Семь дней до моей смерти

Целоваться они начали ещё у двери в комнату первого попавшегося мотеля. Брок не смотрел на количество звёзд или цену номера. Было наплевать, волновали только смешинки в глазах Баки, его рука на заднице и собственный член, больно прижимающийся к ширинке джинсов. — Давай, детка, — выстонал Брок, лишь с третьего раза правильно попадая ключом в замочную скважину, пихнул дверь ногой. — Да, — шептал Баки, уже сдергивая с себя одежду, — сейчас, сейчас, погоди. В номер ввалились уже в расстегнутых у обоих джинсах, чуть не рухнули, пока закрывали дверь. Баки тяжело дышал, быстро избавляя их от одежды. — Боже, как же я тебя хочу, — Баки принялся целовать Брока везде, куда доставал, пока стаскивал с него одежду, забывая про свою. — Люблю тебя... По телу прокатывались щекотные волны возбуждённой дрожи. С Барнсом… Баки Броку не надо было ничего доказывать, гнаться вперёд, стараясь самоутвердиться, быть сильнее, когда хотелось ощутить именно силу партнёра, оказаться в уверенных руках, и самому знать, что не выпустят, не дадут сомневаться. И то, как Баки мял его, гладил, выцеловывая узоры, как вертел из стороны в сторону, нисколько не умаляло мужественности. — Бак, — взвыл Брок, схватив его за задницу. — В душ! Быстро! Баки подхватил Брока, утаскивая в небольшую ванную, засунул под душ, принимаясь намывать и ласкать одновременно. Все внутри пело от близости Брока, от возможности касаться без свидетелей, от радости, от желания. — Мой, — прошептал Баки, — только мой. Тугие водяные струи били по плечам, спине, заливали лицо, нос, не давая нормально вздохнуть, увидеть любовника перед собой, но Брок уже знал Баки на ощупь, каждый изгиб идеального сильного тела, каждую частичку кожи, знал и безумно любил, плавился от прикосновений. Но руки жили своей, отдельной от мозга, жизнью, они гладили, вспенивали мыло, намывая любовника, поторапливая его быстрее оказаться в постели. Обернув Баки огромным белым полотенцем, Брок толкнул его обратно в комнату, уронил на кровать. — Покатаешь меня, бравый солдат? — А ты, значит, готов к приключениям? — рассмеялся Баки. Он раскинулся на кровати, поглаживая свой член, закусывал нижнюю губу и ждал действий Брока. Баки хотелось знать, что Брок хочет с ним сделать. Брок взлетел на постель, оказался на Баки, вжался в него всем телом, дурея от жара кожи, от странной смеси запахов дешёвого мотельного мыла и самого Баки, от контраста горячей кожи и холода металлической ладони, тут же сжавшей его ягодицу. — Ш-ш, — шикнул Брок, притёрся твёрдым членом, застонал в губы Баки. — Не двигайся… я сам. Убрав руку Баки с задницы, Брок выдавил на свои пальцы побольше смазки. Баки издал нечленораздельный звук, задохнувшись. Раз Брок хотел сам, пусть сам, Баки не мог противиться ему. Брок закусил губу, сосредоточенно, никуда не торопясь, растягивая себя. От одного взгляда на тяжёлый, с бордовой от прилившей крови к головке член Баки рот наполнялся слюной, хотелось наклониться, собрать языком прозрачные капли смазки, распробовать их, насадиться до горла, обхватить губами толстый, перевитый венами член, но Брок держался, пихая в себя сначала один, потом два и три пальца, растягивая тугие стенки, проворачивая в себе. — Я сейчас с ума сойду, — простонал Баки, глядя, как Брок растягивает себя. Это было просто невозможно возбуждающим зрелищем, таким Брок был открытым, даже каким-то ранимым. Как он смотрел на Баки, или закрывал глаза, чтобы снова открыть их, пьяные от желания. — Как же я люблю тебя, мой хороший, — пробормотал Баки, поглаживая бедра Брока, не стремясь ничего сделать, позволяя Броку играть по его правилам.. Длинно хрипло выдохнув, Брок обхватил ладонью член Баки, сжал у основания. Член был идеальным, как и сам Баки, в меру длинным, но ужасающе толстым, с красивой бордовой головкой, прозрачными вязкими каплями смазки на вершинке. Его хотелось ощутить в себе, насадиться, прочувствовать на своих условиях без чужого навязанного ритма. Перекинув ногу через бедра Баки, Брок прижался к его груди, правой рукой направив член в себя. Длинно выдохнув, Баки обнял Брока, прижал к себе, чувствуя, как член обхватывает узкое, жаркое. Хотелось ворваться, перевернуться, подмяв Брока под себя, но Баки позволял ему делать все, как он хочет. Цыкнув на любовника, Брок оттолкнулся от его груди, сел удобнее, полностью опустившись на член, замер прислушиваясь к себе, своим собственным желаниям, и плавно повёл бёдрами, не торопясь приподнялся и медленно опустился обратно, со стоном принимая дюйм за дюймом. Острое удовольствие ударило под рёбра, концентрируясь в солнечном сплетении, но Брок не торопился, двигаясь мучительно медленно, растягивая кульминацию. — Ты… — Баки хотел найти эпитет и не мог. Брок был всем. Он был сбывшейся грезой, тем, о