Цветные картинки

Всю ночь Сюэ Яна душил кашель. Утром он проснулся поздно, не обнаружил даочжана в комнате и, в одно мгновение перепугавшись до темноты в глазах, как был, босиком, в штанах и рубахе, выскочил из дома. Даочжан сидел на дощатом крыльце, скрестив ноги, и как ни в чем ни бывало пил чай: темные волосы аккуратно уложены, на колени накинуто одеяло, тонут в мягких складках нежные длиннопалые руки, на низком столике пышет паром глиняный чайник. Обернувшись к Сюэ Яну, даочжан невозмутимо сказал: — Доброе утро. — Не то чтоб очень, — усмехнувшись, проворчал Сюэ Ян. Голые стопы обжигало холодом. Хотелось без лишних разговоров связать Сяо Синчэня и положить на чердак, как мешок с сухой мятой. Но было нельзя. Даочжан сгреб с коленей одеяло. — Возьми. Замерзнешь. — Сиди уж, — отмахнулся Сюэ Ян. — Еще заболеешь и опять помрешь. Возись с тобой потом. Он вернулся в дом и накинул высохшее за ночь ханьфу, сунул нос в стряпню, что готовила старуха, распорядился о количестве специй, нашел корзинку, полную булок, и взял одну. Откусив кусок, снова вышел к даочжану. Тот, спокойный, здоровый и живой, хоть и укутанный по-прежнему в странную оглушенность, мелкими глотками цедил чай. Перед ним стояли две чашки. Это ведь что-то значит? Настроение было сложным: непривычная раздражающая растерянность соседствовала с какой-то эйфорической легкостью. Сюэ Ян налил себе чаю — желтоватая жидкость дохнула ароматным паром — и уселся, оперевшись лопатками о балку крыльца и с наслаждением вытянув ноги на ступеньки. Дождь закончился, стало теплее, в разрывах быстро плывущих облаков мелькало прохладное солнечное золото. Старые локвы во дворе сбрасывали на землю последние листочки, и раздетый мир казался прозрачным, как вода. На болоте что-то крякало, откуда-то пахло костром. Даочжан белел справа, время от времени постукивая чашкой. Конечно, все то, что Сюэ Ян, переполошившись, наобещал прошлым вечером, он выполнять не собирался. С походом пора было заканчивать — хотя бы потому, что даочжан вел себя настораживающе и в любой момент мог выкинуть что угодно. Сюэ Ян не собирался смиренно ждать этого, опустив то, что осталось от его рук. За выступом крыльца колыхалась, привлекая внимание, одинокая травинка. Покончив с чаем, Сюэ Ян сорвал её и сунул в рот. Поселение было симпатичным, живописным, обрамленным горными хребтами. Людей мало, но дома не бедные, есть куры и козы. К тому же зимой отсюда наверняка не выбраться без меча. Чем меньше шансов у даочжана снова предаться блажи шататься по миру под дождем, тем лучше. Сюэ Ян, жуя травинку, размышлял о том, как проверить наполненность старухиных погребов, когда Сяо Синчэнь сказал: — Так пахнет листвой, что у меня голова кружится. Расскажи, что ты видишь. Сюэ Ян глянул на даочжана с недоумением. Тот казался задумчивым и каким-то разомкнутым, будто в нем приоткрылось что-то, еще вчера наглухо заколоченное. Сюэ Ян вздохнул — до чего же даочжан чудной, нежизнеспособно нежный, смешной — и закинул ногу на ногу. — Ну... Вижу локвы, старые, похожие на плешивых старикашек. За локвами болото: настолько угрюмое, насколько можешь представить. Не щади фантазии. Дальше гора, внизу бурая и лесистая, сверху черная каменная. На ней туча, как шапка на Цзинь Гуанъяо, — Сюэ Ян покосился на Сяо Синчэня. — Еще даочжана вижу. У него белая одежда, длиннющие волосы и съехавшая лента поперек лица. Даочжан ожидаемо нахмурился и вскинул руку, чтобы поправить идеально повязанную ленту. Сюэ Ян улыбнулся. — Готов спорить, его легко облапошить. А ты как думаешь? Сяо Синчэнь, усмехнувшись, уронил руку в одеяло. Сюэ Ян решил, что если до весны не вытряхнет его из меланхолии, то будет в себе разочарован. — Позавтракаем — и пойдем дальше, — сказал даочжан. — Куда? — без особой надежды, просто для поддержания беседы спросил Сюэ Ян. Но даочжан внезапно ответил. — На горе недалеко отсюда есть уединенный монастырь. К вечеру будем там. Сюэ Ян насторожился. — И что тебе там нужно? — Покаяние, — пожал плечами даочжан.