***
— Ох, всегда терпеть не могла девиц, которые теряют сознание при каждом удобном случае. — Дженни, на твоём сроке это может быть опасно. У тебя бывали обмороки раньше? — я проверила ее зрачки на свет и прощупала пульс на запястье. — Нет, — она покачала головой, — но я раньше и не видела перед собой призраков, вернувшихся с того света. Мы расположились возле камина, я с удовольствием протянула озябшие руки к ласковому теплу. Иен разливал терпкий молодой виски по бокалам, а дети уже увлекли Брианну смотреть на родившегося неделю назад жеребёнка. Холодный горный воздух смешивался с теплым ароматом сухих дров, потрескивающих в камине, яблочный запах виски щекотал горло. Впервые за шесть лет я снова дышала полной грудью. — Мы думали, ты мертва, — Дженни все еще была неестественно бледной. — Оплакивали тебя все эти годы. И вдруг ты возвращаешься, да еще и с ребенком на руках. Мы, надеюсь, заслужили объяснение. — Разумеется. Я бы многое отдала, чтобы сказать им правду. Дженни и Иен, их дети, Фергюс и Брианна — мой дом, моя семья. Единственные в этом мире, кто у меня есть, кем я больше всего на свете дорожу. Я просто не могла рисковать их доверием, рассказывая свою невероятную правду. — Все это время я жила в Бостоне, в колониях, — нужно придерживаться правды, изменяя только ключевые детали. — У меня был муж, с которым я так и не смогла построить жизнь. Зато я многому научилась, я теперь настоящий… лекарь. Врач. Дипломированный хирург, напомнила я себе. Казалось, я совсем недавно отмечала свой выпуск с новыми коллегами, когда Фрэнк перешёл последнюю черту. — Мой муж обошёлся с нами не лучшим образом, мы с Бри бежали, не оглядываясь назад. Фрэнк не был так уж виноват в случившемся. Скорее его любовница, лживая маленькая дрянь. Я видела, как она подбирала ключики к Брианне, заваливая ее подарками, навязывая ей эту странную дружбу. Последней каплей было ее предложение съездить к морю. Втроем. «Только ты, я и папочка, что скажешь, детка?» Она не видела меня, не знала, что я вернулась раньше и слышала их разговор, в котором Бри с восторгом мечтала о большой поездке. Этой же ночью мы летели в Шотландию, купив по платью в магазине карнавальных костюмов. Я сняла с банковского счета все свои сбережения и перевела их в твердую валюту — ювелирные изделия, то, что могло помочь мне устроиться и выжить вместе с дочерью в восемнадцатом веке. В том времени, которому мы обе действительно принадлежим. — Он бил тебя? — Что?! Нет, нет, что ты, он встретил другую женщину. Я поняла, что наш брак не может продолжаться и забрала Брианну, — я старалась, чтобы в моем голосе не слышалось настолько явного облегчения, но я все же была благодарна судьбе за то, что развела нас с Фрэнком и его любимой по разным уголкам временного пространства. — Клэр, — Дженни тяжело поднялась с соседнего кресла и положила мне руку на плечо, ощутимо сжав, — какого дьявола ты сочиняешь здесь сказки про колонии? Я спросила тебя четко и ясно, где ты была шесть лет, почему мы оплакивали тебя, полагая, что ты погибла при Каллодене, зачем ты вернулась? И где затерялись письма, в которых ты рассказываешь, что ты жива и здорова? Какого дьявола ты сейчас заявилась ко мне на порог с ребенком какого-то колониста? — Я… не с того начала, я думаю… — я растерялась, забыла все свои резонные доводы, вдруг осознав позицию Дженни, с которой она смотрела сейчас на меня и мою не очень правдоподобную историю. — Брианна — дочь Джейми. Ради нее я вышла замуж, чтобы не воспитывать ребенка одной. Мы пытались построить жизнь, но ничего не вышло. Я хотела тебе написать, Дженни, правда, но я… Я опустила лицо в ладони. — Джейми заставил меня уехать, он знал, что я, возможно, жду ребенка, умолял меня спасти его, уехать как можно дальше. И я покинула страну еще до начала битвы. А в Бостоне мне пришлось начать новую жизнь, ради Бри, ради ее взгляда, который так напоминает мне… Я замолчала, воспоминания того ужасного дня душили меня, я больше не могла вымолвить ни слова. Дженни, всхлипывая, опустилась на кресло рядом. Иен наполнил мой бокал и вложил его в мои дрожащие пальцы. Виски обожгло саднящее от горьких слов горло. Я не ожидала, не представляла даже, что его имя будет так больно произносить вслух. — Она чудесна, Клэр, — Дженни утерла слезы и снова улыбалась мне. — Прости, я должна была сразу понять, чья она. Этот медный золотистый отблеск даже в Высокогорье редкость. — Готов поспорить, такая новость уж точно сможет подбодрить его, — сказал Иен, — нужно… — Да-да, — прервала его Дженни, странно дернувшись, — только я боюсь, как бы это все не оказалось слишком ошеломительным для него. Порой я сомневаюсь, что для человека, находившегося во тьме так долго, есть путь обратно. Мир вокруг меня завертелся, закачался, а воздух словно выбили из легких. Что это за злая шутка? Или мой слух подвел меня? Или я уснула, согретая теплом очага и алкоголя и теперь брежу наяву? — Ч-что? — мой голос едва меня слушался. — Я говорю, нельзя обрушить на Джейми все новости разом, — объясняла Дженни Иену, не замечая моего состояния. — Будем осторожно подводить его к этому. — Дженни, прошу, — по моему лицу, похоже, катились слезы, руки судорожно сжимали подлокотники. — Клэр, да что с тобой? — воскликнул Иен, он подошел ближе и всмотрелся в мое лицо. — Д-джейми, он… жив? Все вдруг заволокло мутной пеленой. Голоса Дженни и Иена доносились словно из тумана. Они больше не говори о нем, они куда-то быстро засобирались. Я не могла понять, в чем дело, сидела, словно оглушенная, и только смогла разобрать «красные мундиры». — Клэр, не высовывайся, что бы ты не услышала. А лучше спрячься, — Иен вышел на улицу, а Дженни поспешила за ним. Я оказалась одна. Вероятно, во власти коварного сновидения, от которого мне совсем не хотелось пробуждаться.***
— Они забрали его! — Рэбби вбежал в дом первым, за ним дети и Дженни. Я выпала из недолгого забытья, в которое мое сознание погрузилось благодаря приличному количеству выпитого виски, которому предшествовала долгая дорога через океан и два века. Однако, найти в себе силы встать с кресла я не смогла. Брианна, испуганная и заплаканная, забралась ко мне на колени. Мэри МакНаб, которая теперь помогала Дженни по дому, тихо причитала на гэльском. — Я так устал ждать нового восстания! — воскликнул раскрасневшийся Фергюс. — Когда я уже смогу отплатить проклятым лобстерам за милорда и за месье Мюррея! — Фергюс! О чем ты думал? Зачем ты полез к проклятому МакГрегору? Я вдруг увидела, насколько мальчик изменился за эти годы. Из дерзкого парнишки он превратился в юношу с горящим взглядом. А Дженни отвесила ему подзатыльник и отправила на кухню с Мэри, приказав не высовываться, на случай, если англичане вскоре вернутся. — Клэр, да на тебе лица нет! Не стоит беспокоиться, просто теперь такие порядки. Иена раз в несколько месяцев увозят, но возвращают через пару дней. Это чтобы мы не забывали, что наши жизни в их руках. И, конечно, их очень интересует мой брат. Да что с тобой? Я осознала, что слезы продолжают свободно струится по моему лицу, скатываясь за ворот серого платья «История Шотландии» из бостонского маскарадного салона. Брианна молча прижималась ко мне, испуганно поглядывая на Дженни. — Джейми… Он жив? — я повторила свой вопрос охрипшим голосом. Шок от происходящего не давал мне осознать, принять это. — Да, вполне, — Дженни налила мне полный бокал, придвинула стул к моему креслу и села прямо передо мной. Она вопросительно смотрела на меня и терпеливо ждала, пока я соберу растрепанные чувства. — Я думала… нет, я была абсолютно уверена, что никто не выжил при Каллодене. Никто, включая Джейми. Я слышала, что даже те, кто спаслись, недолго скрывались, что их вскоре расстреляли. — Но он выжил, — Дженни села возле меня и взяла мою ледяную ладонь в свои руки, — с трудом, да, но выжил. Клэр, я так ждала тебя, или письма, чтобы сообщить об этом. Я думала искать тебя, но не знала где. Теперь, ты вдруг появилась здесь, и ни слова не спросила о моем бедном брате. О, что я только ни подумала, пока слушала тебя. Я вижу, как он заживо горит в адском пламени, Клэр. Каждый день я молюсь, чтобы он нашел свое счастье. И вот ты, причина его погасшего взгляда, вернулась спустя долгие годы, и ни слова о нем. Я почти возненавидела тебя! — О, Дженни! — я покачнулась и