ком мечтать было боязно, потому что Баки мог просто утонуть в своих фантазиях и не выплыть из них. — Хочу… как же хочу тебя… — Баки гладил бедра Брока, прихватывал за талию и любовался этим невероятным мужиком. Брока вело и от слов, и от прикосновений Баки, от того, как тот мелко подрагивал, стараясь сдержаться и не поддавать бёдрами, навязывая свой ритм. Но долго он так не продержался, слишком хорошо и остро было, слишком желанна близость. И Брок сорвался, задав такой ритм, что чуть сам не слетал с члена Баки. Не двигаться, когда твой любовник скачет на тебе как на родео, было выше сил Баки. Он подавал бёдрами, сразу идеально поймав ритм Брока. Удовольствие поднималось от паха, разливаясь в груди, заставляло поджиматься пальцы на ногах. Тело пело, полнилось жаром желания, любовью к партнеру. Баки обхватил ладонями задницу Брока, погладил между половинок, задевая свой член, и начал вбиваться сильно, часто, как Брок не мог физически, хотя и был тренированным мужиком. Брок заорал, забился на члене, лихорадочно сжимаясь. Слишком сильно, ярко, хорошо, настолько слишком, что сдерживать голос не получалось. Брока выгнуло, выкрутило раз, другой, третий. Судорожно хватая ртом воздух он задрожал, изливаясь, пятная Баки спермой, и упал ему на грудь, прижался крепко-крепко, сливаясь с ним окончательно. Конвульсивно дернувшись последний раз, Баки расслабился, чувствуя послевкусие оргазма, ощущая его всем собой. Он нежно погладил Брока по плечу, аккуратно вышел из него и переложил так, чтобы можно было гладить, обнимать, целовать, прижимать к себе. Брока хотелось не просто любить, хотелось жить им, отдавая все, что есть. — Брок, у нас есть поле? — вдруг спросил Баки. Ему в голову пришла странная идея. — Картошки, к примеру. Кукуруза не подойдёт. — Чего? — не понял Брок. Послеоргазменную негу как волной смыло, оставив недоумение. — Какое поле, какая картошка? У тебя от ебли крыша поехала? — Вроде нет, — задумался Баки. Хотя, надо отдать Броку должное, от него крыша реально улетала в дальние дали. — Хотя от тебя и могла. — Баки чмокнул Брока в нос. — Я просто подумал, что полСтрайка пинает хуи, ожидая, когда тебе придет озарение, как они убьются. А если их вывезти убирать картошку, или репу, или ещё что-то такое, то это и тренировка, и все видны. Ну как можно убиться на поле картошки? — Побойся бога, детка, откуда у ЩИТа поля с картошкой? — Брок все равно не понимал толком, куда клонит Баки. — Можно, конечно, в другой штат скататься, к фермерам, но сейчас все техникой убирается. Да и кто доверит толпе дуболомов, видевших картошку только в супермаркетах, ее сбор? Если тебе скучно, то так и скажи. Отправим тех, кому уже бояться нечего, по домам, а оставшихся на природу вывезем. Знал бы Брок, что творилось в голове Баки, никогда бы туда не лез. Тоже мне — гениальный мыслитель. — На природе много опасностей, — задумчиво сказал Баки. — Просто в Союзе на картошку посылали солдат и студентов, чтобы дурью не маялись, а были при деле. Вот я и подумал, что это самое безопасное, чем их можно занять. А с тобой мне не скучно. Баки перелёг так, чтобы посмотреть Броку в глаза. — Мне никогда не было и не будет с тобой скучно, — очень серьезно сказал Баки. — Ты лучший человек — кроме Стива, — кого я встречал в жизни. А полем картошки надо обзавестись. — Ага, и дать бойцам потенциальное оружие — лопату. Вспомни Веласкеса, чуть не убившегося, споткнувшись. Представь, что сдуру можно с лопатой сделать умеючи, — фыркнул Брок, потянулся, почесал заросший чёрными волосами живот. — Да и осталось всего-то до тебя два дня, продержимся. Следующий Глазго. Телефон в кармане джинсов пиликнул будильником, напоминая, что вечер все ближе и ближе и пора возвращаться в бункер. — Лопату — это ты загнул, — рассмеялся Баки. — Ладно, подумаю насчёт поля. Ты же не против, если я расскажу о нас с тобой Стиву? С Броком было хорошо, спокойно и уютно. Баки бы хотелось жить с ним, но предложить подобное он боялся, вдруг Брок не согласится, или у него вообще на их отношения другие планы. Но он же сказал, что любит. Хотя… мало ли что можно сказать. Нужно было подождать, у них и так все закрутилось очень быстро, вот только Баки этого “быстро закрутилось” очень долго ждал. — Говори, почему нет? — пожал плечами Брок, подхватил с пола джинсы, оглядел комнату в поисках белья, хмыкнул, обнаружив трусы Баки на подоконнике. — Мои все и давно, похоже, в курсе моих трепетных чувств к одному модифицированному снайперу. На Мэй, к примеру, глянь, какая довольная ходит, косится в нашу сторону. — Я только понять не могу, чего она такая довольная, — Баки попытался поискать свои шмотки, раскиданные везде. — Они вообще все подозрительно довольные. Думают, ты их меньше ебать будешь? Бросив одежду, Баки снова