destruam et aedificabo

Ad meliorem — к лучшему. Дорогой читатель! Это хорошая концовка данной истории. Ты можешь выбрать одну из них, можешь прочитать обе и выбрать, какая нравится тебе больше, а можешь и не выбирать вовсе, считая, что они произошли одновременно, но в разных вселенных.

Невозможно не любить позднюю весну. Смотреть на едва родившиеся молодые побеги, набравшие в себя всю зелень этого мира, вдыхать ароматы только-только распустившихся цветов, то тут, то там расцветших на оплетенных лозами стенах, греться в лучах солнца, которое еще не научилось светить в полную силу, и чувствовать. Чувствовать, как постепенно где-то за спиной возникает доселе непознанная свобода, которую излучает природа, восставшая, словно феникс, после зимы. Но когда ты юн с поздней весной приходит ощущение скорого окончания учебного года, когда ты предоставлен лишь самому себе и проводишь время с друзьями, вплоть до самой темноты, что опускается на склоны Везувия лишь поздним вечером. До этого же стоит пережить несколько экзаменов, сопровождающихся истощением нервов, бессонницей и свинцовыми синяками под глазами, но это все еще стоит того, чтобы оказаться в ночном Неаполе, рука об руку с верными товарищами, не думая ни о чем. Пока же приходится терпеть, дожидаясь пока в душных классах прозвенит звонок и все ученики соберутся в стайки, чтобы разойтись по домам. Кто-то спешит поскорее унестись в глубь узких улиц, чтобы поскорее рухнуть в кровать, а кто-то идет вальяжной кучкой, обсуждая произошедшее за день и намечая планы, которые так стремительно хочется воплотить в жизнь. — Ну и чего? Придумал кто, чем заняться летом? — произнес в одной из таких компаний юноша в странной цветастой шапке, сидящей на макушке. — Я вот наконец-то пойду на стрельбу. Как раз по возрасту можно да и маман не против. Буду весь такой как Клинт Иствуд стоять с револьверами такой классный и сексуальный. Вся округа будет гудеть от того какой Миста Гвидо теперь крутой. Юноша цокнул языком, горделиво выпрямив спину. Увы, его важной позы практически никто из друзей-то и не заметил, будто они уже привыкли к такому поведению своего товарища. — Бли-ин! — протянул самый низкий из компании. — Я тоже хочу! Типа приходишь на перестрелку, у тебя в двух руках пестики, вокруг всякие гаденыши. Ты смотришь на них сквозь свои темные очки, а они стреляют! И тут такое слоумо и ты в нем такой наклоняешься, а пули летят мимо! И ты типа как босс среди них, а они лежат все с пастями открытыми, ух! Идущий чуть поодаль юноша в странном зеленом костюме прокашлялся. Его лицо выражало лишь крайнюю степень усталости, явно вызванной не тяжелым учебным днем, а, как минимум, не самой большой степенью смышлености его товарищей. — Во-первых, Наранча, это Матрица. Там нет Клинта Иствуда, ты его путаешь с Киану Ривзом. Во-вторых ты еще слишком маленький, чтобы тебе вообще дали оружие в руки. Ну, и в-третьих, — Фуго поправил спадающую с плеч сумку, — когда вы двое собираетесь учиться? Или вам напомнить, что вы едва перешли в следующий класс? Миста махнул рукой, усмехнувшись, явно не собираясь думать об учебе за пределами школы. — Ой, мамма миа, какие проблемы! Я же все сдал? Сдал. В выпускной класс перешел? Перешел! Какие претензии? Никаких! Мама будет мной гордиться, — Гвидо подмигнул Паннакотте, чье лицо выражало истинную боль. — Нет, я тебя, конечно, поздравляю, но...Ты это сделал со второго раза, Миста. Мне кажется, учителям было просто жалко тебя оставлять на второй год еще раз. Юноша остановился как вкопанный, не успев сделать и шагу. Все компания замерла следом, наблюдая за тем, как лицо Гвидо, казалось, побагровело. Но, к счастью, вовсе не из злости, скорее, из возмущения от такой неприкрытой правды, сказанной вслух прямо во время его красования. — Эй! Ну чего ты такое говоришь-то, Фуго! — рукоплещет Миста, хмурясь. — Джорно! Свет моих очей, скажи своему другу, что я умный. А то он, кажется, не верит. Гвидо усмехнулся, обнимая за плечи четвертого участника их шумной компании, который, доселе, оставался молчалив, лишь наблюдая и внимая размеренным разговорам своих друзей с легкой улыбкой. Он куда больше любит их слушать, словно боится, что когда-нибудь их диалоги замолкнут и он не успеет наслушаться. Даже сейчас эта мелкая перепалка для него словно музыка. Ведь Джованна знает, что ни к чему серьезному она не приведет: Миста остынет и вновь начнет приносить странные темы для разговора, а поднятая в возмущении бровь Паннакотты опустится и тот сам не заметит, как начнет вести бесполезный спор с Наранчой. А сейчас он только и может, что рассмеяться. Рассмеяться весне. Рассмеяться их беззаботной жизни. — Ты умный, Миста, — произносит Джованна с улыбкой, выпрямившему спину другу. — Правда не в учебе. Юноша тут же поник, будто ошарашенный таким предательством, в то время как Паннакотта лишь улыбнулся, будто собираясь подчеркнуть свою правоту, но его прервал закричавший и подпрыгнувший на месте Наранча. — Смотрите! Разве это не синьор Буччелатти? Вместе с тем мрачным охранником, который постоянно пытается Джорно поймать на каком-нибудь нарушении! И правда. Вдалеке, чуть поодаль, в тени домов стояли двое: рослый мужчина с каре, в белоснежном костюме и его спутник, беловолосый в строгой форме охранника. Они смотрели друг на друга взглядом, который можно было понять и без каких-либо комментариев, без лишних догадок. В этом взгляде была лишь нежность и счастье, которое озаряло, казалось, всю улицу, ослепляя прохожих. — Тише ты, Наранча, — шикнул на своего друга Гвидо. — Услышит еще. Или тебе всласть обсудить с Аббаккио как мы с тобой за школой курили и он нас не сдал? — Вы делали что?