инстинктивно прижала к себе Брианну, зажав ее уши ладонями, прошептала: — Я привезла дочь на могилу ее отца. Сюда, чтобы показать ей ее корни. Дженни, где он? Что с ним? Он болен, ранен? — Он в порядке, — Дженни склонилась ближе, — Клэр, он здесь, неподалеку, скрывается от англичан. Тише, ну же, дорогая. Мы долго сидели молча, втроем. Дженни обнимала меня за шею, а Бри уснула у меня на коленях. Мне нужно было время, мне нужна была эта тишина, чтобы сердце прекратило биться так часто, словно готово разорвать грудную клетку. Неужели преподобный Уэйкфилд ошибался? Или, может быть, попросту соврал? Я искала, судорожно хваталась за каждую ниточку, вдоль и поперек изучила битву при Каллодене и ее участников. Но ничего не указывало на то, что Джеймс Фрейзер выжил. Преподобный уверял меня в том, что не было ни одного выжившего шотландца, которого не расстреляли или не повесили после. — Расскажи мне о нем, Дженни, как он? Я смогу его увидеть? — мой голос был сиплым, будто незнакомым. — Он провел шесть лет, охотясь в лесу, отсиживаясь в пещере, как отшельник. Иногда я сомневаюсь в том, что этот человек все еще мой брат… Я содрогнулась. — Думаешь… — глубокий вдох и выдох, — думаешь, он хотел бы меня видеть? — Я не знаю, дорогая. Но думаю, надо подготовить его. Он сильно изменился. Иногда мне кажется, что он даже меня не хочет видеть, он часами молчит. Смотрит на меня, а кажется, будто видит что-то непостижимое. Дженни с трудом поднялась, придерживая одной рукой живот, а другой опираясь на кресло. — Идем, Клэр. Уверена, вам обеим необходимо немного поспать. Мы поднялись наверх и уложили Брианну в одной из гостевых комнат. — Клэр, послушай, — Дженни замялась и остановилась возле двери, — он заходит к нам иногда. Я знаю, что ты хочешь увидеть его, но прошу, подожди хотя бы возвращения Иена, не показывайся ему сейчас на глаза. — Но… — Прошу тебя, Клэр! Я кивнула, скрепя сердце. Это обещание я не могла быть уверена, что найду в себе силы сдержать.***
Я не смогла уснуть. Мерила шагами комнату, всматривалась в опускающиеся сумерки за окном, любовалась спящей Брианной. И представляла нашу встречу. Его улыбку, его первую улыбку собственной дочери. Мне так часто снилось, что это он, не Фрэнк, входит ко мне в палату с крошечным свертком на руках. И так часто я просыпалась с ощущением его незримого присутствия, с призрачной надеждой, которая тут же неизбежно разбивалась. А перед глазами вновь и вновь появлялся мемориальный камень с надписью «Клан Фрейзер», фото которого любезно мне выслал преподобный. Неужели я прожила столько лет, окруженная ложью? Наконец, я не выдержала, оделась и спустилась вниз, потребовав у Дженни хоть какую-то работу, чтобы отвлечь свой метущийся разум. Мы собирали травы во внутреннем дворе. Дженни напевала что-то на гэльском, изредка поглаживая живот, чтобы успокоить пинающегося малыша. Я услышала шорох и обернулась. Закатные лучи падали на застывшего в арке человека. Туша оленя на плече, грязная перештопанная одежда, неряшливая рыжая борода и копна спутанных волос. Он смотрел прямо на меня каким-то полубезумным взглядом, а я, казалось, забывала дышать. Я выдавила из себя слабую улыбку, из последних сил держась на ногах. Он пошатнулся, тени заскользили по лицу. Только Дженни продолжала напевать, не замечая этой сцены за своей спиной. Он сделал несколько шагов вперед, не отрывая взгляда от моего лица, и вдруг уронил тушу с глухим стуком. Дженни резко обернулась. — Ты до смерти меня напугал! — воскликнула она. Он продолжал на меня смотреть. На меня, но будто сквозь. Он не двигался, стоял, словно окаменев. В полной растерянности я взглянула на Дженни, а она печально пожала в ответ плечами и покачала головой. — Брат! — воскликнула она, подходя к нему ближе, он вздрогнул всем телом и перевел на нее свой отсутствующий взгляд. — Они снова забрали Иена. Он дернул головой, будто кивая, поднял тушу и захромал вслед за ней в дом. Я же осталась стоять во дворе, ошеломленная, убитая, растерянная. Я не знаю, сколько прошло времени. Шок первой встречи накатывал волнами, осознание произошедшего приходило откуда-то из-за тумана. Похоже, я упала на землю, давясь рыданиями, и рассыпала травы из корзины. Меня нашла в этом состоянии Мэри. Добрая женщина подняла меня, не сопротивляющуюся, отвела в дом, усадила к горящему очагу и вручила мне чашку теплого травяного чая с валериановым корнем, судя по запаху. Из кухни доносился возмущенный голос Дженни. Она звала брата обратить на нее внимание, просила помощи с рентой. Но ответом ей была тишина.***
— Иди, Фергюс, иди. Здесь тебе делать нечего. Побудь с ним. Ты умеешь его вывести из себя, как никто другой. Иди и вытащи из него хоть слово! — С радостью, мадам Мюррей. Я только ждал удобного случая. Первое, что я почувствовала, была затекшая шея. Похоже, я уснула в кресле у камина, кости ломило, а голова раскалывалась от боли. Дженни суетилась вокруг. — Малыш Джейми на твоей совести, понял меня, Рэбби? Мэри будет нужна мне сегодня, и неизвестно, вернется ли Иен в ближайшее время. Я пыталась прийти в себя, спустила ноги на пол, приложила к разгоряченному лбу холодные пальцы, постепенно вспоминая события вчерашнего дня. Все вокруг казалось нереальным. — А ты давай быстро приходи в себя, — Дженни вдруг сильно стряхнула меня за плечо, — Схватки уже больше часа назад начались, и интервал сокращается быстрее, чем раньше. Я в ужасе подняла на нее глаза, вдруг четко осознав, где я и почему. — Где Брианна? — Спит. Мэри о ней позаботиться. Твоя главная задача сегодня — мой ребенок, Клэр. Поднимайся.***
Я увидела его в окно. Он разговаривал с Мэри. Мне показалось, он смотрел так же мимо, куда-то вдаль. — Что там? — Дженни спросила сквозь сбившееся дыхание. — Джейми говорит с Мэри. Я почувствовала, как сердце рвется в груди, колотится, словно сумасшедшее. Я обернулась к ней, улыбаясь. Отчаяние, счастье, безумие, все смешалось внутри меня. Долгих шесть лет я не думала даже, что найду в себе силы произнести это имя вслух. Боялась, что не смогу назвать его даже собственной дочери, показывая его могилу. А теперь я говорю его. Вижу его, живого, хоть и сломанного, но я вижу его и говорю о нем. — И что ты снова расклеилась? Клэр, соберись, малыш Иен слишком торопится появиться на этот свет. Она вновь согнулась, схватившись за угол кровати. Мне пришлось заставить себя отложить все мысли о Джейми. Нет, это было бы выше моих сил. Оставалось надеяться, что профессиональные инстинкты не подведут меня, что я справлюсь с собой, несмотря на бурю в душе. — Брианна играет с жеребенком на конюшне. Я решила, пусть так, лучше девочке быть сейчас подальше отсюда, — Мэри принесла воду и чистые простыни. — Госпожа, ваш брат здесь. Он пошел смотреть учетные книги. — Юный Фергюс знает, как выковырнуть своего милорда из его раковины, — фыркнула Дженни в ответ. — На меньшее я и не рассчитывала. Вот увидишь, Клэр, он придет в себя. Он крепкий парень. Правда. Вот только он слишком многое пережил. И теперь он, как улитка, прячется, но мы рано или поздно его вытащим, правда, Мэри? Учащающиеся схватки не оставили моему разуму возможности цепляться за мысли о Джейми. Мэри суетилась по комнате, подготавливая пеленки, затем вышла подогреть еще воды по моей просьбе. Дженни было легче, когда я массировала ее поясницу, при этом она болтала без умолку, отвлекая себя от боли. — Теперь его называют ДанБоннет. Не удивлюсь, если вскоре начнут слагать о нем баллады. Послушай, Клэр, ты же не держишь зла на меня, что я не пустила тебя к нему, как только ты приехала? — Нет, Дженни, что ты… — начала я, но, похоже, мой ответ был ей не так уж важен. — Я боялась за него. Боялась, что удар от твоего возвращения окажется слишком сильным для его теперешнего состояния. Ты же видела его, видела, во что он превратился. Я думала, если он увидит тебя, грянет гром, что-то произойдет с ним, думала, такие новости нельзя обрушить на него… внезапно. Что стоит его расшевелить, вытащить из этого забвения. Но я ошибалась. Он увидел тебя и не узнал. Или принял за морок. Я не знаю, сможет ли он найти тебя снова. Он болен, Клэр. Все ещё ранен, хоть мы и залечили его раны после Каллодена, но его душа еще истекает кровью. О, Клэр, когда я впервые увидела этот его затуманенный взгляд, я так ненавидела тебя… Он ничего не сказал