притянул Брока к себе, провел руками по сильной спине, сжал задницу и с сожалением вздохнул. — Нам правда уже пора? — возвращаться в бункер не хотелось, но и не возвращаться было нельзя. — А ты будешь со мной жить? — Пора, — с сожалением ответил Брок, погладил Баки по волосам, ласково коснулся губ лёгким поцелуем. — А насчёт жить, — он немного грустно улыбнулся, чувствуя, как резануло за грудиной, там где билось и любило сердце. — Давай ты спросишь ещё раз, когда мы переживём весь этот пиздец. Так сильно хотелось ответить «да, конечно буду», но он не был до конца уверен, чем закончится эта неделя, переживут ли ее все. — Хорошо, — Баки погладил Брока по щеке живыми пальцами, провел по губам, а потом приник к ним своими, подхватил под затылок металлической ладонью, прижался к Броку всем собой. Поцелуй вышел какой-то горчащий безнадегой, словно Баки прощался. — Спрошу. Одевались быстро. Брок только хмыкнул, обнаружив на Баки свои носки. И снова в бункер, где их, словно птенцы родителей, ждали страйковцы. У самого дома Брок затормозил, припарковался, но из машины выходить не торопился, задумчиво глядя на починенный кем-то из его ребят забор. Два дня. Два чертовых дня до того момента, когда он может не успеть что-то сделать. Два дня до предполагаемой смерти самого дорогого человека на свете. Два дня до момента, когда все может рухнуть. Было бы проще без признаний и самого отвязного секса за всю жизнь? До того, как он узнал, что Баки тоже к нему неровно дышит? До вопроса о совместном жилье? Нет, проще не было бы. Собственные же чувства не вырвешь, не спрячешь от самого себя. — Пойдем, — Баки чувствовал в Броке что-то… беспокойное, какой-то надрыв, и даже отчасти мог понять, почему, но спрашивать не стал. И так уже наговорились сегодня. — Мы булок не купили, мне кофе пить не с чем. Баки выбрался из машины, хлопнул дверью и пошел поухаживать за Броком как-то машинально, даже не подумав, что Брок может обидеться. Каково сейчас Броку, который практически держал в руках жизни своих бойцов, Баки не представлял, он просто хотел принять на себя хоть немного того бремени, которое сейчас нес на себе его любимый человек. — Тут недалеко пекарня есть, — машинально ответил Брок, никак не отреагировав на распахнутую Баки дверь. — У Мэй спроси адрес. Не дело это — кофе без булок. Шутить не получалось. Брок и сам понимал, что не дотягивает и где-то отчаянно фальшивит, но банально не мог по-другому. Ему нельзя было показывать слабость перед бойцами, страх, отчаянное желание спрятаться от всего происходящего. Они привыкли, что командир сильный, все может, со всем справляется, а он… он не справлялся. — Сладкий, все будет хорошо, — Баки встал рядом, на пару мгновений прижав голову Брока к своему животу. — Мы все справимся. Баки вытащил Брока из машины и потащил к бункеру. Нужно было собраться, и хер с ними, с булками, потом сходит. Нужно было поддержать Брока, написать Стиву, что у него все хорошо, построить детский сад, чем-нибудь его заняв, хоть в настольную игру поиграть, Баки видел там Ужас Аркхема, Монополию и Алиас. А Броку имело смысл поспать. Просто поспать, чтобы уложить в голове все мысли. Детский сад, как ни странно, не самоубился без пригляда, не разнёс к чертям бункер. Они даже порядок навели от нечего делать под чутким руководством Мэй, душевую отдраили, оружейный склад перебрали, пять коробок пиццы сожрали. — Вместе с коробками, что ли? — спросил Брок, не найдя на кухне следов преступления. — Коробки выкинули, — попробовал обидеться Глазго. — Молодцы! — за Брока похвалил Баки и потащил его в койку, чтобы закутать в одеялко, обнять и сидеть рядом, пока не заснёт. Или можно было поговорить. А ещё можно было сделать Броку минет, чтобы тот хоть немного расслабился, раз сумасшедшего траха оказалось мало, чтобы успокоить мятежную душу солдата. — Хочешь, я тебе какао сварю? — предложил Баки. — Я видел, оно есть. Баки не знал, какие ещё пляски с бубнами устраивать вокруг Брока, чтобы того попустило. — Уймись, детка, — немного устало попросил Брок. — Не надо надо мной прыгать. Стреляться не собираюсь, и не надейся. Все наладится, сам же говорил. Я посплю немного и приду кино смотреть. Вы пока решите, какое конкретно, пожрать организуйте. И вообще, — Брок привстал на локтях. — Поиграй с детками на правах второго родителя. Чмокнув Брока в щеку, Баки пошел развлекать "деток". С пожрать было не так просто, как хотелось бы, но и с этим, Баки был уверен, они справятся. — Так, будем играть в Ужас Аркхема! — объявил Баки, представления не имея, что это за игра такая, но название ему понравилось. Монополию он не любил, потому что вечно проигрывал, а для Алиеса нужны были мозги и словарный запас, чем не обладала половина из собравшихся, хотя должно было быть весело. — Барнс, ты