***
Тартар, храм Голода, подземелья, день десятый (Вирен)
Я насчитал пять поворотов, но мы так ни к чему и не пришли. Все время мне чудится, что ходим кругами, но ни разу ниточка, которую тащит за собой Рыж, не пересекалась, а значит, мы не шли одним и тем же путем! Или же она оборвалась, а мы цепляемся за пустую надежду… Нет, вряд ли: Рыжий не стал бы обманывать нас, он не настолько жесток! Мне не хочется говорить об этом с Рыжим и Ринкой, но они все равно прочитают. Мы решили вести дневник, чтобы не потерять счет дням и не сойти с ума. Хотя ни капли света сюда не проникает, и мы можем отмерять сутки по своим ощущениям… Мерзкое чувство! Снова думал о связном амулете. Он все время со мной, и это дарит иллюзию, что я связан с семьей. Что отсюда он тоже достанет до далекого Ада, что они появятся из ниоткуда и спасут меня, как в сказке… Но Рыжий осмотрел амулет и сказал, что заряда не хватит на еще один разговор с Владом, наскребется, только чтобы подать сигнал тревоги. Так что я берегу его.Тартар, день 10 (Рыжий)
Вирен притворяется что не боится. Но мы с Ринкой видим как он вздрагивает и часто смотрит назад. И все время держится за оружие. Это еще с самого начала пути. Вряд ли из-за этой его боязни чего то там. Он боится неизвестности и Вахзы который идет за нашей сферой. Забавно как мы боимся говорить. Переписываемся с помощью этого дневника. Ринка думает это очень разумно. Иначе привлечем наемников шумом или еще кого, придется бежать. А так нас как будто нет. Я на месте голода тоже выстроил бы такой лабиринт. Штука надежнее магии. Та разорвет на клочья или еще как измучает, но это загоняет в отчаяние. Вирен говорил у людей есть какое то умное слово для этого. Надо спросить! Меланхолия, дурак, так и не спросил. (В.)(Ринка)
Вирен сказал, чтобы я тоже попробовала что-то написать! Не знаю, зачем ему это понадобилось и какая ценность в моих мыслях, но он выглядел очень-очень серьезным. Однако мне тоже скучно, нечем заняться. Мы делаем небольшие привалы, и ребята постоянно пишут что-нибудь. Мне захотелось присоединиться. Рыжий играется с искорками. У него такое милое сосредоточенное лицо. Мы с Виреном облазили место нашей остановки, но ничего не нашли. Как будто мы единственные, кто заходил в лабиринт! Может быть, его придумали, чтобы спрятать что-то? Как в легенде Вирена. Устроили такую мощную защиту, чтобы оно не вырвалось наружу, а мы идем прямо к нему. Не успокаивает, и что Вахза блуждает где-то рядом. Вирен на ночь рассказывает нам сказки. Я вспоминаю, как он говорил про того бедного ослепшего демона из подвалов под Дворцом, и боюсь спать. Вдруг я проснусь и ничегошеньки не увижу?День 11 (Рыжий)
Я проверил заклинание красной нити, но оно по-прежнему тянется за нами. Я прикинул и выходит много. Если мы вчера шли целый день. Со стороны храм выглядел небольшим и даже меньше Дворца Сатаны в Столице. И мы определенно не идем кругами хотя нам постоянно так кажется. Думаю дело в расширении границ. Это такое хитрое Высшее заклинание. [на полях] 13 д. Плохая новость, леди и джентльмены, Рыжик был прав, эта хуйня бесконечная. Еще и день сегодня несчастливый, пиздец.День 12. (Вирен)
Это и правда угнетает меня и погружает в меланхолию, как и пытался написать Рыжий. Бесконечная космическая пустота… Я вспоминаю, как однажды, пока я гостил в Петербурге, мы с Владом смотрели какой-то научно-фантастический фильм про космос. Там героя вышвырнуло из корабля, и дальним планом показывали его и абсолютную черноту. Маленькая крупинка человека в скафандре на фоне космической ночи. И тогда я подумал, что мы такие крохотные по сравнению с неизведанными мирами, даже рядом с нашим собственным! И мне стало ужасно страшно, я тогда прижался к Владу и старался не показать, что мне хочется скулить. Вот этот лабиринт нагоняет на меня такие же мысли. Но мы стали смелее. Еды пока хватает, а мы привыкли экономить во время путешествия через пустыню, так что теперешнее злоключение кажется его логичным продолжением. Спим