нам, кроме того, что ты мертва, не объяснил, как и почему, и мы были уверены, будь ты жива, ты бы была здесь, рядом со мной, зашивала его раны. И тогда другая мысль отравляла мой разум, что ты ушла, оставила его погибать, а он отказывается принять это. Я не верила в это, гнала эти мысли прочь. Но ты появилась передо мной, живая и ничуть не изменившаяся, и я снова готова была тебя ненавидеть. — Дженни, я правда думала… — Что его нет в живых, я знаю. И только за то, что ты привезла домой мою племянницу, я благодарна Богу и готова принять тебя. Но в глубине души я все еще ненавижу тебя за то, что ты улыбаешься, за живой взгляд и цветущий вид. И за то, что ты не искала его, не предпринимала попыток. За то, что не пришла оплакивать его вместе со мной, если думала, что он погиб. Я не понимаю этого, я чувствую, есть что-то еще, что ты скрываешь от меня. И я готова слушать, готова сохранить твои тайны, но умоляю, позволь мне понять тебя, помоги перестать ненавидеть то, что ты жива, а мой брат медленно сгорает изнутри. Я рассказала ей все. Сбивчиво, сумбурно, запинаясь и прерываясь на долгие паузы, чтобы успокоиться или помочь Дженни продышать очередную схватку. Она порой кивала, вздыхала, качала головой, но слушала так же внимательно, как ее брат когда-то очень давно. — Мы так и не смогли снова стать семьей. Между нами стоял призрак моей жизни здесь, пусть безвозвратно утерянной. Думаю, я произносила имя Джейми во сне… Бывало по утрам Фрэнк не мог и взглянуть на меня. В конце концов я поняла, что больше не могу причинять ему боль, и предложила вести раздельную жизнь, оставаясь семейной парой только ради Брианны. Я понимала, что моя история может разрушить все, что было между нами с Дженни. Я боялась. Но я не могла скрывать это больше. Наши отношения с ней подошли к той точке невозврата, когда моя тайна или стояла бы между нами преградой, или таившаяся в ней опасность была бы разрушена близостью нашей дружбы. — А потом он познакомил меня со своей новой… подругой. Вышло случайно, я столкнулась с ней в дверях нашего дома. С тех пор она решила чаще появляться у нас. И я заметила, к своему ужасу, что Бри рада ей. И мы… сбежали. Я бежала от своего мужа, бежала к тебе и Иену, к своей семьей. Да… Действительно, контраст между нами был огромным. Она — любящая и любимая, и я, оставившая свое сердце в горах двести лет назад. Я замолчала и, не найдя в себе храбрости взглянуть Дженни в лицо, отвернулась. — Очень давно, — послышался хриплый голос Дженни, она тяжело дышала, — Джейми взял с меня слово верить всему, что ты расскажешь. И не задавать вопросов. Теперь я понимаю, почему. Я не знаю, Клэр… Не знаю, верю ли я тебе. Но я почему-то рада тому, что ты мне рассказала. Я будто смогла стать к тебе ближе. Неважно, кто ты, Белая Ведьма, сумасшедшая женщина или путешественница во времени. Я теперь знаю, во что именно ты веришь, и неважно верю ли я. Но я точно знаю, что твои советы спасли нас во время голода. Я словно окаменела. Стояла и глупо смотрела на нее, не решаясь поверить, пока она, постанывая, доковыляла до меня, придерживая живот, и обняла меня одной рукой, неуклюже прижимаясь. Я начала отмирать, чувствуя, как что-то очень похожее на счастье, на невероятное облегчение, несмело разливается в груди. Со двора послышался громкий хлопок выстрела. Мое оцепенение спало, я бросилась к окну вслед за побледневшей Дженни. Со ступенек, хромая, спускался Джейми. Он пробежал за ворота и скрылся из виду. — Какого же черта происходит?! — Дженни скрутила сильная схватка и я довела ее до кровати. — Твоя забота сейчас — малыш, — я проверила раскрытие, — ты почти готова. Я вдруг поняла, что абсолютно спокойна. Дженни срывалась, сбивалась с ритма дыхания, то и дело поглядывая на окно или на дверь. А я очень четко ощутила то чувство спокойствия и уверенности, которое раньше окутывало меня, когда рядом находился Джейми. Ничего не может случиться, если он где-то там, всегда наготове. Даже такой, каким я нашла его здесь, искалеченным и потерянным, он внушал чувство абсолютного доверия. — Мальчишки раздобыли пистолет, госпожа, — запыхавшаяся Мэри вбежала в комнату со стопкой чистых полотенец в руках. — Фергюс убил ворона, который каркал у ворот. Они с Рэбби защищали младенца, святая наивность! Господин Джейми разберётся с ними, не волнуйтесь ни о чем. Я забрала оружие. — Джейми разберется? — Дженни фыркнула. — Он едва говорит два слова в неделю. — Он отчитал Фергюса, госпожа! — Мэри радостно заулыбалась. — Накричал на него. — Бог милостив к нам! — Дженни снова забыла дышать и вошла в следующую схватку со стоном. — Брианна уснула после обеда, госпожа, — Мэри кивнула мне, как мне показалось, слегка прохладно, — она спрашивала вас, но не рвалась сюда. — Что за чудный ребенок, — проскрипела Дженни сквозь зубы. — Что ты ей сказала, Клэр? — Что мы едем в гости к тете Дженни, которая живет в сказочном замке. Я в дороге рассказывала ей о тебе и обо всех вас, чтобы не напугать. — А о Джейми? — Я не знаю, как объяснить ей это, Дженни, — я вздохнула, снова проверяя раскрытие. — Тогда может и не стоит пока ничего говорить? Пусть события развиваются своим чередом. Ох. Клэр! — Да, дорогая, ты готова, — я подозвала Мэри и мы расположили ноги роженицы в удобном положении. — Начинаем.***
Маленький Иен у меня на руках казался невесомым и невероятным чудом. Он спокойно спал, закрыв крошечные глазки, пока Мэри меняла Дженни простыни и помогала отмыться. — Позови Джейми, Мэри. Пусть увидит своего нового племянника, — Дженни рукой пригладила растрепанные волосы и расправила одеяло, забираясь под него. - Клэр, тебе лучше пока скрыться за кроватью. Я отдала малыша матери и послушно обошла кровать. Тяжелая расшитая ткань балдахина скрывала меня от посторонних глаз. Я нежно провела пальцами по узорам, вспомнив, как восхищалась ими, когда эта спальня принадлежала нам с Джейми. Он вошел, тяжело припадая на больную ногу. По словам Дженни, рана, полученная при Каллодене стоила ему его лёгкой проходки, однако я была уверена, что смогу попробовать что-то с этим сделать. Только бы он очнулся, вышел из своего состояния, увидел меня, узнал. — Я решила назвать его Иен. Пора назвать одного в честь отца, да? — Дженни передала ребенка в его чуть дрогнувшие руки. Я замерла, немного сдвинув скрывающий меня балдахин, отчаянно желая видеть его. Слышать его дыхание, дышать им, ловить всем своим существом эти жалкие крохи его присутствия. — Ты всегда хорошо смотрелся с младенцем на руках, — Дженни усмехнулась и сделала добрый глоток виски. — Как давно ты был последний раз с женщиной, Джейми? Негодование поднялось в моей душе, я кусала губы, стараясь убедить себя в том, что Дженни просто пытается вызвать в нем эмоции, вытащить хоть несколько слов. — Не надо. Дженнет. Его голос был почти неузнаваемым, хриплым, глухим. Он направил взгляд на сестру, но глаза его казались безжизненными, неспособными увидеть. Я комкала колючую ткань юбки, кусала в кровь губы. Не кричать, только не выходить из своего убежища. — Она мертва — все, что ты сказал. Я даже не знаю, как и почему. Прошло шесть лет, — Дженни бросила быстрый взгляд в мою сторону, словно пытаясь увериться в том, что я не наделаю глупостей. — Мэри МакНаб все еще может иметь детей. И она замечательная хозяйка, я бы не справилась без нее после того, как миссис Крук умерла. И она хорошая мать для Рэбби. — Я не женюсь. Никогда больше. Он повернулся к ней, тусклый свет из окна упал на его лицо. Как больно было видеть его потемневшее от ее слов лицо, глубокую печаль, залегшую под глазами. — Это несправедливо, что у тебя так и не было возможности… — Малышу надо познакомиться со своим братом, — Джейми развернулся, прижимая к себе ребенка и вышел из комнаты. — Все еще есть время, — кричала Дженни ему вслед, — Слышишь меня, брат? Я только хочу, чтобы ты нашел хоть немного счастья. Она осеклась, услышав шум снаружи. Я завернулась в балдахин плотнее, не зная, чего ожидать. Дженни расправила одеяло и развернула гордо плечи, напоминая мне этим жестом своего брата в лучшие времена. Секунду спустя в комнату вошли два английских солдата. Я похолодела. Джейми только что вышел из комнаты. Но я не слышала борьбы, неужели он сумел спрятаться? Что если… У меня помутилось в глазах, все события последних дней навалились в