Цветные картинки

Все утро шел дождь, и Сюэ Ян, прикрывая голову плащом, развлекал даочжана беседой. — Куда бы ты ни шел, даочжан, было бы хорошо с твоей стороны выбирать для этого более погожие дни, — воодушевленно болтал он. — Не знаю, как там даосский ты, но я точно заболею, попомни мое слово. А потом умру и стану вечно мокрым духом, буду распространять гнилостное зловоние, заливать погреба и чихать на все жутким замогильным ядом. Даочжан, не сделавший ни одной попытки защититься от дождя и поэтому живописно мокрый, добродушно хмыкнул. — Потерпи. За этой горой есть деревенька. Доберемся засветло. Они шли ущельем. Поросшее мхом и лишайником, оно было таким узким, что больше напоминало трещину в горе. Каменистые склоны защищали от ветра, но собирали отовсюду воду, которая хлюпала в сапогах и делала низ ханьфу тяжелым и жестким. — Это если не потонем, — Сюэ Ян с омерзением глянул на грязную жижу под ногами. — Тут собирается река. — Собирается, — кивнул даочжан. — Поэтому мы и торопимся. Держать плащ одной рукой было неудобно, крупные капли, срываясь с края, падали на губы и подбородок, закатывались за ворот. Знобило. Сюэ Ян тем не менее лениво улыбался угрюмому пейзажу, пребывая в необъяснимо приподнятом настроении. Тем обиднее было расстаться с ним, узнав, что за время смерти даочжан, от природы полный странностей, успел повредиться рассудком. Места были небезопасны, но даочжан всегда ловко обходил медлительных тварей, избегая боя. В ущелье, однако, отступать было некуда. Заметив группу крупных, но низкоуровневых мертвецов, вывернувших им навстречу из-за поворота ущелья, Сюэ Ян подавил в себе порыв парой заклятий отправить их обратно — прибегать к темной ци при даочжане было бы неумно — и решил, что расправиться с ними вдвоем будет даже весело. Он хотя бы согреется. Но Сяо Синчэнь вдруг замер. Сюэ Ян тоже остановился. — Даочжан, мертвецы, — заметил он, хотя даочжан не мог этого не знать. — Штук двадцать. Даочжан не ответил. Очень бледный, он хмурился, пальцы нервно сжались под крыльями рукавов. Мертвецы подходили, мыча, но он не сделал ни единого жеста, чтобы защититься. Только протянул руку, словно хотел одного из них... потрогать? И Сюэ Ян разозлился. Если в планы даочжана входило самоубийство по методу старейшины Илин — то, что с разрыванием на куски, — то Сюэ Ян наотрез отказывался в этом участвовать. Один из мертвецов уже протянул распухшую сизую руку к перемотанному белоснежной лентой запястью, когда Сюэ Ян, выхватив Цзянцзай, отрубил ее к чертовой матери, и она гнилостным куском мяса шмякнулась в грязь. Отвратительно. Он извлек из рукава мокрый талисман и отшвырнул мертвецов к склону горы. Они хрипящими кулями повалились на камни. Этим можно было и ограничиться, но Сюэ Яну хотелось небольшой бойни. Нужно было выпустить пар, иначе он набросился бы на даочжана и тряс до тех пор, пока не вытрясет весь мусор из его безнадежно больной головы, а потом связал бы и держал в безопасном и, главное, сухом месте до скончания веков. Никаких дождей, никаких ущелий! Надоело! Когда он искромсал последнего мертвеца, стало немного легче. Куски тел внесли приятную изюминку в неприветливый серый пейзаж. Дурацкий дождь хлестал как из ведра, и Сюэ Ян с раздражением смахнул с лица воду пополам с черной слизью. — Даочжан, — ласково позвал он, стараясь на пределе сил сохранять спокойствие, — ты мне не объяснишь, — подходя, он подобрал брошенный под ноги новый, между прочим, плащ, теперь совершенно грязный, — что за дичь с тобой, Баошань твою дери, происходит?! Попытка, впрочем, провалилась: к концу предложения он уже шипел, как разъяренная змея. Он спрятал Цзянцзай, и короткий скрежет меча поставил своеобразную точку в этом художественном высказывании. Даочжан соляным столбом стоял под дождем, опустив голову. Под ногами его хлестал мутный поток, над головой возвышался темный каменистый склон, и его длинная фигура казалась единственным белым пятном в сумеречном мире. Он молчал, вода капала с его волос, текла по углублениям под скулами, по губам и подбородку. Сюэ Яну хотелось его тряхнуть, или обнять, или ударить. Любым способом сохранить. И даочжан сухо, негромко — голос почти потонул в шуме дождя — поинтересовался: — Откуда мне знать, что ты снова меня не обманешь?