по очереди, следим друг за другом. Этого гвардейцы добиваются с помощью многих тренировок, выучивают себя, а мы как-то сразу сработались. Общая беда сделала нас настоящей семьей. Лабиринт стал нам не то врагом, не то домом. Мы уже не боимся быть найденными Вахзой — раз тут такие огромные пространства, как говорит Рыжий, ничего страшного, если мы немного пошумим. Может, мы даже хотим на него наткнуться! Подумаешь, что такого он сможет нам сделать! Зато убедимся, что не одиноки. Что не одни мы остались в этом безумном голодном мире… А еще эти идиоты думали, я не вижу, как они втихую обнимались в углу и что-то себе мурлыкали. На редкость странное зрелище, признаюсь честно, но мне почему-то так радостно видеть, что, хотя мы заперты в бесконечной ловушке, их жизнь продолжается. Хоть они не одни в черноте… Мы тоже тебя любим, не завидуй! (Р.) ты там это, научи лучше своего дурачка писать с запятыми, сил никаких уже нет (В.)День 14. (Вирен)
Рыжий заметил, что на нем щетина не растет и бриться не надо. Я как-то этим особо не страдаю, да и, поскольку руки мыть нечем, лицо стараюсь не лапать, но теперь задумался. Может быть, мы оказались в каком-то замкнутом пространстве, где перекрутилось еще и время. Над этим нужно поразмыслить! [страница вырвана, видны клочья бумаги с обрывками слов]День 16. (Ринка)
Идти никуда не хочется, мы остановились и двигаемся. У нас тут уютная площадка перед очередной развилкой, мы обустроили небольшой лагерь. Мы с Виреном следим, чтобы Рыжий не упустил нить. Иначе пропали. Но он крепко ее держит и, к тому же, говорит, что сила Голода на изнанке стала чувствоваться сильнее. Мне не кажется, будто прошла неделя. Это слишком много, половина от того времени, что мы провели в Тартаре. А ведь все, что случилось (и гарпии, и дракон, и остальное), ощущается гораздо дольше! Это какая-то магия.***
Вирен сидел и читал то, что набросала Ринка. Они окончательно потерялись во времени, но Вирен едва проснулся и подозревал, что сейчас «утро». Ему было плохо, как-то душно, мучительно, что он подергивал ворот рубашки. Он всерьез задумывался об этом; вещи не пачкались, их не нужно было стирать заклинаниями, как будто они вовсе не были живы. Или Вирен забыл, как они это делали. И не помнил, когда ел в последний раз, но привкус надоевшей солонины все равно ощущался. Пошарив рядом с собой, Вирен наткнулся на сумку и вытянул флягу с водой… Она была почти полной. Вирен осоловело глядел на нее, поболтал у уха. По всему телу прошла горячая волна, и он сдавленно застонал сквозь стиснутые зубы. Становилось хуже. Вирену помогало, что он перелистывал дневник и жадно глазел на свои слова, на неловкие каракатицы букв Рыжего, на ровные, выверенные строчки Ринки… — Вирен, ты в порядке? — раздался голос над головой. Он поднял взгляд на мутного Рыжего, пожал плечами. Было как-то неловко признаваться в слабости, тем более, друг-то стоял на ногах, держался. Вирен издал какой-то сдавленный звук, мотнул головой. Пытался за что-то зацепиться, сосредоточиться… Рыжий наклонился, коснулся его лба, и рука показалась выточенной из льда. Рядом заполошно вскрикнула Ринка. — Я… мне страшно, — выдавил Вирен. Он совершенно запутался, потерялся. Дрогнув, Рыжий присел, обнял его за плечи, поглаживая его по спине — с несмелой, совсем не присущей ему нежностью. «Может, я умираю?» — испуганно подумал Вирен. Но и Рыжий, казалось, никак не мог понять, что с ними стряслось. — Так, поднимайся, — рявкнул Рыжий, встряхивая его. У него было такое испуганное лицо, что Вирен захотел его успокоить, сказать, что все в порядке, но язык не слушался, был ватный. Врать не получалось. — Мы идем дальше! — почти истерически воскликнул Рыжий. — Зря решили остановиться! Он слабо сопротивлялся, но друзья рывком поставили его на ноги и стали поспешно собирать их немногие пожитки, раскиданные тут и там. Медленно, будто за ним волочилась подвесная гиря на ноге, Вирен поплелся к уже виденному распутью. Ему казалось, что он сотни раз останавливался перед таким выбором. И ни разу это ни к чему не привело. — Ну, куда идем? — тускло спросил Вирен. — Знаете, в таких случаях Влад с Яном полагаются на фатум. Кидают монетку. Орел или решка… Правда, у нас не тот случай: целых три дороги. Им нужно было выбирать. Нельзя вечно топтаться на месте — от этого становилось еще хуже. Вирен пошел прямо, не глядя, идут ли за ним. Не слыша, не пытаются ли они остановить ее. А потом провалился в глухую безмятежную темноту.***