правила эти видел? — спросила Мэй. — Ща разберемся, — уверенно сказал Баки, но взяв в руки правила, понял, что эта игра тоже не для плоских умов. В итоге играть принялись в Алиас. Разбились на три команды и каждая угадывала слова по объяснениям одного из ее членов. Надо сказать, заигрались так, что чуть не забыли про ужин, но Баки вспомнил, что на правах второго родителя можно не только играть, но ещё и раздавать задания. Так что ужин соорудили за час, под чутким руководством Баки даже чуть не сварили компот, но не хватило ягод, а бежать за ними никто не захотел. — Накрываем на стол, — скомандовал Баки, — а я позову командира. А вот Броку совершенно не спалось. Он минут двадцать покрутился на постели, ткнулся носом в пропахшую Баки подушку, по-девчачьи пообнимался с ней, а потом бросил дурака валять и взялся за планшет. Только сейчас он подумал, а что станет с нажитым непосильным трудом добром, если он все же не переживет эту неделю? Кому оно отойдёт? Государству? Ну уж нет. Брок был сыт по горло этим государством, а потому через скайп связался со своим юристом и, всё то время пока Баки развлекал детишек один хрен знает чем, обсуждал собственное завещание, распределяя добро среди отряда. Даже Баки — и тому перепала машина, уж очень он хорошо смотрелся за ее рулем. — Брок? — позвал Баки, краем уха услышав отрывок разговора о завещании. По телу прокатилась ледяная дрожь, а Броку захотелось дать в морду. Но Баки умудрился сдержаться, взять себя в руки и даже постучать. — Жрать, — коротко сказал он. Брок мог как угодно распоряжаться своим имуществом, это было его дело и его право, но от этого почему-то было очень горько, словно он не планировал выжить изначально. — Твои "детки" знают больше слов, чем я думал. — На то они и мои детки, — попрощавшись с адвокатом, с улыбкой сказал Брок, выскользнул из комнаты, поймав Баки в объятия, потискал его с тихим стоном, погладил по спине и выпустил. — А чем кормить будете? — Едой, — улыбнулся Баки. Негодование как рукой сняло. Сильной, властной, нежной рукой. — Жареное мясо и печёные в духовке овощи. Ну и салат, а ты чего хотел? Лобстеров в белом вине? — Лобстеров я не люблю, так что с мясом ты в самую точку. Брок обнял Баки за плечи и вместе с ним вернулся на кухню, где бойцы сидели уже за столом с ответственными голодными лицами и пялились на огромное блюдо с мясом. — Кого ждём? — хохотнул Брок, хлопнул в ладоши. — Давайте жрать. Приятного аппетита. Страйк, включая и Веласкеса, грянул ответным пожеланием и застучал вилками, ножами и тарелками. Ужин прошел за непринуждённым разговором, шутками, обсуждениями новых правил ведения допроса, оружия и прочих мелочей, из которых состоит жизнь любых военизированных подразделений. Но о том, что с ними происходит сейчас, все молчали. И Баки тоже не стремился обсуждать эту тему. Ему хотелось прожить эту неделю, чем бы она ни закончилась, вместе с Броком. Быть с ним каждую свободную минуту. Рассказать Стиву, как он счастлив, что у него теперь есть любимый человек. Но… но… но. Слишком много этих “но” было сейчас в его жизни, чтобы просто так взять и огорошить Стива хорошими новостями. Зато Стив позвонил сам. Стоило всей компании с удобством устроиться на гигантском диване, как в кармане джинсов Баки грозно американским гимном заорал телефон. — Что-то я даже не сомневаюсь, на кого такая мелодия у тебя стоит, — усмехнулся Брок. — Он такой один, это да, — рассмеялся Баки и, легко поднявшись, вышел, чтобы ответить. — Да, мой друг, как твои дела? Давно что-то я тебя не слышал. Баки как мог пытался сложить с себя вину за то, что не звонил Стиву. — Давно, — отозвался в трубку Стив. — Привет, Бак. Ты мне обещался звонить каждый день — и где оно? Брок показательно закатил глаза и отобрал у Мэй пульт от телевизора и да, он бессовестно подслушивал. — Я забыл, — и голос у Баки был такой виноватый, что любой, кроме Стива поверил бы. — На меня напала любовь всей жизни, и я обо всем забыл. Прости, Стив. Но уже почти все закончилось, через два дня весь этот цирк поедет по домам. Или через три, я не помню. Как твои дела, ты не ответил? — Любовь? Может ты нас с ней познакомишь? — по голосу было слышно, что Стив рад за друга, но не настолько, чтобы не сердиться на него из-за забытого обещания. — У меня-то все нормально, что может пойти не так? А вот к тебе у меня вопросы и в частности о Джоне Таузиге и счете из больницы. Что у вас произошло? — Да ничего страшного, — улыбнулся Баки. Он до упора хотел оставить Стива в неведении о происходящем. — Таузиг решил поиграть в электрика. А знаешь ведь, какой из него электрик? Правильно, такой же, как и снайпер. Никакой. А он что, что-то другое сказал, или ушел в глухую несознанку? — Заявил, что по всем вопросам к его командиру, а до