один миг бетонной тяжестью на мои плечи. Я пошатнулась, но устояла на ногах, приказывая себе сохранить контроль над собой, чего бы мне это не стоило. Мне казалось, что я словно сквозь толщу воды слышу, как они обыскивают шкафы, стаскивают с Дженни одеяло, выспрашивая про выстрел. — Вы родили ребенка, мадам? — капитан вдруг увидел кровавые простыни и тазы с водой. — Где он? — Это были тяжелые роды, ребенок не дышал, когда родился, — ее голос сорвался и из груди вырвался всхлип. — Он был уже мертв. Они бесцеремонно обшаривали комнату, капрал выплюнул что-то про горских выродков, но капитан не позволил ему продолжать. Дженни держалась молодцом, хотя я почти физически ощущала сгущающееся вокруг нее негодование. И я молила высшие силы, в которые так верил Джейми, чтобы ей хватило сил, чтобы не прибежали дети и не наговорили глупостей, чтобы ребенок не заплакал, не выдал себя и своего дядю. — Вот пистолет, капитан, — я услышала взволнованный голос Мэри, — он мой. Раньше он принадлежал моему покойному мужу Рональду, это последнее, что от него осталось. Миссис Мюрей не знала ничего. Я увидела ворона во дворе и выстрелила в него. Ворон приносит несчастье, вы знаете… — Вот только это не помогло, — резко прервала ее Дженни, — ребенок родился мертвым. — О. Мне так жаль, госпожа, — Мэри старалась изобразить боль потери, но ее напряженный голос выдавал, что лгать о подобных вещах было для нее тяжело. Капитан еще раз внимательно осмотрелся и направился к двери, игнорируя возмущение капрала и предложение арестовать Мэри. — Оружие у нас. Она не опасна, — сказал он и вышел из комнаты, напоследок бросив Дженни, что это было последнее предупреждение. Замерев, мы слушали удаляющиеся шаги. И как только внизу хлопнула дверь, шумно выдохнули. Я сползла по стене, надёжно прикрытая от посторонних глаз и принялась выравнивать дыхание, о котором, казалось, начисто забыла. Джейми появился из-за портьеры, соединяющей соседние комнаты и вложил маленького Иена в объятия матери. Малыш сразу нашел грудь, наполнив накаленное от напряжения пространство мирными сонными звуками. — Спасибо Мэри, ты молодец, — Дженни выдавила слабую улыбку. — Они уехали, — прохрипел Джейми, высматривавший англичан в окно. — Это новый капитан, — Дженни покачала головой, укладываясь с ребенком на подушки, — он не сдастся, пока не повесит тебя и всех нас. Джейми. Возьми лопату. Сделай могилу на кладбище на случай, если они решат проверить. Он кивнул и вышел из комнаты. Мне показалось, что его хромота была теперь не так заметна. Я кинулась к Дженни, как только его шаги затихли в коридоре, и она расплакалась, уткнувшись мне в шею, прижимая малыша к груди.***
На следующий день привезли Иена. Он держал новорожденного сына на руках, в который раз, но будто впервые, так трепетно и душераздирающе нежно. Я оставила их троих наедине и пошла разыскивать Брианну. Мне было отрадно, что она так быстро начала осваиваться здесь, хотя часть меня скучала по нашему с ней уединенному общению и той связи, которая протянулась между нами, когда я покинула Фрэнка. Я обнаружила ее в поле с большой веселой компанией. Решив не беспокоить детей присутствием взрослого, я стояла поодаль и смотрела, как Брианна с юным Джейми прыгают в стог сена, с визгами восторга. Рэбби беспокойно озирался, подозревая, что именно ему влетит за забаву младших, а близнецы жались к нему испуганно. Мэгги и Кэтрин не было видно, скорее всего девочки помогали Мэри на кухне. Впрочем, я не ожидала, что Брианна смогла бы выбрать готовку, когда другим вариантом развлечений было сбежать от взрослых и разворошить стог с мальчишками. Я смотрела на нее и видела ее отца, беззаботного ребенка, сорванца, сводящего с ума жителей поместья и окружающих деревень. Странно, что Фергюса не было видно, он бы не упустил возможности поучаствовать в проказе. Я вернулась в пустую гостиную. Здесь было прохладно и одиноко, я зябко поежилась. Мне не хотелось звать Мэри, я чувствовала от нее некоторую враждебность. Словно мое появление ее насторожило и взволновало сильнее, чем можно было ожидать. А слова Дженни только подтвердили мои подозрения. Я разожгла камин и подвинула кресло ближе, улавливая нежное тепло. Виски разодрал горло, но я не обращала внимания, наливая следующий бокал. Мой беспокойный разум, звучавший громче в одиночестве, тревожил меня. Мысли, нехорошие мысли, те, которым мне бы не хотелось давать волю, роились, словно стая одержимых пчел. Мои знания, запертые в клетку пустой надеждой, рвались на волю, угрожая страшными диагнозами. Прагматичная сторона заверяла меня в безвыходности ситуации. Как бы я ни отмахивалась от нее, как бы ни хотела верить Дженни, жить ее надеждой, внутри я понимала. Слишком хорошо понимала что происходит с Джейми и насколько это может оказаться непоправимо. Первый шок от встречи прошел, сменившись тупой болью потери и острым, судорогой сводящим ладони, желанием прикоснуться, отделить прикосновением сны от реальности, надежду от правды. Я не могла цепляться за надежду, больше не могла. Не могла на нее положиться, отдать свои печали в ее призрачные руки. Надежды не было. Со мной осталось только гораздо более отчаянное, сильное и в то же время нереальное чувство. Со мной была вера. И если не в высшие силы, то во все хорошее, что есть в этом мире, в любовь. В Джейми. Я не заметила, как мирный треск поленьев в камине и шум ветра за окном убаюкали меня своей мелодией. Мне снились глубокие синие озера, бескрайние луга и зеленые холмы. Прохладный ветер гулял в моих волосах, а я бежала куда-то, словно пытаясь догнать что-то… Кого-то? С громким стуком распахнулась дверь, мое уединение прервали крики, топот и плач. — Дженни! Дженни! — Мама! Я вскочила с кресла, озираясь по сторонам. Пока я спала, стемнело, и я скорее услышала, чем увидела, как Джейми легко взбегает по лестнице вверх, следом старшие дети. Голос, которым он звал Дженни был звонким, совсем как прежде. Вот только в руках у него было что-то бесформенное и всхлипывающее. — Мама! — Брианна кинулась ко мне, вцепившись в юбки. — Это Фергюс, он… Остаток фразы я не разобрала за истошным рыданием. И вдруг оковы сонного оцепенения спали, и реальность навалилась тяжелым грузом на плечи. Фигурка в руках Джейми, это Фергюс. Если он ранен, ему нужна помощь, я нужна там. Я подхватила заревывающуюся Брианну на руки и побежала наверх. — Вон из комнаты! Сейчас же. Мэри, возьми Иена. Воды, Рэбби, бегом, — дрожащий голос Дженни слышался еще на лестнице. Вбегая в ярко освященную хозяйскую спальню, я видела перед собой только Фергюса, слабо стонущего и окровавленного, с наскоро перемотанной рукой, на которой, о Господи, да как же это… отсутствовала кисть. И все другое стало теперь неважным и второстепенным. Иен выхватил Брианну у меня из рук и понес прочь, мне показалось, что я слегка коснулась плечом Джейми, который быстрым шагом покидал комнату. Дженни ругалась и кричала, чтобы всех вывели прочь. Суматоха и крики, кто-то из близнецов навзрыд рыдал, отказываясь покидать мать. Но мой мир сузился до пациента в экстренном состоянии и действий, которые необходимо срочно предпринять. Однако, еще никогда мне не было так сложно собрать свои чувства и запереть их внутри, занимаясь пациентом. Мальчик храбрился, даже попытался пошутить, когда Дженни налила ему виски, а мое сердце сжималось и болело, словно его режут и терзают невидимыми крюками. Не заботясь о том, чтобы утереть с лица слезы, я промывала руку, или скорее то, что от нее осталось, а юный Джейми принес мой медицинский чемоданчик. В Бостоне я привыкла к тому, что с собой приходится носить небольшой передвижной пункт скорой помощи. Жизнь с наследницей характера Фрейзеров научила меня, что если что-то может случиться, это обязательно случится, и, вероятнее всего, потребуется срочная медицинская помощь. Для нашего путешествия через камни я собрала и тщательно упаковала инструментов и медикаментов столько, что могло бы хватить на оснащение небольшого госпиталя. Спустя неопределенное время, до которого мне не было дела, я убрала со лба налипшие волосы и устало выдохнула. Жизнь Фергюса была вне опасности. Я продезинфицировала и зашила то, что осталось от его руки, избегая его прямого взгляда. Все ещё ребенок, он терпел боль от моих манипуляций с завидной выдержкой, стиснув крепко