Первым, что Вирен почувствовал, был нож у горла. Позади кто-то шумно дышал. «И правда — голову потеряешь!» — с некоторым восторгом подумал он, но в тот же момент спохватился. Его никогда прежде не брали в заложники, что делало опыт как минимум новым и незабываемым, но оттого ничуть не более приятным. Кто-то связал ему руки, а магические пути пребольно впивались в запястья. Он оглянулся, увидел с одной стороны бесконечно уходящий вдаль коридор, вид которого успел до чертиков надоесть за неделю пути, а вот напротив грозно нависали огромные ворота, украшенные глубокой ребристой резьбой. Над головой переливались осветительные заклинания: не теплые, оранжевые, как у Рыжего, а бесцветные. Вирен не смог охватить озаренные ворота все целиком, но ему показалось, что он перед лицом чего-то великого. Похожее впечатление на него производили «Врата ада» Родена — переплетение мучающихся фигур… Сознание едва не ускользнуло от него вновь, уплыв в дымку воспоминаний, но Вирен смог ухватиться за реальность. Демон за его спиной недовольно дернулся, но ничего не произнес. Вирен попробовал растянуть зачарованные веревки. — Очнулся, — прозвучал почтительный голос. — Мальчик в порядке. Над ним склонился маг — он разводил руки, шевелил пальцами, словно настраивал невидимый инструмент. Его Вирен несколько раз видел около Дэвы, польщенной вниманием такого видного демона; он, в отличие от большинства колдунов, был широкоплечим и мощным, как бык. Так что вариант рвануться и ударить его головой Вирен сразу отбросил: свое лицо было ему дорого. — Где… Что происходит? — выдавил он, вертя головой. — Вахза! Купец показался перед ним. В этот раз он предпочел простую походную одежду дорогим шелкам, но на боку висела сабля. Вахза выглядел обрадованным, и это ненадолго сбило Вирена с толка. Он обернулся и заметил своих бледных друзей в окружении наемников. — Все хорошо, — постарался успокоить его Вахза, поднимая руки. Казалось, что он совсем не умеет угрожать. — Вирен, тебе никто не навредит, если ты не начнешь делать глупости. Когда ты вывалился на нас, тебя бил припадок, ты мог пораниться, поэтому нам пришлось связать тебя. — Наемник прижимает ко мне нож тоже ради моего блага? — мрачно уточнил Вирен, разом нахохлившись. Он почувствовал рядом с шеей острое лезвие и впервые за долгую неделю, проведенную в лабиринте, ощутил нечто настоящее. Ужас вспыхнул так ярко, что он чуть не разрыдался от облегчения. Он был жив, он мог биться дальше! Державший его наемник поглядел удивленно, явно заподозрив в нем умалишенного, но Вирен чувствовал себя самым нормальным и живым на свете! — Что со мной было? — напряженно спросил он. — Лабиринт окружен сильными заклинаниями, — прогудел маг, когда Вахза не смог толком объяснить. — Вы вляпались в одно, но оно подействовало в основном на тебя. Хотя и твоих спутников немного задело. Не могу сказать, что это такое. Магия Тартара нам непонятна. Вирен кивнул бы, но боялся пораниться. — Мы, как и вы, попали во временную ловушку, — медленно разъяснял маг. — Думаю, наше путешествие продлилось не более нескольких часов. Нам показалось, что протекла неделя. — Что? — недоверчиво охнул Вирен. — Не может быть! Почему Рыжий?.. Рыжий выдавил нечто невнятное и виновато уставился на свои руки. На указательном пальце до сих пор безвольно висело заклинаньице — жалкая красная ниточка. Поймав его взгляд, Вирен постарался улыбнуться, хотя его положение было куда хуже. — Вернемся к нашим баранам, — произнес Вирен, не обращая