Рамлоу я дозвониться никак не могу. — Стив хмурился, но старался не показывать этого в голосе. Не любил он чего-то не знать. — Стив, ты думаешь, что я бы тебе не рассказал, будь это что-то действительно серьезное? — Баки подпустил улыбку в голос, но было подозрение, что Стив уже догадался, что произошло что-то сложнее удара током у одного из отпускников. — Все у нас в порядке. А ещё… Я и Брок… мы… Ну, вместе мы теперь. — Ты и Брок, — повторил Стив, помолчал немного и добавил. — Узнаю, что тайно поженились, выпорю, понял? И ты мне ещё все объяснишь, что там у вас творилось, что Таузиг так рвётся обратно, несмотря на хорошую кормежку и медсестричку, что неровно к нему дышит. Прислушивавшийся к разговору Брок хохотнул в кулак. — Обязательно расскажу. До связи, — и Баки скинул звонок. Повернулся к Броку, прижал его к себе и поцеловал. — А правда, давай поженимся. Стив нас может поженить, у него это где-то в обязанностях прописано. Так и на сторону не надо идти, и Стив будет в курсе. Я люблю тебя. Брок аж воздухом подавился. Вот в эту сторону он вообще не думал, никогда и ни с кем. С Баки боялся загадывать так далеко, а тут такие предложения и так, между делом, словно на футбол вместе сходить. — Серьезные намерения, — весомо добавил Роллинз и тоже повернулся к Броку, будто и ему не терпелось услышать ответ на этот животрепещущий вопрос. — Брок Рамлоу, — Баки встал, порылся в карманах, вытащил ключи, а из колечка быстро соорудил подобие кольца, встал на одно колено, — давай поженимся! А вот это уже попахивало кретинизмом. Брок нахмурился, поднялся и окинул всю честную компанию тяжелым взглядом, что даже Мэй пробрало. Она тихо ойкнула и спряталась за диванной подушкой, выставив ее наподобие щита. Не любил Брок дилетантизма ни в чем, тем более в таком важном и ответственном деле, а потому резко развернулся на пятках и вылетел из бункера, и не думая никому ничего объяснять. Он купит нормальные кольца, нормальные правильные кольца и, если Баки пошутил, то на член их оба накрутит. Баки вздохнул, глянул на притихших бойцов и пошел за Броком. Он не шутил, он готов был хоть сейчас под венец именно с Броком. Только его он хотел видеть в своей жизни и кровати, решил это, как увидел этого хищного, сильного, яркого мужика, так захотел присвоить его себе. — Брок, — Баки подошёл и обнял за плечи, — я серьезно. И не отступлюсь от своих слов. Таким не играют. — Бак, — Брок не обнял в ответ, не прикоснулся к рукам Баки, а так и стоял сжав в ладони ключи от машины. — Дай мне час, пожалуйста. — Я все испортил? — грустно спросил Баки, но ответа не ждал, просто отошёл, давая Броку уехать, уйти, сделать то, чего он там хотел. — Бак, час. Давно Брок не гонял на таких скоростях, давно не был так по-хорошему взволнован. Баки Барнс, привычный решать все и за всех, и тут решил сам — встречаться, жить, теперь вот и жениться, а ведь они не так уж и вместе. Да, признались друг другу в чувствах, переспали, но свадьба… не слишком ли рано? А вдруг поживут вместе немного, вне бункера и постоянно нависшей опасности, и не сойдутся. Да, Брок любил Баки, безумно любил, давно и безнадёжно. Да, секс был феерическим, но на одном этом не выехать, если характерами не сойдутся. Одному сорок, второму скоро сотня — меняться будет сложновато. Но Брок все равно ездил из ювелирого в ювелирный в поисках идеального кольца. Баки сидел во дворе и ждал неизвестно чего. То ли Брок приедет и выгонит его к чертям, то ли… Загадывать Баки боялся, хотя мог это делать запросто. Так он загадывал со Стивом конец войны, его свадьбу… Не зная, что делать, Баки пошел обратно в бункер, разогнал всех, каждому найдя занятие, а сам сел в кухне и схватился за голову. — Страдаешь? — спросила Мэй, устроившись рядом с Баки за кухонным столом. — Давай выпьем, если есть, что, — предложил Баки, грустно устроив голову на руках так, чтобы смотреть на Мэй. — А есть смысл? Ты же не пьянеешь? Давай лучше мороженого наедимся, и ты мне расскажешь, чего тебя в голову стукнуло замуж звать человека, с которым вы почти и не встречались. — А вдруг завтра мы умрем? — грустно спросил Баки. — Мэй, я… уверен, что ли, что мы должны быть вместе. Как наваждение. Я люблю его. И я всегда все порчу. Там, в поезде, со Стивом, я схватил его щит и облажался, а потом сдох. И сейчас в важный момент я снова облажался. Вот так вот и лажаю по жизни. Баки грустно слопал ложку мороженого. — Мудак я, который все гребёт под себя. — По мне, ты просто сильно загоняешься, — вздохнула Мэй, отправила полную ложку мороженого в рот и зажмурилась от удовольствия. — Тебя что, нахуй прямым текстом послали? Вроде нет. Ну мало ли, куда он уехал. Может, благословения у Кэпа просить. Я, конечно, в это не верю, но вдруг. — Нет, у Стива не надо, — вздохнул Баки. — Стив