зубы, изредка позволяя себе полустон. Только теперь, когда все было кончено, а его рука накрепко перебинтована, я нежно прижала его к себе и почувствовала, как напряжение отпустило его, а по моему плечу потекли горячие детские слезы. — Дженни? — Иен вошел в спальню, осторожно переступая костылем. — Ну как он? Джейми внизу сходит с ума. — Хвала небесам, он будет в порядке, — Дженни, которая все это время помогала мне молча и оперативно, поднялась, со стоном разминая затекшие ноги. — Идем. Пусть побудет немного с своей «миледи». Где дети? — В ужасе. Пришлось дать им по ложке бренди. И мы остались вдвоем. Я прижимала к себе всхлипывающего Фергюса, шептала на ухо успокаивающие нежности, чуть раскачивалась с ним в объятиях, как делала с Брианной, когда та не могла уснуть. Снизу послышались сдавленные рыдания и шум. Нам было все равно, что происходит, мы сидели, прижавшись друг к другу, я и сын, которого я никогда не носила под сердцем, мальчик, которого я покинула ради родного ребенка и оставила на долгих шесть лет. Я чувствовала непомерную вину и боль за то, что оставила его здесь, пусть даже у лучших людей на свете. Все равно, меня не было рядом. Он попросил еще немного виски, но я не позволила. Дженни итак слишком щедро его напоила. Я только отошла к камину за кувшином с питьевой водой, как в комнату вошёл Джейми. Он замер, увидев меня, и остановился на полпути до кровати. Его глаза были красные и опухшие, а лицо мертвенно белое. Я боялась шевельнуться и спугнуть момент, замерев, как и он, я смотрела на него, а пульс стучал по ушам. Его губы, скрытые неряшливой бородой, приоткрылись, словно он собирался что-то сказать, он помедлил, прикрыл глаза, словно передумал, и тяжело вздохнул. Тряхнув косматой головой, Джейми отвернулся и подошёл к Фергюсу. — Ну как ты, глупый малыш? — нежно спросил он. Будто и не смотрел прямо на меня секунду назад. Мы с Фергюсом обменялись взглядом, но Джейми, казалось, этого не заметил. — М-мне жаль, — пробормотал Фергюс, — я пытался отвлечь их от пещеры. — И тебе удалось, это я должен извиняться… — сказал Джейми. — Но ты напомнил мне, что мне есть за что сражаться. — С возвращением, милорд. Фергюс грустно улыбнулся мне поверх его плеча. Я почувствовала, как волна отчаяния захлестывает меня, и, чтобы не захлебнуться горечью слез, выбежала из комнаты. Брианна уже спокойно спала в нашей кровати. На ее лбу залегла беспокойная морщинка, как у Джейми в тяжелые для него времена. Сглатывая рвущиеся наружу всхлипы, я принялась перебирать ее отливающие бронзой локоны, успокаивая. Луна проливалась тусклым светом в окно, напоминая мне о наших с Джейми ночах в Лаллиброхе. Скрепя сердце, я отогнала прочь сомнения в правильности своего решения остаться здесь. Уснуть мне снова не пришлось. Сначала я долго смотрела в окно, размышляя о своем месте под этой невероятной луной. Потом я мерила шагами комнату, стараясь не разбудить Брианну. Внутри росло странное чувство неясной тревоги, пришедшее на место отчаянию. Я накинула большой плед, повязав его поверх ночной сорочки. Цвета Фрейзеров, окутывающие мои плечи, всегда давали мне ощущение принадлежности и правильности. Я посмотрела в небольшое зеркало возле столика и встряхнула растрепавшимися волосами. Полутьма выгодно скрывала отметки времени на моем лице, и из зеркала на меня смотрела та самая Клэр. Клэр Фрейзер, которая последовала за своим мужем в тюрьму, во Францию, на войну. Неужели шесть лет комфорта так размягчили ее? Преисполненная решимости, я вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, я услышала звон бокалов и приглушенные голоса Джейми и Иена. Решив не прерывать разговор, я присела на ступеньки. Я даже почти испытала смущение, что подслушиваю самым наглым образом. — У меня нет ноги, — говорил Иен, — как, впрочем, любой может заметить. Но она болит порой так сильно, что я просыпаюсь по ночам от этой боли. Фергюс скорее всего будет испытывать подобное со своей рукой. Он сделал паузу и разлил по бокалам виски. — Так бывает. Когда чувствуешь боль в той части себя, которую утратил, — продолжал он. — У Фергюса это всего лишь рука… А Клэр была твоим сердцем. Джейми молча осушил свой бокал. Я не видела его лицо, но чувствовала, как будто могла чувствовать за двоих, страшную фантомную боль. Боль от потери друг друга. Я понимала, о чем говорит Иен. Я почувствовала это, почти услышала треск, с которым разорвалось мое сердце, когда я прошла через камни шесть лет назад. Я больше не могла молчать и ждать, когда же Дженни решит, что пора. Я поднялась и пошла вниз, к нему. Как только я, полная решимости, спустилась в гостиную, мимо меня на лестницу прошел быстрым шагом Джейми, полностью игнорируя мое присутствие, поднялся наверх и скрылся за дверью. — Иен! Мне казалось, я схожу с ума. Казалось, что все это снится мне, что я на самом деле не здесь, что меня не видят, что я призрак. Быть может настоящая я лежу где-то в одиночной палате для буйных больных в частной психиатрической клинике в Бостоне. Но Иен вдруг обнял меня. Он гладил меня по голове и шептал, что все будет хорошо, рано или поздно. Я кивнула. Говорить я не могла, в горле стоял тугой комок. Я забрала со стола графин и вышла с ним на улицу. Прочь, прочь из дома, где все было душно, где тени, скользящие по углам, пугали и заставляли усомниться в своем существовании.***
Терпкий шотландский воздух пьянил лучше виски, но странным образом отрезвлял мысли. Я шла вперед, не разбирая дороги, подол моей сорочки насквозь вымок в предрассветной росе. Опустошенный графин остался висеть за ручку на том самом заборчике, где Джейми впервые признался мне в любви. А я шла дальше, к ручью, мимо мельницы, старалась уловить ощущение холода, забиравшегося под плед, ветра, трепавшего волосы, лишь бы почувствовать себя живой, настоящей. Я вернулась в дом с рассветом и желанием застать Джейми одного и хорошенько встряхнуть, чтобы этот упрямый косматый шотландец посмотрел, наконец, на меня, а не сквозь. Улыбаясь своим мыслям, я прошла в столовую, где слышались громкие голоса, но как раз Джейми там не было. Зато Дженни и Иен самозабвенно кричали друг на друга. Они осеклись, когда я вошла и оба угрюмо замолчали. — Клэр! Да ты вся дрожишь, — вдруг заметил Иен. Дженни усадила меня за стол и налила мне кружку чая. Я знала, что могу не спрашивать причину конфликта, потому что оба сели рядом и явно собирались ввести меня в курс дела. — Клэр, нам нужна твоя помощь, — выпалила Дженни. — Не хочешь сначала извиниться? — спросил Иен, строго разглядывая жену. — Ох, да, ладно, ты прав, — Дженни опустила голову, — прости меня, Клэр, я была с тобой не до конца откровенна. Я приподняла бровь, их слова тревожили меня, а скорбное выражение лица Иена ещё и порядком пугало. — Я думала скрыть тебя от Джейми, — Дженни вдруг вскинула на меня взгляд, полный вызова, дерзкий. — Ты принесла ему только горе, Клэр! Ты и твои… путешествия. А Мэри, она… — Мэри?! — чашка с громким стуком выпала из моих ладоней. Содержимое выплеснулось на скатерть. — Клэр, я не знала, чего от тебя ожидать! Ты заявилась к нам спустя шесть лет агонии, в которой тонул мой брат. Конечно, я не знала, могу ли тебе верить. — Дженни рассказала мне о тебе, — Иен взял мои дрожащие руки в свои. — Я верю, если она верит, если Джейми верит. — Ох, Иен, — его улыбка согрела меня, как и непередаваемое чувство единения. Они знали. Знали и верили мне, пусть и не безоговорочно. Однако именно оговорки и признание Дженни сейчас раздирали мою душу на части. — Клэр, когда ты вернулась, я пыталась скрыть твое присутствие от Джейми, — настойчиво продолжала Дженни. — И мне это не удалось. Он увидел тебя во дворе тогда. — Увидел? Дженни, он смотрел сквозь меня! В тот раз и в другие! — Да, — Дженни спрятала лицо в ладонях, — я знала, что он находится в смятенном состоянии рассудка. Но я и предположить не могла, насколько сильна тьма в его душе! Когда он вошел с этим проклятым оленем во двор, я думала, мой план провалился. Но он… Ох, Клэр! Дженни умолкла, голос подвел ее, из-за ладоней, закрывающих лицо слышались всхлипы. — Я не знал об этом, — развел руками Иен, — но я поддержал идею о том, что испугать его твоим внезапным появлением, не самая лучшая мысль. Я не знал, что Дженни вообще не хотела, чтобы вы пересеклись. Ох, да вот только теперь все это не имеет значения. — Мой глупый брат решил сдаться красным мундирам! — воскликнула Дженни через злые слезы. Ее глаза пылали гневом, а руки сжимались в кулаки. — Клэр, я не знаю, что делать. За последние дни на меня обрушилось разных ошеломляющих новостей больше, чем даже когда я прошла через камни впервые. Я чувствовала себя неспособной больше ничему удивляться. Я молча встала и туже завязала свой плед. — Кто покажет мне, где его пещера?***