внимания, как напряглись наемники. — Расслабьтесь, это человеческая фигура речи! Почему мы оказались в этом щекотливом положении? — Твой друг наложил на сумку заклинание, — объяснил Вахза. — Там находится вещь, которая мне очень нужна, но никто, кроме вас, не может ее достать! В общем, Рыжий отказывается оказать небольшую услугу и отомкнуть магию. — И вы не придумали ничего лучше, чем угрожать моей жизнью? — оскорбленно выдавил Вирен. — Это низко! — Очевидно, у вас с ним крепкая связь, и Рыжий не захочет стать причиной твоей смерти… — Вы не сделаете этого! — рявкнул Вирен. — Я же… Я… Ему стало стыдно, что он полагается на положение Гвардии, на родителей, хотя отправлялся в поход с полной уверенностью, что теперь-то сможет выдвинуться из-за их спин, сделать что-нибудь самостоятельно, без чуткого присмотра, еще и прославиться в веках как исследователь Тартара! Именно поэтому Вирен сдержал рвущийся вопль. «Вы же знаете, кто мои родители!» — так это жалко, по-детски звучало, и Вирену стало стыдно, что он вообще подумал об этом. Он любил их, но в этот раз предстояло выкручиваться самому. До амулета на шее он ни за что не смог бы дотянуться незаметно; если бы и отважился рвануться и стиснуть тепловатый камушек, это было бы последнее, что Вирен сделал. Но Рыжего и Ринку так можно спасти… Он задумался. — Послушай, это пустое упрямство! — убеждал Вахза. — Мы можем поделить сокровища Голода, если это так принципиально! — Вы думаете, там есть сокровища? — слабо спросил Рыжий и тут же дернулся, вырываясь из хватки наемника. — Нет, нет, вы не понимаете! Здесь нет ничего, кроме смерти. Вы думаете, у Голода были горы золота, припрятанные под дворцом? Это глупость! Ему это ни к чему! — За нами запертая дверь, что еще это может быть, кроме как сокровищница? — удивился Вахза. Вирен сам застонал. Купец мыслил слишком примитивно, адскими понятиями. Он знал, что, например, под Дворцом Сатаны есть помещения под золотой запас, под все богатства, которые веками накапливал Люцифер. Пару раз Кара водила его туда, но ничего интересного в грудах золота и серебра Вирен не нашел: он с детства искал и находил красоту в чем-то простеньком, приземленном — в книгах, например. Но Вахза не мог рассчитывать, что Голод — это существо — так же любил цацки, как демоны и Падшие! — Там нечто мощное, что излучает энергию, скапливающуюся вокруг храма, — твердил Рыжий, — и лучше вам этого не касаться! Не трогать, не забирать! Потревожите спящую силу — и она сметет всех нас. Она столько лет питала охранные заклинания, которые настигли нас в лабиринте, она огромна… — Мы не можем судить, пока не увидим! — воскликнул Вахза. — А для этого нужно открыть дверь! Ну, хватит… Хотя бы посмотрим, что за ней. Они о чем-то препирались с Рыжим, а Вирен не прислушивался. Он искал идеальный план, который спас бы их всех, но ничего не мог нашарить. И как, спрашивается, главные герои книжек их придумывают? Как по волшебству. Вирен тихо застонал: после ловушки лабиринта магии с него было довольно. Он увидел перед собой бледное лицо Амонеи. Конечно, она последовала за Ниираном: если бы гвардейцы узнали о ее предательстве, по голове бы точно не погладили. Вирен лучше всех знал, что Рота не так жестока, как о ней некоторые говорят, как слагают в легендах, но время было твевожное, и они могли прибегнуть даже к магическим пыткам… Так что Амонея улизнула вместе с дядей. Пересекшись с ним взглядом, она тут же отвернулась и покраснела. Вирен слабо надеялся, что она захочет вмешаться, но Амонея беспомощно переминалась с ноги на ногу и угрюмо молчала. Однако несложно было заметить, что она винит себя и не находит места… Странно, но Вирен вовсе не чувствовал на нее злость. — Не волнуйся, Нахаррад, просто медленно подай мне сферу, — чеканил маг Вахзы, помахивая рукой и вынуждая Рыжего дергаться, будто его кто-то колол иголками. Это действовала магия, окутавшая Рыжего. Наблюдать за мучением друга было невыносимо. Вирен испуганно прикусил губу, гадая, откуда