охуеет. Но нахуй меня не послали, это да… А расскажи о себе, а? Я твое дело наизусть знаю, как бойцу, характеристику выдам влет, а что ты за человек, Мэй? Баки не хотелось говорить о них с Броком, слишком было больно и страшно, множество неизвестных… — А я тебе тоже что-нибудь расскажу. Мэй заглянула в ведро с мороженым, вздохнула и отставила его в сторону. — Что тебе рассказать? Родилась, росла, жила, — с улыбкой начала она. — Про армию ты знаешь. Родители умерли очень давно. Живу с плюшевым котом Феликсом и рыбками. А если серьезно. — Мэй подтянула ноги к груди, устроив голову на коленях. — пару лет назад тоже замуж чуть не вышла, но судьба миловала. Ранили меня. — она задрала край футболки, показывая длинный шрам, змеящийся от колена по бедру и выше, до самой линии спортивного бюстгальтера. — Жених решил, что такая карьера мне не подходит. Девушка же должна пироги растить и детей печь. Но я до сих пор здесь, как видишь, и кольца на пальце нет. — Мудак, такую бабу упустил, — грустно усмехнулся Баки. — А у меня был парень, ещё до войны. Ну как парень, я думал, что парень, а он считал, что у меня не может быть такого друга, как Стив. Ну я ему морду набил, а я ж боксером был, короче, чуть не посадили, там как раз война, призвался, и забыли. — Любовь — она такая, никого не щадит. Только у меня не любовь была, точно не любовь. И у тебя, видимо, тоже, а вот сейчас грянуло поближе к сотне, и делать что — не знаешь. Но зато по-настоящему вот, и гонишься, чтобы хоть немного побыть рядом, пока судьба не отберёт, — вынесла вердикт Мэй. Баки вздохнул, сожрал ещё две ложки мороженого и посмотрел на Мэй. — Я боюсь, что все закончится не через месяц или год, а завтра. Вот возьмёт и закончится. Я просто боюсь не успеть, опоздать, не сделать главного, промолчать, вот и спешу. Спешу и лажаю. — Загоняешься ты и, поверь на слово, очень сильно. Командир не тот человек, который будет играть с чужими чувствами, да и к тебе у него всё очень давно и прочно. Просто подожди. — Давно? — удивился Баки, встрепенувшись и подняв голову от ведра с мороженым. — А ты откуда знаешь? — Я же папина любимая дочка. — Мэй выпятила грудь и расхохоталась. — Тут только слепой не увидит, ну… или ты. Все эти долгие взгляды, любовники через одного сероглазые и смазливые. Да и, Баки, говорят, что женщины это видят, а ещё пьяный командир, — она понизила голос до зловещего шёпота, — очень откровенен и разговорчив, потому и не пьёт с чужими, но мы же все свои. — Он меня любит? — как-то потерянно спросил Баки, словно не верил в услышанное. — А есть сомнения? — раздалось от двери. Брок хмуро смотрел на эту славную парочку, не зная что ещё сказать. Если сомневается, так зачем зовёт замуж? Из-за Роджерса и его слов? — Брок!!! — Баки подорвался резко, подлетел к Броку, обнял, вцепился в него так, что не оторвать. — Люблю тебя, мой, сладкий, люблю! — Не знал бы, что ты не пьянеешь, решил бы, что налакался до зелёных чертей, — хмыкнул Брок, отдирая от себя Баки. — Так ты не ответил — есть сомнения в моих чувствах? Мэй тихонько смылась с кухни, забрав ведро с собой. — Дурак ты, Брок Рамлоу, — Баки рассмеялся почти радостно, подхватил его, усаживая на бедра. — Я люблю тебя, я верю тебе. — Тогда к чему было это грустное пожирание мороженого на тёмной кухне? — Брок вопросительно изогнул брови, но освободиться не пробовал, лишь сильнее обхватил Баки ногами. — Ты уехал, а я расстроился, — глупо улыбнулся Баки. — Я люблю тебя. — Такой взрослый и сильный — и такой дурак, — покачал головой Брок. — А теперь отпусти меня и пойдём на улицу пообщаемся, чтобы без лишних ушей. Брок показал кулак куда-то в темноту, прекрасно зная, что увидят и поймут правильно. Маме с папой надо немного побыть наедине и поговорить. — Брок, — Баки несмело позвал, а потом сграбастал Брока в объятия, прижал к себе, чтобы не выпускать. — Если ты меня пошлёшь, я тебе голову откручу, — тихо сказал Баки. — Бак, пойдём уже на воздух, — вздохнул Брок, ласково погладил это недоразумение, которое лишь по незнанию можно было принять за страшного и сурового Зимнего Солдата. На самом деле он был мягким и безумно ранимым, а ещё своими невозможными глазищами смотрел так, что язык отнимался, но сыпать признаниями в компании половины Страйка Брок был не намерен. — Пойдем, — Баки старался быть бодрым, но было страшно, потому что Брок сейчас должен был сказать свой вердикт их отношениям, и Баки не знал, какой он будет. Баки вышел наверх и всмотрелся в Брока, пытаясь узнать, что тот скажет. Усадив Баки на один из шезлонгов, Брок сел рядом на траву. — Ты не человек, а пиздец. Ты понимаешь это? Как в тебе всё это умещается, а? Мы подохнуть можем, а ты в будущее лезешь, совместный дом, семья… не сказать, что я не хочу всего этого. Хочу, с тобой и только