Мне казалось, я ещё никогда не медлила так преступно. Ленты выпадали из рук, юбки путались в ногах, волосы никак не собирались в пучок. Бледная Дженни пыталась мне помочь, но от этого было только хуже. Я не испытывала ненависти к ней. Только горькое чувство потери кого-то близкого. — Клэр, — она положила руку мне на плечо, а я собрала все силы, чтобы не скинуть ее, — мне правда очень жаль, правда. И я прошу прощения. — Не сейчас, Дженни, не сейчас. Прежде чем выяснять наши с тобой отношения, мы должны подумать о Джейми. — Иди. И помоги тебе Бог.***
Иен проводил меня до поляны, с которой было видно скрытую меж деревьев пещеру, передал мне корзинку от Дженни, и пошел, хромая на свой протез, обратно. Корзинка была довольно тяжелой, я сразу пожалела, что поддалась на уговоры. Но Дженни уверяла, что никто, кроме меня не сможет справиться с этим «ужасом, который он называет бородой», и заставить его, наконец, нормально поесть. Под сенью раскидистых лип вход в пещеру был почти незаметным. Я приподняла юбки, не очень ловко лавируя между больших камней с корзиной наперевес. Внутри было темно настолько, что я несколько секунд вглядывалась в пространство. Небольшой очаг, высеченный в камне, едва теплился, но изрядно коптил. Свечи стоявшие на нескольких выступах в стене тускло мерцали и почти не давали света. Здесь было холодно, влажно и тихо, словно в глубоком колодце. Видимо, Джейми вышел куда-то. Решив в его отсутствие обследовать пещеру, я поставила свою ношу на землю с тихим стуком. Вдруг послышался хриплый смех. Я вгляделась в темному в его направлении и почувствовала, как каждый волосок на моем теле зашевелился от ужаса. Что-то огромное надвигалось из дальнего угла. Я попятились, по спине пробежал гадкий холодок. В этот момент в очаге треснуло полено, выпустив сноп красных искр, которые осветили лицо, так напугавшее меня. Мой голос в который раз изменил мне, и я давилась страхом и сдерживаемыми рыданиями. Шагнувший ко мне Джейми выглядел диким, совершенно диким и безумным. Он снова засмеялся, по его грязному заостренному лицу скользнул тусклый свет свечи и я вскрикнула, наткнувшись спиной на холодную стену. Но он отошел от меня так же внезапно, как появился. Быстрым шагом пересек пещеру и уселся в скрипнувший старый стул лицом к очагу. Я с трудом различала его спину в порванной рубашке и спутанные волосы, падающие ниже плеч. Он пошевелил кочергой дрова и тяжело вздохнул. — Я так устал от этого, Sassenach, — вдруг сказал он совершенно нормальным голосом, ни следа от безумного смеха. — Устал постоянно видеть тебя, стоит только моргнуть, задуматься или задремать. Устал видеть каждый день наглядное доказательство того, что я безумен. В растерянности я подошла к нему ближе, совершенно не представляя, что на это ответить. Он поднял голову и улыбнулся мне жутковатой улыбкой через свою рыжую бороду. — Я собираюсь в тюрьму, знаешь? — продолжал он будничным тоном. — Давай договоримся, что там ты не будешь преследовать меня? О, Sassenach… Плод моего больного разума, что ты со мной делаешь, разглядывая меня так пристально? Зачем стала приходить наяву, зачем появляешься в доме, где живут мои родные? Как бы я хотел избавиться от тебя, вечного напоминания… Но когда ты не появляешься, когда проходит несколько дней, а я не вижу тебя, я начинаю понимать, что стал зависим, что не могу отказаться от своего постыдного и жалкого желания оставаться в этом безумном бреду, лишь бы снова и снова видеть тебя, Клэр. Он уронил голову в ладони и тихо отчаянно застонал. Несколько минут он молчал, сидя, сгорбившись, ко мне спиной. Я тихо утирала слезы рукавом платья из колючей шотландской шерсти и уговаривала свой беспокойный мозг не ставить диагнозов, а сердце перестать болеть так сильно. Собрав себя, разбитую, казалось, на осколки, я взяла с пола корзину и прокашлялась, чтобы убрать мешавший говорить комок в горле. Он вздрогнул и поднял голову. — Это ты, Мэри? Я сдавленно всхлипнула и снова закашлялась. Надо было тогда заговорить с ним, в первую встречу во дворе, возможно это было бы проще. Теперь мой голос не подчинялся мне, спазм от переполняющих меня эмоций сковывал горло. Не ответив, я принялась выкладывать еду на небольшой столик возле него. Затем бритву и мыло. Оказалось, Дженни положила еще и чистую одежду. — Что ж, пора вернуть мне человеческий вид. Не хочу, чтобы доблестный капитан лобстеров меня не узнал при аресте, — он наклонился и вытащил из-под стола кувшин с водой. — Приступим. Мне больше ничего не оставалось. Я перекинула кусок белоснежной ткани через его плечо, слегка намылила шею и чуть не лишилась чувств от ощущения его кожи под моими пальцами. Он прикрыл глаза, а я, осмелев, принялась за дело. Было сложно брить его при практически отсутствующем освещении, да еще и с трудом унимая дрожь в руках. Я действовала очень осторожно, лишь бы не поранить, я полностью потеряла счет времени и не замечала ничего вокруг, когда он схватил меня за правую руку. Он притянул ее к себе, разглядывая. Я затаила дыхание, пока он медленно поворачивал мою ладонь, своими длинными поледеневшими пальцами, а когда он увидел, наконец, кольцо, он упрямо вскинул голову и отшвырнул мою руку. — Вот оно какое, М-мэри. Безумие, — он горько усмехнулся. — Дай мне полотенце. Едва сдерживая рвущийся наружу отчаянный крик, я подняла упавшую на пол ткань и подала ему. — Я вижу свою погибшую жену, — он говорил быстро и нервно, вытирая лицо. — Каждый день. Раньше реже, теперь, мне кажется, ее образ выжжен клеймом в моем глазу. Откуда у тебя это кольцо? Он развернулся ко мне, и полотенце выпало из его рук, когда он увидел меня. — Н-нееет… не может быть. Должно быть, я болен, в бреду, слишком явно, нет.., — шептал он, медленно поднимаясь со стула, шатаясь. Я не выдержала и разрыдалась в голос. — Джейми, — всхлипнула я, и его имя прокатилось по языку, словно капля живительной воды. Он метнулся ко мне, схватил мое лицо в ладони. Его взгляд был снова диким, безумным. Его била крупная дрожь, но он крепко держал меня, холодными пальцами обводя черты моего лица. Он лихорадочно гладил мои губы, скулы, лоб. Затем волосы и снова губы. — Клэр… Клэр? Это ты? Правда, ты? — его голос срывался, губы дрожали, а по лицу текли слезы. — О, Клэр, ты столько раз приходила ко мне, я видел тебя, видел постоянно, но ты всегда молчала. И я никогда не мог дотронуться, коснуться тебя… Ты — мое наваждение, Клэр? — Я здесь, — я едва справлялась с собой, чтобы не упасть, — я здесь, Джейми. — Я… О, Клэр, можно мне… Можно мне поцеловать тебя? — он продолжал держать мое лицо, большими пальцами поглаживая скулы. — Да, — выдохнула я, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди на свободу как из тесной клетки. Он прижался губами к моему рту, отчаянно сминая, терзая, на что я ответила так же яростно, цепляясь руками за его плечи. Его запах, тепло его тела окутали меня, голова кружилась от недостатка воздуха. — Клэр.., — прошептал он в мои губы и вдруг начал медленно оседать на пол, лишившись чувств, я только успела слегка придержать его, медленно опустившись вместе с ним. Я положила его тяжелую голову себе на колени и дотянулась до кувшина с водой. Чуть смочив руку, я сбрызнула его лицо и провела влажной ладонью по высокому лбу, отбросив назад рыжие пряди. — Джейми? — я ласково гладила его лицо. — Очнись, упрямый ты шотландец. Он пошевелился и распахнул глаза, в мраке пещеры они казались черно-синими, как глубина горных озер. Он осмотрелся немного растерянно по сторонам и приподнялся на руке, разглядывая меня. — Это я, Джейми, — я сжала его плечо, — я действительно здесь, я вернулась. Я помогла ему встать, довела его до кровати и усадила. Мои глаза привыкли к темноте, и я различала окружающую меня обстановку. Кровать из необработанного дерева с серыми пледами на ней, стопки книг рядом на полу. Я налила воды в стакан, который нашла на столе и дала Джейми. Он выпил ее, не отрывая от меня пораженного взгляда. — Я живу уже несколько дней у Дженни, — я испытывала потребность что-то говорить, чем-то заполнить эту тишину. — Я помогала ей в родах. Ты видел меня возле бедного Фергюса, я лечила его руку. — И во дворе? — его голос звучал сдавленно. — И во дворе. — Ты правда вернулась, Клэр? — он снова напряженно вглядывался в мое лицо, словно искал доказательства моего возвращения. — Да, — я села рядом и положила ладонь на его щеку, успокаивающие поглаживая, — я снова прошла через камни. Я думала, ты мертв, погиб при Каллодене. Но я хотела увидеть Дженни и Иена, детей, узнать, как они пережили войну. — Клэр! — он вдруг словно очнулся окончательно, перехватил мои руки и всмотрелся в мое лицо. — Ребенок? Наш ребенок? И это был он. Тот момент, о котором я не могла и мечтать, когда жила с Фрэнком, считая Джейми погибшим. Момент, который снился мне ночами. Момент, когда я говорю ему, что у нас есть дочь. Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы сдержать слезы. На этот раз счастливые. — У нас есть дочь, Джейми. — Дочь? — он пораженно смотрел на меня, его раскосые глаза широко распахнуты, а в уголках собирается влага. — Ее зовут Брианна. Ей скоро будет шесть лет. Она твоя маленькая копия. Во всяком случае сводит меня с ума т-точно так же. Я не выдержала и всхлипнула, отчаянно желая сократить любое расстояние между нами, уронила голову ему на грудь и почувствовала, как сильные руки притянули меня ближе. Его сердце бешено колотилось под моей щекой. — Брианна, — прошептал он в мои волосы, обнимая сильнее, — наша дочь… — Она здесь, Джейми. Прошла со мной через камни, — я подняла лицо от его промокшей рубашки. — Она сейчас с Дженни. — Боже. Он отстранил меня и резко встал, затем принялся мерить свое жилище беспокойными шагами. Я терпеливо ждала, понимая, что слишком много информации для него. — Клэр. Зачем ты вернулась? Почему? — он остановился и внимательно посмотрел на меня. В его взгляде не было ни следа безумия, ничего, что дало бы мне повод усомниться в его здравом уме. — Что ты хочешь этим сказать, Джейми? — Посмотри, Клэр, что со мной стало. Я не могу отличить грезы от реальности, я за несколько лет сказал меньше слов, чем за сегодняшний день! Я разбитый, грязный, хромой старик, Клэр. Как я могу встретить свою дочь таким? Я закусила губу, чтобы справиться с собой. В его словах было столько горечи, столько отвращения к себе. — Идем, — я взяла его за руку и потянула к выходу из пещеры, — приведем тебя в человеческий вид. Да, ты выглядел как Чудовище из сказки, но без бороды становишься чуть больше похожим на себя самого. Идём к ручью, как только ты искупаешься, я посмотрю, насколько ты разбитый и хромой старик. Кстати, ты знаешь, что не хромаешь сейчас? Всю дорогу до ручья он хмурился, напряженно поглядывая по сторонам. Он молча и мрачно сбросил одежду, ступив в ледяную воду. Я устроилась на большом корне, вымытом из земли водой, и с любопытством разглядывала его. Старые шрамы так же белели под светом тусклого шотландского солнца, к ним добавилось несколько новых. Его тело было таким же невероятно красивым, таким же идеальным, как и шесть лет назад. Да, он казался совсем исхудавшим, кожа плотно обтягивала сухие мышцы, но это его ни капли не портило. Мое неистовое желание прикоснуться к каждому дюйму его тела разгоралось ещё сильнее. Но я понимала, что ещё не время, мне нужно было дать ему возможность осмыслить происходящее. Он все еще хмурился, одеваясь. И по пути назад. Я молчала, чтобы не мешать его размышлениям, и не без удовольствия замечала, как он то и дело невзначай касается меня, словно хочет удостовериться, что я не мираж и не сон. — Sassenach? Он остановился возле входа в пещеру и протянул руку, чтобы не пустить меня внутрь. — Фрэнк принял тебя, когда ты вернулась? Ты рассказала ему обо мне? — Да. Он знает все. — Тогда он ждет твоего возвращения? — Джейми мрачно рассматривал меня, капли с его длинных мокрых волос падали на свежую белую рубашку. — Вряд ли, — я пожала плечами, — он слишком счастлив со своей будущей женой, чтобы переживать обо мне. — Будущей женой?! Он обижал тебя? Брианну? — Нет, вовсе нет. Он помогал мне с ней, когда она была совсем маленькой. Любил ее больше, чем я могла надеяться. Уверена, он будет скучать по ней. Как и она. Но я не сомневаюсь, что поступила правильно. Если бы мы с Брианной не ушли, ее бы забрали у меня. Я видела, как они пытаются ее завлечь, задобрить. Они хотели взять ее в поездку. Без меня и моего разрешения. И мы уехали, сбежали. Брианна скучает без него, спрашивает, где он. Но она когда-нибудь поймет меня, когда станет старше. — Значит, ты бежала от Фрэнка. К Дженни. Что ты планируешь делать дальше? Вернуться в свое время? Уверен, здесь ты не сможешь вырастить дочь. Здесь опасно, особенно в Шотландии, особенно сейчас. — Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать. — Я хочу узнать твои планы. Хочу понять, зачем ты вернулась. Показать мне нашу дочь? — Я вернулась показать ей свой дом. Свою семью, ее семью и могилу ее отца. Но я нашла тебя живым, Джейми Фрейзер, черт тебя дери! — я снова утирала слезы, пораженная его отстраненностью. — И что ты думаешь с этим делать, Клэр? — он болезненно поморщился и спросил тихо: — Я… нужен тебе? — О, Джейми, ты сводишь меня с ума! — я стукнула его кулаком по плечу, вложив все свои силы, однако, он даже не подумал поморщиться, — Конечно, ты нужен мне, упрямый ты шотландский баран. Я снова вижу тебя, говорю с тобой, касаюсь тебя, мне кажется, я могу захлебнуться в своем счастье, а ты спрашиваешь, зачем я вернулась и нужен ли мне ты? Или ты хочешь, чтобы я ушла? — Нет! — воскликнул он поспешно, склонился и выдохнул в мои губы: — Нет, я не хочу, чтобы ты уходила. Никогда больше… Когда мы оторвались друг от друга, жадно глотая воздух, он улыбался. Это была несмелая улыбка, но настоящая, и я, радуясь ее появлению, поцеловала приподнятый уголок его губ. — Мне нравятся твои длинные волосы, — я поймала кудрявую прядь, любуясь отблесками золотого. — Теперь ты еще более рыжий, особенно в свете солнца. Рыжий Джейми. Отличное прозвище, знаешь ли. Лучше, чем Дан Боннет. Он снова улыбнулся, на этот раз совсем иначе, и увлек меня внутрь пещеры. Мы медленно освободились от одежды и стояли друг перед другом абсолютно обнаженные, как телом, так и душей, ни одной тайны или непонимания между нами. Все мысли честны и полны друг другом. Он сделал первый шаг вперед и начал то, о чем я мечтала — касаться, исследовать, целовать каждый дюйм моего тела, заново узнавая его. Я не отставала, изучая губами его новые шрамы и приветствуя старые. Он подхватил меня и отнес на кровать, окутывая своим теплом и желанием, укрывая от холода и сырости. Я тонула в его жаре, в таком родном мускусном запахе, в его потемневших глазах. — Клэр… mo chridhe, я не мог и мечтать, что увижу тебя снова, снова буду касаться тебя и любить тебя. Я не думал, что когда-нибудь буду желать кого-то настолько, чтобы быть с ней, чтобы предать память о тебе. — Джейми? — я приподняла его голову, и он оторвался от моего живота, который покрывал поцелуями, и подтянулся ко мне на руках. — Ты хочешь сказать, что не был ни с кем все эти годы? — Почему это тебя удивляет? — Ты думал, что я не вернусь. Джейми… — Ну, если бы ты вовремя не вернулась, Дженни бы точно кого-нибудь устроила в мою постель, — он усмехнулся. — Я была несколько раз с Фрэнком, из чувства долга. Но он сказал, что я, закрыв глаза, вижу тебя, а не его. И был прав. Мы больше не пробовали, а на других мужчин я не могла и смотреть, — Я должна была это сказать, ради грызущей меня где-то внутри совести, и чтобы отчаянное чувство вины, которое мучило меня с тех пор, наконец, отступило. — Sassenach, если ты закончила свою исповедь, позволь мне продолжить. Я ждал этого семь лет. В холодной пещере. И совершенно не хочу теперь останавливаться. Я рассмеялась, вздрагивая под его поцелуями, спускающимися от моей шеи все ниже. — Шесть лет, Джейми. — И восемь месяцев, — пробормотал он, слишком занятый узорами, которые вычерчивал языком на внутренней стороне моего бедра. И все в мире вмиг перестало быть важным, все, кроме Джейми, его горячего рта, хриплого дыхания и отчаянной необходимости снова принадлежать ему без остатка. Я словно очнулась от долгого сна, распахнув глаза, встретила его взгляд, полный желания, и ощутила себя как никогда дома, как никогда собой. Я видела, как на его лице отражаются те же чувства, как каждое движение возвращает в него жизнь и силу. — Mo neighean donn… Клэр… mo cridhe, моя жизнь. Он упал лицом на мое плечо, двигаясь исступлённо и сбивчиво, шептал мое имя, терял себя во мне, растворяясь, чтобы снова найти нас, вернуться ко мне, вернуться к нам.***