Вахза мог узнать истинное имя Рыжего, но позже вспомнил: в пустыне, когда они отбивались от кротов, Вирен кричал его, чтобы привести друга в себя, напомнить, кто он такой. Амонея не могла не слышать. Вирен застонал сквозь зубы… Сталь придвинулась плотнее, кажется, прорезала кожу. Магии, подчиняющей разум, Рыжий как-то сопротивлялся; он и сам был силен, и Вирен гордо ухмыльнулся. За себя он почти не боялся, хотя стоило бы. Они не могли надеяться, что его пощадят: нечего думать, что его спасет память о родителях. Здесь, в Тартаре он был собой, мальчишкой Виреном, а не чьим-то сыном. Свободным и беззащитным. — Рыж, все хорошо, — пробормотал Вирен. — Сделай, что он хочет. Ничего страшного, мы и сами собирались туда идти. Вахза, я вас прошу, не превращайтесь в глупого злодея, это начинает казаться каким-то заурядным фарсом! Вы не пробовали поговорить, а не кидаться на демонов с ножами, а? Ему больших сил стоило так бахвально кричать что-то в лицо купцу. Тот нахмурился, как бы раздумывал. Вирен затаил дыхание. Он не знал, что творит, не понимал. Действовал по наитию. Сколько раз он читал приключенческие романы, где герой каким-то чудом выкручивался из неприятностей, но жизнь была куда сложнее и страшнее книг. И Рыжий сдался. Рядом с ним зарычала Ринка, прежде не произнесшая ни звука, но теперь забившаяся. Она не обвиняла Рыжего, разделяя его чувства (на Вирена она смотрела с беспомощной болью), но пылающий взгляд устремила на Вахзу… Но, как купец и обещал, стоило Рыжему слепо сунуть руку в сумку, пошарить там и вытянуть сферу, Вирена отпустили. Прислонили к стене — даже с заботой. Сферу Вахза принял в руки благоговейно, жадно оглядывая странную поделку тартарских умельцев. Когда Вахза отвлекся и подошел к двери, совещаясь с магом, к Вирену юркнула Амонея, виновато заглянувшая ему в лицо. Словно ожидая удара… Вирен стиснул зубы, но не мог накричать на нее. Несмотря на ложь, он все еще чувствовал связь с ней, о ком привык заботиться, опекать, поддерживать забавными историями о семье. Он не умел видеть врагов в близких, в тех, кого он принял «своими» раз и навсегда. Теперь Вирен горько подумал, что однажды это может его сгубить. Но сейчас нечего было жалеть себя, свою бедную, доверчивую душу, которая не умела влюбляться, как в напыщенных романтических историях, но любила всех искренне и верно. — Ну, и что здесь происходит? — зашипел Вирен. — Не пытайся притворяться, будто не знаешь! Ты точно в курсе! И это я еще не припомнил, что ты шпионила за нами! — А какой у меня был выбор? — слабо отбивалась Амонея. И Вирену было почему-то стыдно давить на эту бедную девочку, до сих пор не пришедшую в себя после встречи с драконом. — Все не должно было так случиться! Дядя сказал, что никто не пострадает! Он не убил бы тебя! Похоже, она так боялась признать очевидное и не видела дальше собственного носа, связанная родственной теплотой… Вирен прикрыл глаза. Да, Гвардия тоже делала много недостойных, жестоких вещей. Не зря появились все эти бесконечные страшилки, которые с таким удовольствием пересказывала молодежь… Вирен наслушался этого еще в школе. И он знал, что его родные способны убить демона, но, по крайней мере, не из желания поживиться. — Все началось около года назад, — вздохнув, принялась рассказывать Амонея. — С дядей связался маг, он долгое время собирал слухи на Девятом. Общался с шахтерами, которые случайно проваливались в Тартар. — Но мы же платили им за молчание, — удивился Вирен. И прикусил язык. Многие в Гвардии считали, что сталь затыкает лучше золота. Раз и навсегда. — Не знаю, как именно маг выведывал у них информацию. Но он очень интересовался Всадниками! — понизив голос, прошептала Амонея, как будто боялась, что прямо за ее спиной воплотится грозный Голод. — Этот маг был свидетелем того, как капитан Роты Смерти, Ян Войцек-Зарницкий, разметал в одиночку легион во время гражданской с помощью тартарской магии. — Враки, — буркнул Вирен. — Во-первых, ему помогали Влад и целое