с тобой, но ты уверен, что это правильно? Вот так вот? — Я — уверен, на всю жизнь, — кивнул Баки, вертя в руках то самое кольцо от ключей, превращая его в кольцо для Брока, которое тот не взял. — А если жить мне осталось два дня, то тем более уверен. Брок, я одну из своих жизней прожил, скрываясь, скрывая свои чувства и желания. Я так больше не хочу. Я хочу жить с тобой, хочу назвать тебя своим, и пусть мы вместе всего несколько дней, мне это не мешает верить, что мы можем прожить вместе целую жизнь. Брок молча протянул ладонь, на которой поблескивало аккуратное кольцо из платины с витым растительным рисунком. — Бак, я люблю тебя. Очень люблю и хочу дать все, что только смогу, что в моих силах. Ответным жестом Баки протянул свое недокольцо, криво улыбаясь. — Я куплю тебе другое, когда все закончится. — Не надо, — Брок ответил тёплой улыбкой, сцапал кольцо и надел себе на палец. — Оно мне нравится, искреннее такое. И сам надел Баки кольцо, но не на левую металлическую руку, а на правую — живую, перевернул и коснулся губами ладони. Баки затащил Брока на шезлонг рядом с собой и положил голову ему на плечо, любуясь кольцом на пальце. Из чего оно, было не важно, хоть из оцинкованного ведра, Баки был счастлив просто его наличию. А потом схватил телефон и щёлкнул их с Броком так, чтобы в кадр попали кольца. — Стиву скину, — улыбнулся он, — а то обидится, что ему не рассказал. Слушай, может нужно сказать ему и про весь пиздец? Вдруг я умру, а он даже не узнает, почему? — Расскажи, — коснувшись губами макушки Баки ответил Брок. — Роджерс, наверное, единственный из чужих, кому можно верить. Сущность у него не та, чтобы подставить. Тем более, если в деле замешана твоя безопасность. Баки быстро набрал сообщение с адресом и словом "приезжай". — Через полчаса явится, — хмыкнул он, прижавшись к Броку теснее. — Как будем свадьбу праздновать? Без торта я отказываюсь. Говорят, что перед смертью не надышишься, но Баки хотелось не только надышаться. Он собирался выйти замуж за любимого мужика, собирался это дело отпраздновать хотя бы тортом, и чтобы рядом был близкий друг, радующийся его счастью. — Напиши Роджерсу, чтобы торт захватил, а когда все кончится — отпразднуем как положено, — как можно более беззаботно отозвался Брок. Не хотел он сейчас думать ни о чем плохом и сложном, ни тогда, когда на его плече лежала голова Баки и он сам прижимался, такой родной и тёплый. Да, уже было составлено завещание, распределено имущество и обязанности, почти все утрясено и продумано, но вдруг пронзительно захотелось жить. Захотелось засыпать и просыпаться только с одним человеком, ругаться из-за разбросанной одежды, немытых кружек, составлять список покупок на выходные, вместе ждать гостей — всё вместе — жить, состариться, умереть через много много лет, а не сейчас, точно не сейчас. Баки набил Стиву сообщение и отложил телефон, взял Брока за руку, переплел пальцы так, что звякнули кольца. — Я начал к тебе присматриваться, когда увидел, как ты кошмаришь Страйк. В тебе в эти моменты столько жизни, энергии… сплошной секс, — Баки потерся головой о плечо. — У меня тогда ещё не все мозги на месте были, поэтому я тихо сидел и ты меня не заметил, или заметил, но не стал гнать. А я смотрел и жалел, что подрочить нельзя. Рассмеявшись, Брок сильнее сжал Баки в объятиях. — Заметил. Кем бы я был, если бы не замечал чужака на своей территории, — усмехнулся он. — Но, во-первых, ты молчал, смотрел только и никому не мешал, а, во-вторых, Роджерс всем донёс благую весть о том, кто такой Баки Барнс и почему нельзя трогать хмурого патлатого мужика. Он бы ещё мог бы велеть всем нам подружиться с тобой, если бы хоть немного считал, что это могло помочь твоей адаптации в обществе. А вообще, мне все равно было. Ну сидишь и сидишь, красивый, сильный, чего гнать? — Я потом запись с камер себе достал и вздрочнул, — с улыбкой сказал Баки, вспоминая, как он эту запись доставал в обход Стива. — Я, знаешь ли, вообще много тогда молчал, потому что сказать было нечего. Я поначалу был уверен, что ты по бабам, но потом проследил, выяснил, что не по бабам, и меня просто перемкнуло. Я понимал, что сталкерством только психику себе порчу, но хотел быть как можно ближе к тебе, так я оказался твоим снайпером. И каждый раз, когда ты орал на бойцов, у меня вставал. Жуть, да? Брок усмехнулся. — Каждый раз, как ты обнимался со своей винтовкой на стрельбище — вставал у меня. — Какие у нас странные фетиши, ты не находишь? — Баки рассмеялся и потянулся за поцелуем. — Отличные фетиши, только давай договоримся в постель винтовку не таскать. У меня на тебя и без неё каменно стоит, от живота не отогнуть. Влюбился, как мальчишка, в собственного снайпера, — со вздохом протянул Брок, чмокнул в губы любовника и прислушался. В