Я проснулась от холода, пробирающегося под шерстяные пледы. События сегодняшнего дня обрушились на меня с такой устрашающей быстротой, что голова закружилась, и я резко села на кровати. — Я здесь, — откликнулся Джейми, и я, всмотревшись в темноту пещеры, увидела его возле очага, он добрался до лепешек и сыра, которые передала Дженни, — не хотел тебя напугать. Уже почти вечер. — Ты больше не хранишь еду в спальне? — мне было радостно видеть, как к Джейми возвращается воля к жизни. Обычно мы хранили немного еды в нашей комнате, где бы мы ни жили. Я всегда поражалась его аппетиту, его способности есть все время и что угодно. Помнится, он рассказывал, что ел даже траву, когда не было возможности достать другой еды. Мне нравилось наблюдать, как он ест, жизнерадостно болтая. — Не было необходимости, — он скинул плед и забрался обратно в кровать, — похоже, это ты вызываешь во мне аппетит, Sassenach. Когда я очнулся у Дженни, я долгое время ничего не мог есть, точно как после Уэнтворта. Сегодня впервые за эти годы я проснулся от чувства голода. Впрочем, я не могу сказать, что насытился. Он снова пытался подмигнуть, но вместо этого неловко моргнул, словно большая сова, а я рассмеялась, утирая счастливые слезы.***
— Откуда? — я провела пальцем по длинному шраму от внутренней стороны его бедра почти до самого колена. — Каллоден, — глухо откликнулся Джейми и, перехватив мои пальцы, легко коснулся их губами. — Болит? — Редко, — он пожал плечами, словно хотел показать, насколько пустяковая эта «царапина», но я заметила, как помрачнело его лицо. — Хотя он все же стоил мне моей легкой походки. Я решила, что не стоит поднимать вопрос его хромоты, тем более, он, кажется, был в ней убежден и собирался упрямо и терпеливо страдать. В очаге треснуло, разломившись, полено, выпустив снов искр, которые осветили его лицо. Он смотрел в каменный потолок, а в глазах его темнели ужасы прошлых лет, тени Каллодена и Уэнтворта. Я слишком хорошо помнила это выражение лица, чтобы сомневаться в его значении. — Джейми, — я приподнялась на локте, захваченная внезапным порывом и нахлынувшим сожалением от упущенных лет, — я никогда больше не оставлю тебя. — Клэр… Он сел прямо, взял меня за плечи и пристально посмотрел мне в глаза. — Было бы правильно для вас обеих вернуться, Клэр. В ваше время. Когда ты ушла, здесь было опасно, но сейчас настали времена куда более неспокойные. — Нет! — я отшатнулась в ужасе, — Ты не можешь нас отправить назад. Не можешь… — Не могу, — эхом проговорил он. В его мрачном выражении лица вдруг что-то изменилось, словно сломалось. — Не могу, Клэр. Не теперь, когда я видел тебя, слышал, снова держал в объятиях. Я слишком слаб, чтобы отпустить тебя. Но я не стану и держать. — Джейми, — я не заботилась о том, что по лицу снова и снова текли слезы и жгли распухшие глаза, — я стану. Я стану тебя держать и не отпущу. Мы не уйдем. Меня не остановить и дикому зверю. — Клэр, — он притянул меня к себе и, сжав отчаянно и крепко, стал раскачиваться, словно с младенцем в руках, едва слышно нашептывая что-то на гэльском. Мы не разнимали рук и не отстранялись друг от друга целую вечность. Казалось, даже течение времени остановилось, а все вокруг погрузилось в темную тишину, где нет ни единого ощущения, кроме его тела крепко прижатого к моему и ни единого звука, кроме его тихой молитвы.***
Я вернулась в дом ближе к вечеру, тревожась о том, что оставила Брианну одну на целый день. Однако она уже мирно спала, утомленная братьями и сестрами. Чувство вины Дженни преобразовалось в потребность спешно строить планы побега, а Иен спорил с ней. Я покачивалась на границе между сном и явью, согретая теплом камина, мягкостью кресла и мыслью, что Джейми обещал присоединиться к нам, как только убедится, что за ним не следят. Мне было сложно покинуть его даже ненадолго, память играла с его образом, происходящее казалось прекрасным сном. Сегодня, когда я, наконец, нашла в себе силы вернуться, и уже прощалась с ним у выхода из пещеры, Джейми тихо спросил, нервно постукивая пальцами по камням, не сон ли все это. Я крепко сжала его руку в ответ. — Клэр! — голос Дженни развеял дымку воспоминаний. — Думаю, мы только что пришли к неплохому варианту, — пояснил Иен. Я потерла уставшие глаза и приготовилась выслушать их, но вдруг входная дверь, скрипнув, приоткрылась, и вошел Джейми. Под громкие одобрительные восклицания Дженни и Иена он быстрым шагом пересек комнату и схватил меня, прижав к себе так крепко, что у меня перехватило дыхание. — Ты раздавишь ее, брат, — засмеялась Дженни. — Было бы досадно, судя по всему только Клэр может превратить тебя в человека. Джейми слегка расслабился и усадил меня обратно в кресло, а сам устроился на подлокотнике. Впрочем, руку мою он так и не отпустил, зато принялся нежно перебирать мои пальцы, изредка вставляя комментарии в беседу. — Колонии, Дженни? И что там делать маленькой девочке? Нет, Франция — лучший выбор, — план нашего побега казался решенным, теперь Дженни и Иен с упоением обсуждали возможные пристанища, чтобы начать новую жизнь. Я почувствовала, как похолодели кончики пальцев Джейми при упоминании Франции. — Но Брианна родилась там! Не будет ли это для нее лучше, чем любая Европа? — Думаю, двести лет спустя Колонии не имеют ничего общего с тем, что там творится сейчас. Уверен, родственники Фрейзеров помогут им с Брианной устроиться в Париже. А там как распорядится судьба. Услышав имя дочери, Джейми нервно закусил губу и бросил на меня вопросительный взгляд. Я кивнула и встала с кресла, протянув ему руку. Он схватился за нее, как за спасительную соломинку и тяжело поднялся на ноги. Дженни и Иен понимающе стихли. Она пересела чуть ближе к нему на диване и уткнулась лицом в его плечо. Крепко удерживая Джейми за руку я повела его наверх по лестнице, в нашу с Брианной спальню. На пороге он остановился, отпустил мою руку, несмело оглядываясь. На каминной полке догорала свечка, отбрасывая теплые блики. Я зажгла от нее новую и поставила возле кровати на столик. Джейми все так же нерешительно стоял у входа и завороженно смотрел, как я сажусь на край кровати и откидываю за спинку балдахин. — Джейми? — я подвинулась, предлагая ему сесть рядом, но он, преодолев в два шага расстояние до кровати, опустился на колени. Брианна крепко спала, локоны ее медных волос выбились из неаккуратной косы и растрепались по подушкам. Джейми замер, разглядывая ее. В тишине спальни мне казалось, что я слышу, как нервно и быстро бьётся его сердце. Он поднял подрагивающую руку и кончиками пальцев подобрал капризную прядь со лба, чтобы заправить за ухо. Брианна вздохнула во сне и ее губы тронула лёгкая улыбка. Джейми несколько секунд рассматривал ее, а потом в нем вдруг что-то сломалось, и он упал лицом в покрывала, его плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Джейми… Я опустилась к нему, крепко обняв, прижалась, чтобы быть рядом и принять его, разделить с ним этот момент. Я знала, что ему нужно это, нужно отпустить эту боль, освободить себя от оков одиночества и отчаяния. Поэтому я держала его, делилась своим теплом. — Мама? Я подняла голову. Брианна сидела в кровати и испуганно смотрела на меня. Я поднялась и села к ней, пригладила разбушевавшиеся кудри. Джейми поднял голову и распрямил плечи. Его глаза были красными и распухшими, но лучились теплом. С его плеч словно упал тяжёлый груз, он глубоко и свободно вздохнул, и улыбнулся Брианне уголком губ. — Мам, это брат тети Дженни? — Брианна прильнула ко мне, явно испуганная чужим человеком в ее спальне. — Да, дорогая, это Джейми, — я обняла ее за плечи. — Здравствуйте, — она явно растерялась, смущённая его молчанием, но вежливо протянула руку, — меня зовут Брианна. Джейми взял ее тонкую ладошку в свои и трепетно поднес к губам. — Ну здравствуй, Брианна.