войско, прижавшее легион с двух сторон, во-вторых, Ян клянется, что ничего не помнит и магия ему не нужна… Может быть, это их и подвело: Ян, обретший пугающую силу, почти всегда предпочитал ее игнорировать и справляться своими силами, он, гордый человек, который всю жизнь прожил без магии и сражался уверенно и отчаянно. Если бы они искали книги, старинные тексты, расспрашивали шахтеров, вдруг сумели бы докопаться до сути раньше неизвестного колдуна? — Дядя договорился с магом, который дал ему сведения. Он жизнь положил на исследования Тартара! — Не знал, что есть такие, — нахмурился Вирен. — Ну, маги-наемники, свободные. Или?.. О том, что существует группа магов на Втором круге, он решил умолчать. Но, поскольку Амонея перевелась оттуда в Гвардию, она должна была знать. Картинка понемногу складывалась… — Что маг потребовал? — Он хочет изучить возможности мрака, — Амонея сказала это неуверенно, как будто не до конца была убеждена в безопасности затеи. Она помнила боевой транс Рыжего, общий, пылающий, показавший им истощенный мир, из которого мрак вытянул все соки. — Он уверял, что никто не пострадает, что его исследования принесут пользу Аду! Он выглядел очень убедительно. Вирен вздохнул. Они не могли полагаться на случай, доверять кому-то неизвестному. Иногда Амонея казалась наивной — она и не углядела бы злой замысел, а ее дяде было совершенно все равно, к чему приведет его торговля артефактами… — Ага, добра он хотел. Именно поэтому он действовал втайне от Гвардии? — съехидничал Вирен. — И Вахза тоже понимал, что никто не позволит ему вытащить из Тартара нечто мощное и передать в частное владение. Вот для чего вся эта свистопляска… Значит, маг каким-то образом нашел сведения об этом храме? — Он говорил, мы найдем твердыню Голода, — сказала Амонея, — он собирал слухи и убедился, что ход через шахты ведет именно в эту часть мира, близко к храму. Он вызнал, что здесь находится источник мрака. Если мы найдем эту вещь, то сможем выяснить его природу. Бесконечная энергия! — воскликнула она воодушевленно, пытаясь убедить Вирена в затее. — Больше никаких разряжающихся амулетов! — Ты видела, к чему приводит владение мраком, — выдавил Вирен. — Видела его плоды. Сама боишься дракона, перекореженного магией, гарпий! Думаешь, мы не превратимся в таких же чудовищ? Которые делают оружие из живых людей… Всадники ебнулись и стали воевать друг с другом за власть! Каждый, кто обладает такой мощью, задумает покуситься на адский трон. Гвардия сама доказала, что переворот возможен. Они тоже были силой, но завладели не магией, а душами демонов, поверивших в них. Вирен ощутил сильнейшее беспокойство: если неизвестный артефакт выйдет из Тартара, его любимый мир пошатнется, снова станет на болезненную грань войны. Не важно, когда и как это произойдет; не нужно быть оракулом, чтобы это предугадать. Он знал: то, что находится за дверью, должно быть уничтожено любой ценой. — Твой отец! — настойчиво произнесла Амонея. — Что? — Вирен даже покрутил головой. — Капитан Ян научился справляться с мраком, верно? — настаивала Амонея. — Ты сам убедил меня в этом! Он не применяет магию ради разрушения. Почему, если ему удалось, мы не сможем?.. — Потому что счет не в его пользу. Четверо Всадников, теперь Рыжий — он мучается, я же вижу, если бы не мы с Ринкой, он давно сорвался бы! Как в тот раз, когда нанес руну на руку, — напомнил Вирен. — Я не могу этого допустить. Не могу. Я люблю Яна, но он сильный. Сильнее и достойнее всех нас. Если одному суждено вынуть сверкающий меч из камня, не значит, что у остальных получится и что они не навредят себе. — Не понимаю, — нахмурилась Амонея. Вирен помолчал. Оглянулся на Вахзу, на его что-то магичащего помощника и почувствовал захлестывающее отчаяние. Купец знал, что Гвардия воспротивится, поэтому связал его. Стоявшие возле него Ринка и Рыжий выглядели перепуганными и бледными, но едва ли понимающими всю опасность. Гениальный план по спасению мира, как назло, так и не приходил.