… — спросил Фуго, который, казалось, и не заметил стоявших поодаль взрослых. Гирга же лишь сделал сложное лицо, смотря на своего учителя. Он чуть стушевался, покраснев до самых кончиков ушей и тихо-тихо произнес, совершенно игнорируя Паннакотту и его недовольный взгляд. — Блин, ну они просто выглядят...ну типа...так! — Как так? — спросил Миста, посмотрев на своего друга, который, казалось, не мог выдавить из себя слово, сопутствующее своему необычному открытию. — Будто у них свидание, да? — спас Наранчу Джорно, все еще улыбаясь, — Они так друг на друга смотрят, что все аж отсюда ясно становится. Они даже не замечают людей вокруг. — Иу, как это стремно звучит, — сморщился Миста, сразу напоровшись на взгляд Фуго. — Чего иу-то? Будто ты сам на Джорно не вот так смотришь. — Нет, ну понимаешь, Фуго. Мы с Джорно молоды, в самом расцвете сил. В наших жилах течет романтика, — вдохновленно говорил юноша, прижимая к себе Джованну. — А им, кажется, уже за тридцать и они тут...стоят. Флиртуют. Это выглядит странно. — Ты так говоришь, будто в тридцать кончается жизнь. Я понимаю, что тебе едва восемнадцать исполнилось, но это не такой уж и большой возраст, — Паннакотта скрестил на груди руки. — Ну нет, не кончается...Просто мне немного странно. К тому же, — Миста поджал губы, — Я слышал, что у Аббаккио были проблемы с алкоголем. И прям серьезные. Он даже, вроде, увольнялся, или его уволили, пока он был, ну...в запое. Все четверо обернулись, дабы уставится на мужчину, который увлеченно слушал Буччелатти. В его внешнем виде ничего не выдавало зависимого: он был чисто выбрит, имел здоровый цвет кожи, да и в принципе, казался совершенно счастливым. — И что? Какая разница-то, если сейчас он выглядит так, будто завязал. По крайней мере, я не думаю, что синьор Буччелатти это так просто оставил. К тому же, если они встречаются. Вспомни, какой он опекающий, — Фуго пожал плечами. — Верно, конечно. Просто мне лично казалось, что довольно трудно жить с человеком, когда он каждый день напивается в хрючево. Да и я просто удивлен, что они...вместе. Типа, я, конечно, видел их в школе вместе часто, но сейчас… — Миста казался полностью растерянным. — По-моему, в этом нет ничего удивительного, — произнес Джорно, положив Гвидо руку на плечо. — Может Буччелатти просто дал ему второй шанс? Остался с ним рядом, до тех пор, пока Аббаккио не победил зависимость. И, быть может, ему и нужен был только этот шанс, чтобы выбраться, кто знает? В любом случае, сейчас они выглядят вполне счастливыми. — Но все равно это выглядит как-то запарно. Типа, прикинь, ты не знаешь, в каком состоянии будет он завтра и сможет ли вообще выбраться из этого говна. Представь, как это может быть долго. — Ну, да, может быть. Но если они оба хотели этого и готовы были терпеть, то почему нет? Мы же не знаем в точности, что у них было. К тому же, я не сомневаюсь, что Аббаккио заслуживал своего второго шанса. А теперь, — Джорно улыбнулся, — нам остается только порадоваться, что у них все хорошо. Миста нахмурился, будто пытаясь осознать сказанное юношей, но вместо ответа ему раздался громкий автомобильный гудок. Стоило обернуться, как из припаркованной на тротуаре желтой спортивной Хонды высунулся рослый человек, незаурядной красоты и силы, который недовольно посмотрел на стайку подростков. Заметив его, Джорно встрепенулся, отцепившись от Гвидо и сделал шаг по направлению к ней. — О, падре приехал, — сказал он своим друзьям. — До встречи! Джованна помахал своим друзьям и поспешил к машине. Лицо его отца, доселе нахмуренное, разгладилось и он стиснул в объятиях юношу, будто и не обращая внимания на его протесты. — Как день в школе? — спросил Дио, наконец отпустив сына. — Опять таскаешься с этими? — Они мои друзья, падре. Друзья. Смирись уже с этим. — Нет, ну, я понимаю Фуго. Он вроде умный парень, но этот….— мужчина показал длинным ногтем на Мисту. — Это он же на второй год оставался? Ты уверен, что он достойный для тебя спутник жизни? — Не волнуйся. Заурядные умственные способности не передаются воздушно-капельным, — усмехнулся Джорно. — Зато он довольно милый. Мужчина поднял бровь, совершенно не веря словам собственного сына. Только сев в машину и пару секунд подумав, он произнес: — Ну и странный у тебя вкус, Джорно. На что в ответ получил лишь тихий смех. Вскоре они тронулись. Они будут ездить в этой машине еще сотни раз. Вместе, смеясь, молча, ссорясь. У них впереди обыкновенная человеческая жизнь, полная взлетов и падений, разочарований и счастья. Такая жизнь, о которой они оба когда-то и не могли мечтать.