6.
30 сентября 2019 г. в 14:22
Даочжан шагал куда-то целенаправленно и до нелепости серьезно, избегал людей, искал одиночества среди гор и ручьев. Изредка, чтобы заработать денег, он выходил на ночную охоту, выбирая самых незначительных тварей. Должно быть, он еще слаб, размышлял Сюэ Ян, с любопытством изучая новые даочжановские повадки.
Сырость пропитала мир. Сюэ Ян то и дело задыхался от проклятого кашля. Впрочем, это оказалось ему на руку: сердобольный даочжан едва заметно оборачивался на звук, его лицо приобретало озабоченное выражение. Вскоре он снизошел до разговора, короткого, прохладного, но по сравнению с рублеными фразами, которые выдавал прежде, необычайно живого.
— Тебе не надоело таскаться за мной? — спросил даочжан.
Они шли в гору, узкая тропа петляла между укутанными мокрым кустарником уступами. Под ногами хлюпала грязь, смешанная с листвой.
— Нет, — сказал Сюэ Ян, проглотив кусок яблока, которое от безделья поглощал на ходу. — И не надейся.
Даочжан помолчал, нахмурившись. Сюэ Ян метнул огрызок в кусты, и оттуда выпорхнула, заверещав, возмущенная птичка.
— Зачем тебе это? — спросил даочжан.
— Я хочу, — честно ответил Сюэ Ян.
— А если я приведу тебя в столицу какого-нибудь великого клана и потребую суда?
Сюэ Ян усмехнулся.
— Веди.
Разве ему объяснишь?
Вечером, разведя костер под низким влажным небом, быстро бежавшим над хмурым лесным массивом, даочжан долго варил какое-то пахучее снадобье. Сюэ Ян, поедая хлеб и овощи, с интересом поглядывал на это колдовское действо. Закончив, даочжан осторожно перелил жидкость в чашку и подошел к Сюэ Яну.
— Выпей, — распорядился он строго. — И держись поближе к огню.
Это было и смешно, и трогательно: Сяо Синчэнь, который, разжалобившись по обыкновению, пытался сохранить лицо.
— Даочжан, а куда ты идешь? — решил попытать удачи Сюэ Ян, отпивая ароматный, горьковатый, жарким теплом наполняющий грудь напиток.
— Очевидно, туда же, куда и ты.
Это напоминало шутку, и Сюэ Ян улыбнулся.
— Оно хоть далеко? — лениво протянул он. — До зимы придем?
— До зимы придем, — эхом отозвался даочжан, устраиваясь на ночлег с противоположной стороны костра. Он тряхнул плащ, и тот белым крылом хлопнул на ветру.
Внезапно Сюэ Яну стало очень тепло. Сухо трещал огонь, тянулся жадными язычками к небу, как будто мечтая о нем, но не умея достать. Насмешливая ночь легла на землю мягко, как кошка, опьяняла запахами, убаюкивала вкрадчивым шелестом листвы. Сюэ Ян чувствовал себя непривычно разнеженным, опасно размякшим — но сил собраться, призвать себя к осторожности не находил.
— Даочжан, — тихо протянул он, когда даочжан превратился в знакомый сугроб по другую сторону костра.
— Хм, — отозвался тот.
— Знаешь, я страшно скучал, — как-то слишком тихо и неожиданно для себя самого проговорил Сюэ Ян.
Ответа не последовало — может быть, даочжан не услышал — но Сюэ Ян все равно обозлился: на себя за дурацкое проявление уязвимости, на даочжана за то, что делал его уязвимым. В груди болело то ли от простуды, то ли от чрезмерного тепла, и чтобы не наговорить еще каких-нибудь глупостей, Сюэ Ян закрыл глаза и попытался уснуть.