чудовище, был резкий, напоминающий падаль запах. Когда невозможно стало дышать, зажгли благовония, какими обычно разгоняли тяжелый дух в госпиталях, но стало едва ли не хуже. Тяжелый, гнилостный запах обволакивал, но Вахза, натянув на нос платок, сам носился возле распотрошенного тела и указывал — его ни капли ничего не смущало. — Это мне напоминает свалки в Столице, — сказал хмурый Вирен. Он, как и многие, отделался царапинами, и носил на запястье лечебный амулет, чтобы раны не воспалились. — Да, однажды мы гнались за одним вором… Ничего личного, Рин. Я в тот раз патрулировал улицы с парой ребят из нового набора, а он возьми и сверни на свалки. Пока гонялся за ним по горам мусора, чуть не помер. У Вирена в рукаве были истории на все случаи жизни. Мысли Рыжего же занимало совсем иное: добычу Вахза грузил на одну из свободных телег, рассовывая отдельные части тела в ящики и щедро присыпая сверху охладительными и защитными амулетами. Рыжий знал, что так обычно перевозят продукты, чтобы не попортились. Но потяжелевшая телега задержит их, станет тянуть назад, а ведь впереди были горы… Но Вахза не стал бы его слушать: купец лучился от радости, ведь уже второй день принес ему богатую добычу. — Я могу его понять, — сказала Ринка, пытаясь Рыжего успокоить. — У большинства из нас похожие цели: подзаработать денег на походе. Стоит ли винить Вахзу? Это смысл его жизни, в конце концов, — торговать. — Следи за ним внимательно, Рыж, — посоветовал Вирен, похлопав его по плечу.***
Тартар, горы, второй день (вечер)
Каждый второй решил сказать мне, какой я дурак, так что за сегодня я наслушался, спасибо. Полез за блестящей безделушкой и не заметил, как за камнями притаилась громадная тварь, желающая меня сожрать. Хреновое начало похода, но все-таки я был не так плох. Ну, мне так кажется. Блестяшка — это нечто вроде астролябии. Шар из непонятного металла, состоит из сдвигающихся пластин, на них еще написано что-то, но языка никто не знает. Пока пытаемся разобраться с ней; Нииран думает, что это какой-то магический прибор, а Волк спорит, что очень похоже на компас и он, дескать, пару раз видел похожие устройства у странников на Девятом. Вахзе о находке не сказали. Кажется, наши ему не слишком-то доверяют, и мне этот фат тоже не нравится, бродит, вынюхивает… Он получил смердящую крысу, а мы — аккуратную тартарскую игрушку. По-моему, честно получилось. Все чаще задумываюсь, зачем Рыж связался с купцом. При всей-то его ненависти к ним… Мне когда-то тоже не нравилась мысль унаследовать недурное поле хлопчатки на Восьмом круге. Не хочется думать, что этими размышлениями я навлек беду на своих родителей — нет, конечно, это были разбойники. И все-таки я последовал дорогой гвардейцев, вырастивших меня. Есть, над чем задуматься. Иногда мне кажется, Рыжий хочет, чтобы его прошлое тоже сгорело. И он будто бы не против носить шрамы взамен за это и мучиться липкими кошмарами. Мне хочется думать, что он ищет свой путь, петляя по всему Аду, потому что многие так поступают. Надеюсь, когда-нибудь найдет. Наверное, он это прочитает, мне не жалко, а мне всегда говорили, что я слишком честен… Мне, правда, нравится путешествовать с ним и с Ринкой. В Гвардии ко мне всегда относились как к ребенку — не то чтобы они неправы, однако… Я и в школу любил ходить не потому, что такой я заучка книжный, а потому что там можно с такими же демонятами поболтать. Взрослые — они другие. Они помнят войны, гремевшие в Аду; когда я был неразумным младенцем, они сражались в них и кого-то теряли. У них совсем другие глаза, и на Тартар они все смотрят похоже. Они никогда не оставляли войну. Она всегда следовала за Гвардией на мягких лапах. Кстати, про преследование: разведка говорит, нам на хвост села стая диких псов. Пока они далеко, но я знаю, что они приблизятся к ночи. Все знают.***
Позади завыли долго и протяжно, и лошадь под Рыжим задергалась, словно захотела сбросить седло и вырваться на свободу. Пронзенный захлебывающимся воем в самое сердце, он никак не мог вспомнить заклинание для успокоения нервного животного. Ему самому понадобилась бы такая магия… — Загоняют нас, — сказал Вирен, подъехав. — Берут в клещи. Разведка докладывает, псы очень близко. Ночевать здесь опасно. Офицеры думают, псы не последуют за нами, если пойдем горами… — Почему не принять бой? — резко спросил Рыжий. — Мы должны обойтись малой кровью. Не сражаться без крайней необходимости, не терять солдат. Может, многие и думают, что Гвардии житья нет без хорошей драки… — Я вовсе не считаю вас кровожадными чудовищами, дружище, — мягко поправил Рыжий. — Но быть дичью мне не нравится. Лучше погибать с оружием в руках… или с магией на пальцах. Уверен, твои родители разделяют мое мнение. Знал, что попал в точку, потому что Вирен стушевался. Гвардия всегда готова была драться, рожденная в войне с ангелами, крещеная революцией. — Волчьи стаи на Седьмом всегда охотились так же. Если добыча сильна, они теснили ее в угол, — вспомнила Ринка. — Хватит ли у нас сил?.. — Это всего-то собаки! — неожиданно твердо рявкнул Вирен. — Нам, может быть, встретятся существа куда более худшие. Соберитесь! Не стоило тогда спускаться в этот мир, если при виде кучки шавок вы хотите отступить! Я тоже боюсь, но нельзя сомневаться. Рыжий решил не говорить ему, что Вирена всего трясет, как тонкое деревце на ветру. Но он, выпрямлявшийся в седле, упрямо стискивавший зубы, лучше всего показывал, чем гвардейцы отличаются от наемничьего сброда, с которым Рыжий за время странствий свыкся. — Он прав, нам должно быть стыдно, — наконец сказала Ринка и свистнула лошади: — Не будем медлить! Темнело. Первые всадники въехали в узкий каньон.