конце квартала взревел двигатель мотоцикла. — Быстро он. — Хорошо, спать будем без моей крошки, — рассмеялся Баки. — Я люблю тебя. А Стив всегда быстро добирается, если дело касается меня. Раньше было наоборот, я его за шкирку вытаскивал из всяких передряг. Баки погладил Брока по лицу, ему нравилось чувствовать пальцами его губы, а потом поцеловал всерьез, как раз подгадав под приезд Стива. Чтобы видел и завидовал. Стив возник из темноты абсолютно бесшумно, и Брок, скорее всего, не заметил бы его, если бы не знал, что тот приедет. — Ночь добрая, Кэп, — поздоровался он, оторвавшись от губ Баки. — Вижу, что добрая, Рамлоу, — без особых эмоций на лице ответил Стив и только при взгляде на Баки потеплел глазами. — Привет, Баки. — Здравствуй, — улыбнулся Баки, легко поднялся и хлопнул Стива по плечу. — Где торт? У нас что-то вроде помолвки. Ты же благословляешь меня на брак с этим мужчиной? Он мне уже колечко подарил. И Баки похвастался кольцом, не мог не похвастаться, потому что Стив. Стив — лучший друг, семья, единственный, кто остался рядом, помог выгрести. И теперь, когда Баки нашел своего единственного мужика, с которым хотел провести жизнь, он очень хотел, чтобы Стив был за него счастлив. Ничего не говоря, Стив сгрёб Баки в охапку, сжал до хруста костей. — Конечно, благословляю, но спешу напомнить, — он сурово глянул на и не думающего подниматься с шезлонга Брока, — что будет, если этот мужчина тебя хоть чем-то обидит. — Не трудись, — отмахнулся Брок. — Не дурак. — Ну и как он меня обидит, если я его могу скрутить и выпороть? — рассмеялся Баки. — Я тоже тебя люблю, мелкий. А теперь гони торт. Переходить к печальным новостям не хотелось, но Стиву нужно было сказать, только как, Баки не представлял. Вот лучше сначала торт, а потом все остальное. — Торт на седле мотоцикла остался, — улыбнулся Стив, снова обнял Баки. — Да, детка, сходи за тортиком, а мы пока с Роджерсом пообщаемся, — поддержал его Брок, заняв, наконец, вертикальное положение. — Есть нам что с ним обсудить и как с начальником, и как с будущим родственником. — Если я пойду за тортом, то я его весь и съем, — фыркнул Баки, но оставил Стива и Брока наедине, надеясь, что друг не лишит его будущего мужа, откусив ему голову. А ведь может. Баки нашел торт и уселся на мотоцикл, давая двоим самым близким людям возможность поговорить. А он послушает. Со слухом у Баки Барнса всегда было все хорошо. — Послушай меня, — начал было Стив, но был тут же перебит Броком: — Это ты послушай, все что у меня есть — это Баки и ребята из Страйка, и только за них я даже тебе голову откушу, понимаешь? — Понимаю. Стив сел рядом с Броком на шезлонг и довольно привычным жестом толкнул того в плечо, хлопнул по колену. — Ты рассказывал Баки? — Нет, — Брок покачал головой. — А стоило? Мы же и не встречались с тобой. Так, пару раз выпить сходили, как приличные. Бак думает, что ты только по девочкам, — не усмехнуться не получилось, за что Брок схлопотал вполне чувствительный удар в бок. — Стив, я люблю его, действительно люблю. Думал, такое только в юности бывает, чтобы раз и с первого взгляда встрять так серьёзно. А сейчас смотрю, как он спит, и будто никогда и никого не любил, только его. Говорить такие вещи оказалось не так уж и сложно. Все шло от сердца. — Вы для этого меня позвали? — тихо спросил Стив. — Засвидетельствовать? — Скорее, чтобы самый дорогой человек для Баки был в курсе наших с ним отношений… и ещё кое о чем. А вот тут слова никак не находились, но Брок говорил-говорил-говорил, описывая и произошедшее на миссии, и собственные видения, и смерть Рассела, и гадалок, предсказательниц, и про все то, что творилось уже позже, про спасшихся и тех, чья жизнь висела на волоске. — И Баки может тоже? — севшим голосом спросил Стив, молчавший всё это время. — Да, может, но я не позволю. — А потом? Как прервать эту цепь? — Не знаю, — пожал плечами Брок. — Но если потребуется умереть ради него — умру. Баки сидел, слушал и тихо охуевал, какой, оказывается, Стив скрытник, а он даже и не думал в эту сторону. А надо ли было? Похоже, что не надо. То, что Брок его любит, Баки и так знал, но вот то, что он за него умереть готов… Нет, Баки предполагал, но думать о таком вообще не хотелось. Умирать больше никто не будет. — Мне надоело вас подслушивать, — Баки вернулся с тортом, — так что пошли жрать сладкое и растить жопы. Потом наговоритесь. А к тебе, мелкий, у меня будет серьезный разговор. Но потом, чтобы точно без свидетелей. И вообще, уйди от моего почти мужа. Баки с улыбкой прогнал Стива с шезлонга и уселся рядом с Броком, прижав его к себе. — Никому не отдам! — собственнически заявил Баки. — А теперь ещё и буду лично следить за явлениями в твой кабинет одного Брока, а то мало ли… Я ревнив. Страшно ревнив.